Вкус твоей крови

Юнги сидел на холодном полу, держась крепко за живот, который болел от отсутствия необходимой крови. Горло жгло невыносимо, будто он съел кучу острого перца, першило, что глотать больно собственную слюну, которой вот-вот и не станет. Молодой вампир весь скрюченный и обессиленный упал, безжизненным взором глядя в серую стену подземелья. Повсюду слышались стоны заключенных пленных, просивших милостыню, кто-то кричал обидные слова, кидал в него маленькие камушки, а самое обидное — вампир чувствовал кровь с их израненных конечностей. Мину бы встать и прикрикнуть на них, да только сил нет и возможности. Юнги знал, это бесполезно, он лишь позабавит их, заставит больше издеваться. Да, он монстр, пьющий кровь живых существ, но делает это из необходимости, чтобы выживать, поддерживать в себе жизненные процессы. Никто не выбирает, кем ему родится. Будь ты какой-то малюсенькой рыбкой или опасным хищником. Природа сама распоряжается, кем быть тебе. Юнги прижал к себе колени, закрывая глаза и окунаясь в приятные воспоминания.

***

Юн вырос в маленьком подземном городке, который находился глубоко под землей, дабы белый свет не попадал в темную обитель. Все жители, как и сам Мин, являлись вампирами, которые лишь ночью вылезали на поверхность, чтобы пополнить запасы крови, убивая разных животных. Убивать людей было запрещено, но маленький Юнги все равно видел, что иногда незаконно проносили кровь человека. Мин никогда не видел людей вживую, лишь слышал о них от своей бабушки. Люди для вампиров — страшные твари, к которым нельзя приближаться. Они безжалостны к вампирам, сжигают их заживо, а некоторых перед смертью еще и мучают. Поэтому Юн желал никогда не видеть этих опасных существ. Вампиры старели медленнее, чем люди, кожа покрывалась ожогами от длительного воздействия солнца, обычная еда вызывала несварение желудка. Но даже несмотря на это, температура их тела была ниже, чем у людей, поэтому их часто называли мертвецами, даже сердце у них билось. Правда, это было еле заметно. Только все вампиры от природы быстрые и выносливые, видящие в темноте, как летучие мыши. Самое страшное, что могло случиться с вампиром — не сгореть на солнце или умереть от жажды крови. Приручение. Все вампиры этого боялись. Вампиров могли приручить люди, таковы законы в мире. Люди об этом не знали, потому что предпочитали убивать монстров, прежде чем это разузнать. Если хоть раз человек сам накормит вампира, то сделает из него слугу, а если даст своей крови — вампир навсегда останется привязан к человеку. Поэтому многие вампиры предпочитали насильно убивать своих жертв, чтобы избежать привязанности. Многие вампиры имели семьи и древние кланы. У Юнги же не было никого, лишь бабушка, и то не родная. Мина словно подбросили, но он никогда не пытался найти папу и маму, думая, что те его бросили. У него было мало друзей, потому что каждый сам за себя. — Родители благословили их и жили они после долго и счастливо, — закончила женщина, закрывая книжку, единственную, которую удалось достать в подземелье. — Бабушка, — произнес маленький Юнги, натягивая на себя одеяло до самого носа. — А у меня будет так же когда-нибудь? — Конечно, вот подрастешь и встретишь свою судьбу. — Она по-доброму улыбнулась и поправила его беленькие волосы. — А она если она окажется человеком? Бабушка тут же замолчала и нахмурилась, а ее глаза медленно начали покрываться красным оттенком. Мин сжался сильнее, кутаясь в одеяло как в свою единственную защиту. — Такое никогда не произойдет, малыш. — Но… — Никаких «но». Спокойной ночи. Она быстро поцеловала его и вышла, оставляя малыша одного. С тех пор Юнги никогда не заводил тему про людей, так же думая, что они мировое зло, которых следует убивать. Мин начал меняться, когда пришел подростковый возраст. Это время отличалось от полового созревания людей. Помимо изменения голоса, бушующих гормонов в это время вампиры становились сильнее, но еще плохо контролировали себя, срывались и чаще нападали. Глаза окрашивались красным, а клыки удлинялись, увидев жертву. Юнги тоже испытал это, только ростом выше не стал, да и оставался нескладным и тощим, похожим фигурой и милым личиком на девочку. Юнги не любил свое тело, глядя в зеркало, пробегаясь глазами по бледной коже, выделяющимся венкам, тонким запястьям, талией и стройными ножками. Его стали задирать, думая, кому нужен такой слабый вампир. Друг Хосок защищал его перед другими, но это мало помогало. Юн ненавидел себя. Даже когда он увидел человека, в очередной раз выйдя на поверхность, он не смог убить его, высосав из него всю кровь. Это была маленькая девочка, собирающая грибы одна в темном лесу. Она потерялась, поэтому, когда стемнело, сидела и плакала у дерева. Она заметила Юна, когда тот подкрался ближе, закричала, но вампир ничего не сделал, чтобы остановить ее. Он лишь смотрел на нее, а когда услышал шум неподалеку, как трус сбежал. Спустя несколько лет начали ходить слухи, что люди охотятся на вампиров. Кто-то этому верил, а кто-то — нет, но факт того, что вампиры стали пропадать — налицо. Когда число пропавших возросло, вампиры создали небольшую группу, чтобы отыскать собратьев, которые, возможно, живы еще и ждут помощи. Почему-то вампиры забыли, что люди могут приручать их, и слепо верили в лучшее. Вампиры сильнее, но людей больше. Хосок находился в этой группе и скоро они должны были выходить. Юнги умолял его остаться, но друг был непреклонен. А спустя некоторое время, когда никто не вернулся, Мин решил, что больше не сможет находиться в поселении. Он чувствовал, что должен помочь собратьям, что Хосок нуждается в нем. Когда Юнги уходил, в деревне оставалось всего двадцать вампиров. Он не задумывался над своим существованием никогда, он лишь жил, ведь был достоин этого, как каждое живое существо. Он не считал себя виноватым, когда убивал животных ради пропитания, не считал себя плохим, когда мимолетно по ночам видел людей и испытывал к ним ненависть. Он жил таким, каким сделала его природа. Он двигался далеко вперед, куда не ступала нога вампира, скрываясь днем в пещерах от яркого солнца. Юнги познавал мир, удивляясь, как много всего существует на земле, и, конечно же, он никогда не думал, что его смогут поймать. Он попался в капкан ночью, как медведь или другое хищное животное. Тело вампира быстро регенерировалось, поэтому, когда Мин начал раздвигать капкан, не обращая внимания на боль и рыча яростно, его ударили сзади. Юн быстро развернулся и перехватил огромную палку, глядя на испуганного мужчину. Вампир откинул его со всей силы куда подальше и вернулся к проблеме. Только он сильно ошибался, думая, что боролся с одним человеком. Тут же напали другие, и как бы Мин не сопротивлялся, победить он не смог. Юнги отключился тогда, а когда пришел в себя, находился в огромном зале с кучей дорогих вещей. У Юна сил не было головы поднять и он, словно побитая собака, тихо рычал. Поднял голову лишь ненадолго, взглянув на молодого парня, стоящего неподалеку. Он видел его потом, когда тот дразнил его кровью и заставлял подчиниться. Юн от отсутствия крови с ума сходил, желая хоть каплю глотнуть. Его народ не простит Юнги никогда. Когда напыщенный человек вновь пришел к нему и заставил выпить кровь какого-то животного. Человеку не понять, когда от голода готов на все, готов убивать, подчиняться и стать рабом человека. Им никогда не понять, когда суставы ломит от отсутствия крови, когда высыхаешь на глазах, в голове крутится лишь одно слово, когда двинуться не можешь и глаза открыть. Навряд ли это понятно смеющемуся принцу, который остался доволен, что Юнги ему подчинился. А у Мина дыра в груди и воля, которая не принадлежит ему уже. Вампир смотрит на нового хозяина открыто, облизывается, чуя кровь и понимает, что нельзя трогать его. А напыщенный человек не хочет его убивать, хочет играться, чему Юнги не рад вовсе. Склоняет голову покорно и желает не чувствовать слезы, который вот-вот польются. Он никогда не думал, что станет настолько слабым, никому ненужным, как временная игрушка. — Так как тебя зовут? — спрашивает человек, поглаживая нежно Юнги по лицу. У Мина все дрожит внутри. Он никогда не хотел так, не желал, но сейчас все уже становится неважным. Он уже другой. — Вы можете называть меня как хотите, мой Господин, — произносит ненавистно, что самому от себя противно. — Шуга. Я хочу, чтобы тебя звали так. Где-то в мире умирает один вампир.