План Патрика
29 марта 2018 г. в 16:07
Отец ничего Генри не сделал, скандал с Хэнлонами замяли, но младший Бауэрс чувствовал, что "как раньше" уже не будет. Он все так же ходил в школу, дистанциировавшись от банды, делал дела по дому и вел себя тихо. Отец пил, и Генри несколько раз пополнял запасы спиртного, виня себя в произошедшем. Игры с Вьетнамом он бросил, стал больше учиться и даже устроился подрабатывать курьером раз в неделю.
Патрик какое-то время Генри не трогал, но потом сам подошел к Бауэрсу.
— Слушай, чувак, я дурак, что придумал такое дело. Не подумал насчет последствий. Прости, а? И спасибо, что отмазал, — покаянно сказал он.
Генри чуть поморщился.
— Да ладно, все хороши…
— Спасибо твоему бате, а то мне только постановки на учет не хватало. У тебя дома все нормально? — Патрик заискивающе заглянул в глаза Генри.
— Нормально, — угрюмо буркнул Бауэрс, складывая тетради в потрепанную сумку.
— Слушай, мы тут давно не общались. Пошли пройдемся, м? — Патрик закинул свою сумку на плечо и теперь внимательно следил за другом детства.
Генри помедлил, но кивнул. Патрик и правда не был виноват, самому думать надо было.
— Мне за мелким в началку надо, а потом я свободен, как ветер, — они вышли из школы, и Патрик закурил. — Значит, проблем у твоего отца нет?
— Есть, — вспыхнул Генри, — есть! Его начальник обещал выпереть с работы из-за наших шалостей, и теперь он пьет и… и словно в себя ушел, понимаешь? Лучше б он меня лупил!
Патрик затянулся и стряхнул пепел на траву.
— Ему встряска нужна. Да и его начальству напомнить бы не мешало, что такое герой Вьетнамской войны. Нельзя таких людей увольнять. Есть у меня пару мыслей, сейчас младшего заберем и пойдем обсудим. Эйвери маманю отвлечет, а то если она меня воспитывать начнет, умные мысли разбегутся. Как тараканы, — он рассмеялся, вновь затягиваясь дымом.
Они остановились около ограды начальной школы. На территории школы у маленького декоративного фонтана собралась толпа младшеклассников, в центре которой стоял на бортике фонтана черноволосый похожий на Патрика мальчишка. Пацаненок не без гордости показывал толпе детей большой полуметровый трехпалубный крейсер с маленькими фигурками матросов на борту. На верхней палубе прогуливались пассажиры, на носу стоял человечек в форме капитана. Корабль, несомненно, привлекал внимание, и являлся предметом обсуждения младшеклассников.
— Ух ты! А можно посмотреть? — протянул руки белобрысый тощий парнишка.
— Как настоящий, — восхитилась девочка с кукольным личиком.
— И каюты открываются?
— Смотри, Эйвери звезда, — хмыкнул Патрик, — новую игрушку ему купили, он давно клянчил.
— Не трогайте. Я сейчас его запущу, — гордо сообщил Эйвери и осторожно опустил корабль на воду. Потом достал большой черный пульт и нажал на кнопки. Лайнер тронулся по водной глади маленького бассейна. Толпа залопотала.
— А он не утонет? — пискнул кто-то из совсем мелких.
— Нет, вы что! Это же Team Associated. Очень, очень крутая компания, — со знанием дела отозвался младший Хокстеттер.
— А ты им управлять можешь? Правда?
— Обижаешь. Я его сейчас под фонтан направлю. Смотрите!
Корабль рассекал водную гладь бассейна и скользил под струями фонтана. Капли воды ударялись о палубу и о фигурки пассажиров и разлетались в стороны брызгами.
— Надо тоже такой на день рождения попросить, — протянул какой-то паренек.
— Он дорогущий, тебе такой не купят, — вздернул нос Эйвери.
— А мне брат из газеты сделает и лаком покроет. И можно будет по лужам пускать, — пискнул один из мальчишек.
Эйвери снисходительно глянул на одноклассника.
— Не сравнивай, Джорджи. Газета, подумаешь.
Корабль горделиво проплыл под брызгами фонтана и вернулся к владельцу.
— Зато Билл сам сделает, а не в магазине купит! — с обидой сказал Джорджи.
— Из газеты любой дурак сделает, — отмахнулся владелец чуда радиотехники.
— Он будет лаком покрыт. Он будет непотопляемый! — крикнул Джорджи чуть ли не со слезами в голосе.
— А еще он может спускать воду как настоящий и даже подавать сигналы, — больше Эйвери не собирался удостаивать внимания Джорджи, вновь наслаждаясь обретенной популярностью.
— Это братишка Заики, — подмигнул Патрик Генри. Малыши, поглощенные игрушкой, еще не заметили старшеклассников, — Джордж Денбро.
— А че, правда твой папаша на такое чудо для мелкого разорился? — с уважением спросил Бауэрс.
— Пока Билли младшему из бумажки корабли мастерит, я своему выбиваю средства на достойные игрухи, — широко улыбнулся Патрик, — этот кораблик достался мне тяжким трудом. Сначала надо было добить маму, сказать, что у Эйви игрушки хуже, чем у Гарри Кина, сына аптекаря, вон того тощего, который такой же кораблик собирается выклянчивать. Добавить, что Эйви очень хочет корабль и намекнуть, что вышла новая модель, которой нет ни у кого в городе. Сказать, что Эйви может поучаствовать с этим кораблем на гонках радиоуправляемых моделей в Портленде и выиграть приз. А дальше дело техники, маман из отца деньги выкачивать умеет. Два месяца уговоров — и вуаля, мелкий счастлив. Ну и кто лучший старший брат в этом городе?
Генри не успел ответить. Эйви наконец заметил брата и с визгом кинулся к нему навстречу, забыв про игрушку.
— Забирай свой Титаник и погнали домой, там у мамы подруги сидят, с тортиком, —
Патрик потрепал малыша по голове, и Хокстеттер-младший сгреб корабль под завистливыми взглядами одноклассников и гордо удалился вслед за братом и его приятелем, прижимая к себе крейсер.
Уже в доме Хокстеттеров, отправив Эйвери отвлекать на себя внимание дам, Патрик плюхнулся в кресло у окна и приглашающе махнул рукой Генри.
— Значит, вменили ему в вину твои игры, — протянул он, странно щуря серые глаза. Генри понуро кивнул, разглядывая носы собственных ботинок.
— Ниггеров, значит, защищают… — продолжил Хокстеттер все тем же странным тоном.
— Патрик, не начинай, — Генри досадливо потер виски пальцами.
— А что — не начинай? Они смеют что-то говорить про героя вьетнамской войны, — вскочил Патрик.
— Патрик, эта война… Она была бессмысленна.
— О нееет, Генри, — Патрик прошелся нервно по комнате, — войны не бывают бессмысленными. Особенно идеологические.
Он развернулся к Генри, сунув большие пальцы за ремень джинсов.
— Во Вьетнаме был глубокий смысл, который будет понятен лишь будущим поколениям. Я сейчас объясню, что имею в виду, — он полез на полку, скинул пару книг, наконец, выудил историческую энциклопедию.
— Смотри, общество развивалось постепенно, — он присел рядом с Бауэрсом и начал листать книгу, нервно, чуть ли не разрывая страницы. — Сначала первобытно-общинный строй, потом рабовладельческий, потом феодализм. Причем одно вытекало из другого. Жили племена. Грызлись за мамонта с другими, пленных захватывали, убивали, жрали, может быть. А потом поняли, что выгоднее заставлять их вкалывать — вот тебе и рабы, — он распахнул энциклопедию на карте Древнего мира. — Потом все это стало как-то цивилизованнее, плюс еще расселение народов сыграло свою роль, если они сначала главным образом в теплых странах вдоль морей тусили, то потом вглубь континента поползли, стали поселения устраивать, городки разные, которые между собой вяло дрались. Это новый этап, феодальный строй, — он ткнул пальцем в Священную римскую империю. — Потом… Потом в городах народ взбунтовался, который и без титулов, да с самосознанием и с капиталом кое-каким. Первыми вроде голландцы были, если не ошибаюсь. Так капитализм зародился. Это я тебе все про Европу рассказываю, так, вкратце, я же знаю, что ты историчку нашу идиотку не слушал, она и объяснять в принципе не умеет. А потом из Европы народ попал в Америку, в отдельную среду, где капитализм расцвел, и его порождением стала демократическая форма правления, как при феодализме монархия, так при капитализме президент. Причем, что примечательно, — Патрик улыбнулся своей неподражаемой обаятельно улыбкой, — любой может стать президентом, используя людские и материальные ресурсы. Ну, теоретически, разумеется. Я считаю, что это честно, понимаешь? Потому что человек, который проходит все этапы и добивается высшего поста в стране, явно имеет как мозги, так и другие таланты.
Он захлопнул книгу и отшвырнул в угол кровати.
— Ну да, а при чем здесь Вьетнам? — тоскливо спросил Генри.
— Да дай я тебе объясню. Вот развивалась Европа шаг за шагом. А потом появилась коммунистическая зараза. В Европе не прижилась, так полезла на благодатную почву — в Российскую империю. Почему, спросишь, благодатную? Там народ отсталый. В Европе все уже цивилизованно, а там в 1861 году только крепостничество отменили.
— Так и у нас рабство вроде… — слабо возразил Бауэрс.
— Хей, ты опять путаешь. При крепостничестве белые белых эксплуатировали, а у нас? Белые черножопых обезьян. Этих можно, Хэнлонов всяких, — небрежно махнул рукой Хокстеттер.
— Не начинай, Пат… — попросил Генри.
— Прости, молчу, — снова сверкнул зубами в улыбке Патрик. — Так вот, там расплодилась идеология коммунизма и расползлась по всей Европе. Террором, войной, дележом территорий. «Равенство и братство!» — патетически воскликнул он, передразнивая лозунги. — Как могут быть люди равны, если один мозгами на президента тянет, а другой — Хэнлон? Это ты и Хэнлон равны? Да не смеши меня.
— Там же не совсем равенство, — припомнил уроки истории Генри.
— Именно. Именно! Красиво завуалированная ложь. Искусственно созданный строй! Они насаждали его в Европе, не получилось — двинулись в Россию. Все эти Парвусы, Троцкие… Ты про них не читал, а я вот увлекался. И ладно сидели бы они в своих советах. Они же дальше полезли. С Европой не управились — так в Азию сунулись. А Азия только-только к капитализму пришла, понимаешь? И там это словно прыжок через четыреста лет силами пришлых советских войск.
— Как у нас с индейцами?
Патрик разнервничался и грохнул кулаком по столу.
— Нихрена. Индейцы такие же обезьяны, как и черномазые. А тут люди.
— Тоже не нашей расы, — поправил Генри.
— Не разводи демагогию, — сердито бросил Патрик. — Люди на своей земле. Развивающиеся своим темпом. С обезьянами не путай. Между прочим, тех обезьян, которые на своем черном континенте бананы жрут, мы и не трогаем. Только тех, кто фермы в штатах собирается разводить и плакатами трясти. А там пусть хоть жрут друг друга, хоть с копьями на слонов охотятся. Кстати, там у некоторых баб во рту деревянные плошки вставлены, чем больше плошка, тем краше баба. Прикинь? В нижней оттопыренной челюсти такая вот деревянная тарелка с наше блюдце величиной. А ты говоришь — люди.
Генри представил мамашу Майка с такой тарелкой и заржал. Патрик одобрительно цокнул языком и вернулся в свое кресло.
— Возвращаемся во Вьетнам. Там шла междоусобица, которую развязали красные. Красным не дали влезть в Европу. Вот они к азиатам поперлись. И США выслали свои войска на помощь естественному строю Вьетнама. Чтобы их коммуняки не свергли и не устроили там колонию советов.
— А оно надо было?
Патрик тяжело вздохнул, будто разговаривал с тяжело больным или с умственно отсталым.
— Разумеется, надо. Корею раскололи, с китайцами хрен знает что сделали… Их надо было остановить. Я понимаю, со стороны обыкновенного военного, который там в джунглях грязь сапогами месит, это кажется нереальным. Но надо мыслить масштабно, Бауэрс. Если бы их не остановили там, они бы ввели свои гребаные танки сюда, в Дерри. Вот так-то. И тебе, Генри, надо сказать всем этим толстосумам, этому Байту зажравшемуся, что то, за что воевал твой отец, стоит тысяч черномазых обезьян.
Генри задумался. Патрик был, безусловно, прав. Но каким образом он мог донести это до обывателей Дерри?
— Скоро годовщина бомбардировки Лаоса. Твоему отцу наверняка вручат памятную медаль. Могу посодействовать, кстати, у меня отец в городском совете. А ты выступишь с речью. О том, что надо помнить своих героев, о том, что не бывает бессмысленных войн, о том, что каждая жертва — это маленький вклад в будущее, в естественный ход истории, что все эти ребята, похороненные во вьетнамской земле и заслужившие место на нашем кладбище, совершили невероятный подвиг в историческом разрезе, пусть это и кажется на данном этапе бессмыслицей. Каждая битва — это шаг к победе, Генри. К победе справедливости и исторической правды.