День рождения Намджуна в самом начале сентября, когда лето еще не уступило осени и можно спокойно гулять в шортах и сланцах; когда сидишь на парах, а за окном погода во всю, и купаться хочется; когда смотришь на небо — лето, а на календаре осень.
Но это явно не про этот день.
С самого утра вместо солнца, которым так хочется насладиться, лил проливной дождь, ветер задувал во все щели общажной комнаты, которую Намджун делил со своим соседом. Было противно и холодно, а небо, затянутое тучами, создавало ощущение пребывания в душном вакуумном пакете.
Намджун, все же, проснулся в хорошем настроении, потянулся и блаженно улыбнулся. На фоне не хватает мотивирующей песенки для желания поднять свою тушку с кроватки и начать этот жутко важный день, после которого жизнь перейдет в фазу «после».
Этот день не испортит ничего, кроме его неуклюжести, но хочется верить в лучшее (Намджун все же попросил у всех богов прислать ему совсем чуточку удачи и везения, маленькую кроху от счастливого пирога, которым пируют ангелы сверху, или кто там обитает).
Ох, это чувство, когда вот-вот у тебя выдастся возможность побывать в комнате своего предназначенного. Это кажется таким интимным — прикоснуться к вещам человека, связанного с тобой, увидеть его комнату, его мир, заключенный в четырех стенах. На какой кровати он спит; чем любит заниматься в свободное время; какую мангу читает; с каким вкусом любит баббл ти и какие хлопья предпочитает на завтрак? Столько немаловажных вопросов в голове парня превращают его в сопливую девочку, а понимание того, что сегодня он узнает ответы, вообще выбивает из него писк истеричной школьницы. Он так и лежит в кровати, занят размышлениями, с глупой улыбкой на еще сонном лице.
Намджун знает, что его соулмейт младше, потому что до этого времени он не замечал никаких признаков визитов, значит, ему или ей еще не исполнилось восемнадцати. Это немного радовало. Киму хотелось быть защитником и рыцарем в сияющих доспехах для своей половинки, чтобы спасать от бандитов по дороге с работы/учебы, дарить цветы, смотреть дорамы по вечерам с ведерком мороженого и заботиться о ней. По природе Нам был (не)много неуклюжим, но романтичным, ему всегда нравились пушистые котятки, видео с которыми он мог смотреть часами и умиляться, прикрывая лицо ладошками, но только когда никто не видит. Юнги, один из немногих друзей, называл его милым слоном, который крушит все с неловкой улыбкой ребенка и вроде старается сделать все хорошо, но получается через задницу, это ведь Намджун.
Сосед уже давно убежал на пары, время ближе к обеду, но Намджун не спешит. Сегодня он сделает все правильно и не налажает. Пока Ким приводил себя в порядок, оделся и умылся, прошел час, в течение которого он обжегся горячим кофе и случайно перекинул полку с книгами над кроватью, набив себе шишку. Но все же, эти бытовые мелочи не испоганят воодушевленного настроения Намджуна. Он заклеил ушиб пластырем (непонятно зачем, правда), ходил со льдом во рту, свято веря, что его язык снова начнет чувствовать и поврежденные рецепторы исцелятся как можно быстрее. Бриться он не стал, так как брать настолько опасные вещи в руки как бритва с острыми лезвиями сегодня не хотелось. Ну а вдруг поскользнется и перережет себе горло? Оно ему надо?
В новой выглаженной рубашечке с дельфинчиками (продавец сказала, что эти млекопитающие дико в моде и, под подозрительный прищур, быстро упаковала ужас в пакетик) Намджун стоял перед своим старым шкафом в углу комнаты, который повидал столько, что представить сложно. Он дрожащими пальцами отлепил стикер с дверцы со словами: «Комнату закрой, когда уходить будешь, ПОЖАЛУЙСТА. Я не хочу, чтобы всякие извращенцы копались в моем белье», заботливо приклеенный его соседом, и, конечно же, проигнорировал просьбу. Ким скривился: да кому вообще понадобится чужое белье, пф. Скомканная бумажка полетела в сторону, а Намджун полетел в шкаф. К счастью, образно, и исключительно на крыльях любви, он впорхнул внутрь, приоткрывая дверцы шкафа, в котором вся одежда была скинута на кучу. Вешалки висели пустые из-за лени Кима что-либо вешать на них, а несколько полок опасливо проваливались в разные стороны в силу отсутствия крепления.
Парень сделал глубокий вдох, выдох, потом опять вдох, и так еще несколько раз, в желании провентилироваться немножко, охладить жар, подступающий к горлу, и ступил внутрь шкафа. Дверцы за ним захлопнулись сами, больно шлепнув по заднице, и Ким даже не успел понять, когда, вновь приоткрыв глаза, он увидел перед собой незнакомую комнату. Видимо, его шкаф настолько его не любил, что буквально выпихнул его в чужой, пусть его ломает.
И вот сейчас он стоит в чужом гардеробе, сделать еще шаг — и комната его соулмейта как на ладони, все его (возможно, грязные) секреты и тайны, личные вещи и все прочее доступно Киму. Уже знакомый писк снова тянется на волю, но Намджун предусмотрительно прикрывает рот руками, чтобы не запищать в чужом доме, легонько прикусывает ребро ладошки и тихонько выходит из шкафа. Тихонько по меркам самого Намджуна, а на деле он ступает на ворсистый ковер, который неожиданно скользит по идеально чистому, что непривычно для Кима, полу, скользит вместе с Намджуном и его ногой, и парень с рваным стоном распластывается посреди комнаты, приземляясь лицом в сложенные руки (хоть нос не сломал), чудом не задев предметы мебели или хрупких вещей при падении. Отлично, еще минуты не пробыл в комнате, а уже попытался разрушить ее. Так держать!
— Намджун, ты, главное, включи грациозность, — неосознанно вспоминаются слова Юнги. — Грациозные слоны это красиво. И постарайся не спалить дом, не снести стену, в общем, не делай того, что исправить потом будет сложно.
Намджун медленно поднимает голову, понимает, что относительно все в порядке и, кроме его паховых связок, в этой комнате вроде ничего не пострадало, и улыбается. Он осматривает комнату: розовые стены пастельного оттенка, кровать с балдахином, большое трюмо с подсветкой и много, МНОГО плюшевых игрушек и фигурок Марио. Определенно это девушка, наверняка маленькая и хрупкая, любительница слезливых драм, как и сам Намджун, и ванильного мороженого, которая будет засыпать у него на плече, обнимать своими девичьими ручками и улыбаться очаровательно. Они будут вместе плакать над Хатико, заведут котенка, которого Намджун боялся заводить из понятных причин, и, возможно, тогда недостающая часть в жизни Намджуна заполнится.
На этот раз писк Ким не сдерживает и на эмоциях подрывается с бежевого ковра, одного из немногочисленных предметов
не розового цвета в этой комнате.
Пахнет здесь жасмином или любым другим приятным запахом, Намджун на самом деле не разбирается. Он узнает только запах средства для мытья пола, но это возможно из-за того, что он валялся пять минут на полу. Ещё здесь пахнет домом. Да, именно так. Домом приятным, в который хочется возвращаться. Он еще не видел эту девушку, не знает ее имени, ничего не знает, но уверенность, что это его человек, не покидает. Здесь все пропитано любовью, заботой, каждая приклеенная звездочка на стенке возле кровати, каждая фигурка Марио стоит ровненько, без намека на пыль, значит о ней заботятся, а если уж к таким вещам это милое создание так любовно относится, то к предназначенному это чувство будет сильнее в разы.
Намджун внимательно осматривает каждую деталь, подмечает новые факты о личности своей половинки, рассматривает каждый уголок, с трепетом проводит кончиками пальцев по мягкому постельному белью, осматривает косметику, всевозможные лосьоны и принадлежности для ухода за кожей, как у обычных девочек. На стенах висят фотки красивого парня, кажется, айдола. Его предназначенная такая типичная девчушка, что учится в параллельном классе и признается в любви за школой.
Намджун по-хозяйски проверяет содержимое всех полочек, просматривает книги, редкие рисунки меж страниц простым карандашом с расцветающими на них черно-белыми цветами, все милые безделушки, которые валяются на рабочем столе, такие как ручка с хеллоу китти и снежный шарик с ангелом. Что за очарование.
Все это время улыбка не сходит с его лица, кажется, мимические мышцы так и застынут в положении вечной улыбки, которую убирать совсем не хочется, Намджун сейчас в комнате самого любимого и дорогого ему человека, после родителей, конечно (мама, я тебя люблю).
Здесь веет изысканностью, благородством, но в то же время уютом, находиться среди этих розовых стен и мебели невероятно расслабляюще, и Намджун откидывается на мягкие подушки, разрешая себе совсем немного вольности поваляться на чужой постели. Она как облака, пушистая, что можно провалиться в эту мягкость с головой.
Каким бы не был этот момент идеальным, не стоит забывать, что это история о Намджуне. Поэтому в минуту благоговейной тишины, когда не хочется и не стоит издавать лишние звуки, нарушающие маленький порядок в этой комнате, треск, а потом гулкий стук раздается слишком оглушающе, для привыкшего к тишине Намджуна.
Сначала он не понимает, что случилось и почему его наклонило в сторону, если он лежит на мягкой кровати, а не плывет в лодке в конце концов. Осознание, что он мог что-то поломать приходит с бешеным стуком в груди, когда кровь бежит быстро-быстро, будто хочет покинуть тело этого человека по имени Позор. Кажется, будто в нос кулаком зарядили хорошенько. А потом еще раз, и обязательно его сломали.
Намджун так и застывает с опущенной вниз головой, упираясь коленями в постель, а руками в пол. Он сломал ножку дорогущей с виду кровати. Вдруг захотелось, как Адам Сэндлер в этом дурацком фильме*, взять пульт и просто отмотать время назад. Вернуться в прошлое и все поменять. Почему человечество до сих пор не придумало портативных машин времени, чтобы такие люди-фейлы как Намджун могли исправить все косяки быстренько и без последствий, чтобы ни одна собака не узнала?
Не стоило ему ложиться сюда, вообще приходить не стоило, наверное. Мысли в голове муравьями бегают, попками щекочут череп, копошатся, но толку никакого.
— Что делать? Что делать?.. — лихорадочно повторяет парень, пока полностью слезает с розового покрывала на пол.
Он оценивает нанесенный вред, но трогать что-либо не осмеливается, просто прижимает руками колени к груди и смотрит на этот ужас. Со стороны это наверняка выглядит комично: большой взрослый парень качается из стороны в сторону, как девочка, сдерживает слезы и панику изо всех сил и старается даже не дышать.
Это первый и последний раз, когда он наведывается в эту комнату, больше сюда ни ногой. Ему безумно стыдно за то, какой он неуклюжий и несуразный, поломал кровать своей девушке, наверняка, испортил ей настроение этим. Ким решает больше не рисковать, а вставать в данной ситуации было бы риском наивысшей степени, поэтому он на четвереньках направляется снова к шкафу, чтобы поскорее убежать отсюда, скрыться от этого позора, спрятаться под собственным одеялом и попытаться уснуть. На недельку. И желательно срастись с одеялком и не вылезать из-под него никогда, ведь этот мир слишком опасный и жестокий.
А потом он что-нибудь придумает, обязательно. Возможно.
И, похоже, эта комната настроена решительно против бедного парня. Вот за какие такие грехи черти в аду решили пустить его по всем кругам ада в один день? Знатоки, у вас есть минута на обсуждение. Потому что по этому чистому, отполированному как лед на катке, на вид и впечатление, полу передвигаться невозможно. И это еще он трезвый. Руки и ноги Намджуна тоже, похоже, против него. Они разъезжаются в разные стороны, подставляя своего хозяина, и он второй раз за последние полчаса целуется с несчастным паркетом.
Намджун очень надеется, что в полу не осталось вмятины от его щеки или лба. Не очень приятно, если честно. Но лучше бы еще сто таких поцелуев, чем падающий карниз в опасной близости к непосредственно виновнику этого погрома. Он падает словно угрожающее лезвие меча, у которого одна цель — снести несуразному Киму его головушку с плеч за ненадобностью. Металлический звук разрезает воздух, и Намджун вздрагивает, плотно зажмуривая глаза и прикрываясь руками.
Он молится всем известным ему богам, уповая, чтобы больше ничего не упало, не разбилось, не поломалось, не треснуло, пока он не выйдет отсюда. Ему осталось жалких полметра к шкафу, и на финише фейлиться ой как не охота. Молитвы услышаны, и затем следует тишина, в которой сбившиеся дыхание Кима слышно предельно громко. Он лежит так еще совсем немного, а потом ползком волочит свое бренное тело к раздвижному гардеробу, дрожащими пальцами цепляет дверцу и та поддается. Намджун вваливается внутрь, затаив дыхание, мысленно просит Вселенную быстрее вернуть его в родную общагу к ворчливому соседу, привычному беспорядку и запаху подгоревшей пиццы. Какую бы картину застала хозяйка комнаты, если бы пришла домой, Намджун оставил для своих кошмаров. А они будут, он уверен.
Его будто выталкивает из шкафа на постоянно грязный пол общажной комнаты, и Намджун готов его целовать, настолько он рад оказаться дома. Не так он себе представлял первое посещение комнаты своего соулмейта. При воспоминании кавардака, что он там натворил, все тело онемело в ужасе. Лучше бы оно онемело ДО визита в чужую комнату, а не сейчас.
Что, если девушка догадается, будет на него обижена или, еще хуже, — зла? Он закрыл руками пылающее от стыда лицо и заныл. То, что должно было стать самым трепетным воспоминанием, историей для детей и внуков возле камина, стало личным кошмаром Ким Намджуна. И компроматом для шантажа.
В таком положении его нашел сосед по комнате — лежащим на полу, в полнейшем беспорядке ментально и физически, пытающимся слиться с интерьером. По Намджуну было видно, что случилось ужасное, но для него это в порядке вещей. Джосун переступил через тушку, не забыв при этом его пнуть, и присел на свою кровать.
— Когда я тебя просил помыть пол, думал, что ты будешь делать это шваброй, а не собой, — несмотря на шутку, парень действительно был обеспокоен другом, не каждый день он валяется на полу как мертвое тело. — Что случилось?
— Я мудила, — красноречиво изрекает Ким и не двигается, продолжая давить собой пол в желании провалиться сквозь него. Снизу живет прыщавый задрот, он явно будет рад компании свалившегося с потолка парня. От утреннего настроения не осталось и следа, все смыло волной его дерьмовой неудачливости.
— Это не новость, конкретики добавь, пожалуйста, — слышится крик раненого животного, который издает Нам, и ему кажется, что тут все понятно, но Джосун считает иначе — он снова пинает парня в бок носком кроссовка, поторапливая его закончить самобичевание и рассказать что произошло.
Намджун с вселенской скорбью на лице смотрит снизу вверх на соседа и выдает:
— Кажется, я разгромил комнату своей девушки.
Джосун закатывает глаза. Этого стоило ожидать, ведь Намджун не умеет аккуратно делать ничего, он даже еду себе приготовить не в состоянии чаще всего, но, похоже, это действительно важно, если тот так и не спешит подняться хотя бы на кровать.
— Что ты сделал? Разбил вазу? Или светильник?
— Кровать… А еще, похоже, я случайно потянул за тюль и свалился карниз, — Намджун с радостью сдавил бы себе горло, но руки все еще не слушаются. Улыбка Джосуна становилась больше, тогда как накатывающая истерика завладевала Кимом.
— Это все? — аккуратно спрашивает сосед, боясь слишком острой реакции.
— А этого мало? — возмущается Намджун и пытается собрать свое жидкое тело воедино. Не получается.
— Так, ладно, — Джосун чешет ухо и думает, что это реальная, серьезная проблема, когда кроме Намджуна, неприятности появились у другого человека, и, похоже, нужна помощь, скорая дружеская помощь. — Вернись и постарайся исправить, — предлагает Джосун.
— Как? Склеить суперклеем ножку кровати или что? Ты бы видел, боже, что там творится…
— Тогда нужны другие варианты… Может, подарочек, который бы говорил «прости за то, что у меня руки растут из ягодиц, но я обещаю, что буду стараться не ломать тебе кости»?
Намджун шикает, идея неплохая, но выглядит это как взятка за причиненный ущерб. Хотя, взятка для конкретной проблемы очень даже в тему. Новую кровать точно не купить, денег на такую роскошь у бедного студента нет. Даже если собрать всю мелочь по карманам, максимум, что можно на это позволить — бургер в маке, без картошечки и колы. А карниз как подарок так себе.
— Подари что-нибудь недорогое, но милое, ты ведь был в комнате, знаешь, что нравится ей?
Намджун кивает, доползает до своей кровати и собирается утопиться в подушке с мыслью, что завтра забежит в магазин и что-нибудь подберет.
— Кто копался в моем белье?
***
Чем-нибудь оказывается косметический набор, услужливо выбранный консультантом, потому что если в одежде Ким немного шарит и точно уверен, что странные дельфины совсем не писк моды, даже не шепот, а ее последний предсмертный вздох, то в уходе за кожей и тому подобном он полнейший дилетант.
В красивой перевязанной розовой ленточкой коробочке лежат все необходимые девушке вещи. Помада, румяна, тушь, какая-то херня для глаз, херня для художеств на лице, и еще вроде какая-то херня. Кто придумывает такие сложные слова?
Намджун выбирает то же время, что и в прошлый раз, чтобы не пересечься с девушкой, ведь есть большая вероятность, что раны еще свежие, и она злится. В этот раз работа выполнена как нельзя чисто. Намджун как шпион британской разведки пробирается в темную комнату. Шторы завешены, а значит карниз на месте, и Ким рад, что все же не решил подарить именно его. Разум говорит ему не идти в комнату, не дай боже его удача закончится в неподходящий момент и он только усугубит ситуацию. Намджун с Разумом соглашается, бросает подарочную коробочку на широкую кровать (благо промахнуться там сложно) и молнией мчится обратно.
В этот раз, кажется, он не облажался.
***
Намджун поглядывает на шкаф и его терзают полярные мысли. Он ведь может одним глазком подсмотреть, что там происходит в комнате его предназначенной? Это же не будет выглядеть так, будто он извращенец? Или будет? Но как хочется узнать, что она делает, увидела ли его подарок и прочитала записку? А что, если она не поймет его почерк? О боже, почему он подумал только сейчас об этом?
Намджун, по совету Джосуна, в коробку положил небольшой листочек с миллионами извинений и сердечек. Ему даже пришлось одолжить розовый маркер у одногруппницы, девочкам же такое нравится. Намджун еще никогда так старательно не выводил буквы, как сегодня, жаль, что слова не могут выразить все эмоции, которые отражались на лице Нама все это время.
Ноготь на указательном пальце, похоже, самое вкусное, что Намджун пробовал в своей жизни, иначе почему он грызет его уже второй час. Ким, накрывшись одеялом, сидел в тихой комнате, побаиваясь даже вылезать из теплой кроватки, чтобы не сорваться и не залезть в шкаф. Снова. Ничему его жизнь не учит.
Джосун приходит вечером, когда в комнате единственный источник света это экран работающего телефона в руках Намджуна. Ким смотрел видео с котятами (оу, да), просто чтобы успокоиться и не съесть собственный палец целиком. Брюнет заходит в комнату и спотыкается об кроссовки Намджуна, который, видимо, скинул их в спешке, пока старался спрятаться на кровати.
— Что снова случилось? — Джосуну не нужно спрашивать, а действительно ли что произошло. Звуки мяуканья, что производит телефон его друга, просто кричат о том, что все-таки у Намджуна травма.
— Я занес подарок, написал записку, в которой искренне извинился, теперь сижу и жду.
— И чего ты ждешь? — Джосун включает свет и устало присаживается возле груды из всевозможных одеял.
Сейчас Намджун скорее человеческий пельмень, чем продуктивная ячейка общества и будущий лауреат Нобелевской, как скромно о нем отзываются их учителя. Будучи начинкой этого пельменя, Намджун хмыкает и ведет плечами. Он просто ждет, когда в дверь постучат бравые защитники общественного порядка в фуражках и с резиновыми дубинками, чтобы забить его ими до смерти! Ну или чтобы просто засадить в тюрьму до скончания веков за порчу чужого имущества. И да, возможно, Намджун немного накрутил себя за время долгого одиночества, и котята не совсем помогли. Но его волосы еще на месте, он их не вырвал, значит, пока все хорошо.
Нет, никто не драматизирует.
— Намджун, если ты занес подарок, то тебе нужно узнать, понравилось ей или нет. Ты мужик или кто, черт возьми! — Джосун бьет кулаком по простыням и выглядит это не угрожающе, но эффектно.
Намджун оглядывает друга непонятным взглядом, вздыхает, будто сейчас вся тяжесть мира на его плечах, а еще будто бы его заставили кушать арахис, на который у него аллергия, и сейчас, вот прямо сейчас, все его лицо распухнет от отека Квинке. Джосуну не понять, насколько тяжело ему, Намджуну, это ведь не он разрушил комнату своего соулмейта.
— Я не собираюсь проверять. Что, если я снова что-то поломаю? Еще не хватало счета длиною с Великую Китайскую стену за все причиненные неудобства. Мне и здесь хорошо, — бормочет Нам и загружает новое видео с котиками.
— Ты бестолочь, Ким Намджун! Ты одновременно самый умный и самый глупый человек, которого я встречал! — стонет Джосун, пораженный непроходимостью лучшего студента их школы.
Быть учеником лучшей специализированной школы в стране и так безбожно тупить! Скоро на лбу Джосуна останется вечный отпечаток его ладони, а его имя станет в ряды к именам великих мучеников. Он не думал, что становиться соседом с Намджуном это одновременно наниматься нянькой для восемнадцатилетнего большого ребенка, который математические задачи щелкает как орешки (кроме, арахиса, естественно), но в действительно проблемных ситуациях накрывается одеялом и боится нос оттуда высунуть.
— И выключи своих котят, сколько можно слушать эти завывания?!
— Котята очаровательные!
— Когда они не орут, Намджун!
