Когда придет рассвет

       От усталости и утомления я ели держалась на ногах, стоя на посвящении Вальпургиевых рыцарей и наблюдая, как юные маги, следую за большинством, позволяют нанести себе черную метку. Нервы были на пределе и у Долохова с Малфоем, что стояли подле меня. Оставаясь аристократически невозмутимыми, я прекрасно видела, как сжимались кулаки Тони и Абраксаса, как ждали они окончания этого мероприятия.        Наконец-то, Мальсибер и Лейстрейндж собрали волшебников и повели их к выходу. Том выжидательно смотрел вперед, пока не скрылись последние ученики за дверью из Тайной комнаты.  — Абраксас, Антонио, — Реддл повернулся к нам, — проследите, чтобы все наши рыцари добрались до своих гостиных.        Я прямо смотрела на Темного лорда, краем уха прислушиваясь, как Малфой и Долохов пошли к выходу. В Тайной комнате остался лишь двое старост Слизерина.  — Чем ты так недовольна, дорогая? — невозмутимая легкая улыбочка Реддла меня покоробила.  — Ты! Ты просто клеймил их всех! Как скот! — мой голос осип, но толку не было никакого. Синие очи Тома осознанно и необременено чувством вины глядели на меня, — Однажды, помяни моё слово, всех твоих сторонников ты сам поведешь как свиней на убой.        Я развернулась и быстро пошла к выходу, совершенно не боясь получить проклятье в спину.  — Просто валькирия разгневанная! — прошипел василиску наследник Слизерина.

***

       Время шло. Я занималась своими обязанностями старосты, следила за Вальпургиевыми рыцарями.        Весной, когда все проснулось и запело, растаяло и сердце Северины Принц. Моя соседка начала романтические отношения с Долоховым. Антонио весь святился, когда ходил за руку с мисс Принц. К тому же, как истинный джентльмен, взял под свое попечение и малышку Эйлин.        Я очень сблизилась с Малфоем, с которым мы следили за подопечными Реддла. Чай в пять часов, общий досуг и разговоры обо всем — Абраксас был практически всегда со мной.        Том же, напротив, отдалился от меня. А может я от него. Вечно занятой, поглощенный своими экспериментами, исследованиями и Темной магией, Реддл появлялся только на завтраке или на обеде. Староста Слизерина выматывался, буквально сжигал себя. В синих глазах появился нездоровый блеск, а под ними мешки от бессонных ночей. Том ни только не просил о помощи, но и не принимал ее от Абраши и Тони. Я ее попросту не предлагала.        Я стояла в подземельях, сильнее кутаясь в мантию. Несмотря на то, что снег почти растаял, ночи были холодными. Ждать Реддла обычно не приходилось, — к своим обязанностям старосты Том относился в крайней степени серьезно, поэтому сегодняшнее ночное дежурство с самого начала вызывало у меня некое удивление.        В какой-то момент я почувствовала, как меня обволакивает магия. Становится тепло.  — Спасибо, — абсолютно не по-аристократически хмыкнула я, поворачиваясь к второму старосте Слизерина.        Реддл передвигался всегда очень тихо, как его любимые змеи, у которых он многое перенял. Мелькнула мысль: сейчас Том непременно подчеркнет, что я, словно маггла, не приучена «дышать магией». Ведь в холод можно нанести согревающие чары, от дождя и снега — отталкивающие. Но, вопреки всем ожиданиям, этого не произошло.        Мы молча рыскали по коридорам Хогвартса в поисках нерадивых учеников, но пройдя свою половину замка никого не встретили.  — Надо же, не одного нарушителя, — второй раз за вечер я была удивлена, — даже Гриффиндор стал вести себя приемлемо.  — Не удивлен, — пожал плечами Том, — большинство просто боится идти против…  — Тебя, — ухмыльнулась я.       Реддл не стал как-то спорить или парировать, лишь пожал плечами и продолжил путь в гостиную нашего змеиного факультета.        Дом встретил нас тишиной, лишь потрескивая догорали дрова в камине. Все слизеринцы давно разбрелись по своим спальням. Зевнув, я пожелала спокойной ночи другу и повернулась к нужной мне двери.  — Подожди, — вдруг произнес темноволосый юноша, — почему ты не бросила Вальпургиевых рыцарей? Я медленно развернулась и посмотрела на величайшего шестнадцатилетнего волшебника.  — Том, — Реддл немного переменился в лице от собственного имени, — я не предам тебя. Пока ты не перейдешь черту. Синие глаза зажглись, как самые горячие небесные светила, и где-то на глубине этих озер я увидела удовлетворение.  — Это не значит, что я не могу думать и действовать иначе! — постаралась приземлить слизеринца, — Я чту свою веру.        Хотя это было бесполезно. Том выпустил одну из самых обаятельных своих улыбок и, наклонившись, поцеловал мою руку.        Не знаю почему, но это одно из самых ярких весенних воспоминаний. Я, как чувствовала, запомнила тот вечер в деталях. А после на все лето исчезла из жизни своих мальчиков.