***
Выходные пролетели мгновенно, да еще и закончились паршиво. Эмма стояла перед мольбертом, размышляя, что бы ей нарисовать. Внутри она все еще вела диалог с самой собой про гены и наследственность. Интересно, какие родители у Эльзы? Передали ли они ей что-нибудь? С другой стороны, Анна встречается с Кристофом из десятого, так что вряд ли они унаследовали одно и то же. Кому-то повезло, а кто-то — ты. Хватит думать, отвлечься на музыку. Карандаш побежал по бумаге, оставляя извилистую линию, которая превращалась в ДНК. Красивая спираль извивалась как змея, хватая чью-то ногу. Маленький человечек висел вниз головой, безнадежно застряв на спирали. А снизу под ним танцевали люди, свободные и живые. Эмма вдруг вспомнила, как пьяная прыгала вместе с этими людьми, и ей с трудом верилось, что это действительно была она. Диск почти закончился, и заиграл тот самый трек, единственный, который пришелся Реджине по вкусу. «I'm dancing without my shoes. Temperature's risin' high» [*], — зазвучало игриво и мелодично, совсем несвойственно вокалистке. Да уж, понятно, почему Реджине это понравилось. Пожалуй, вот тут, в самом центре, кто-то и будет танцевать без туфлей. Вибрирующий мобильник отвлек Эмму как раз, когда она выводила волнистые линии волос. Реджина: «Завтра литература. Ты не забыла? Я приду раньше на час».***
— Фу, совсем горько, — Эмма скривилась, отодвигая кружку, — я не могу такое пить. Реджина пододвинула кружку обратно: — Свон, ты же совсем сонная. Пей, иначе не получится никакой литературы. Девять утра, на час раньше обычного, оказалось для Эммы неподъемным во всех смыслах этого слова. Она не успела даже покурить. — Миллс, эта штука меня убьет, а не разбудит. Сама перед Ингрид будешь отчитываться. — Так, все ясно. Надо по-другому, — с этими словами Реджина отобрала у Эммы кружку, отхлебывая и прищуриваясь, о чем-то раздумывая. Эмма только поморщилась, глядя на нее. — Твоя мать не поверила мне, когда я сказала ей, что ты танцевала под Рамштайн, — медленно проговорила Реджина, глядя на Эмму в упор, наблюдая, как у той вытягивается лицо, как расширяются глаза и открывается от шока рот, пока она переваривает информацию. Сон как рукой сняло. — Ты что сделала? — чуть ли не вопила Эмма, — сказала Ингрид?! — Разумеется, нет, — ухмыльнулась Реджина, — не могла же я подставиться. — Зачем ты?! Зачем ты мне это сейчас сказала? — Эмма просто задыхалась от возмущения. Реджина улыбнулась ей своей самой милой улыбкой: — С добрым утром, Свон! До Эммы только что дошло, что сейчас произошло. Она злобно отобрала свою кружку обратно: — Ты просто само зло, Миллс! — Тшш… Фицджеральд нас ждет. Реджина доставала какие-то книги, совсем не похожие на учебники. — Фицджеральд? — силилась Эмма вспомнить фамилию, которая казалась ей знакомой. В голове вспыли какие-то ассоциации с джазовыми исполнителями в коллекции матери. — Та, которая поет? — Который пишет. Великий Гэтсби. — Звучит как-то пафосно. Это кто вообще? — Это то, что мы будем проходить, — Реджина придвинула толстенную книгу в ее сторону. Эмма, нахмурившись, с сомнением ткнула ее пальцем, чтобы оценить масштаб бедствия. Книга еле сдвинулась с места. — А фильма нет по ней? Реджина подняла брови: — Мисс Френч нас совсем разбаловала фильмами. Нет, но, — добавила она под явно преувеличенные вздохи Эммы, — есть краткое содержание! Книга поменьше легла рядом с романом. Эмма бросила взгляд на сумку: там у нее библиотека что ли целая? — А еще, — добавила Реджина, — сборник рецензий критиков. И еще вот это вот, — продолжала она доставать что-то еще. Книг становилось все больше и больше. Эмма разглядывала их, листая содержания. — Так вот как ты готовишься, значит, — понимающе улыбалась она. — Ну да, вот и весь секрет! — Реджина обвела руками свое богатство. — Готова? Они решили начать с краткого содержания, но, несмотря на все усилия и даже на выпитый через силу кофе, Эмма начала засыпать уже на втором абзаце, пока Реджина неотрывно следила за процессом. — Миллс, это слишком скучно. Может, еще что есть? Но Реджина была непреклонна. — Это по нашему плану, — проговорила она под закатывающиеся глаза Эммы.- И, — указательный палец метнулся вверх, — по школьной программе. Читай вслух. С выражением. Эмма скучающе выдохнула и начала читать. С выражением не получилось. Вскоре ее монотонное чтение начало действовать и на Реджину, которая к этому времени уже с комфортом расположилась на диване, сползая на подушках. — Свон, погоди, — поднялась Реджина с уютного местечка, потирая глаза. — Так не пойдет. Дай мне книгу. Реджина прокашлялась и начала читать на свой обычный школьный манер, расхаживая по комнате, нарезая круги. Да, так гораздо лучше. Эмма слушала ее некоторое время, представляя пейзажи и персонажей, а потом достала альбом для зарисовок. Реджина прервалась только на секунду, одобрительно кивнула головой и продолжила, поглядывая теперь то в книгу, то на лист бумаги под карандашом Эммы, на котором вырисовывались мужчины и женщины, шагающие по мощеным улицам. Реджина проглатывала абзацы, пересказывая сюжет на свой лад. — И правда скучновато, но может критики добавят перчинки, — предположила она. — Ага, — машинально ответила ей Эмма, увлеченная делом. Реджина впервые так близко видела, как Эмма рисует. На уроках изобразительного искусства она все время отстранялась и забивалась куда-то подальше ото всех, позволяя подходить только их учительнице мисс Фокс. Руки Эммы как будто действовали сами по себе, глаза только двигались следом. Ластик в одной руке, карандаш — в другой; оттопыренный мизинец утыкался в бумагу, удерживая равновесие. Реджина вдруг заметила, что от напряжения Эмма высунула кончик языка, прикусывая его, и с трудом сдержала улыбку. — Что? Что-то не так? — заметила Эмма усилия Реджины не смеяться. — Криво что-то? — Да, — Реджина выставила палец, будто собираясь указать на что-то, — вот тут, — добавила она с видом эксперта, — вот тут у тебя язык торчит, — сказала она и стремительно приблизила палец к лицу Эммы. — Блин, серьезно? — смутилась Эмма. — Правда? Реджина больше не сдерживала смеха, смущая Эмму еще больше. Эмма вернулась к рисунку, как будто прорабатывая детали, бормоча под нос. — Блин, неужели все время так? Что за фигня? — продолжала Эмма, то стирая, то опять прорисовывая линии. — Да ладно, Свон, это же забавно, — попыталась успокоить ее Реджина, показывая, что она не со зла, но Эмма молчала в ответ. — Ты все время такая нервная? — Так, достаточно литературы на сегодня. Великий Гэтсби меня пока не впечатляет. Давай-ка проверим твою домашку по химии. Реджина молча достала свою тетрадь, разглаживая странички и аккуратно укладывая перед Эммой, лоб которой нахмурился. — Не могу понять, ты, что ли, переписала все? Она листала тетрадь, пытаясь понять, где были примеры, которые они с Реджиной разбирали в прошлый раз, но страницы как будто не хватало. — Миллс, а где…- она перевела взгляд на Реджину и наткнулась на ее настороженно испуганное лицо. Такое, какого она еще не видела. — Ты в порядке? — Мне пришлось переписать, — объяснилась Реджина, не вдаваясь в детали. — А вырвала зачем? Это ты, оказывается, у нас нервная, — решила отыграться Эмма, но Реджина никак не отреагировала, с каменным лицом уставившись в тетрадь. Эмма напряглась от такой внезапной перемены. Она ведь не сказала ничего обидного? Ей вдруг захотелось вернуться в тот предыдущий момент, когда Реджина открыто смеялась, когда не было этого напряжения. — У тебя не получилось что-то? Давай разберем, — аккуратно предложила она. — Да нет же, все нормально, — Реджина схватила тетрадь и поспешно закрыла. — Герти просто погрызла страницу, и пришлось переделать. — Кто такая Герти? — Эмма впервые слышала это имя. — Это моя собака, Гертруда. Ест мои тетради. Очень удобно для отмазки, — Реджина нервно улыбнулась. — Ладно, я поняла. Собака так собака. Познакомишь меня с ней? — дружелюбно улыбнулась Эмма в ответ. — Надо ведь знать, кто жрет мои примеры. Реджина расслабленно выдохнула: — Познакомлю. Но, боюсь, тебе это не понравится.***
Срочный вызов отвлек Эмму и от химии, и от литературы, и от ее размышлений по поводу Реджины и ее собаки. Она так и не поняла толком, что случилось, потому что половину слов Мэри Маргарет проплакала в трубку. Одно понятно — дело плохо. Они встретились на остановке, чтобы попасть на первый рейсовый автобус и приехать в школу пораньше. — Хей, Мэри Маргарет, что случилось? По ее лицу Эмма сразу определила, что что-то серьезное. — Анна, это Анна сказала, — всхлипывая, сбивчиво объясняла Мэри Маргарет. — Она была там и позвонила мне сразу. Я не знаю, что делать, Эм! Они там написали, написали про меня! — Так, подожди! Давай, выдохни и расскажи мне все с начала и по порядку, — Эмма ничего еще не понимала, но уже злилась на всех тех, из-за кого она плачет. Мэри Маргарет судорожно выдыхала, собираясь с силами. — Анна приехала к Кристофу в первую смену…- начала она. — Таак, что дальше? — Она зашла в наш туалет…- еще один вдох, — и увидела там, что про меня написали. Они написали, что я… что я…- Мэри Маргарет выдавливала слова, но они так и не хотели выходить. — Не говори! — остановила ее Эмма, — не говори ничего. Давай просто поедем и все уберем. Хорошо? Мэри Маргарет кивнула в ответ, поджимая губы.***
— Сволочи! Просто сволочи! — Эмма со злостью оттирала слова. Мэри Маргарет молча терла, глядя мимо написанного: «Мэри Маргарет — жирная корова». — Просто слов нет, один мат! — ругалась Эмма. — Почему я не пошла в маму? — задумчиво произнесла Мэри Маргарет куда-то в сторону. — Хочу быть как она. А я вся в отца — большая и некрасивая. Эмма остолбенела на секунду, не зная, что ей ответить. Мэри Маргарет продолжила: — Или хочу быть как ты: есть все, что захочется и не толстеть. Наверное, так неправильно думать, да? — она глянула на подругу. — Или хочу быть как Руби. Не хочу быть такой, как написано. Руки сами опустились. — Мэри Маргарет, ты что? — Эмма обернулась к ней. — Ты красивая и ты замечательная подруга, Мэри Маргарет. — Так неправильно думать, я знаю, — печально улыбнулась Мэри Маргарет. — Просто… Эмма, я ведь не толстая? Эмма смотрела на ее заплаканное лицо, умоляющие заплаканные глаза. — Конечно же, нет. Ты же сама говорила, что тут пишут всякие придурки из зависти. Даже не думай так про себя, поняла? Эмма вновь принялась тереть стену с еще большей силой. Как же это гадко! — Я просто не хочу, чтобы Дэвид меня разлюбил, — шепотом проговорила Мэри Маргарет, — не говори ему, хорошо?***
Эмма нарезала круги, с ненавистью продавливая лыжами вновь выпавший за выходные снег. Гадкое ощущение из-за утреннего происшествия все еще не пропало. Она злилась на эти слова в туалете, на тех, кто это написал, на всю вселенную сразу. Но больше всего она злилась на себя. Потому что только сейчас она поняла, что сказала совсем не то, что правильно. Ведь Мэри Маргарет и правда не худая, вот только это ведь не плохо. Эмма подбирала варианты ответа. Перед глазами стояло заплаканное лицо подруги: «Я ведь не толстая?» А что она могла ответить на этот вопрос? И почему нужные слова не приходят вовремя? «Ты толстая, и это хорошо». Нет, не так. «Ты толстая, но это неплохо». Блин, да что не так? Что плохого в этом слове? Ведь Мэри Маргарет всегда была такой, но никогда не расстраивалась из-за этого. «Сволочи! Какого хрена?» Мистер Лерой окрикнул ее, поскольку все остальные уже двинулись к школе, и Эмма повернула к раскрасневшемуся машущему ей учителю. Под конец урока Эмма совсем выдохлась, и даже курить не хотелось. Она договорилась с Дэвидом, что будет сидеть с Мэри Маргарет на всех уроках, решив отвлекать ее как только можно: запланировать ее предстоящий день рождения, пообсуждать ту книгу со знаками зодиаков. Да что угодно, только бы она забыла про этот дурацкий случай! Но Мэри Маргарет вяло реагировала. Сдавшись, Эмма быстренько накидала рисунок и протянула его подруге: три веселых лица и куча расстроенных рожиц вокруг. «Купим конфет на зависть всем?» — гласила надпись на рисунке. — Я хочу с орешками, — прошептала Мэри Маргарет в ответ, — только давай других угостим.***
Эмма замерла, боясь сдвинуться с места: на нее неслось огромное лохматое чудовище, высунув язык и виляя таким же огромным лохматым хвостом. — Стой! Герти! Стоять! — кричала еле поспевающая за своей собакой Реджина. Но собака ее не слушалась, запрыгнув на Эмму обеими лапами и пытаясь дотянуться до лица. Смеющаяся Реджина подбежала к ним, оттаскивая собаку за ошейник. — Плохая девочка! Иди сюда. Эмма все еще не отошла от шока. Собака, уже пристегнутая к поводку, все еще смотрела в ее сторону, готовая стартануть в любой момент, как только хозяйка ослабит хватку. — Смотри-ка, ты ей понравилась, — улыбалась Реджина Эмме, — а она не очень дружелюбная. — Даже боюсь представить, что было бы, если бы я ей не понравилась, — проговорила бледнеющая Эмма. — Откусила бы тебе руку, что еще? — немедля ответила ей Реджина, любовно растрепывая и без того лохматую шерсть Герти, — и не смогла бы больше Эмма рисовать, да? — обращалась она больше к собаке, чем к Эмме. — Какая удача, что у меня их две. Ты хоть отругала ее за тетрадь? — Конечно, отругала, да, плохая моя девочка? — Реджина все еще не могла оторвать взгляд от собаки. Эмма с умилением улыбалась, наблюдая эту сцену. Такую Реджину она тоже видела впервые. Надо же так любить такое чудище? У нее никогда не было никакой живности, а с животными она общалась только на ферме у отца Дэвида и только на расстоянии вытянутой руки. — Тебе повезло, Герта, что не я твоя хозяйка. У меня бы ты тетрадки не грызла, — строго сказала Эмма и тут же словила предостерегающий взгляд от Реджины. — Не слушай ее, Герти. У нее просто одна тетрадка, вот она и боится за нее. Кстати, как там литература поживает? — наконец переключилась Реджина на Эмму. Они двинулись по улице, пока Эмма вкратце делилась прочитанными отзывами критиков, выделяя категорически негативные, которые, конечно же, пришлись ей по душе. Собака семенила рядом, иногда срываясь и сбегая за какой-нибудь птицей или выискивая в снегу то, что замечала только она одна. — Вот это и выбери, — остановила Реджина Эмму, когда та описывала отзыв, в котором критиковалась неудавшаяся идея произведения. — Слушай, Свон, — вкрадчиво произнесла Реджина, — а давай-ка устроим мисс Френч небольшую встряску? Эмма заметила, как глаза Реджины заблестели от азарта: будет что-то интересное, это точно! — Давай устроим небольшой спектакль? Я буду защищать, а ты нападать. А потом поменяемся ролями и посмотрим, что она будет делать. Мне всегда хотелось проверить, что будет, если мисс Френч немного расшатать, — почти зловеще проговорила Реджина. Эмме не верилось, что она может услышать такое от Реджины. И, к тому же, ей самой было дико любопытно, что будет в этом случае. — О, Миллс, да ты тоже плохая девочка! — вылетело само собой то, что Эмма недавно слышала несколько раз подряд. Она осеклась, переводя взгляд на Реджину, которая молча уставилась в ответ, приоткрыв рот. Собака резко дернула поводок, увлекая хозяйку за собой. — Гертруда! Стой! Какая же ты…***
Эмма сама не знала, почему так ждала этой пятницы. То ли оттого, что неделя выдалась тяжелой, то ли оттого, что она просто ждала выходных, чтобы выспаться, потому что вставала теперь еще раньше. Вообще, режим ожидания был для нее обычным делом. Но вот только раньше она ждала конца учебного года, чтобы поскорее свалить из этого богом забытого места. А сейчас она ждала только пятницы. Март уже вовсю начался, и хоть снег еще иногда заваливал Сторибрук, ощущение того, что весна неизбежна, не покидало ее. Эмма рисовала очередную татуировку на ластике, периодически проверяя, не высовывает ли язык. Обычный режим ожидания: слушать вполуха, пока глаза следят за тем, чтобы черный слой не вышел за границы. Монотонный голос мистера Хоппера уводил половину класса в дрему, вещая про общество, личность, про права человека и его обязанности перед государством. Обществознание сдавать не обязательно, можно и побездельничать, это понимали все. И это единственный предмет, где фраза «теперь достаньте листочки» никого не пугала, хотя и заставила пошевелиться. Задание прошлось по рядам, и перед Эммой оказался перечень вопросов. Ластик пришлось отложить в сторону. — Сегодня мы будем знакомиться с тем, кто мы есть и какую роль играем в этом обществе, — чересчур торжественно ознакомил их учитель с заданием. — Все, что надо — ответить на вопросы. Опрос анонимный, так что фамилию оставлять не обязательно. Формат тоже свободный: пишите, как вам захочется. Сочинение, рассуждение, перечисление — что душе угодно. В классе наступила тишина, нарушаемая лишь шуршанием ручек по бумаге. Эмма втыкала, разглядывая перечень вопросов: Человек, индивид, личность: в чем разница? Какая ваша роль в социуме? Какие у вас есть права? Эмма заглянула в тетрадь Дэвиду, который уже посмотрел ответ на первый вопрос у сидящей сзади Мэри Маргарет и принялся за следующий. «Я — личность, парень, сын, друг, ученик, футболист», — строчил он в тетради, но, заметив пристальное внимание Эммы, прикрыл листок рукой. — Ты что, стесняешься? — пихнула она его локтем в бок. — Это личное. Я же личность, — пробормотал он важно в ответ, не желая раскрываться. — Ну ладно-ладно, личность. Не забудь дописать, что ты списыватель и жадина. — А ты не забудь написать, что нагло подглядываешь. Эмма вернулась в свой листок. Опрос анонимный, можно вообще ничего не писать, можно хоть весь лист разрисовать, мистер Хоппер не обидится. Нагло подглядываешь. И краснеешь при этом. Кто ты, Эмма Свон? Ручка уткнулась в бумагу. Дочь. Приемная плохая дочь, не доверяющая своей матери. Ученица. Особа, нарушающая дисциплину и позорящая честь школы. Подруга. И врунья. Художница. Эмма глянула на ластик с недорисованным пятном и вычеркнула последнее. «Я — Эмма Свон». Этого достаточно. _____________________ [*] — «I'm dancing without my shoes. Temperature's rising high» — строчкаизпесни Move a Little Closer группы Guano Apes. Можно перевести как «Я танцую, скинув туфли. Температура повышается»