***
Все знают, как выглядит разочарование? А стыд? А как ощущается напрасность? Крах иллюзий? Все это вместе упиралось в невозможность. Невозможность того, что разговор все же состоялся. И не с тем, с кем нужно. А еще горечь от лжи, что так эффектно пускали ей в глаза. Как она могла так обмануться? Санса сидела в поезде по дороге в Норвич. Она все успела, она молодец. Вот только радости от этого было никакой. Все было напрасно. Впрочем, кое-что, вопреки всему, оказалось полезным. Неосознанный бунт стал нарастать в ее душе, когда она слушала рассказ Пса. Маленькие крупицы сомнения заполоняли ее разум. Немного погодя, в недолгие минуты молчания, она проанализировала все сказанное и сопоставила с тем, что знала. Многое не сходилось, но это не значило, что кто-то был не прав. У каждого свой взгляд на прошедшие события. Ведь каждый смотрел сквозь свою призму восприятия. Вот и Санса смотрела в одну сторону, не предполагая, что ответ скрывался прямо у нее под носом. Она все же вспомнила тот день. Тот злополучный день ее детства. К сожалению, никто не властен в полной мере над своей памятью. Так и случилось, что важное обстоятельство угасло на фоне переживаемых эмоций, так и не всплыв в сознании той, что отогнала эти воспоминания глубоко внутрь. Вместе с общей картинкой оно пребывало в забытьи, пока хозяйка блуждала в догадках. Тем обстоятельством был случай. Причина, по которой две девочки оказались без присмотра и ушли в подвал, пока горе-охранник отсутствовал где-то наверху. Кипа моментов стала всплывать у нее в голове, как хорошо подготовленное слайд-шоу. Ведь братья не пошли с ними. Хотя варенье, в основном, таскали они. И случай состоял в том, что Робб поранил ногу, когда перелезал через старый забор участка их летнего дома. Санса вспомнила, что так произошло, потому что Роббу не нравился их новый охранник, который ленился присматривать за ними и постоянно бурчал. Вот они с Джоном и сбежали одни в пролесок недалеко от дома. Правда, вернулись не очень удачно, и Робб прокарябал себе голень от колена до лодыжки торчащим из забора крючком. Крови было много. Но охранник был уже не тот. Какой-то старый толстяк, что вечно разгадывал кроссворды. Ему устроила нагоняй Кейтилин, поэтому на следующий день он оставался всегда с Роббом. И когда Санса с Арьей сбежали, даже не заметил их отсутствия, продолжив сидеть на веранде рядом с их старшими братьями. Санса помнила, как те обижались, что они ушли без них. Значит, в тот день Пса уже не было. Это был не он. Неудивительно, почему Санса не смогла почувствовать к нему злобу или омерзение. В глубине души она давно знала, что он не виновен. Но она была так слепа, гоняясь за своими призраками, что не удосужилась обратить внимание на детали. А ведь, как она хотела выцарапать ему глаза поначалу! И теперь, сидя в поезде и размышляя о горькой иронии, которая проскользнула в ее мыслях как неуловимая догадка, Санса уткнулась лицом в ладони. Все это было слишком. Грязная игра масок и людей. Кто из них настоящий, а кто нет? Оставалось только проверить. Последний, самый важный вопрос, который поставит все на свои места. Санса боялась узнать ответ, но он бы точно указал правду. По крайней мере ей так казалось. Хотя, чего уж греха таить, теперь она догадывалась, каким он будет. Догадывалась, именно благодаря последнему разговору с Псом. Все это время правда была так близка. И от такой подлой правды все нутро хотело вывернуться наружу, а из глаз выступить слезы. Ее лицо пылало от долгого пребывания в ладонях. Санса распрямилась и с досадой посмотрела в окно. Ехала она не в купе, а в общем вагоне с поставленными в ряд креслами. Рядом находились еще двое, которые читали газеты. Никто и не замечал ее, к большому облегчению последней. Пути назад больше не существовало. Ей предстояло вернуться домой, но уже не прежней пятнадцатилетней девушкой, а израненной подросшей волчицей. Санса посмотрела прямо перед собой и глубоко вздохнула. Время настало. То, что ей следовало спросить, могло или не могло открыть страшную правду, но вероятность была высока. Все указывало на это. Ведь не ради сомнений она проделала такой длинный путь. Накинув на себя маску спокойствия, она с ранимой улыбкой извинилась перед соседями за беспокойство и прошмыгнула в коридор. В руке она зажимала телефон. Пройдя в конец вагона, где находилась зона курения для особо нетерпеливых пассажиров, она стоя устроилась в уголке и набрала номер. Спустя долгие протяжные гудки к трубке все же подошли. — Алло, кто это? — заговорил шамкающий голос старушки. — Здравствуйте, это я, Санса. — А-а-а, Санса. Как я рада тебя слышать, — заулыбавшись, ответила та. — Как у тебя дела? — Все хорошо, миссис Нэн. Я очень соскучилась, поэтому звоню. — Ой, как хорошо! А то все не звоните, да не звоните. Как у тебя дела, голубка? — Да все хорошо! Как ваше здоровье? — Всего по чуть-чуть. Голова иногда побаливает. Но сейчас я огурцом. И беспокоиться не стоит. Ну что, рассказывай, какими судьбами? — Да вот, вспоминала детство, всякие старые воспоминания из лета… — Да. Хорошее было время. Помню, как будто вчера, как вы с Арьей бегали по двору и смеялись. Еще такими маленькими были, прям как две куколки… — Помню, миссис Нэн. Как же забыть? — поспешила остановить дальнейшую тираду Санса. Она знала, как бывала многословна ее старая гувернантка. — Но я вот звоню по другому поводу. Просто вспомнилось недавно, как вы нас в детстве пугали лепреконами. Вы помните их? — Ага. Как же не помнить? Ты еще веришь в них, малютка? — задорно спросила ее Нэн. — Нет, миссис Нэн, — она заулыбалась. — Но я хотела бы знать, кому вы еще говорили нас так пугать. Ну или почему вы придумали пугать ими? Не волнуйтесь, варенье уже никто не берет из кладовки. Старушка рассмеялась. — Ох, Санса. Эти глупые страшилки всегда пугали тебя больше остальных. Ты, кажется, одна была такой пугливой. Даже малютка Бран был храбрее. — Ну-у-у, он всегда был таким. А все же, откуда вы взяли этих ваших лепреконов? — Да откуда-откуда? Мне же тоже рассказывали в детстве сказки. Вот и вспомнила. Просто вы варенье из кладовки таскали, как маленькие лисята, вот и пришлось к делу. Прямо напасть какая была: все банки грязные, валяются у вас по комнатам, запрятанные под кровать. Страсть, что было. Но ты же никогда не брала варенье, милая? Ты всегда была такая порядочная и послушная… — Да, не брала. А вы говорили остальным нас так пугать? Ну чтоб наверняка не брали. — Да вроде нет. Меня одной всегда хватало, — вновь засмеялась Нэн. — Вы еще так обижались на меня, когда я вас прямо-таки носом тыкала в эти банки. Ну этих, других твоих братишек и Арью. Даже не разговаривали со мной. Где-то с минуты две. А ты еще боишься всяких там чудищ в подвале? — Эх, я уже выросла из всего этого, — грустно ответила Санса. Прямого ответа от старушки ждать все же не стоило. — Ты всегда была пуглива, — Сансе послышался вздох, как будто бы расстроенный. — Не стоило тебя все же пугать этим. Твоя мама говорила, что ты потом по ночам боялась спать. — Да? А я уже не помню. — Да и не надо об этом помнить. Лепреконов не существует, милая. И все это осталось в глубоком детстве. Не стоит вспоминать о них. — Да, не стоит. Обе замолчали. Но вскоре Нэн спросила: — Санса? — Да? — Ты обижаешься на меня? — Что вы! Нет, миссис Нэн. — Ох, прости меня, Санса! Никто же не думал, что ты так сильно будешь боятся. — Да ладно вам, миссис Нэн. Я понимаю. Я давно уже не боюсь. Но старушка не унималась: — Ох, как мы виноваты! Пугать детей вообще не стоит, а ту еще такая скромница, как ты… — после своих разгоряченных сожалений она вздохнула. — Ты вот сейчас звонишь, и меня прям стыд берет… Ну полне. Не будем больше об этом… Я всего лишь старая женщина, Санса. Я люблю вас, как своих внучат. А про этих лепреконов забудь. Мне вообще Петир посоветовал ими вас пугать. Вот ему и надо по башке настучать за такое. — Что, миссис Нэн?! Петир? — Да. Он всегда был хитрым в таких делах. Вот и посоветовал вас напугать, чтоб по подвалам не шастали. А о тебе, бедной, никто не подумал. — А он проводил лето с нами? — Почти каждый год. Он тебя пугал лепреконами? — Нет, что вы, миссис Нэн! А кроме него больше никто не знал? — Ну, может… Хотя нет, не припомню. Я больше никому не говорила. Да и без надобности это было. Тебя вообще не стоило ими пугать. Ты ж была такая послушная, хорошая… Санса поспешила проститься: — Спасибо вам за все, миссис Нэн. И я не обижаюсь, вот честно. — Правда, голубка? Как хорошо. Ты же больше не боишься их, да? — Да ну, пустяки! Конечно, не боюсь. Все же в прошлом. Это всего лишь детские страшилки. Не корите себя. Ну все, мне пора бежать. Спасибо, что поболтали со мной. — Тебе спасибо, Санса. Если ты только не обижаешься… — Конечно же, нет, миссис Нэн. Все в порядке. До свидания. — До свидания, моя голубка. Как хорошо, что ты позвонила мне. Звоните чаще. — Непременно! И не за что. До свидания. Санса наконец смогла отключить звонок. Она посмотрела в окно, где вечерние сумерки уже вовсю покрывали придорожный лес. Розовая полоса заката, изрезанная острыми верхушками елок, виднелась вдали, сгущаясь и исчезая в облаках. Будто черные кривые пальцы рвали небосклон на куски. Как было похоже на правду. На тот ледяной вакуум, что вновь прорвался у нее в груди. Пальцы дрожали. Колени подкашивались. «Ну вот, собственно, и все». Словно оглушенная, Санса прошла по коридору к туалетам под редкие взгляды любопытных пассажиров. Спокойная маска не выдавала чувств. Дверь кабинки захлопнулась, отрезая ее от остального любопытного мира, который безучастно наблюдал за ней свысока. Выведывал все, не пачкая рук. Соблазнял мнимой заботой, но был равнодушен. Под стук колес поезда, который монотонно, но оглушительно звучал в ушах пассажиров, не было слышно всхлипов. Догадка оказалась верна, слишком много совпадений. Правда оглушила ее с силой смертоносной стихии. Такова жизнь, что рано или поздно понимают многие. Оставалось только тихо сползти где-нибудь на пол и лежать, просто лежать. В маленькой кабинке туалета, под шум дребезжащих колес, Санса облокотилась на край раковины. В бессилии она рыдала, руками судорожно обхватив плечи. Лимит ее выносливости был уже исчерпан. Эмоции перевалили за край. Ее раздавили. Она сломалась. Ирония победила. Подлость и необратимость судьбы не оставили в ней ничего. Монотонные покачивания вперед-назад дарили лишь иллюзию контроля. А поезд все так же мерно продолжал свой ход, потихоньку приближаясь к цели. К ее дому, где ждал тот, кого она все это время пыталась найти.Глава 8. Хотела правду?
15 марта 2018 г. в 19:46
Сансе стало неуютно. Фамильярность Пса ее насторожила.
— Да, здравствуйте, мистер Клиган.
— Ой, да ладно тебе. Выкать будешь своему отцу или остальным. Хоть я и приглядывал за вами, когда вы еще сосуночками были, это не значит, что я уже стар.
— Да я ничего такого не имела в виду, — запротестовала Санса. — Просто непривычно. Давно уже не виделись и…
— Ну тогда и не будем об этом. Тебя что-то конкретное интересует? Ты сама-то как? Какими судьбами в Йорке? — он вновь затянулся сигаретой. — Ты тут с родителями?
— Ну вообще-то я тут сама по себе, — не успев подумать, сказала Санса.
Волнение от первой встречи почему-то прошло. Она смотрела на Сандора и не могла понять, отчего же тот обескураживающий страх испарился, как только она заговорила с ним. Да еще таким непредвзятым тоном, как будто действительно два старых друга встретились после долгой разлуки. Два друга! Как бы не засмеяться, как полоумная, на глазах у всех. Но тон разговора задавал он.
А еще эта ее поспешность в ответах… Надо было думать, прежде чем говорить, что она тут «сама по себе». Ведь Санса еще ничего не знала об этом человеке, который так вальяжно курил перед ней сигарету, ковыряя носком ботинка намокшие листья. Внешность внешностью, а мотивы всегда скрыты где-то в глубине, и их не усмотреть с первого взгляда. Особенно, если это мужчина с такой внешностью.
— Сама по себе, — тихо передразнил ее Сандор. — Ишь, какая важность нашлась. А родители в курсе, что ты тут?
— Нет. Это мое дело.
— Твое дело? — Пес слегка удивился. — Зачем ты сюда приехала?
— Ну-у-у, — тяжело вздохнула Санса.
Она должна была смотреть на него. Смотреть в глаза, чтобы показать ему, что она знала. Но не могла. Ее взор не поднимался выше стоящей невдалеке урны.
Внезапная усталость накатила на нее, как тяжелая морская волна на берегу. Ее словно захлестнула убывающая вода с пляжа, утягивая в свои пески. И она поникла вместе с этим образом. Катастрофа, просто катастрофа, а не поимка демонов ее прошлого. Видимо, они жили только в ее голове. Но от вопроса уже не отвертеться.
— Ну вообще, — продолжила говорить она, — я приехала сюда поговорить с тобой.
— Ага, — выдавил Пес. — Представляю, каково дельце. Небось, про меня тебе все уши прожужжали твои маменька с папенькой, да, рыжая девчушка?
— Эх, вечно все так сложно, — в пустоту проговорила она, затем сказала громче. — Мне нужно просто задать тебе несколько вопросов. Я ехала сюда на поезде пять часов в надежде, что все это не напрасно. Надеюсь, ты понимаешь, что для меня это нелегко. Сколько, ты думаешь, мне лет? Девочки моего возраста думают лишь о мальчиках и веселье, а не о жизни и прошлом, которое угнетает их на каждом шагу, и не мчатся пять часов на поезде в другой город.
Санса вновь почувствовала на себе тот изучающий взгляд, которым ее одаривали в последнее время все, кому она что-либо пыталась рассказать. Как будто задавать вопросы и требовать правды вообще не было в хорошем тоне у людей этого века. Как впрочем, и во все времена.
— Ну так оставалась бы дома.
— Не могу. Мне очень важно знать правду.
— Хм, интересно, — он кашлянул. — Ну давай, маленький детектив, задавай свои вопросы, — он облокотился о ствол клена, затушив сигарету ботинком. — У тебя еще есть несколько минут.
— Хорошо… Давай начнем. Хотя знаешь, я так устала. Только сейчас поняла, как устала. За всю эту неделю я вымоталась, как… как не знаю кто, — ее речь становилась неровной, вопреки спокойному виду удава, только-только вылезшего на солнце. — Но тебя это не волнует, ведь так? Но давай продолжим, а то что-то меня понесло не туда. Если уж начинаешь, то надо продолжать, да? Так говорят всякие мудрецы? Хорошо. Я готова. Ну что… Начну, что ли, спрашивать вопросы. Хотя, знаешь, по идее я должна там злиться на тебя или испытывать презрение, — ее губы нервно дрогнули. — Но почему-то не могу. Не лезет из меня это. Ты хороший человек, Сандор?
Прямо посреди своей тирады, адресованной куда-то вдаль, она воззрилась на него своими большущими глазами. Она ждала от него ответа. А он растерялся. Так неожиданно все происходило для обоих.
— Эмм… — замялся тот, — даже не знаю. Как посмотреть.
— Мне нравится твой ответ. Определенно он значит «да», — Санса погрустнела.
— Ты чего тут устраиваешь? Какая-то ты странная. Помешалась, что ли?
— Да нет. Просто. Нервы, наверное.
— Ага. То-то я погляжу, обычные девчонки не едут пять часов в другой город, чтобы спросить какие-то странные вопросы у взрослого мужика. Романтики захотелось?
— Нет, — был ее сухой ответ. — Пес?
— Ах, да! Моя старая кличка.
— Ой! Прости меня, — Санса во все глаза посмотрела на него, — Я совсем не хотела. Просто тебя так все называли дома. Ну и…
— Могу представить. Кличка уже прижилась, так что называй, как хочешь. А что тебе еще наговорили про меня? — он предвзято посмотрел в ответ.
— Всякое. Но Сандор… Почему ты назвал меня Пташкой при встрече?
Он не хотел встречаться с ней взглядом.
— Захотелось. Я всегда тебя так называл в детстве. Кличка навроде Пса.
— Ясно… — Санса поспешно отвернулась и замолчала.
— Ты чего?
— Нет. Все нормально. Пес? — она вновь повернулась к нему со всей своей напускной деловитостью. — Почему тебя выгнали?
— Выгнали? Ах да! То мелкое дело. Ну, ты уже наверняка наслушалась всякой гадости про меня. Так зачем тебе было ехать ко мне за тридевять земель слушать еще?
— Хочешь сказать, что все это правда?
Он глянул на нее вновь, только осторожно, будто прислушиваясь к эмоциям на ее лице. В его глазах сквозила легкая озабоченность, словно он ожидал чего-то другого, а не того внимательного взгляда от Сансы. Как будто она всеми фибрами души хотела знать, что он скажет. Хотела его правды.
Сандор задумчиво произнес:
— Ну, а кто его знает, Пташка? Ты так смотришь на меня, как будто это для тебя так важно. Вон и глаза, словно на мокром месте…
— Это от ветра. Всегда слезятся.
— Ну короче, не знаю я, что тебе сказать. Разве ты не веришь своей матери?
— Она мне не сказала, что произошло. Они все говорили как-то туманно.
— Но суть ты поняла? — вскинул он руками. — Какие заботливые!
Он осмотрелся вокруг, посмотрел на часы.
— Так, давай уже закругляться, а то мой отгул на исходе.
Санса с растерянностью перевела на него взгляд.
— Сандор, мы с тобой вроде говорим, но я так и не поняла, что произошло. Ты как-то странно говоришь о том. Пожалуйста, скажи яснее. Мое время тоже на исходе. У меня поезд в семнадцать сорок пять.
— У-у, как удобно. Меня расспросишь, и всё — на вылет?
— Сандор, ты же сам спешишь. Давай начистоту и побыстрее.
— Ишь, чего захотела! А сама вроде говорила: «непривычно», «так давно не виделись». Какое тебе дело до прошлого? Как маменька, небось, сказала: «ничего не случилось»? Ну так вот, ничего действительно не случилось! Твоя ранимая душонка может спать спокойно. И от меня отстань.
— Но Сандор, подожди. Так почему тебя выгнали с работы? Причем, моя мама. Не за просто же так?
— Боже, Пташка! Ты на что намекаешь? По-твоему я извращенец?
— Нет, — съежилась Санса, смотря на него, как испуганный кролик. — Но обо всяком говорили.
— А, эти стервятники и поганки! Они до сих пор там? Повариха Оша? Нэн?
— Нет. Оша ушла, а Нэн на пенсии.
— Ну, оно и понятно, — Сандор потер лоб своей широкой ладонью. — Как давно это было… Хочешь знать правду? А, ну давай. Поворошим старое бельишко.
Санса приготовилась слушать. Она увидела легкое раздражение в глазах Пса, направленных словно вглубь себя, и ей неосознанно стало его жалко. Вот никак не представляла она, что придется выслушивать отповедь потенциального виновника. А все из-за нее. В голове потихоньку начала проясняться его истинная роль во всей этой истории.
Собравшись с мыслями, Сандор начал свой рассказ.
— После того гребаного пожара, — отчужденно начал тот, — я уж подумал, все пропало, но тут появился Старк, твой батя. Он предложил мне работу, и я был благодарен за нее. За вами было смотреть — что семечки щелкать. Отдых, да и только. Но никогда бы не подумал, что меня так подставят.
— Подставят? Как?
— Да не знаю. Я не лезу в прихоти аристократов. Они совершенно невменяемые. Да и твоя мать, чего уж скрывать, тоже. Навешали всем лапшу на уши, выставили меня дураком и отправили паковать вещи. Не знаю, чем я им не угодил.
Санса с замиранием сердца ожидала продолжения, но Сандор не спешил говорить. Втянув воздух и поковыряв ботинком бордюр, он медленно заговорил вновь. Но делал он так не с видом великомученика и даже не из-за нахлынувших сантиментов. Просто сама тема была для него возмутительна. Нечестна по отношению к нему.
— Все было нормально. И вы ведь, детишки, тоже не жаловались. Ох… вспоминать это, конечно… Я уж толком и не помню, кто чего. Но могу точно сказать, что твоя мать на меня косо смотрела уже за несколько дней до увольнения, а прислуга начала шептаться, типа я совершенно не подхожу на роль няньки, и все такое. Ну, а то не видно было раньше! В общем, — Сандор быстро посмотрел на часы, — В последний раз она вызвала меня в кабинет твоего отца. Там и Бейлиш стоял, с видом хитроумного выродка. Говорила, что я неподобающе веду себя с ее дочерью, то бишь, тобой. Я совершенно остолбенел от таких заявлений. А она так злобно на меня смотрела, словно я был сосредоточением всех ее бед. И еще тебя к себе вызвала в качестве свидетеля. Ну и ты наплела им, что я вас щекочу, на коленки сажаю, обнимаю. Тьфу ты! Она с таким остервенением наорала на меня, что у меня просто язык отмер. Ничего я не мог ввернуть в ее сторону, чтоб как-то сгладить положение. Это ведь не хухры-мухры, а обвинение в педофилии. Да, прости, Санса, что уж так говорю. Просто… Ты же знаешь, что это не правда?
Улыбка Сансы легонько дернулась, но она кивнула, намекая продолжать. Пес повернул голову вперед, предпочитая не замечать мелькнувшую влагу в уголках ее глаз.
— Но, конечно, она не хотела что-либо слушать. И я понял, что там мне больше не рады. Она сама сказала, что не будет ничего предпринимать, если я уйду по-тихому. Вот же… Ну в общем, мы расстались не в лучших отношениях. Я ушел почти сразу собирать вещи. Но напоследок глянул на этого скользкого Бейлиша. Ух, какая же самодовольная морда была у него тогда! Так и хотелось ее набить, чтоб прекратил свои ухмылочки давить. Короче, я понял, что меня обманули. Я ушел, благо обо мне посуетился Старк и устроил в другое место. Но Санса, я клянусь тебе, что даже… пальцем — пекло, как противно говорить такое — вообще ничем не тронул тебя. Надеюсь, ты это понимаешь?
Она кивнула. Ее взгляд блуждал, вскользь огибая разноцветные листья, разбросанные ветром по дороге. В ее молчании была какая-то отчужденность, словно все слова ушли внутрь. Она стояла рядом с Псом, а он бессмысленно глядел на нее, осознавая наконец, какой он болван, что наговорил такое девчонке. Она же только-только из пеленок выросла, не говоря уже о том, что была благородных кровей. А он таких ей оборотов наговорил.
Сандор почесал голову.
— Санса, мне это, идти надо.
На что она резко очнулась от своих раздумий.
— Нет, подожди. Останься.
Она устремила на него свой ошалелый взгляд, но в ее голосе чувствовалась решительность.
— Погоди, — повторила она, пытаясь задать еще один вопрос. — Помнишь, Нэн запрещала нам ходить в подвал? Якобы там лепреконы.
— Что?
— Ну, она не хотела, чтоб мы воровали варенье или печенье, или еще что-то, поэтому сказала, что в подвале лепреконы, чтоб мы боялись туда ходить.
— Пташка, ты головой поехала? Какие лепреконы? Какое варенье? С тобой все в порядке?
— Да, все нормально. Ну не помнишь, и ладно. Просто, думала, ты мог помнить о них, ведь Нэн всегда нам рассказывала всякие небылицы.
— Да, но только я не обязан был их все запоминать. Слушай, Пташка, ты, это… бледная, как смерть. Может, тебе лучше позвонить родителям?
— Нет! — ее голубые прожекторы вперились в глаза Пса, что он аж отшатнулся. — Я в порядке. Скоро уеду отсюда и больше не буду тебя доставать. Время-то уже пятнадцать минут четвертого. Ты можешь идти. Я сейчас поеду на вокзал.
— Ну уж нет! Ты заявилась сюда, как снег на голову, из кожи вон лезешь, чтоб узнать правду, и в итоге, выслушав ее, убегаешь восвояси? Так не пойдет. Выкладывай, что там у тебя на душе.
— Нет у меня ничего такого. Я хотела знать правду, и вот, теперь знаю. Благодаря тебе. Поэтому, большое спасибо. А в остальном я сама. Не маленькая уже.
— Ты-то не маленькая? Пташка, ты приехала в незнакомый город, чтоб просто поболтать со мной! Что, наслушалась сказок о храбрых принцессах и пошла их претворять в жизнь? Потому что так делают только принцессы из мультиков или психи из лечебниц. Не знаю, к какому типу все же ты относишься.
Санса хмуро на него посмотрела и отвернулась. Она решила просто отойти подальше, на другую улицу, а там уже вызвать такси. Агрессивно-заботливый Клиган как-то совершенно не вписывался в повестку ее дня, да и излишние вопросы об истинных целях поездки ей не нравились.
Но Сандор умчался за ней, что немало ее пугало. Не всякий раз попадались настолько настойчивые провожающие. Она метнула на него растерянный взгляд, но он спокойно ответил:
— Пташка, давай хоть поесть тебя свожу. Все же старые знакомые. А на работу наплюй, потом отмажусь. Такое бывало. А ты бледная, что, прямо кажется, свалишься где-нибудь по дороге, а я еще виноват буду. А то и гляди, придется родителям звонить, чтоб спохватились и приехали сюда тебя забрать.
Такой тонкий шантаж мгновенное оказал нужное действие.
Девушка с длинными рыжими волосами под серым беретом остановилась и обернулась. Глаза ее встретилась с темными глазами Сандора.
— Все же не враг я тебе, поймешь ли ты наконец? — произнес он. Ему не хотелось отпускать девчонку так.
Санса медленно вздохнула. После всех этих разговоров и откровений, хоть и молчаливых, но красноречивых с ее стороны, она чувствовала себя уязвимой перед ним, вопреки тому, что большую часть рассказа поведал он сам. Она не хотела раскрываться больше, даже учитывая, что он тоже стал жертвой той клеветы, обрушившейся на них. Та история была сфальсифицирована, она поняла это, наконец вглядевшись в темные глаза Сандора, которые все так же, как на фото, отдавали грустью. Да и в мимике его сквозила искренняя рассеянность. Он был не тем, кто ей нужен.
Но все же грязный, гнусный осадок на душе у Сансы имелся. Только теперь она поняла, что тот темный сон, что реальным призраком восставал из недр ее воспоминаний, был позже. После Пса.
Но об этом она подумает потом, когда останется наедине со своими неустойчивыми воспоминаниями. Придется пересмотреть все, на что она так твердо опиралась в своем расследовании, и ей нужны были силы. Какая-нибудь живительная обыкновенность, что приведет ее в равновесие.
Санса поджала губы. Она согласилась.
Она пойдет с Псом, но только в кафе и только лишь потому, что ничего нормального она не ела еще с завтрака, да и времени до поезда оставалось более двух часов.
Они тут же зашагали по направлению к какой-то забегаловке.
В кафе они беседовали уже на более приятные темы, и Сандор по настоятельной просьбе Сансы не зарекался об ее истинных побуждениях поехать в такую даль за ответами.
Они просто разговаривали как старые знакомые, которые спустя время встретились волей случая. Никаких прошлых неувязок и обид. Сандор (хотя того не могла знать Санса, так как до этого с ним не общалась) даже почувствовал себя менее закомплексованным по поводу своих шрамов, ведь впервые за долгие годы он обедал в компании весьма прехорошенькой Пташки. Если уж незнакомцы в забегаловке бросали на него косые взгляды, то она смотрела ровно, словно проклятущий шрам ни на секунду ее не смущал. Вот уж тактичность! Но в принципе, она уже видела их девять лет назад.
И только недавно пережитые эмоции от того разговора не давали ему даже подумать об этой приватной встрече в более интимном ключе. Они сидели напротив друг друга, и Санса с беспечностью ребенка, пережившего сильное потрясение, забылась в рассказах о своих буднях, а Сандор отвечал ей в том же тоне, рассказывая о тысяче работ, что он перепробовал в своей жизни.
Отобедав жареной картошкой со стейком, они начали собираться.
Доверительная беседа в уютном кафе благоприятно подействовала на их отношения. Санса даже начала открыто улыбаться на некоторые реплики Пса, что несказанно ему льстило. Под звон колокольчика над дверью они вышли наружу. Сандор настоял, что подвезет ее к вокзалу.
И они поехали. Он вел свой подержанный черный пикап, а она сидела сбоку от него на переднем сиденье и смотрела в окно. Молчаливые раздумья иногда прерывались короткими вопросами Сандора о ее жизни в Норвиче, о школе и семье, но она отвечала отстраненно, будто была совершенно в другом месте. На что он прекратил свои расспросы вообще.
Только когда наступило время прощаться, они как-то сконфуженно посмотрели друг на друга, стоя около парковки на привокзальной площади. И в этом взгляде сквозила недосказанная тоска, еле заметная для столь незнакомых людей. Водоворот сегодняшних событий удивительным образом сблизил этих двух, что скорое расставание выглядело теперь неправильным.
Чтобы скрыть смятение, Сандор проговорил:
— Ну вот и все, кончилось твое путешествие. Пора отправляться домой.
Санса еле кивнула.
— Спасибо тебе за все, — улыбнулась она и добавила. — Знаю, я принесла тебе много хлопот. Свалилась, как снег на голову, со своими странными вопросами.
— Да ну. Пустяки. Хотя и вправду, ты какая-то странная. Может, лучше позвонить кому-нибудь? Или…
— Сандор, не нужно, — как легко у нее вышел этот дружеский тон. Будто она провела с этим человеком целое лето. — Все нормально.
— Да… Наверное. Твои родичи не обрадуются тому, что мы виделись. Все это слишком странно.
Она лишь молчаливо согласилась.
— И не стоит говорить. Ну все тогда, бывай, — сказал Пес.
Они все еще стояли на площади. И разумные мысли, как на зло, не лезли в голову, чтобы завершить их встречу как подобает. Но стесняющая обстановка все же брала свое, и хоть какие-то слова стали заполнять пустоту.
— Ты, это, аккуратней будь и больше не твори всяких глупостей, наподобие этой. Оставайся в своем городе, а уж миссионерскую деятельность оставь на потом, когда повзрослеешь.
— Да, Пес. Хватит с меня и этого.
Опять эта кличка. Но Сандору уже было без разницы.
— Бывай, Пташка. Порхай себе домой.
— Пока.
Она развернулась к вокзалу, поправив на плече сумку. Плавной, уже почти женственной походкой она направилась мимо припаркованных машин.
Пес смотрел на нее хмуро. Странная была встреча, приятная, но вот неправильная. Он секунды поколебался, но потом все же окликнул.
— Пташка, стой. Вернись, — в испуге от своей же дерзости он замялся. Все эта встреча была неправильной. А он поспешил, не зная, что же на самом деле стоило сейчас сделать.
Она оглянулась в ожидании его слов.
— Хотя… ладно. Хотел сказать, чтобы не проворонила вещи, но гляжу, ты уже сама знаешь. Больно уж выросла. Ты приезжаешь поздно вечером?
— Да, — она смотрела на него, словно мраморная статуя из музея. Статуя какой-нибудь царицы.
— А тебя встретят?
— Нет. Я поеду на такси. Не люблю провожатых. Да к тому же, меня здесь вообще не должно быть.
Он последний раз оглядел ее лицо и кивнул.
Она робко улыбнулась в ответ, кивнула и вновь пошла своей дорогой.
А Сандор остался стоять на той привокзальной площади, закурив сигарету.
В том его жесте, которым он буквально попрощался с Пташкой, отразилось все его бессилие перед ситуацией. Ну, а что он мог сделать? Против современного мира, в котором такие еще не зрелые девчонки уже самостоятельно рассекают страну без чьей-либо помощи, а навязывание своего присутствия стало верхом неприличия.
Как же это было неправильно. Девчонка маялась, чтобы добраться сюда, расспросить о нем, а он даже элементарно не смог помочь ей по-настоящему. Не произносить какие-нибудь там заезженные слова участия и успокоения, а действительно предложить помощь. Или хотя бы выведать, что на самом деле ее гложет.
Но Сандор струсил. Хотя на современный лад опускать руки не было проявлением страха. Он думал, что обстоятельства просто оказались против него и он ничего не смог сделать.
Просто ничего не мог поделать. Такое случалось вдоль и поперек, везде. Она сама отказалась от помощи. Отказалась говорить. Такая гордая и целеустремленная. А может, просто боялась. До недавних пор она, может, думала, что он тогда и в самом деле…
Сандору было тошно. Он мог прямо сейчас сорваться и купить билет, поехать с ней. И этим реально помочь. Но это бы выглядело более, чем странно. А уж как Пташка бы это восприняла!
Ничего нельзя было сделать. Репутация, она на всю жизнь. Да и нужно ли ему все это? Расспрашивать, интересоваться, проявлять заботу?
Его уже давно заждалась разгрузка всякой ненужной утвари. Пора было идти на работу. Размеренная, спокойная жизнь. И утварь.
Он со злостью затушил сигарету об асфальт и сел в машину.
Хватит и с него этих странных разговоров.
Он вывел свой пикап на дорогу и направился обратно на работу. Еще надо было придумывать оправдание за всю эту беготню от рабочих обязанностей.
«Она уже села на поезд. Ничего не попишешь».
Машина скрылась в густом потоке и через пятнадцать минут добралась до Каштановой аллеи. Все как обычно: полупустынная улица, ворох листьев и серые дома. В предвечерних сумерках они начали отливать розовым. Спокойная размеренная жизнь. Даже можно сказать, обыденное существование.
Спустя некоторое мгновение большие вокзальные часы пробили шесть вечера.