«Слава Богу! Слава вам! — Туртукай взят, и я там». Суворов. 1773 г.
Вы думаете, легко быть слизеринкой? Можно быть хитрой, дерзко-красивой, холодной, да? А с чего вы взяли, что это так? Открою вам самый страшный слизеринский секрет: мы не такие, какими кажемся. Мы хорошие притворщики. Абраксас Малфой холодный, равнодушный человек? Не смешите меня! Добрейшей души маг, способный на самопожертвование ради любимых. Местный Дон Кихот, готовый бросится сражаться за честь благородной девы. Быть может Том Реддл самый хитрый и жестокий мужчина из всех тех, кого вы встречали? На самом деле, он просто чертовски умен и дисциплинирован, а где-то даже принципиален. Хитрый у нас скорее Абраша. Том по-отцовски добр ко всем своим маленьким подопечным. Хотя слизеринчики думают, что мистер Реддл излишне строг. Я вам скажу по-секрету: так староста их защищает. Антонио Долохов открыто показал: любовь сильна в любом возрасте, а ответственность вырабатывается только у настоящих мужчин. Да, Тони раньше был шутником и славным малым. Играясь, он побеждал на дуэли, разбивал сердца. Зато серьезно относился к словам, к друзьям, к поступкам. А я? Хотите про меня? Это просто и гораздо сложнее одновременно. Я — Моника Борман, и мое сердце разбивалось не о любовь, а о смерть. Когда уходят родные люди навсегда, и нет у нас пути назад. Но что поделать? Переживая многих на своем веку, седеешь не от старости, — от боли! И временами, ночью, из глаз польются слезы. А днем опять разнесется смех. Я научилась ценить моменты, любить родных людей.Не страшусь любви, как раньше, И не боюсь уйти, как все.
***
Первый тур наступил быстро. Несмотря на то, что мы все помогали Минерве готовиться, волнение не покидало нас. Было ощущение, что победу МакГонагалл придется вырвать зубами, как волки вгрызаются в свою еду. В этот дождливый день трибуны были заполнены учениками и преподавателями. Пасмурное небо и запах хвои переносили мысли в Шотландию, где ждал нас родной Хогвартс. Возле входа в лес находилась палатка быстрого реагирования с медиками и парочкой авроров, для подстраховки чемпионов. Ведь в двадцатом веке недопустимы летальные исходы. Тройка чемпионов выстроилась в одну шеренгу, каждый напротив своих ворот. Черные костюмы из драконьев шкур обтягивали фигуры участников. Такой материал делал их почти магически неуязвимыми. — Живодерство, — буркнул Реддл. Его воображение не на шутку разыгралась, когда Абраше пришло сравнение драконов с василиском. — Может быть, — весело подмигнула я другу, отчего он вновь передернул плечами. Нервный Том какой-то. Разумеется, на трибунах мы сидели вместе, прижавшись от мерзлоты друг к другу, словно пингвины. Хотя смысла во всем этом мало. Первый тур будет длится часа два, зрителям будет известен только конец. Так что мерзнуть столько времени и пялится на выход из леса, меня лично не прельщает. Прогремел выстрел. Мы всё также сидели и мерзли. Неспешно велись разговоры: кто-то искренни переживал и беспокоился, пока другие пытались заработать на ставках. Чемпионов не было уже около часа. Никто из троицы не посылал сигнал SOS, значит, есть надежда, что всё в порядке. — Замерзла? — участливо спросил Малфой. Отрешенный стальной взгляд как-то по-особенному смотрел на меня. Я давно перестала «гадать» мужские знаки, поэтому и сейчас не стала. — Всё хорошо, — мягкая улыбка успокоила друга, но мой ответ явно разочаровал. На деле согревающим заклятьем меня давно окутал Реддл, который сейчас самодовольно смотрел в сторону леса, делая вид, что не слышит наш разговор и мои мысли. — Смотрите! — заверещали самые зоркие, — Дурмстранговец! Трибуны раздались громкими парадными «УРА! УРА! УРА!». Азарий Искров первый закончил испытание. Через пару минут вышла потрепанная, но довольная Минерва. А когда все забеспокоились безопастностью третьей участницы, и комиссия решила отправиться на ее поиски, появилась измученная Шармбатонка, которая буквально перерыла носом землю. Ажиотаж зрителей быстро угас, ведь зарядил сильный дождь. Все шустро перебрались в Главный зал на пир.***
Зима наступила быстро. Она отличалась от Шотландской, была более морозной и лютой. Труднее всего приходилось ученикам Шармбатона, которые были привычны к теплому и мягкому климату. Все окна замка были украшены замысловатыми узорами, как и озеро во внутреннем дворе. Последнее, кстати, предприимчивые студенты быстро оприходовали, смастерив прекрасный каток, даже с раздачей коньков. Абраксас, глядя на воодушевленную меня, тоже с удовольствием принимал участие во всех развлечениях. Том появлялся под конец каждой моей проказы и обычно весьма вовремя. На коньках хорошо я разве только стояла, а каталась из рук вон плохо, но умудрялась получать мазохистическое, как выразился Реддл, удовольствие. Падала я часто и со смаком, набивая синяки по всему телу. Вот и одним вечером каток был полон учениками. Я более или менее удерживалась на ногах, поэтому каталась смело. Разогнавшись и не заметив трещину во льду, я красиво подлетела, перевернулась и упала на спину, вышибая весь дух. Вздохнув и скосив глаза я заметила, как несся прямо к моему лицу острые коньки. Так страшно мне не было никогда! Не успела даже заорать, как парня снесло заклинание, а меня подхватили под руки, ставя на лед. — Ой! — пискнула я, глядя на злющего Реддла, чьи глаза метали молнии. Думая о том, как же мне сейчас попадет и что вообще только что произошло, я расплакалась. Том, не ожидавший от меня такой женской реакции, впервые в жизни опешил. В тот вечер, после долгой шипящей (половину на змеином языке) лекции, на меня были навешаны пару защитных амулетов. От самых элементарных заклинаний и проклятий. — Для моего спокойствия. Пойдешь со мной на Святочный бал, — без перехода продолжил Реддл. — Что? — растерялась я, не зная это вопрос или утверждение. — Это предложение, Моника, — со снисходительной улыбкой пояснили мне. Малфою такой расклад не нравился. — Глазом, красавица, не моргнешь, как под колпаком окажешься, — выговаривал наследник благородного рода мне. В последнее время это случалось постоянно, чем здорово меня нервировало. — Абраша, — поморщилась я, как от зубной боли, — не утрируй. — Хорошо, — подозрительно быстро согласился со мной друг. Я напряглась ожидая подвоха, который не заставил себя ждать, — Пойдешь со мной на бал? Сдержавшись, чтобы от досады не застонать, я натянула извинительную улыбку и пролепетала: — Я бы с радостью, но меня уже пригласили. Малфой, вопреки моим ожиданиям, спокойно предложил мне пойти прогуляться. Нотации мне здорово поднадоели, поэтому я сменила род деятельности, и теперь в свободное время стала помогать МакГонагалл в нашей гостиной. Раскрыв золотое яйцо, а до этого кто-то додумался бросить его в камин, был обнаружен пергамент с загадкой, с тремя составляющими. Разгадкой первой частью, где преобладали расчеты, занялась сама Минерва, взяв в помощь двоих когтевранцев. Среди пуффендуйцев обнаружились знатоки истории, к моему личному удивлению, к ним присоединился Септимус Уизли, так что ребята взяли на себя второй раздел задачи. А третью часть головоломки приходилось мне решать одной, после фразы рыжеволосого: — Сплошной бред прорицаний! А то и вовсе эзотерики! — фыркнул, но явно загадкой увлекся.Что было первой мыслью? Что было великой птицей? Кто был тучным? Кто был темным? Небо было первой мыслью. Конь был великой птицей. Овца была тучной. Ночь была темной.
— Мы не сможем правильно ее понять, — вздохнула я смотря на ребят, — пока не будут разгаданы первые две головоломки. — Что это за вообще такое? — вздохнул Стюарт. — Вопросы с ответами, — медленно и расстановкой пояснил гриффиндорец, глядя на когтевранца как на неразумное дитя. — Септимус, — попыталась остудить пыл парня, но со вздохом вынужденна была признать, — вообщем-то ты прав. — Интуиция? — обманчиво мягкий тон меня не смутил. Получив мое подтверждение, Уизли не стал зубоскалить, — Что ж, начнем, господа историки, — было сказано наблюдавшим пуффендуйцам, — а ты, Борман, прогуляйся. Не мозоль глаза. Решив, что между нами зародилось некое понимание, я вполне добродушно отнеслась к словам львенка. Но кто знал, что Малфой на последней фразе зашел в гостиную. — Ты совсем страх потерял, рыжее недоразумение?! — молниеносно слизеринец подлетел к Уизли и, взяв того за воротник мантии, глухим звуком шмякнул того о стену. — Абраксас! — закричала я, подорвавшись в их сторону, краем глаза заметив пуффендуйцев, когтевранца и МакГонагалл. — Прекратить! — кричала вторая староста, достав палочку. Где же ходит Реддл?! Где Поляков?! Малфой с остервенением просто бил Уизли об стенку. Парни всё никак не могли его оттащить, а МакГонагалл прицелится из-за большого скопления. — Прекрати! — мой голос истерически стал срываться, — Абраксас! — я с силой попыталась оттолкнуть друга, но каким-то образом получилось наоборот. — Отойти! Петрификус Тоталус! Я лежала на каменном полу, мало что уже понимая. Стояла оглушающая тишина, но не больше мгновения. Я чувствовала лишь приятный холод камня. Звуки, боль и осознание внешнего мира свалились гурьбой. — Зовите Реддла, Стюарт, быстро! — командный голос гриффиндорской старосты больно резанул по ушам. Она склонилась ко мне, — Так, давай осторожно, — меня аккуратно подняли и понесли к дивану. Голова раскалывалась, а стоило принять более вертикальное положение так еще здорово начинало мутить. Заткнув уши, я случайно дотронулась до своей губы, которую мне разбили. — Просто прекрасно, — простонала я, моля быстрее потерять сознание. Хоть раз в жизни, Мерлин, я могу лишится чувств? Как оказалось амулеты были на мне не просто так, какой-то из них был «сигналкой» для Реддла. Так что Стюарту далеко идти не потребовалось, пару минут не прошло, как в нашем полку прибыло. — Что с тобой? — обеспокоенное лицо Тома меня все-таки доконало, а может кто-то наконец догадался магией облегчить мою участь, но сознание меня все-таки покинуло. POV Том Марволо Реддл Я был в библиотеке Дурмстранга, когда кольцо на моем пальце начало гореть и пощипывать. Моника. Положив книгу на место, я сорвался в сторону нашей гостиной. Кольцо стало ощутимо сжечь. — Реддл! — запыхавшийся когтевранец бежал ко мне на встречу, — Там Малфой Борман!.. Когда с Уизли… Скорее! Плохое предчувствие неприятно сжало сердце. Она лежала на диване бледная, как мел, с разбитой губой и с уже проступившим синяком на скуле. Мое сердце сжималось. Такая беззащитная. -… Борман очень сильно при падении ударила голову, — закончила рассказывать всё происшествие МакГонагалл. — Благодарю, Минерва, — гриффиндорка кивнула мне. — Что будем делать с Малфоем и Уизли? Прости, Том, но мне непонятно вовсе, что творится в голове у твоего друга. Несмотря на то, что Моника пострадала случайно, тем не менее она пострадала, — с нажимом проговорив последнее слово, староста львят встала с кресла. Виновники были заперты в спальне. С Абраксаса запретил снимать заклятие, даже более того, я сам закрепил его, на ходу, с помощью легилименции, пройдясь по мыслям Стюарта. — Найди, пожалуйста, Полякова и попроси его зайти в больничное крыло, — попросил МакГонагалл, аккуратно поднимая на руки Монику. — Ты сам ее отнесешь? Мы подадим огласке случай? Не обратив внимания на шокированную гриффиндорку, я с Синичкой на руках покинул гостиную. Больничное крыло встретило особым запахом всяких трав и зелий. Койки стояли в ряд, некоторые из них были прикрыты ширмами. Будто бы почувствовав нас, а может так оно и есть, появился невысокий худощавый мужчина. — Девушку осторожно положите на койку, а сами не мешайтесь, — проговорив всё четко, целитель больше не взглянул на меня. Я занял место с друг стороны от кровати, стараясь вести себя тихо. Мужчина, несмотря на преклонный возраст, шустро провел диагностику, нырнул в свою подсобку, чтобы через минуту показаться с полными всякими бутылёчками руками. Множество баночек разместилось на прикроватной тумбочке. Ловко что-то выбрав из этого набора, врачеватель откупорил баночку. По палате разнесся резкий запах. — Маггловский нашатырь, — пробормотал я. — Вообще-то, это наше изобретение, — прокомментировал целитель, прикладывая ватку к носу Моники, реакция которой была слишком бурной, — спокойно, дорогуша! — придерживая девушку за плечи, этот шустрый Айболит, влил ей зелье в рот. — Какая гадость! — закашлялась Синичка. Разговаривает, значит лучше. — А что ты хотела? Меньше головой надо биться. Сотрясение — это не шутки, даже для мага! Тут открылась дверь и в палату влетел обеспокоенный Поляков. Возможно, я поспешил, когда сказал позвать его. — Ваш куратор? — Их-их! Целитель Розенбаум, что со студенткой? Выше упомянутый Розенбаум подозрительно посмотрел на Полякова, а потом на меня. — Сотрясение. Ночь в лазарете, завтра выпущу. — Но сегодня Святочный бал! — проговорил куратор, которого всё-таки не зря позвали. — Вот, — кинул склянку мне целитель и направился в сторону своего кабинета, — намажь этим синяки. — Я знаю, как быстро ты лечишь физические травмы! — крикнул Дмитрий и пошел следом за Розенбаумом. — Нет! Этот маг был фанатиком своего дела. Моника сидела поддавленная, полностью погруженная в свои мысли. Я присел на край кровати и открыл баночку с заживляющей мазью. — Повернись, мне надо обработать твою губу, — мягко попросил я. Однако Борман меня проигнорировала. Она еще больше отвернулась в противоположную сторону и тихо всхлипнула. — Перестань, — попытался сурово произнести я, не зная, что делать. Обычно не обращая внимания на женские слезы, я полностью терялся, когда плакала Синичка. — Из-за чего ты расстроилась, — вновь мягко заговорил я. Вопрос, конечно, глупый. Но неужели она не знает, что я сделаю всё, чтобы она ни захотела? Аккуратно взяв за подбородок, я повернул такое родное личико в свою сторону. Обработав рану на губе и синяк на скуле, я вымыл руки и сел обратно на кровать к успокоившийся Борман. — Я не понимаю, что с ним, Том! Что его беспокоит? Что случилось? О, я знал причину, но она не являлась оправдательной. — Я во всем разберусь. Обещаю тебе. Зеленые глаза глянули на меня с неким беспокойством, и лигилементом быть не надо, чтобы понять, настораживали её мои будущие действия. — Беспокоишься за Малфоя? — горько усмехнулся я. Моника хотела что-то сказать, но зашли целитель с куратором. — Ладно, — строго посмотрел на нас Розенбаум, — можете идти готовится к вечеру, мисс Борман, но никакого стресса, алкоголя и сильных физических нагрузок. Как почувствуйте легкую слабость, сразу возвращайтесь в комнату и спать. А вы, юноша, проследите и перед сном проследите, чтобы она выпила вот это зелье, — дали мне флакон с синей жидкостью. — Спасибо большое! — пролепетала Моника, вставая с кровати. — Поляков, на твоей ответственности! — угрюмо закончил целитель и выгнал нас. До нашей башни мы шли молча, но стоило Моники зайти в женскую спальню, как Поляков повернулся ко мне. — Мистер Реддл, не хочу лезть в ваши дела, но вы понимаете, что эта ситуация могла стать достоянием общественности? Даже не смотря на то, что это нелепая случайность. Нелепый у нас Малфой! Злость волной накрывала меня, но глубоко вздохнув, я призвал себя к спокойствию. — Мы разберемся. Спасибо за содействие с целителем. — Пустяки, — отмахнулся преподаватель, — Никакая девушка не хотела бы пропустить такой вечер. А она его очень ждала. Поляков, развернувшись, направился прочь из гостиной. Теперь нужно разобраться с виновником. — Круцио! — слизеринец свалился на пол. Его тело тряслось в судорогах. Однако, для Абраксаса, этого мало. — Всё? — плюнув кровью на пол, мой дорогой друг поднялся на трясущихся локтях, чтобы заглянуть в мои глаза. Нет. Так просто не будет. Прижав Малфоя к стенке и врезав, притом совершенно по-маггловски, я почувствовал невероятное удовлетворение. Особенно после того, как съездил ему по физиономии еще раз. — Признаю, — прохрипел парень, — заслужил. — Ты её ударил! Она попала в больничное крыло из-за тебя! — Малфою снова прилетело по физиономии. — Получаешь удовольствие, да, Том? Наконец-то есть причина добраться дом меня. — Ты доводишь её до слез. Мотаешь нервы своей ревностью, хотя она не твоя! Весь шестой курс добивался её, Моника даже была влюбленна в тебя. А этим летом ты, Абраксас, сам всё разрушил. Затащил в постель аристократочку, которая забеременела. Вот это сюрприз! Ты не знал откуда дети берутся? — с каждым моим словом глаза Малфоя наливались яростью. — Не твое дело, Реддл! — выплюнув эту фразу, слизеринец сбросил мои руки. — Ошибаешься, Малфой. Всё, что касается Моники — моё дело. Она — моя. — О, Великий Том! Что? Думаешь сможешь получить всё, что захочешь? — Я. Тебе. Сказал. Если она заплачет из-за тебя еще хоть раз, разбитым лицом и парочкой круциатусов ты не отделаешься. Женись спокойно и воспитывай своего наследника. А Моника пускай доучивается и живет дальше. Развернувшись, я отправился искать Борман. Несмотря на взбучку со старым другом, мой костюм сидел идеально. Глянув краем глаза в зеркало, я убедился, что прическа тоже. В гостиной было многолюдно. Присутствовала в основном мужская часть, ожидая прекрасную половину. Я неотрывно следил за дверью женской спальни, откуда слышался веселый смех. Потом всё стихло и вышла довольная МакГонагалл. Задорное настроение и серебристое пышное платье с красным бантом делало строгую Минерву неузнаваемой, а уж её выбор партнера на вечер меня удивил. Проплыв мимо всех парней к Уизли, староста взяла предложенный локоть, и пара удалилась. Следующая вышла Моника. На ее лице не было и намека на недавние злоключения. Взглядом она быстро нашла меня, отчего внутри по телу стало подниматься тепло, а мне самому захотелось смеяться и радоваться. Я любовался её. Длинное темно-красное платье шелком лилось по фигуре. Определенно, мою красавицу Мерлин наделил не только способностью влипать в неприятности. Весело улыбаясь мне и сверкая своими зелеными глазами, Синичка вложила свою ладонь в мою руку. — Ты очаровательна! — прошептал я на ухо своей спутницы, когда мы покинули гостиную. Моника вздрогнула. А я был рад, что хоть немного действую на нее. — Там, где вы учились ездить по ушам, я много лет преподавала, — серьезно проговорила моя спутница и звонко рассмеялась. Мне было смешно, но смеяться вместе с ней я не мог. Смотря на Монику, пришло осознание того, что мне известно о ней все привычки, мысли и предпочтения, но этого мало. Она была открытой книгой шарад, ведь разгадать её чувства ко мне было сложно.