Раз, два, три - посмотри.

Раздраженно фыркая, я бродил по квартире, постоянно натыкаясь на обкуренных и упитых. Мое фиговое настроение легко объяснить – все веселились, кроме меня. Почему же я не присоединился к царящей вокруг вакханалии, возможно спросите вы? Дело в том, что мы с Антоном, во избежание всевозможных эксцессов, установили порядок «трезвых» дежурств, то есть поочередно то он, то я оставались трезвыми и адекватными, чтобы на всю компанию был хоть один человек, способный позвонить в скорую, поговорить с милицией или остановить массовый разгром квартиры. В тот день была моя очередь, поэтому я злобно ворчал, распихивая ногами лижущиеся парочки, и пытался пробраться в дальнюю комнату, которая обычно пустовала от пьяных тел и любителей занюхнуть белые дорожки. Не думайте, в любой другой день я бы смирно патрулировал квартиру с банкой безалкогольного пива в руке, делая компрометирующие фотки, стебясь над одногрупниками в неловких ситуациях, пряча повыше и подальше бьющиеся предметы... В любой другой, но не тогда. Тогда день был дрянь. Я начинающий писатель. Кем же еще быть, если ты хипстер! Уверен, что эта мысль сейчас промелькнула у вас в голове. Однако, несмотря на насмешки со стороны знакомых и полное отсутствие материального обеспечения, я продолжаю писать рассказы и бережно вынашивать идею гениального романа. Почему? В 14 лет я выиграл литературный конкурс. Призовой фонд составил эквивалент в целых 100 долларов - для мелкого меня цифра была несусветная и впечатляющая. Но деньги не были главными. Главным было письмо, пришедшее мне как сопровождение к чеку. Письмо называлось «Рекомендации и советы на будущее», оно было напечатано 14 шрифтом "Times New Roman" и занимало целых три листа, а в конце подпись: «с уважением, ХХХ». Это была подпись известного редактора, ей я особенно гордился. Даже засунул лист в рамку и повесил на стенку перед ноутом, чтобы смотреть на это «с уважением» ежедневно и писать каждую свободную минуту, совершенствуясь по чуть-чуть. Вот только я писал, и писал, и писал, а мои рассказы не печатались, не выигрывали, писем мне больше не приходило. Тем не менее, бросать я не собирался. Знаете, почему? Потому что когда-то, пусть один единственный раз, мой рассказ понравился настолько, что редактор написал целое письмо на три страницы, перечисляя мои недостатки, советуя как их исправить, а в конце приписал «с уважением». Именно поэтому я никогда не брошу писать. Потому что заставить себя уважать очень трудно, но уж если заставил, то предавать это уважение нельзя. ... Сегодня мне в очередной раз отказали. Один журнал вернул мой рассказ на полторы тысячи слов, с пометкой «не подходит по формату». В принципе, вполне ожидаемо, так что злиться я права не имел, но рассказ мне нравился. Он был, не знаю, как сказать, «вкусным», а такое у меня случалось редко. Так что я пинал ногами не ощущающих боли людей и распихивал локтями танцующих, пробивая себе путь к заветной комнате, чтобы уже там, зарывшись в чужие куртки и пальто, еще раз перечитать свой рассказ, надеясь найти в нем ответ на вопрос, почему же его не напечатали. В комнате было темно и кто-то храпел. Я выругался и стал шарить рукой по стене в поисках выключателя. Как назло стена оставалась девственно чистой. Тяжело вздохнув, я полез в карман за телефоном. Отвечая на подвисший в воздухе вопрос: да, айфон, да, 4S, нет, не насосал. Осветив экраном окружающее пространство, я увидел душераздирающую картину. На кровати, поверх одежды, спал Антон. Он безбожно храпел, по-детски причмокивая и раскинув в разные стороны конечности. Я усмехнулся: тоже мне пати хард, еще и часа нет, а он уже сопит во все дырки. Точнее, гудит как паровоз. Включив прикроватное бра, я сел на кровать рядом. Бережно расправив листы, я принялся в сотый раз перечитывать написанное. Спустя примерно минут тридцать, почти незаметно для самого себя, я сполз на подушку и вырубился. Сон был крепким и сладким. А вот пробуждение не очень. Проснулся я от вопля Антона, огласившего, что мы, мать его, проспали. Только этого не хватало!