***
— Привет, сестренка. — Привет, Мэрлин! Эмма стояла на пороге его квартиры с огромной сумкой в руках. За плечами висел такой же туго набитый рюкзак. — Это все твои вещи? — Ну, почти. Тут основное, — с трудом приподняла она плечи, выпячивая рюкзак. — Еще в машине пакеты всякие и пара коробок... Так, значит, говоришь, соседа еще не нашел себе? — Я знал, что это место ждет тебя, — широко улыбнулся он, распахивая перед ней двери и принимая сумку. — Так что у вас случилось? Начатая пицца и бутылки пива стояли между ними, Мэрлин проходил первый этап приставки. На экране маленький человечек перепрыгивал через трубы [*]. — Мы поругались, — коротко заключила Эмма. — Берегись, там черепаха тебя поджидает. — Ага, вижу! Так что, у вас типа все? Из-за простой ссоры обычно не расходятся навсегда. Эмма задумалась на время, прикидывая, когда эта затяжная ссора была зачата, и во что она вылилась позже. — Знаешь, все это уже давно тянулось. Пару недель, может. Со стаканчика все началось, — прикоснулась Эмма губами к горлышку бутылки. — Стаканчика? Какого стаканчика? — Помнишь, я говорила про коробки и бывшую, которая никогда мне не напишет? — Ага. Так что, Лили открыла-таки коробки? — Нет. Но вот Реджина мне написала, — улыбнулась Эмма и отхлебнула. Хмель уже подступал. — Реджина? Это которая бывшая со школы? — Да, моя первая школьная любовь. — Погоди, — оторвался он от экрана на секунду, — так она твоя бывшая или первая школьная любовь? — Не одно ли и то же? — в задумчивости произнесла она, не отрывая взгляда от экрана. — Эмма, — Мэрлин повернулся к ней, хитро ухмыляясь, — сама ведь понимаешь, что первая школьная любовь — это не просто «бывшая». Отвлекшись, Мэрлин пропустил засаду, и человечек на экране рухнул в бездну. Он передал джойстик Эмме: — На! Твоя очередь. Так что там с «просто бывшей первой школьной любовью»? — Да ничего такого. Она проезжала мимо, и мы решили встретиться. — «Ничего»? Ни хрена себе ничего, — расхохотался он. — Да ладно тебе. Мы же просто встретились. — А Лили как отреагировала? — Я ей не стала говорить, — пробормотала Эмма. — Ха! Ну все ясно тогда, — заключил он. — Что тебе ясно? — Что у вас был скандал из-за этого. — Ну, на самом деле, все было не так, — вздохнула Эмма, нажав на паузу, и потянулась за кусочком пиццы. — А как тогда? Эмма, с перерывами на пережевывание, вкратце рассказала, как рос этот снежный ком, превращаясь в лавину, которую в конце было уже не остановить. Сначала был стаканчик с помадой. Потом Лили нашла черный волос на кресле машины, тем же вечером. «Одногруппница», — ответила Эмма, когда стало понятно, что на маму уже не спереть. Мэрлин опять рассмеялся, покачав головой. Ну-ну, одногруппница! — А потом Реджина добавилась в друзья, — продолжила Эмма. — Ну и что? Мало ли что? — Если бы! Вот скажи, Мэрлин, — трясла она рукой, — ты бы догадался по помаде, какому-то там малюсенькому волнистому темному волоску и фотке в профиле о том, кто это может быть? — Ну, знаешь, некоторые девушки могут всякое раскопать! Похлеще самого Шерлока! — Девушки? — возмутилась Эмма. — А парни? — Я откуда знаю? Я только с девушками встречался, — добавил он оправдывающимся тоном. Эмма только шумно выдохнула в ответ. Только бы про Номи ему не напоминать еще. — Так что у вас дальше было? — продолжил Мэрлин тему. — Короче, Лили стала допрашивать, что это за Реджина, и не та ли это самая моя школьная подруга. — И что? — И я опять наврала. И как я только такая вруха? Я же обычно не вру, Мэрлин! Что, блин, за дела?! — с силой терла она свой лоб. — Ну, — протянул Мэрлин, — иногда ты можешь, знаешь, когда пахнет жареным. — Пахнет жареным? — хмыкнула она и принялась дальше за игру. — Ну, как в твоей ситуации. — Да я просто не хотела ее расстраивать, вот и все! Маленький человечек опять рухнул в бездну, и Эмма, шлепнув себя от досады, передала джойстик другу, хватаясь за бутылку. — И у нас опять все покатилось к чертям, хотя только начало налаживаться. Эмма помолчала, отхлебывая. А что у них налаживалось? Было ли чему налаживаться? Как часто происходили эти разваливания и налаживания? Глаза заблестели от выпитого, человечек все чаще падал вниз. В памяти встал тот бесповоротный момент, когда они с Лили начали ругаться открыто. — А вот потом она открыла коробки, — задумчиво произнесла она. Мэрлин отбросил игру в сторону. Все равно им сегодня не пройти: сидеть принцессе в башне одной. Его красноречивый взгляд впился в Эмму. — Только не говори «я же говорил», ладно? — разгадала Эмма его намерения. — Так что Лили там увидела? Эмма уткнулась глазами в застывший экран. — Рисунки, которые я сама даже не открывала. А там все сплошь Реджина. Вот тогда-то мы и поругались, сильно, не как обычно «каждая по своим комнатам», а прям скандал был. Мне кажется, у нее накипело, и она просто ждала момента. Вот он и настал, — тяжело выдохнула Эмма. — Я думаю, это просто был повод для Лили, если честно. Знаешь, сколько я выслушала про себя и про других «неверных лесб, которые тусуются по клубам, спят с бывшими и с бывшими бывших»? Столько грязи, — мотнула Эмма головой. — Лучше бы она просто молчала, как всегда. — Мне жаль, — проговорил Мэрлин и поймал на себе скептический взгляд. — Жаль? Правда? Ты-то хоть не ври! Мэрлин рассмеялся, поняв, что его раскусили: — Ну ладно, Эм, ты ведь сама знала, что мы с Лили не очень. Зато ты теперь здесь! Это же так круто! Но Эмма не улыбалась в ответ. — Думаешь, у вас действительно все? — переспросил Мэрлин. — Вы же уже ругались. Может, Лили все еще тебя любит, раз так ревнует. — Лили никого не любит: ни меня, ни себя. Есть еще пиво? — поболтала она пустой бутылкой. Мэрлин протянул ей свою. — Найдешь себе кого-нибудь получше, — успокаивал он. — Я думаю, я завязала с отношениями, — вздохнула она. — Все это только выматывает. Все: никаких отношений! Никаких проблем! Клянусь! Теперь я холостячка до конца своей жизни! — А как же та? Реджина? Я думал, ну… Эмма поколебалась секунду, но ответила, как обычно бы и ответила: — Ты что, не помнишь? Правила! Никаких бывших, никаких… — Да помню, помню я! — остановил он то, что слышал от нее уже тысячу раз. — Просто все это как-то подозрительно странно связано. Не находишь? — подпрыгнули его брови. — Да нет же, я же все тебе рассказала, — оправдывалась Эмма больше перед самой собой, чем перед другом, заправляя волосы за ухо. — Это просто одна встреча. Проездом. Эмма глотнула пива и добавила: — Да и по-любому у нее кто-нибудь есть. — С чего ты взяла? Эмма усмехнулась: — Не может быть такого, чтобы у нее никого не было. Мэрлину стало любопытно, что это там за Реджина такая. — Ты до сих пор хранишь ее рисунки? Эмма посмотрела на него, улыбаясь. — Ага. Лежат ровной стопкой в той самой коробке в машине. — Покажешь мне? Раскрытая коробка стояла рядом с пиццей и пустыми бутылками. Диски, папки, тетрадки, фотки — весь старый школьный хлам, вызывающий образы прошлого. В проигрывателе зазвучал старый диск Рамштайнов, найденный в коробке, один из многих других. — Тряхнем стариной! — проорал Мэрлин сквозь вырывающуюся из динамиков мощь. — Ты хоть знаешь, кто это такие? — улыбаясь, спросила его Эмма. — Конечно, знаю. Я же с тобой с первого курса тусуюсь, — рассмеялся он в ответ и уселся рядом. Эмма передавала ему рисунки: те, что можно смотреть всем, откладывая в сторону самые откровенные. — Красивая, — внимательно всматриваясь, высказался Мэрлин. — А фотки есть? Эмма протянула ему те фотографии, что достались ей от Мэри Маргарет. Мэрлин попеременно сравнивал оригинал и копии. — И похожа сильно. Классно нарисовано! — заметил он. Эмма благодарно ему улыбнулась. — Значит, первая школьная любовь? — переспросил Мэрлин. — Ну да, — Эмма пересматривала те рисунки, что отложила. Где-то штрихи потускнели, но она до сих пор помнила, как рисовала каждый. — А что случилось? Безответная любовь? — Нет, все было очень ответно, — светло улыбнулась Эмма. — А что тогда? Плохо расстались? — Пришлось разъехаться. Учеба, все дела. Ей не хотелось рассказывать правды: ни сейчас, ни когда-нибудь еще. Что в прошлом, то в прошлом. Она отложила все в сторону, перещелкивая следующую песню. Ритмический рисунок сменился на что-то печально-мелодичное. — Это тоже они поют? — удивился Мэрлин. Эмма кивнула в ответ. — Знаю, у них один клип есть. Там где Белоснежка такая вся разодетая шлепает гномов по мягкому. Видела? — Конечно, я видела, — усмехнулась Эмма. Нашел, чем ее удивить. Это же ее любимая группа! — Это они, конечно, забавно придумали! — улыбнулся Мэрлин. — Горячо вышло. Эта Белоснежка еще… — Ты в курсе вообще, что эта песня про насилие в семье? — Не-ет, — уверенно помотал Мэрлин головой. — Это песня про то, как одна очень горячая женщина шлепает брутальных мужиков. Это про БДСМ. Да? — А вот и нет, — издевательски помотала головой Эмма. — А твоя «очень горячая женщина» на самом деле мужик! — Нет! — воскликнул он. — Врешь ты все. Ты и правда вруха. Вру-уха! Эмма шлепнула его по плечу, и он вернулся к рисункам. — Мэрлин, а ты помнишь, как влюбился в первый раз? — Дай-ка подумать. Наверное, в третьем классе, — он ухмыльнулся, вспоминая. — Это была учительница математики. Я влюбился в нее, как мальчишка. Ну, я и был мальчишкой. А она была такая приветливая и всегда очень милая. Никого не давала в обиду, и меня в том числе. Классная, короче. Я ей даже валентинку подарил как-то, — рассмеялся он, и Эмма вместе с ним. — Да ну тебя? Серьезно? — Ну да. Я был совсем маленьким. Это потом уже были девчонки, всякие романы, но когда я повзрослел. О чем эта песня, Эм? — отвлекся он, когда нарастающее напряжение выплеснулось в припеве вместе с вокалом. — Эта хоть про БДСМ? — Это про…сейчас, вспомню, — прислушалась Эмма, — это про старика, который разглаживает рябь веером по воде. Что-то такое, уже точно не помню. У них классные песни, есть над чем задуматься. Значит, учительница математики, — опять улыбнулась она. — А у нас был такой математик, что в него сложно было влюбиться, хотя и такие находились. Приедет Мэри Маргарет, она тебе расскажет, — улыбнулась она. — Так когда она уже наконец приедет? Мэрлин все жалел, что не отправился тогда с Эммой в Таллахасси. Она привезла с собой много интересных историй. — Обещала через пару недель. Эмма поднялась с колен, чтобы унести коробку в свою новую комнату, и почувствовала, как пиво в ней отдалось. — Ладно, Мэрлин, мне пора осваиваться на новом месте. Только никаких шуток про приснись жених невесте! — предупредила она его прежде, чем он открыл рот. В комнате все еще лежали неразобранные вещи. — Спасибо, что приютил меня. — Погоди-ка, давай хоть фотку сделаем. — Мэрлин, да я пьяная уже! Какие еще фотки? — Давай, — уговаривал он ее, — потом будет, что вспомнить. Твой первый день холостяцкой жизни. Давай! Эмма завалилась на кровать. Вещи подождут до завтра: надо проверить, исполнил ли Мэрлин обещание не выкладывать фотографию в сеть. Конечно же, нет! Она стукнула пяткой в стенку. — Мэрлин, ты поплатишься за это! Ответный удар в стенку прозвучал вместе с хохотом и предупреждением не мешать ему спать. Ага, спать он собрался. Эмма прокрутила ленту новостей, зашла в сообщения. Последнее было от Реджины. Эмма, конечно же, прикалывалась и не собиралась ехать ни в какой Нью-Хейвен, но когда-нибудь она должна была передать ей шарф. Реджина ответила не сразу, и Эмма опять вспомнила то ощущение, когда ждешь ответа, а его все нет. Тяжело было бороться с этим снова. А потом было совсем не до этого, пока они выясняли с Лили отношения. Довыяснялись. Вот и стало все ясно. Реджина Миллс в сети. Эмма раздумывала, стоит ли написать. Почему Реджина так долго не отвечала? Действительно ли у нее все нормально, после того самого разговора? Да и тем более — шарф. Он все еще лежал в рюкзаке, до него Лили не добралась. Хотя, кто ее знает? Может она и там порылась. Испачкала только все, наследила. Хорошо, хоть, с рисунками ничего не сделала. Э: «Реджина, привет тебе от шарфа!» Р: «Привет, Эмма! Ему тоже привет. Спасибо, что обращаешься с ним хорошо. Хорошо ведь?» Эмма улыбнулась: кажется, у кого-то веселое настроение. Э: «Да, он на почетном месте — в моем рюкзаке. Лежит там и пахнет. Скучает. Когда поедешь через Бостон?» Реджина печатает, стирает, печатает. Э: «Реджина Миллс печатает :) Когда же она допечатает?» Р: « :) » Р: «Скажу честно, я пока не собираюсь ехать домой. Еще долго. Не знаю, поеду ли когда-нибудь вообще». Э: «Это из-за того, что я тебе сказала?» Р: «Да. Если бы я знала раньше, вообще перестала бы с ней общаться». Э: «Тогда мы никогда бы не встретились :) » Р: «Ты оптимистка, Эмма. Когда ты такой стала?» Э: «У меня за стеной лежит и храпит просто БОМБА оптимизма. Приходится такой быть». Пока печатала, Эмма вспоминала их разговор на вокзале, Реджину, ее лицо. Слезы. Дыхание. Э: «Реджина, не давай ей портить себе жизнь дальше. Забей!» Реджина печатает, стирает, печатает. Р: «Давай лучше о другом?» Э: «Музыка, искусство, учеба, работа? Выбирай» Р: « :) Как твои работы?» Эмма кисло улыбнулась: некоторые до сих пор лежат в коробке на полу, других еще не появилось. Э: «Давай лучше про твою работу :) Как твоя практика?» Р: «Что ж, новости (новости?) такие — меня называют бесчувственной стервой». Э: «Ха! Какая же бесчувственная? Они ниче не попутали?» Р: «Значит, с остальным ты согласна? :) » Э: « :D Заметь — я ничего такого не говорила! Как у них только язык повернулся? Так и почему же ты такая бесчувственная нестерва?» Реджина стирает, очень долго перепечатывает. Ответ. Р: «Я на таблетках». Эмма нахмурилась. Был и у нее такой период. Детали вспоминались плохо, но ощущения навсегда остались в памяти. Э: «Что пьешь? Я как-то сидела на антидепрессантах». Р: «Успокоительные. Все время хочу спать». Э: «У меня было по-другому: побочки жуткие были, пока не подобрали то, что надо. Мама тогда натерпелась. Да и бабушка тоже :) Может, тебе тоже что-то подобрать? Хочешь, я спрошу у мамы?» Р: «Нет! Не надо!» Э: «Все еще переживаешь из-за этого? Она не злится, я же говорила тебе». Реджина молчит. Э: «Как хочешь. Я не настаиваю». Реджина печатает. Р: «Когда ты пила антидепрессанты?» Эмма опять нахмурилась, и детали сами прорисовались: все, начиная с того момента, как ей пришлось переехать сюда. Темно-серый период ее жизни. Многое поблекло сквозь призму времени и переживаний. Кое-что казалось даже забавным сейчас. Э: «Да уже давно. Это когда я провалила поступление в колледж. Пришлось пойти в академию. Жесть короче была :) Зато потом мне все это пригодилось, академия много дала. И теперь я знаю точно, что таблетки нельзя мешать с водкой :) Если тебя называют бесчувственной, то я была истеричкой. Учителя просто вешались :D » Р: « :D Еще хуже, чем в школе? Не могу представить ;) » Э: «Да, было весело. Совсем не то, конечно, чтобы разыгрывать училку литературы, но тоже было ничего». Р: «Скучаю по этим временам». Э: «Я тоже». Эмма вздохнула. В квартире стояла тишина, нарушаемая только клацанием ее пальцев по экрану телефона. Реджина тоже молчала. О чем она там сейчас думает? Часы показывали поздний час. Э: «Знаешь, чтобы появиться в Бостоне, не обязательно ехать куда-то еще. Подумай над этим. Про таблетки тоже подумай. Я могу спросить не для тебя, а еще для кого-нибудь. Шарф передает, что ему пора на покой». Р: «Я подумаю! Спасибо, Эмма, что приглядываешь за ним. За все остальное тоже спасибо. Спокойной ночи, Свон!» Эмма радостно улыбнулась: так давно она не слышала это «Свон». Э: «Приятных снов, Миллс». Эмма Свон была в сети только что. Реджина пробежалась по ее ленте, разглядывая свежую фотографию: Эмма и тот парень, с которым она почти на всех изображениях. Он и есть та «бомба оптимизма», что храпит за стенкой? Встречаются они или просто друзья? Они живут вместе? Да и важно ли это? Хорошо ведь, когда рядом есть кто-то оптимистичный. Реджине самой бы сейчас этим подзарядиться. Она поднялась со стула, налив себе воды запить таблетку, которую она пропустила за ужином, но потом передумала. Может, она пока пропустит сеанс и посмотрит, как будет дальше? Таблетки нырнули в сумку. Там лежала открытка от Эммы: «Пусть каждый день начинается с приятного!» Ей бы хотелось, ей бы очень хотелось. Столько времени упущено, столько нервов потрачено. Хотелось просто встать утром и забыть про все. Одним замечательным прекрасным утром. Эмма с фотографии по-хмельному расслабленно улыбалась в объектив. У нее теперь все хорошо, даже если когда-то было совсем плохо. Может, и у Реджины получится когда-нибудь. Но она точно не собиралась спускать все с рук той, из-за которой все эти нервы были потрачены. «Ты дождешься, мама, ты за все поплатишься». Реджина пополнила баланс и покинула кухню, погасив свет.***
Э: «Привет, Миллс! Как поживает «самая главная бесчувственная стерва»?» Реджина проверяла входящие за обедом и чуть не поперхнулась, увидев сообщение от Эммы. Та все же посовещалась с Ингрид и посоветовала ей другие препараты, которые действительно лучше на нее влияли. Вот уже как неделю ей не хотелось неумолимо спать во время обеденного перерыва. Реджина отодвинула тарелку, ухмыляясь. Р: «Самая главная? Стерва?! Не помню, чтобы я тебе такое говорила!» Э: «Да? Наверное, я была пьяная и не так запомнила :) » Р: «Ты в курсе, что вся наша переписка хранится здесь?» Э: «Ладно-ладно, не убивай меня! Я имела в виду как таблетки?» Р: «Они, правда, лучше. Передай маме спасибо от твоей тайной подруги. Хотя не всем здесь это нравится». Э: «Так ты им всем показала, кто там главная? Могу себе представить!» Реджина ухмыльнулась, приподнимая бровь. Р: «Да, теперь я просто стерва :) Прямо, как в нашем школьном туалете. Кое-что никогда не поменяется. Один идиот тут меня просто взбесил. Ему, видите ли, не понравилось, что «какая-то молодая неопытная» будет шариться в его делах». Реджина фыркнула, вспоминая лицо того неприветливого мужчины, отвественного за методическую часть обучения, который неохотно отвечал на ее вопросы и пытался скорее закончить встречу. А как только дверь закрылась, то он поторопился с выводами, выкладывая их своей секретарше. Зато Реджина не торопилась: несколько секунд за закрытой дверью, и вот у нее есть объяснение такого пренебрежительного отношения к ней. Вибрация отвлекла ее от неприятных мыслей. Э: «Выбрала ему уже казнь?» Реджина улыбнулась: у кого-то веселое настроение. Р: «Не знаю пока, если честно. Ему, в любом случае, от меня не отделаться. Но такое я про себя слышала уже не в первый раз». Реджина задумалась о том, что уже приходило ей в голову. Р: «Иногда я думаю, может и правда…» Стоит ли писать об этом Эмме? Реджина стерла последнее сообщение. Э: «Реджина, что ты там стираешь опять? Давай пиши уже мне ВСЕ :) » Р: «Я думаю, может, мне и правда чуть изменить имидж?» Э: «Ээ… В смысле? Постареть? :D » Р: «Выглядеть старше хотя бы». Э: «Реджина, скажу тебе по секрету: ты всегда выглядела достаточно зрелой и разумной». Реджина читает, перечитывает, не отвечает. Официант убрал тарелку, но ей все еще не хотелось заканчивать обед. Э: «Но если хочешь, скидывай свою фотку, я попробую прибавить тебе пару лет :) » Р: «Звучит интересно. Я скину вечером, мне пора бежать на работу». Э: «Пока, Миллс».***
Реджина сидела на кухне, не отлипая от ноутбука, задумчиво там что-то разглядывая. — Ты опять взяла работу домой? — поинтересовался Дэниел. — Что? — оторвалась Реджина. — А. Нет. Мы же договорились. Ищу тут кое-что для себя. Реджина пролистывала личный архив фотографий, большинство из которых были сделаны Дэниелом. Надо парочку: там, где она действительно выглядела молодо, и другую — официальную. Найдя что-то более-менее подходящее, она отправила их Эмме, которая уже ждала на другом конце проводов. Она и так на это убила полчаса, не меньше. Эмма ответила незамедлительно. Э: «Так-так, сейчас что-нибудь придумаем». Реджине было интересно, как это можно «состарить» человека на пару лет по фотографии. Что это еще за магия? Она даже не заметила, как Дэниел собрал пустые тарелки со стола и удалился в комнату. Поняла только, когда услышала оттуда отдаленный звук телевизора. Р: «Долго ждать?» Э: «Я только начала. Не отвлекай меня, Реджина. Развлеки себя пока чем-нибудь». Эмма разглядывала присланные ей фотографии. С одной на нее смотрела строго официальная Реджина: прямой взгляд в объектив, минимум макияжа, распущенные чуть вьющиеся волосы спадают на плечи. Наверняка, фотка с бейджа. На второй домашняя Реджина: без макияжа, волосы собранные, взгляд смотрит в сторону, легкая улыбка. Родинка. Скулы. Все отчетливо видно. Фотографировал тот, кто любит: видно сразу. Эмма отвлекала себя от мыслей, которые не должны ее были посещать. Ну уж точно не сейчас. Она сравнивала то, что обычно влияет на восприятие возраста: макияж, волосы, яркие черты лица, у которых раньше всего появляются морщинки — лоб и глаза. В голове настойчиво звучала мысль: «Как ты можешь быть такой красивой?» Вот так вот просто: как всегда. Эмма открыла сервис, где можно было примерить разные прически, подгружая туда фотографию Реджины. Попеременно выбирая различные прикиды, Эмма больше веселилась, чем работала. Мэрлин уже спустя пару минут оказался за ее спиной. — Чего ржем так весело? Но Эмма быстренько все свернула. — Я работаю, Мэрлин. Не мешай! Выпроводив его из комнаты и закрыв двери, она вернулась к компьютеру. Сообщение от Реджины: Р: «Еще не все?» Э: «Ты такая нетерпеливая, Миллс! Блондинкой никогда не хотела быть? Смотри, что у меня есть!» Эмма сделала снимок экрана, где строгая Реджина Миллс выглядывала из-под белых кудрей. Р: «Эмма, я хочу выглядеть старше, а не смешнее. Помнишь? Или ты опять пьешь?» Э: «Ладно, это шутка. Сейчас. Я все еще работаю». Э: «И я не пью, когда работаю!» Эмма вышла из сети, чтобы не отвлекаться, и принялась за работу. Она совместила две фотки, чтобы волосы были собраны, но макияж остался. Чуть подретушировать. Сменить макияж: накрасить Реджину не так броско, но добавить чуть теней. Сменить прическу: вот эта деловая стрижка ей точно пойдет. Волосы жалко, но что поделать, если ей самой хочется? Разойдясь не на шутку, Эмма даже принялась одевать Реджину. Найти картинку бабочки, нацепить на шею. Шея. Особенно на той «домашней» фотографии. Отвлечься от этих мыслей, нанести последние штрихи, отправить. Реджина Миллс в сети. Сколько она там ее ждала? Р: «Удачная стрижка. Макияж я бы подправила. А в целом — круто! Как ты это сделала?» Эмма расплылась в довольной улыбке. Да, оно того стоило! Э: «Волшебство!» Быстро напечатала она и опять расплылась в кресле. Запястье ныло от долгой работы, спина тоже. Массаж бы не помешал сейчас. Р: «Наверное, это классно, когда занимаешься тем, что нравится с детства?» Э: «Когда работа действительно стоящая, то это только в удовольствие». Эмма отправила, и только потом сообразила, как это может выглядеть. Да и ладно. Э: «А ты не продолжаешь писать?» Реджина печатает, стирает, печатает. Р: «Иногда делаю записи, но больше для себя лично. Спасибо, Эмма! Теперь я чувствую себя гораздо старше :) » Э: «Обращайся, если что. Но ты подумай про белые кудри :D Они же прекрасны! Нет?» Р: «Прекрасные белые кудри есть у тебя. Этого достаточно». Эмма прочитала, перечитала. Застыла. Реджина Миллс была в сети только что.***
Реджина остервенело расчесывала подстриженные волосы. Когда она это сделала, несмотря на уговоры парикмахерши не стричь «такие шикарные длинные волосы, вы что с ума сошли?», то сначала почувствовала прекрасную легкость. Она рассталась не только с грузом, который за все это время казался неотъемлемой частью ее самой, но и с другим: никаких косичек, никаких тугих колосков, никогда! Это обязательство спало с нее, когда она переехала к отцу в десятом классе, но вот теперь не будет даже такой возможности. За спиной больше не стоит ее мать, стягивая волосы до желания почесать кожу головы. Никогда. Больше никогда. Так думала Реджина, когда выходила из парикмахерской под причитание о ее бывших волосах, сметаемых в совок. Но вот теперь, дома, когда она помыла голову, волосы просто взбесились. Кудри! Они торчали! Не спрашивая, как хотели сами. Она не это заказывала, не это! Что теперь делать? Дэниел не сдержал смеха за ее спиной и она пульнула в него сначала предостерегающим взглядом, потом припугнула расческой, и он заткнул рот рукой. — Реджина, ты выглядишь замечательно, я же тебе уже говорил. Только пожалей волосы! — Дэниел, — выдохнула она, сжимая расческу. Ему не понять. Его не судят за внешний вид. Его приняли на работу без всякого испытательного срока. Он никогда не будет «молодой неопытной специалисткой», и уж у него никогда не будет таких непослушных волос. Реджина еще раз злостно окинула взглядом кудри, торчащие как им захочется: «Ну ничего, я с вами справлюсь». Внести в список покупок гель для волос и выпрямитель. До этого ей хотелось отправить результат работы над образом той, кто все это и затеяла. Но не будет ли и Эмма смеяться над ней? Реджина закрылась в ванной, прицеливаясь объективом в собственное отражение. Всего несколько десятков попыток, и фотография готова. «Нет, — решила она после внимательного детального изучения получившегося снимка, — только после геля». Слишком кудряво, слишком легко и непослушно, слишком… «Ты слишком похожа на отца», — слова Коры, обычно произносимые с едва уловимым упреком. Легкая атака стыда. Но она всегда шла мимо Реджины, нисколько не цепляя. Она позвонит папе прямо сейчас, прямо по скайпу, чтобы он видел, чтобы она видела его в ответ.***
Эмма листала собственную страницу в социальной сети. «Прекрасные белые кудри есть у тебя». У Эммы не было кудрей, зато были эксперименты с волосами с подачи Мэри Маргарет. И как она только дала себя уговорить? Это все последствия Таллахасси, не иначе. «Все девчонки будут твои», — махала ладошками с растопыренными пальцами Мэри Маргарет перед лицом Эммы, и та сдалась. Зря они пили до этого. На удивление, результат эксперимента пришелся Эмме по душе, хотя она и не хотела этого признавать. Если бы Мэри Маргарет сначала ее так рьяно не уговаривала, а потом не выпрашивала бы отзыва, Эмма, может, и не вредничала бы. В итоге, Мэри Маргарет просто засунула Эмме в рюкзак свою плойку с запиской «ты такая вредная, просто капец». Все это было больше года назад. Эмма листала ленту, заваленную фотографиями, отметками и местами на карте Бостона. Вся история ее передвижений. Сколько надо было листать, чтобы найти эти ее белые кудри? Реджина это делала? Как долго? «Наверное, это нормально», — решила для себя Эмма. Она и сама, бывало, заходила на чужие страницы. Страницу Реджины тоже посещала, особенно сейчас, после того, как они стали переписываться. Но почти все разделы на ней были закрыты. Это нормально — листать страницу старой школьной подруги? Разве нет? Отмотать больше года назад? Ну почему нет? Если интересно? Любопытно ведь, изменился ли человек, которого не видела целых шесть лет. Ага! Вот и фотка: Мэри Маргарет, Дэвид и она сама. Все трое пьяные просто до чертиков, фотка нечеткая, какие-то фонари сзади. Завитые кудри Эммы заполнили половину снимка. Да, хорошо было в Таллахасси. Надо бы написать Мэри Маргарет: та обещала, что уже скоро возьмет билеты.***
Реджина наблюдала, как смывается пена с кофейной чашки. Рядом стояла посудомоечная машина, но использовалась она только тогда, когда совсем не было времени. Мыть посуду — терапия, которую Реджина открыла для себя совсем недавно. Вода журчит на фоне очередного хита, плывущего на волнах радио, а мысли Реджины текут своим чередом. Да, в этом определенно что-то было. Она всегда снимала обручальное кольцо, прежде чем приступить к сеансу, чтобы не цеплялось и чтобы не пачкать. Замечала только, когда хотелось покрутить что-нибудь, а пальцы сами хватались за безымянный и натыкались на его отсутствие. Папа был рад ее слышать и видеть тоже. Он мог бы и не говорить: все было ясно по лицу. Реджине нравилось в скайпе то, что можно было увидеть сразу два лица и обе улыбки одновременно. «Ты слишком похожа на отца». Здесь это было особенно заметно — в живом разговоре, когда видно собственное лицо. Папа сказал ей, что у Коры скоро юбилей. Приедет ли Реджина? Возможно, коллеги захотят устроить ей сюрприз. Они даже позвонили отцу, чтобы посоветоваться. Реджина ответила, что подумает. Ей надо все это обдумать очень детально. ________ * — имеется в виду приставка Марио