Очередное свидание
Ну вот, ты зачем-то возвращаешься, мой немой друг. Как уже говорил, здесь, в «нигде», я не сплю по ночам. Кажется, я повторяюсь, но на языке сидит одно: теперь я знаю, каково было Полине. Раньше я не задумывался об этом, ведь там, за стенами «нигде», особо не надо думать, ты просто живешь, подстраиваешься под ситуации и в любой момент можешь, ну скажем, позвонить, попросить помощи или банальной беседы, а не ждать свидания. Друг, ладно, я не стану нагружать, я все же рад, что ты вернулся. Очень. Честно. Еще никогда я не был так искренен. Вот, правда, зачем ты вернулся, для меня пока тайна, и зачем возвращаешься все время, я тоже не знаю. Ведь я без понятия, кто ты, а стоит мне попытаться узнать — тебя бросает в грусть, и мне кажется, что ты даже тосковал по мне. Что ж, если это правда так, извини, что был груб в прошлый раз, я же говорил, я — редкостный… Знаешь, я бы, конечно, не обиделся, если бы ты не пришел… Я бы просто сошел с ума. Мне напоминают, что время не вечно, и я решаю бросить лирику, послать куда подальше, лишь бы закончить историю. Тебе же все не терпится узнать, что было потом? С Полиной, Пашей, Ритой, со мной. Хотя… Кого я сейчас обманываю? Это мне нужно облегчить душу. Потом ты уйдешь, я буду изучать потолок. Хотя, может, вторая половина впечатлит тебя, и мы сможем о чем-нибудь побеседовать, обсудить весь этот треш. Я расскажу, почему я здесь, и расскажу, зачем рассказываю. Ну, продолжим?С зимы на лето
Помню, я закончил в тот раз на том, что мне позвонили. Не знаю, догадался ли ты, но это была Рита. Я думал, мы никогда больше не пересечемся: давать телефоны из вежливости и не звонить — слишком приелось. Ну, или знаешь, на крайняк, если незнакомые люди звонят друг другу, это обычно: «Привет, как дела? Нормально? Пока.» Внезапно все оказалось гораздо серьезнее. Рита звонила мне, потому что неизвестно в какой раз поругалась с отцом: тот спалил, что она ночью ушла из дома. Рита опоздала ненадолго, но это случилось из-за меня. И, собственно говоря, теперь по ночам Рита звонила мне. И да, думаешь, она перестала убегать из дома? Нет! Я ездил к ней из чувства вины по выходным и в каникулы. Мы молча сидели на перроне. По телефону говорить было как-то проще, а тут я виновато пялился на звезды, а Рита безразлично и холодно на проезжающие скорые поезда. Если мы и говорили, то только про ее козла-папашу, который решил запереть Риту от всего мира или, как он, скорее всего, считал, защитить. Не понимаю таких конченных людей. Что интересно, Рита мало спрашивала обо мне, хоть и присылала милое приветствие каждое утро, когда я все-таки выпросил у нее адрес ВК. Это вообще случилось, как и все в этой истории, спонтанно. Я курил, а она, в точности как в нашу первую встречу, осуждающе сказала: — Надень свой дурацкий шарф и не кури! Легкие испортишь. Да, мне перестали давать карманные, а работать некогда. Может, перестанешь звонить так и напишешь в соц. сетях? Конечно же, я принял ее предложение и порой не спал, печатая то ей, то Полине. Ах да, любопытно, что Риту совсем не заинтересовало, что за Польза Морозова стоит у меня в семейном положении, хоть я и ждал какой-нибудь шуточки. Впрочем, время шло, а мы оставались друзьями, и я разумно рассудил: а какое ей дело, с кем я там в семейных положениях состою. Единственное, что отличало общение с Ритой от общения с тем же Пашей — редкие откровения, сказанные полушепотом под стук колес очередного поезда. Да, кстати, Паша тоже звонил мне. Что сказать о Паше? Да ничего особенного, в те месяцы мы не обсуждали ничего важного, так, пересекались в универе и спрашивали друг у друга, какая сейчас пара и что там с кем происходит из группы. Разве что тогда, друг, я как-то пару раз ляпнул про Риту, что есть такая знакомая и она клевая. Не знаю зачем, просто иногда приходилось заливать паузы, когда сказать было ну совсем нечего. Что до Полины? Она менялась. Может, ради меня, а может, потому что нашла опору и стимул. Ей правда нравилось гулять, ходить в кино и кафешки, она была… живой. Если сравнивать Полину зимой и Полину начала весны — два разных человека. Одна — Польза — подделка под героиню фильма, которая знает, что подделка, и упорно хочет забраковать себя. Другая — милая девушка Полина, моя спутница, на которую заглядывались всякие неприятные чуваки из универа. Она иногда шутила, носила хлопковую рубашку в клетку и кулончик. Ее волосы всегда сохраняли идеальный объем, и было видно, что в целом Полина следила за собой. И я уже был готов поверить, что к лету заживут ее шрамы и, может, мы даже поедем на какие-нибудь моря. Просто смотрел я на некоторых сокурсников и слушал их байки — хотел также как они, вот и все. Вообще, я думал, что о чем-то похожем мне должна намекнуть рано или поздно сама Полина, мы же не из бедных семей! Но она не была требовательной и никогда не казалась мне такой… С самого вечера, когда мы посмотрели «Стиляг», я считал ее нетребовательной и счастливой. Она встречала и провожала за руку до метро. Когда сваливали чьи-то родоки, мы ходили по квартирам и все было как в розовых мечтах гиков, постящих сопливые посты про любовь. Мы готовили и играли в видеоигры, смотрели кино. Один раз нас даже спалили родители: мы вовремя притворились спящими, а потом я просто тихо свалил. Не знаю, влетело ли тогда Полине, но по ночам и вечерам я чаще отвечал на сообщения Риты. И так бы могло продолжаться хоть сто миллиардов лет, как в той песне про утро Полины, но к лету все поменялось.Как, возможно, стоило бы жить
Мы ждали тепла несколько месяцев, наполненных парами, курсовыми и прочей лабудой. Зима, как ты заметил, выдалась на редкость холодной, весна какой-то депрессивной, изредка греющей, напоминающей, что она вообще весна, а не продолжение зимы. Свидания тогда были лучшей отдушиной. Вот как с тобой сейчас. Поэтому я так стремительно прошелся по этим месяцам, сказал самое важное. Послушай, друг, сейчас я внезапно вспомнил, почему вчера говорил про пляж и девчонок в купальниках, что смотрели и шепотом обсуждали порезы Полины. В начале лета, после экзаменов и нудной такой практики, мы с ней действительно отдыхали на пляже у озера недалеко от города. Конечно, не море, но тоже неплохо. Туда нас привез Паша, обещая, что все вместе мы отлично проведем время, хотя мне начинало казаться, что он следит за нами и даже тогда, после Нового Года, не разболтал сестре правду о моих похождениях ради личной выгоды. В тот день он особо не подавал виду, наоборот удачно поддерживал любые разговоры по делу и ни о чем, нашел нам место под солнцем, и мы втроем вполне неплохо отдыхали до самого вечера. Сейчас в «нигде» немного тяжело вспоминать обо всем этом, потому что вроде улыбаюсь, а вроде хочется плакать, потому что давно не видел таких ярких красок. Помню жаркий вечер и то, как над водой склонились деревья из-за ветра, помню последних отдыхающих и продолжение игры в любовь с Полиной. Помню поцелуи на закате, вкусный шашлык, потом Пашины истории. Пляж был почти пуст, и казалось, что нет и не было здесь никаких отдыхающих. Только мы трое. Еще одно счастливое воспоминание и еще одна ситуация, в которой я как обычно тупо все запорол. Еще помню, как ранняя ночь стала медленно ложиться на засиявший за кронами город, а Полина, доплывшая до буйков и обратно, как русалка поманила меня к себе. Сейчас, друг, романтизируя тот вечер, вспоминаю о том, что русалки обычно губили моряков, ну, а я тогда вспоминал только диснеевский мультик. Друг, я тут все пытаюсь в лирику и не знаю, как оно, но… Ты вроде не особо против и даже пытаешься улыбнуться краешком засохших от мороза губ. Что ж, продолжу. Белая луна выглянула из-за облаков, когда совсем стемнело, и на берегу зажглись старые фонари. Если не уходить в описания на тысячу слов — как на красивой фотке в популярном инстаграме. Все это казалось каким-то ну даже необыкновенным, когда я ощутил приятную прохладу, медленно зашел в воду и после пары гребков навстречу, оказался рядом с Полиной. Она смотрела на меня и приглаживала мокрые волосы, я чувствовал, она хочет что-то сказать. Это понять не сложно, она редко улыбается так, как улыбалась тогда. И взгляд у нее был такой озорной… Она положила руки мне на плечи и подвела ее только нерешительность и замкнутость — спутники детства, с которыми она пока не рассталась. В общем-то, она сказала только: — Хорошо, что мы опять не сидим по домам и переписываемся. Паша молодец, что вытащил нас. Такой вечер! Казалось, набор слов, чтобы завести очередной разговор ни о чем или продолжить один из незаконченных, что мы наболтали втроем за день и ни один из которых я сейчас уже не помню. Казалось… Я покивал, быстро дыша, с интересом разглядывая Полину. Мне просто нравилось на нее смотреть. А она, рассмеявшись, плеснула в меня водой, затевая озорную игру, в которой я даже принял участие. Мы веселились, пока Паша разводил костер. Мы не торопились домой и не думали о родителях, мы… Я чувствовал себя счастливым, и как ты, друг, можешь понять, вовсе не единожды в этой истории, как соврал тебе вчера. Помню, потом радостная Полина чуть не прижала меня к себе, потом на пару секунд опустила глаза, собираясь с мыслями, а потом… — Слушай, а давай жить вместе? — как бы невзначай спросила она. — Не шути так, — сказал я, не заметив, как она поменялась в лице. Полина обиженно поджала пухловатые губки и выдавила: — Я вообще-то серьезно. Тебе разве не надоело с самой зимы бегать по домам и бояться, что спалят? Я вот своим говорила про тебя, а ты… А я как-то никогда не афишировал ни отношения, ни вообще свою жизнь, да и что там… Чаще всего я слышал от родных: да когда же ты, наконец, съедешь?! И предложение было у Полины вроде заманчивое, и сама она мне была далеко не чужим человеком, вот разве что… Я помнил, какой впервые встретил ее, и как она чуть не свела счеты с жизнью, так и не придумав внятную причину. И когда я думал об этом, и когда смотрел на нее разочарованную, мне было немного жутко. Да и была в этой истории вторая девушка, как ты помнишь, Рита. От нее наверняка уже пришла куча сообщений и отобразилась куча пропущенных звонков. И я в красках представил все тяготы сожительства двух голодных студентов, один из которых по выходным уезжает к любовнице в Мухино. Цирк, да и только — сюжет очередного выпуска «Пусть пошумят». Мы так и не закончили этот разговор. В уже похолодевшем воздухе тогда повисло напряжение, и мы вышли из воды, и только разодетый в цветастые шорты и рубашку Паша улыбчиво сказал: — Вы долго, я пожарил колбаски. Слушайте, чуваки, а может вас еще в купальниках сфоткать? Паша заговорщически подмигнул, а я только наспех отбился фразочкой: — Нет, этого точно не надо. — Ой, да ладно, вы с Пользой, — он продолжал называть свою сестру той дурацкой кличкой, — просто модели! Полина тоже сказала, что это ни к чему, и пока я обсыхал у костра, они о чем-то говорили вполголоса. А потом Паша накинул полотенце Полине на плечи и вновь улыбнулся: — Иди, переодевайся, потом перекус и по домам. И что-то такое скользило в его шероховатых интонациях, но я не мог понять что. До поры до времени, конечно. Когда Полина пропала из виду, он фыркнул: — Тебе там какая-то Рита звонила. — Рита? Ах, да, я же тебе рассказывал весной, помнишь? Моя знакомая. — Ну да, знакомая… — недоверчиво покачал головой Паша. В те минуты он виделся не иначе, как идеальной свахой-ведущей в каком-нибудь «Давай поженимся». Вот только зачем ему это надо, я толком не понимал, как и не понимал, что вызвало у него такое сильное недовольство, и какое вообще ему может быть до нас дело, что с Полиной, что с Ритой. Знаешь, друг, наверное, у таких как он просто нет своей жизни, и они упорно лезут в чужую. Больше мы не сказали ничего, я переоделся, вернулся к костру. Знаешь, в тот момент я думал, что это нелепое завершение хорошего вечера. Помню, когда совсем стемнело, начало холодать и Полина прижалась ко мне, повторила то, что говорила тогда, во время купания: — Глупенький, я же не пошутила. — В свете костра ее глаза сверкнули. — Я искала квартиры и нашла одну неплохую, двадцать минут от метро. — Погоди, мы же не работаем, на какие деньги? — Можно одолжить у друзей на первое время или пойти подрабатывать, — с надеждой сказала она, будто стараясь убедить меня в чем-то. Мои же слова оставались совершенно неуслышанными. — Проще пока что закончить универ, — сказал я, надеясь поскорее уйти от разговора. — Но с тобой я чувствую себя так хорошо, — сказала Полина, обжигая мои губы горячим дыханием. — Почему-то мне захотелось отстраниться. — И отлично сплю по ночам, не то, что раньше… — Давай пока что подождем, Поль, — сказал я, а после, когда она посмотрела на меня, недовольно вскинув бровь, исправился: — Польза. — Мэт, но подумай, просто, когда ты появился, моя жизнь стала лучше, — пробормотала она, будто стараясь разжалобить. — Ты же такой хороший, только ты поддерживал меня… — продолжила Польза повторять, совершенно не реагируя на мои слова. — Это столько новых проблем, — сказал я, ведь мне так нравилось не париться по пустякам. — Мы же уже взрослые, пора свалить от родителей. Она продолжала, но мне не хотелось слушать этот непрерывный поток слов и просьб. — Мои родоки никогда особо не занимались мной, они все спихивали на Пашу. Вот так и сейчас… С детства что ли осталось? Помнишь, как в кафе говорил, что тебе тоже надоело все вот это? Я же хочу как лучше! Мы будем счастливы, Мэт, мне-то ты веришь, да? Забавно, сам Паша молчал, но пристально наблюдал за нами, неубедительно отводя взгляд: он то смотрел на жарящиеся колбаски, то на сообщения в телефоне. А мне было просто как-то неуютно. Я же уже сказал, что это все полный бред и меня вполне устраивали приятные свидания и такие вечера. Не знаю только, как бы я поступил сейчас в «нигде». Возможно, даже охотно бы согласился на предложение Полины, но тогда тупил страшно. — Тебе — верю. Но это все полный бред: может еще поженимся? И детей заведем? Не хотел обидеть, но я чайлдфри. Это было больше шуткой, как оказалось крайне неудачной. Полина резко распустила объятия, отпрянула, ну точно как от греющего нас огня и впервые дав слабину, повысила голос: — Бред?! Ты считаешь все это бредом? Может и наша встреча — бред? И вправду, вспоминая события зимы, иначе это никак не назовешь. И что уж там? Я отчетливо чувствовал, что все может начаться по новой после весенней передышки. «Зачем вообще все это продолжается?» — Думал я. Знаешь, друг, в начале истории я отрицал все плохое о себе, теперь же понимаю, что и ничего хорошего во мне не было. Но справедливости ради скажу: я не спаситель, но я боялся, что в один момент Полины может не стать. Но стыдно ли мне было за сказанное? Да. Зато честно. Просто надоел этот бессмысленный диалог, больше похожий на подтрунивание в духе «купи слона». Собственно, друг, больше тут и рассказывать нечего, да и мне не хочется. Тогда я впервые серьезно поругался с Полиной. Закончить это недоразумение я бы хотел словами Паши: — Езжай домой, Мэт. Только без нас. И не неси больше такую хрень.День, когда я решил вернуть, как было
Знаешь, друг, сейчас мне сложно отдавать отчет своим действиям тогда. Да и ты смотришь на меня косо, даже с презрением. Еще бы! Я тебе тут затирал, как хорошо нам было с Полиной, как меня все устраивало, а потом внезапно ссора на пустом месте. Но знаешь, я правда боялся брать ответственность за эту странную девушку. И работать мне как-то не хотелось, по учебе и так завал. А тут еще… Ладно, хватит с меня жалких попыток хоть немного выгородить себя, все равно ты меня уже презираешь. Я почти уверен, ты считаешь, что я — жалкий подкаблучник, чувак, который много о себе возомнил и, наверное, мне стоило просто не влипать во всю эту историю, но… Следом за тем днем был день, когда я решил все поменять, вернуть на круги свои, так сказать. В общем, на следующий день шел дождь, а я сидел в электричке стиснутый дачниками и ждал, когда диктор объявит станцию «Мухино». Вот просто не мог дождаться и залипал в окно. Пронеслись леса и дачные поселки, которые я когда-то проспал, а через пару часов меня встретила знакомая картина: скопище бетонных пятиэтажек у старой платформы. В тот день станция кишела людьми, но мне почему-то не составило большого труда отыскать среди них Риту. И помню, как она зачем-то положила мне руки на плечи, поправляя прядь и так тихо сказала: «Привет». Потом мы брели по какой-то Мухинской улочке, где дети на детской площадке залипали в планшет. И как раз тогда, к слову, перестал дождь, и в редких лужицах прыгали солнечные зайчики, и Рита выглядела как-то по-особенному, вот даже на фоне угрюмых старых домов, на фоне разных звуков и доносящегося из ближайшего окна повтора «Пусть пошумят». С Ритой мы почти не говорили, в тот день ее и меня преследовало уныние, и мы не решались обсудить, что же тревожит нас. Мы шли, вокруг все что-то происходило, а я пытался собрать мысли в кучу. На самом деле, к Рите я тогда приехал не просто так: у меня назрел разговор, а она очень кстати согласилась встретиться, придумав отмазку, чтобы уйти от отца. Помню, мы вышли к набережной, где вдали по железному мосту проносились поезда, и тогда я достал вейп. Рита недовольно смотрела на меня, но не решалась в очередной раз упрекнуть, потому что знала — меня это не переубедит. — Дашь попробовать? — Как бы невзначай спросила она. Ну да, не можешь победить, присоединяйся. — Тебе-то зачем? — удивился я. — Ты же не куришь. — Ну да… Как-то стреляла обычные у подруг — такое себе. Может, твой вейп хоть сносный? Она буквально выхватила его у меня из рук и, сделав обрывистую затяжку, чуть не отравилась химическим облаком. Она сказала, что гадость редкостная, а потом посмотрела на меня, как не знаю на кого. Ну, а я что? Она же сама попросила. Хотя… Тогда я догадался, что это неспроста. Просто потом мы уселись на ближайшую лавку, а она зачем-то попробовала еще раз, чтобы понять, в чем же прелесть парения. И мне стало даже немного страшно за нее, ведь будь у меня с собой фляжка Егеря, она бы и ее опустошила. Впрочем, это продлилось недолго, потом Рита негромко, чтобы кто-то из прохожих не услышал, сказала: — Это я так, хотела наконец понять, в чем прикол этой жижи… От нее же вроде спокойнее, да? — Иногда, — бросил я, — хотя мне в последнее время ни капельки. — А что случилось? Ты вчера не ответил ни на один мой звонок. — Да так… Польза… Не знаю почему, но я тогда совершенно не хотел вникать в ее проблемы, потому что моя мне казалась важнее. И мы долго молчали, смотря на поезда. — Морозова? — всё же спросила Рита, и я понял, что она таки читала мой статус. — Ну да, Полина, которая моя девушка. Если честно, она меня немного достала, — сказал я на выдохе, просто потому, что нужно было как-то прервать тишину. — Что случилось? — Мне надоело с ней, вот и все. Нет, просто заколебало, что я будто ее собственность и слова лишнего сказать не могу, иначе она что-то с собой сделает. Я говорил, что у нее эти дурацкие порезы на запястьях? — У нее какие-то проблемы в жизни? — Да в этом и дело, что нет. Совершенно ничего такого, она просто делает проблемы из ничего и сразу бежит резать вены. Меня пугает, что она из-за какой-то ерунды может навредить себе. — Тебя скорее пугает, что она может навредить себе, если ты ее бросишь, — Рита как всегда поняла всю суть моих слов. — Да, ее так легко сломать, будто она из декоративного фарфора, — сказал я и подумал: вправду, наши отношения со стороны выглядели очень неуклюже. Они были шаткими, как карточный домик. — Может, ее уже сломали? — Как? — поразился я. — У нее была нормальная жизнь, она попросту дурочка. — А мои проблемы для тебя тоже незначительные? — вдруг обиженно спросила Рита. — Нет, твои проблемы поважнее, чем ее. У тебя они хоть настоящие, а не «мою куклу сломали десять лет назад, а я все еще плачу из-за этого по ночам». — Какой бред, — Рита рассмеялась. — С кем тебе комфортнее? — вдруг спросила она, повернувшись ко мне. Я почему-то посмотрел на ее губы. — Из вас двоих? С тобой. Ты проще… А Полина только вечно жалеет себя. Да и ты… Почти моя. Может, хватит только переписок об этом? Признаюсь, друг, переписок действительно было много и разного содержания, но о них я тебе не стану рассказывать. Скажу только, что мы с Ритой тогда зачем-то поцеловались, и это было ну настолько же спонтанно, как с Полиной. Хотя, если откровенно, я не видел особой разницы. Разве что именно это привело к нашей встрече в «Нигде». Знаешь, мне совсем не было совестно. И за то, что предал Полину, и за то, что научил Риту курить… А потом еще и любить такого дебила, как я. Или играть в любовь со мной… Не знаю. Тогда я окончательно запутался. Но я снова отвлекся, тебе это не так интересно. Просто я сейчас понял, каким эгоистом был. Просто после того поцелуя мы с Ритой гуляли по сереньким улочкам Мухино, и вечером, между однообразными домами и типичным «Пивным океаном» Рита вернулась к тому разговору: — Хорошо, если бы ты приезжал почаще. С тобой я могу говорить о чем угодно, не то что с этими… Ну, сокурсницами. — А что отец? Рита грустно усмехнулась. — Отец ругается. И… Как-то ударил меня. Ему ничего не нравится, но он хочет, чтобы я стала кем-то. Типа воплотила его детские мечты. — Просто ударил ни за что? — Ну да, — сказала она, будто это было чем-то само собой разумеющимся. — Я уже привыкла, что ему все не нравится. Типа, решил воспитать идеальную дочь. Сам он, конечно, идеальным не стал, вот и отыгрывается, понятно? Я говорил, что ее проблемы меня волнуют куда сильнее, чем Полинины, отчасти-то да. Хотя по факту также, потому что я не знал, что это такое. Помню, потом по дороге к станции пообещал, что буду приезжать чаще, и тут я не соврал, потому что я решил, что мы с Ритой обязательно будем ну почти каждую ночь сбегать на станцию ото всех и смотреть на поезда. И не то что это был романтический прилив, скорее, идеальный сценарий развития наших отношений. С Полиной же я решил порвать. Абсолютно во всех смыслах. Ну, просто в чем суть продолжать эти встречи и лживо обещать сожительствовать? Ты же понимаешь, друг? Нет, вряд ли… По правде говоря, мне хотелось просто оставаться взрослым ребенком: беспечным, не смотрящим в будущее, как некоторые мои сверстники, уже запланировавшие жизнь с условной «Танюхой» и две работы.Переписки
В следующем месяце я постоянно видел Полину то в компании Паши, то вместе с какой-то надоедливой девчонкой, что только подбивала нас съехаться и, похоже, пожениться. И знаешь, в такой ситуации сложно выбрать подходящий момент, чтобы сказать что-то вроде «Милая, ты — поехавшая, и я предпочту другую». Тем более свежи воспоминания, как при поступлении с сарказмом такие парочки поздравлял директор. Ну, типа: женитесь и живите в бедности. Хотя это слишком грубо и у меня еще оставались какие-то чувства к Полине, разве что ее заявления… Знаешь, можешь считать, что это очередная отмазка, да и вся моя история — памятка, как не стоит жить. В общем, я продолжал ездить к Рите и встречаться с Полиной, так ничего и не меняя, хотя стоило бы, но вот однажды… Переписки решили ну просто все. Да-да-да, мои обещания — ни о чем и я знаю, что ты ненавидишь меня и вот прямо сейчас хочешь бросить все и свалить куда подальше. Но если у тебя осталось сострадание — останься. Хотя понимаю, что с первых строк ты подумал «что это за левый чувак, что начал меня всячески грузить?» Но если коротко, в те дни я скорее тупя написал Паше: — Займешь сотку? — Зачем? — На электричку. Мне нужно навестить Риту, — напечаталось как-то само. Не знаю, почему не соврал ему тогда, наверное, доверял, потому что он — мой друг. Был тогда другом. Да и поездки к Рите в Мухино были для меня тем же, что сходить в магазин за хлебом, — Не ври, ты с ней мутишь. — Не вру, — ответил я и в очередной раз почувствовал себя наглым лжецом — Тогда почему так часто говоришь о ней? И почему она у тебя в контактах? А, Мэт? Он говорил в точности, как его сестра, хотя тогда я уже совершенно ничего не понимал. Так или иначе, я как-то там отмазался, уже не скажу тебе сейчас, потому что в этой истории разговоры с Пашей, как и сам Паша были на втором плане, а зря. Вернее это я так решил. Суть в том, что мне предстояли две судьбоносные встречи: c Полиной и с Ритой. Тогда я еще не знал, мой дорогой друг, и то, что Паша перешлет всю нашу переписку с Ритой, и то, как отреагирует Полина, и что произойдет между нами с Ритой, я просто… Как уже сказал, я скорее был большим ребенком, что смотрел на всю эту ситуацию как наплевательски. Спасение Полины — повод замутить, помощь Рите — то же самое. Ты ведь тоже так считаешь, друг?Грустная девочка с глазами, как у собаки
А теперь, если без всяких там отступлений, скажу коротко: все же слитая переписка сыграет со мной злую шутку, хотя… Тогда я не подозревал об этом. Ну, просто потому, что Паша обещал, а я верил ему как другу и, кажется, потом, в переписке, попросил его намекнуть Полине, что нам пора расстаться. Вот так тупо. …а потом я получил приглашение от Полины. Вроде очередное, а вроде и какое-то особенное. И тогда единственным опасением было лишь то, что она заведет очередной разговор об ответственности… Ну и своей кукле, уж не знаю, чего я к этому так привязался. Полина — точно девочка-маскот группы «Пошлая Молли», да и ведет себя также, да и слушает то же. Хотя… Чего уж греха таить — я не лучше, да и вообще, если бы не резкое заявление и закидоны с порезами, я бы полюбил эту чокнутую Пользу, а Рита… Ну, наверное так и осталась бы подругой, о какой только мечтать можно. Не помню толком как оказался в уютной квартирке нового многоэтажного дома, помню лишь как осуждающе смотрели на меня два больших зеленых глаза. Полина больше не ставила свою дурацкую песню, она уплыла куда-то в конец плейлиста и сейчас у нее чаще звучала «Любимая песня твоей сестры». Всякий символизм, да и вообще понятный ей одной смысл той песни пропал. — Мы тогда не очень хорошо разошлись, — наконец выдавила она. Полина все теребила воротник рубашки, и я чувствовал недоверие. Знаешь, только сейчас начинаю понимать ее, если бы моя любимая девушка вела себя как я — я бы тоже сорвался. Но Полина не сорвалась… И тогда, все еще глядя в ее глаза, я почему-то подумал, что моя добродетель была лишней и сделала все только хуже. И знаешь, друг, я сделал вывод, что горькая правда лучше сладкой лжи. В этом вообще, наверное, суть всей истории, но не об этом. Вот смотри, тогда я хотел буднично все разрулить, а Полина перебила меня с первой же фразы: — Паша скинул мне вашу переписку… Это из-за твоей «подруги» ты наплевал на мое предложение? Или просто боишься? Отвечай, Мэт. — Нет. — Молчи. — Она резко выставила руку вперед. — Когда ты уже перестанешь врать? Я тяжело вздохнул и поймал себя на двух мыслях: что хочу покурить, и что Паша — тот еще мудак. Нет, серьезно, друг, ты поржешь надо мной, но я правда доверял ему со школы, а он, похоже, доверял только своей ненормальной сестре. Хотя… Уже потом я узнал, что любое ее горе он воспринимал, как свое, и был почти ее родителем… В том плане, что воспитывал. Вот только воспитал также, как и себя. Моя жизнь была проще и только ради себя, а не кого-то там. Может, поэтому я тогда так грубо, но главное честно ответил Полине: — Я-то перестану врать, а ты что? Опять порежешься, опять будешь сидеть с лезвием и слушать какую-нибудь дурацкую песню? — Нет! — буквально выпалила она. — Молчи, — ответил я ее же словом. Мы просто оба знали, что это так. Полина опустила глаза и сжала в замок как всегда дрожащие руки. Тогда я наивно думал, что это — финал. Финал этих недоотношательств. Правда сейчас стыдно понимать, как легко я перечеркнул все хорошее, что между нами было, и все же… Любовь на жалости не построишь. Вдруг в кармане завибрировал смартфон. — Кто это? — резко спросила Полина. — Рита… — дрогнул мой голос. По правде говоря, я опять протупил, как в случае с Пашей. Надо было молчать, но сообщение шокировало меня: «Папа опять бьет. Ты нужен мне. Когда сможешь приехать?» В спешке я ответил, что сегодня же. Что-то внутри очень больно защемило, и знаешь что… Может, именно благодаря Рите сейчас, в «нигде» я исправился и перестал быть таким эгоистом. Жаль только пострадали от этого все остальные герои истории. Удивительно, что Полина ничего не сказала. Ну, а я же непроизвольно положил телефон на стол, а потом еще положил руки Полине на плечи и сказал: — Если хочешь взрослой жизни — для начала повзрослей сама. — А потом, сам того не осознавая, добил ее: — Рано тебе еще жить без родоков. Особенно без Паши и его советов. — Тебе тоже, — подметила она даже как-то ехидно, хотя скорее просто обиженно. Но потом поджала губы, и я прямо ждал громкого «Убирайся вон!» …но так и не дождался. Грустная девочка с глазами, как у собаки, все смотрела на меня, а потом, когда раздался звонок в дверь скомандовала: Мэт, открой! И я открыл. На пороге меня встретили ее родители и… Потом ее отец решил, что нам надо остаться с глазу на глаз и об этом разговоре, с твоего позволения, друг, я умолчу. Просто у нас опять кончается время, и скоро нас разлучат работники «нигде», и я опять буду ждать новой встречи. Скажу лишь, что это было самое отстойное знакомство с родителями на моей памяти. — Это ты испортил мою дочь! И не важно, кто это сказал, ее отец или ее мать. Самое забавное, что им было проще повесить вину на левого чувака или еще кого-то, лишь бы обелить себя: людей, что наверняка избаловали подарками, но забили на воспитание. А вообще, знаешь, что-то странное было в той ситуации, и, помню, я как всегда попытался поскорее свалить. А Полина зачем-то догнала меня. Когда я переступил порог, она со странной, почти безумной ухмылкой протянула мне забытый телефон.Про отцов и детей
Если бы ты… Нет, я знал бы, что произойдет потом… Сейчас скажу как какой-нибудь диванный философ, но… Это, короче, было начало конца. Пока я мчался к Рите, Полина медленно съедала себя. У нее была отцовская гитара, мой давно забытый красный шарф и… Клочок бумаги, но о нем позже. Да, к Рите я доехал без Пашиной сотки, и не расспрашивай, как я бегал по вагонам и менял две электрички, как девушек. Помню как хмуро тогда встретил меня городок Мухино — точно был не рад и хотел послать куда подальше. На перроне меня никто не встретил. От Риты только пришло в ВК сообщение с адресом. И я искал какой-то типичный, такой же, как и все дом и каждая новая улица казалась мне все одинаковее. Полил дождь точно в нашу последнюю встречу с Ритой, раздался гром, и во влажной дымке сверкнула за домами молния. И знаешь, хорошо, что я вовремя отыскал по номерам нужный дом. Помню, как навстречу вышел какой-то мужик: злой, матерящийся себе под нос, и тогда я обо всем догадался, все случилось так, как в худших фантазиях. Просто потом я сидел перед Ритой в комнате с покоцанными обоями и старой мебелью и пытался утешить. У нее на щеках были синяки и слезы на глазах. Стресс. Я обнял ее и… Вспоминать не хочу, помню лишь что она едва выдавила следующее: — Зря мы тогда свалили… И курили зря… Он же, — она так и не смогла сказать «отец», — принял все слишком близко к сердцу. Я не знал, что говорить, поэтому тогда жалобно или… Да не знаю как выдавил: — Сволочь… Я прекрасно понял, что произошло: тиран-отец, который в своей жизни получил только квартиру по наследству и хреновую работу хотел воспитать хорошую девочку — идеальную. Но не смог, а потому из-за собственной слабости не нашел больше способов ее вразумить, кроме как ударить… В очередной раз. Конечно же, потом он точно ушел к каким-нибудь друзьям из гаражей и вернется еще очень нескоро, а его дочка будет сидеть и плакать. Рита все продолжала, а я все молчал, совсем позабыв о Полине. — Он решил, что у меня кто-то есть, он обещал убить меня, если… Он вышел из себя и… Помню как тогда впервые за многое время решился на действия, отбросив все: я крепче сжал объятия, буквально притянул Риту к себе и когда она чуть успкоилась сказал: — Так у тебя и есть. У тебя есть я. Не нужно бояться этого. — Да? — спросила она как наивная девочка. — Да. — Я не знал, что еще сказать, поэтому предложил: — Давай убежим? Трусливо? Как думаешь, друг? Возможно, но тогда я правда хотел свалить с ней куда угодно из этой проклятой квартиры, из дурацкого города, из… Мы украли какую-то бутылку из холодильника, чтобы просто забыть все это. И ведь забыли. И все наши встречи, и все наши ламповые разговоры, и ссоры Риты с отцом, и мои с Полиной и Пашей. Под алкоголем время летит потрясающе быстро и разговоры идут ни о чем. Правда когда есть хоть какие-то чувства… Черт, я начинаю торопиться, потому что у нас кончается время, да и то, что было дальше особо не хочу расписывать. Хотя бы просто потому, что не помню. Или не хочу говорить, потому что наконец осознал вину. В общем, окончательно разочарованная во всем и смотревшая на меня, в точности как Полина в момент спасения, Рита погасила свет.В заключение этого дурдома
Я бы хотел все оборвать на этой ноте. Ну типа: с Ритой все вышло, а Полина, как Ипполит в «Иронии судьбы», на которую эта история подозрительно похожа, осталась ни с чем и промямлила что-то про самоубийство, но… В жизни все случается не так. И в ту ночь у Полины в руках все дрожал желтоватый клочок. И она сидела и играла на гитаре, и смотрела на луну, и… Да ничего романтичного в этом не было. Она взяла телефон и набрала один номер и… Мы так близко к развязке, а тебя уводят эти бесчувственные сволочи. И меня уводят, и раз уж мы дошли до этого, то уверен, ты вернешься послушать развязку этого дурдома.