Shades of Reality

Никогда ничего не идеализируй — это может плохо кончиться (Оскар Уайльд)

      Изабель Лайтвуд всегда знала, чего хочет. Но только она никогда не хотела того, что от нее ожидали окружающие. Она не желала воплощать тот идеал, который ей навязывали другие. Родители всегда принимали лишь собственную позицию, с их категоричностью было не поспорить, и Изабель изводила себя, достигая тех целей, которые они перед ней ставили. Возможно, Себастьян Верлак и привлекал ее лишь потому, что подходил под стандарт идеала ее родителей. Он воплощал те качества, которые в ней воспитывали, но которые она забывала. Он олицетворял то, что ей было не достичь. Он, очевидно, по праву рождения был тем самым идеалом, которым она не могла стать, как ни старалась. И, пожалуй, впервые в жизни Изабель Лайтвуд, способная соблазнить любого, любого заставить трепетать одним лишь своим взглядом, растерялась перед парнем. Да, раньше с ней такого не бывало. Конечно, она была благодарна Себастьяну за то, что он помог ей справиться с зависимостью, буквально спас жизнь. Чем, в сущности, можно отплатить за спасенную жизнь? Цена непомерна, и, возможно, оттого ей становилось неловко, хоть она и пыталась это скрыть. Но на ее бледной коже слишком отчётливо выделялся румянец, появлявшийся каждый раз, когда она сталкивалась с Себастьяном в коридорах Института. Чересчур ярко сияла радость в ее глазах, когда он улыбался ей — так приветливо, дружелюбно, словно готов был сделать что угодно для нее, если она попросит. Но она, конечно, не смела ни о чем просить, тем более, даже и подумать не могла заговорить с ним о каких-то отношениях и — о Боже! — о чувствах. Какие тут только могли быть чувства? Симпатия — несомненно. И та самая благодарность, которая тяжко нависла над ней, будто вездесущее бремя. Но одной симпатии и чувства долга было бы мало, чтоб Изабель нарекла Себастьяна без малого идеальным. Без единого изъяна… такое вообще возможно? Нет идеальных, каждому можно найти замену, считала она раньше. Но, кажется, это убеждение растворилось без остатка. Она была абсолютно очарована Себастьяном, не находя в себе сил спокойно сесть и подумать: а не странно ли это?       А Себастьян, очевидно, даже не замечал, с каким упоением она иногда на него засматривалась. С той же доброжелательной улыбкой он общался со всеми, включая даже Джейса и Алека, которые к нему относились довольно скептично. Алек как-то раз предостерег сестру от общения с Себастьяном, сославшись на то, что он уж больно темная лошадка. «Кто знает, что он может скрывать за своим дружелюбием», — говорил он, а Изабель только отмахивалась. Да и редко она прислушивалась к Алеку касательно отношений — он бы со своими сначала разобрался. Конечно, так она ему сказать не могла, но в мыслях у нее так и крутилось что-то едкое. А понять, с каких пор вежливый, обходительный парень сразу в глазах окружающих обязательно становился темной лошадкой, она никак не могла. Лично она Себастьяну доверяла. А как иначе, если он так ей помог, причем потом ничего не попросил взамен. Да он вообще ничего, по сути, у нее не просил, и она сама привела его в Институт, познакомила с другими охотниками.       Одним вечером Изабель по привычке направилась в зал тренировок. Она любила тренироваться одна, хоть и была не прочь сразиться с хорошим противником. Однако отрабатывать различные приемы лучше всегда в одиночку, когда появляется возможность прочувствовать не только свое оружие, но и тело. Каждый выпад, каждый шаг, каждый поворот — любое движение становится выверенным до автоматизма, если часами практикуешься именно так — в полном одиночестве, тишине и гармонии с самим собой. Очевидно, не только Изабель предпочитала одиночные тренировки — оказавшись в дверях зала, она тотчас услышала шум откуда-то сверху.       — Поберегись! — донесся до нее знакомый голос, прежде чем Себастьян спрыгнул с балок у потолка, приземлившись прямо перед ней; краем глаза она успела заметить, как во время секундного полета он выполнил абсолютно головокружительное сальто.       Изабель инстинктивно отступила назад, приветственно кивнув Себастьяну. Невольно подняв взгляд к потолку, она не заметила никаких страховочных тросов. Недурно.       — Я, если что, уже ухожу, — произнес Себастьян, обойдя ее и направившись к выходу из зала.       Секундный порыв — и Изабель ухватила его за руку, не позволив уйти. Развернувшись к ней, он вопрошающе приподнял брови, кинув взгляд на ее руку, отчего она поспешила разжать хватку.       — Я подумала, что из тебя выйдет отличный соперник, — объяснилась она, кивнув на середину зала. Да, желание тренироваться самостоятельно как рукой сняло. — Если ты не против, — добавила она, чуть улыбнувшись и тут же перехватив его ответную улыбку.       — Как я могу быть против? — отозвался он, заставив Изабель заулыбаться шире прежнего.       Себастьян прошел вглубь зала, приготовив клинок, руны на котором тотчас засияли. Изабель шумно ударила своим кнутом по полу, поудобнее перехватила его в руке и забросила один конец в сторону Себастьяна. Кнут пролетел в нескольких сантиметрах от его лица. Увернулся, конечно. Ловкости и скорости ему было не занимать; Изабель порой даже диву давалась, как быстро он успевал реагировать. Казалось, дай ему во время битвы чашку чая в руку, он бы его преспокойно выпил, никуда не торопясь, а лишь ловко уклоняясь от ударов, и в итоге не расплескал бы ни капли.       Изабель вновь замахнулась: на сей раз кнут обвился вокруг плеча Себастьяна, заставив его сделать шаг вперед. Однако уже в следующую секунду, к досаде Изабель, противник оказался свободен и теперь стоял в нескольких метрах от нее. Успев заменить кнут железным посохом, она блокировала удар его клинка, чуть согнув ноги в коленях. Резко выпрямившись, заставила Себастьяна отступить назад; он все же не растерялся, направив на нее оружие. Атаку она отбила, и вскоре орудия уже не переставали со звоном соприкасаться друг с другом. Сосредоточенно наблюдая за плавными, но в то же время удивительно стремительными и точными движениями Себастьяна, она спешила уклоняться от ударов, маневрируя у самого лезвия меча. Все происходившее отчаянно стало напоминать танец. Опасный танец, где один неверный шаг мог закончиться травмой. Конечно, на тренировках серьезных ран, как правило, получить было нельзя, но это все равно сражение.       Оружие Изабель снова превратилось в кнут, и, воспользовавшись удачным эффектом неожиданности, она уже почти ухватила Себастьяна за руку, но тот в очередной раз оказался проворнее. Ловко перехватив кнут, он резко потянул его на себя, и Изабель едва успела опомниться, прежде чем оказалась в считанных сантиметрах от лица Себастьяна. Она была сейчас настолько близко к нему, что запросто смогла услышать биение его сердца, чуть учащенное, а на щеке ощутила его теплое дыхание. Чуть подняв голову, она перехватила его взгляд, в котором перекликался задор и легкое недоумение, спрятанное за веселыми искорками. Пальцы Изабель будто обожгло током, когда она невольно прикоснулась к его руке, в которой он продолжал держать ее кнут. Взгляд ее теперь цеплялся за каждую черту его лица, любую незаметную морщинку, и она все равно не находила ни единого изъяна, в очередной раз понимая, что это было ненормально так восхищаться кем-то, но ничего поделать с собой она не могла.       Изабель привыкла не стесняться своих порывов, не скрывать их. Сейчас, когда Себастьян был предельно близко, когда она чувствовала, как вздымалась его грудь совсем рядом, когда его мимолетные прикосновения к ее руке отдавались жаром по всему телу, она поддалась желанию, решительно прикоснувшись к его губам. В первые секунды в голове зазвенела отчаянная мысль: а если оттолкнет? Но Себастьян, напротив, обхватил ее за талию, ответив на поцелуй, словно ожидал, что так и будет. Может, все-таки замечал ее мечтательные взгляды? А может, просто добавил в свой расчетливый план еще один шаг, о чем Изабель, конечно, даже не подозревала. Околдованная, очарованная его обаянием, она слепо потянулась к монстру, который всего лишь скрылся под маской ее идеала.