Тонкий лёд

      Стоит рассказать подробнее о нашем «новоявленном» злодее.              Темпераментом очень спокойный, тихушный, Бейлиш заслужил себе репутацию «теневого дворецкого». Выполняя любые приказания Эддарда по нуждам компании, когда он еще работал в самой ее структуре, он с лёгкостью смог добиться расположения, вопреки изначальной неприязни вышеупомянутого Старка.              Петир был щепетилен и очень организован, что способствовало его продвижению по службе и дальнейшему найму в качестве дворецкого. После пожара это было необходимым решением, так как дом нуждался в проверенном человеке. Кличка взыграла здесь большую роль. Он идеально подходил на эту работу, чему несказанно радовалась Кейтилин. Его отношения с боссом немного потеплели, но постоянное присутствие Петира все же оставляло горячий след.              Эддард в вопросах жены всегда старался обходится без участия дворецкого и, как бы ни велика была благоверность Кейтилин, всегда с подозрением относился к их общению.              И Эддард слегка просчитался, не подпуская Бейлиша к жене, но в то же время поручая ему присмотр за детьми. Петир вечно был одинок в своей безответной любви к Кет. Эддард старался предотвратить только одно известное ему зло, разлад в браке, не подозревая о наличии другого, которому по сути и способствовал. С фантазией у него всегда было не густо, посему и столько советчиков развелось.              Казалось бы, любовь к Кет должна была поставить непреодолимый барьер в вещах излишнего влечения к Сансе, но не для такого человека как Петир. В душе азартный и беспринципный, он лишь распалялся, видя как его соперник упускает брешь в своей строгой обороне. И это привело к неожиданным последствиям, которые были уже известны.              Таким образом, Эддард и не подозревал, какую змею пригрел на своей груди.              Работая у Старков, Петир как-то столкнулся с бизнесом, промышлявшим подпольной проституцией. Обнаружил он его случайно втайне ото всех, как всегда слишком дотошно исследуя активы партнеров по бизнесу.              Он сначала не обратил внимания, лишь тихо ухмыляясь проворности их делового товарища, особенно учитывая, что тот официально работал в сфере детских товаров.              Но тот случай в подвале выбил его из колеи. И он даже не вполне мог дать себе отчета, зачем он это сделал. Толика нездорового любопытства все же сыграла свою роль, наряду с местью.              Он надеялся, что она не помнила этого. Но сам забыть он был не в силах.              Санса росла прекрасной девочкой, умной и способной ученицей, и обязательные уроки с ней ему давались все тяжелее. Если поначалу Бейлиша мучили угрызения совести, и он даже в мыслях не мог думать о таких постыдных вещах, то потом, свыкшись с ситуацией, он все чаще задумывался о запретном плоде, что зрел прямо у него на глазах. Но он скорее дал бы свою руку на отсечение, чем вновь притронулся бы к ней.              Смотреть на её рыжие локоны, выпяченный ротик, старательно произносящий заумные слова, чтоб казаться старше, чувствовать её лёгкость и свет, слушать звонкий смех и знать, что он вот так просто посмел на это посягнуть, — это его убивало. Он боялся своих ощущений рядом с ней, такой беззащитной, такой хрупкой. Один шаг отделял его от безвозвратной тьмы, куда толкала его черствая душа.              Он медленно сходил с ума, ведь с каждым годом поводы для мучений становились все изощрённей. Но озарение пришло к нему в одно прекрасное утро, когда Сансе было вот уже тринадцать лет.              Его заинтересовал тот подпольный бизнес делового партнёра Старков, и спустя время он стал узнавать многое о том мире развлечений.              Украдкой он выяснил контактные данные того подпольного агентства, все это время оставаясь в тени. Его не прельщала возможность обнаружения, по вполне разумным причинам, ведь он работал с таким правильным Старком, поэтому он старался не придавать себе особого значения, ведя разговор с одним из служащих. Петир обговаривал всякие нюансы.              — Хороший вкус. Очень рекомендую, — доверительно декламировал ему мужской голос. — Такие развлечения ныне не в фаворе, но вы не беспокойтесь — все настолько анонимно, что никто и не догадается, куда вы ходите.              И с тех пор Петир стал посещать один из тех салонов, принадлежащих деловому партнеру, который находился в другом городе. Стоили эти услуги недешево. Класс салона позволял ему наведываться туда раз в месяц, но зато все было абсолютно анонимно, и опрятность девушек была беспрекословной. Этого хватало для снятия все более нарастающего напряжения.              Похождения Петира в салон всегда были в третью субботу месяца, когда в услугах дворецкого не нуждались, да и корпорационных моментов не наблюдалось. Ходить туда чаще было бы дорого и подозрительно.              В роли полного инкогнито Бейлиш посещал заведение, где его уже ждала запрошенная ранее девушка. Правила занятия проституцией воспрещали, само собой, грубое насилие, любой половой акт без презервативов и, как не прискорбно, поцелуй в губы. Ведь девушки были не второсортные, им надо было сохранять свежесть своей молодости. Но говорили, что за предоставление медицинской справки и дополнительную плату клиенту позволяли все.              Петиру нравилась организация таких встреч, потому что всё там проходило без задержки. В холле его встречала милая девушка в костюме, обстановка была как в обычном вестибюле бизнес-центра, и из людей там было только два охранника на входе.              Когда подходило время, из белой двери выходила другая женщина, рыженькая, по имени Рос. Всегда в костюме, её наряд был отнюдь не строгий, скорее наоборот. Узкий пиджак и обтягивающая юбка добавляли пикантности. Вот эта женщина точно являлась лицом компании.              Однако улыбка при виде любого клиента натягивалась словно по струнке, и от этого вся ее роскошность приобретала привкус фальши. Что ж, Рос уже не была новичком, и прелести той профессии давно ей приелись.              Провожали всегда до одной и той же комнаты в конце длинного коридора, освещённого тусклым светом. Создавалось ощущение отеля, так как и вход в комнату был по электронной карте, и интерьер был весьма вычурным. Дверь защелкивалась, и выйти можно было только один раз. А вот зайти уже только спустя месяц.              Много раз Петир воображал себе встречу с теми девушками. Многих он выбирал сам, запрашивая по телефону, некоторых ему рекомендовали. Главными его критериями были молодость и рыжие волосы.              На удивление, ему всегда находили «экземпляр», как выражался мужчина из приемной. И хоть Петир надеялся найти именно похожую, все равно «девочки» сильно отличались от Сансы.              Всякий раз, назначая встречу, Бейлиш волновался словно мальчишка. Объектом его тревог была в основном конспирация. Он словно параноик, боялся, что Старк узнает, чем он занимается. Такие встречи не зря проходили абсолютно анонимно. Тот бизнес мог бросить тень даже на заядлого развратника. И особенно, если учесть цвет волос проституток и то, какой фетиш у него был на форму…              Тем не менее, встречи проходили приятно для него. Девочки были прехорошенькими, хотя и непохожими на его Сансу.              Но Петир пытался забыться, представить, что это именно она ждёт его всякий раз за дверью, но каждый раз это была просто девушка в школьной форме с распущенными рыжими волосами. Она сидела на стуле за резным деревянным столом, молча ожидая указа. И как бы ни хотел Петир Сансу, схожести между ними не отыскивалось.              Только одно помогало ему хоть чуточку представить иное. И когда он понял, как бывают похожи девушки со спины из-за своих густых рыжих волос, вьющихся словно водопад, он не мог иначе представлять свое единение, кроме как сзади.              Так он превратил секс в своего рода ритуал.              Он ставил девушек спиной к себе, мягко проводил ладонями по бёдрам, забираясь под юбку и в то же время запрещая им издавать хоть единый звук.              Сняв ей трусы, он облокачивал девицу на стол, задирая клетчатую школьную юбку. Мягко рассыпая рыжие волосы по спине, он останавливался.              И только созерцая ее в таком беззащитном виде: стоя, распластавшись на столе, с бьющим водопадом локонов на оголенной коже и с ручками, лежащими рядом, он мог подумать, что это она.              Властно проводя ладонью по ямке позвоночника, Петир прерывисто вздыхал, словно набирая в легкие аромат того чудного мгновенья, и затем резко входил в девицу.              Прижимаясь к девичьей пояснице, он все существеннее представлял себе Сансу, и двигался быстрее. Вопреки тому, что думать о ней он позволял себе лишь в условиях будущего, ему виделись образы былых дней, когда он ещё без страха мог входить в её комнату. И там, за дубовым большим столом, он представлял, как спиной к нему сидела она, всегда слишком увлеченная, чтобы обернуться. Он подходил, клал ей руку на плечо, и только тогда она удивлённо поворачивалась. А затем улыбалась. Далеко от посторонних глаз.              Петир представлял, как брал её на том столе, собрав её волосы в кулак, натягивал, и она неумело стонала.              Тогда он кончал, сильно, дергано, судорожно сжимая бока девчонки. Чуть вдохнув аромат её волос, он приходил в себя и вытаскивал свой натруженный член. Его более не интересовала девица. Он получил то, что хотел, и теперь формальные нежности были не к чему.              Петир вставал, выбрасывал презерватив и надевал брюки. Многим он бы показался бездушным в такой момент, слишком уж его лицо было напряжено для человека, только что вытрахавшего свеженькую девчонку.              Но такова была участь всех временных пассий Петира, да и каждая девушка понимала, только взглянув на этого худого черноволосого тихушника, что за нежностями к нему не ходи. И в принципе, всех это устраивало.              После секса они не смотрели друг на друга, продолжая собираться. И расходились оттуда врозь, не говоря ни слова. Таков стал обычай, Петир и не думал его менять.              Но все же суждено было случиться иному.              

***

             Как-то в один из таких дней, глубокой осенью, Петир шел на очередную свою встречу в салон. Ветер подвывал, и листья шелестели у него над головой. Он пространно смотрел вперёд, думая о своей Сансе.              Тогда ей было уже четырнадцать лет. Она все цвела с каждым годом, своей прелестью делая грустным Петира. Он не мог не замечать, что уже давно перестал ее хотеть лишь в животном смысле этого слова. Он скучал по ней, по ее детским шалостям и задорному смеху. А ещё больше по их урокам, ведь тогда он мог совсем вплотную сидеть рядом и, главное, чувствовать её цветочный, легкий запах, так восхитительно переносящий его во времена молодости. Словно малые дети на берегу реки…              Солнце, лето. Кет заплетает косички Лизе. И он с ними, сокрытый тенью раскидистых веток дуба от палящей июньской жары. Вот были времена…              Теперь он дружит с Сансой. И это не казалось ему простым желанием отомстить Эддарду. Где-то в подсознании он воспринимал эту привязанность как нечто большее.              Резко распахнув дверь комнаты и как всегда вежливо поблагодарив Рос, Петир вошёл внутрь. Ему уже сообщили, что присланная девчонка была чуть постарше, но еще не женственной, на вид просто как подросток. Ну хотя бы волосы были рыжие.              Петир, конечно, слегка расстроился, думая, что эта «девушка» наверняка представляла собой уже полностью сформировавшуюся женщину лет тридцати, но его заверили, что эта девушка — невероятная профессионалка, и что она доставит ему удовольствие, в какой бы форме оно не выражалось.              Но в том-то и дело, что ему не нужны были профессионалки. Он хотел невинности, робости, стонов не удовольствия, а первой боли. Он хотел её, его Сансу.              Было бы лучше, представь он на ее месте Кейтилин, но он относился к тому типу мужчин, которые любили быть первыми в покорении девичьих крепостей. Неизвестно, сильно ли повлиял на его вкусы этот принцип, однако сами обстоятельства побуждали его безнадежно мечтать, в тайных желаниях представляя именно ее.              Но делать было нечего, нехотя он согласился. Лишь только раз, для разнообразия.              И вот он вошёл в ту комнату, закрыл за собой дверь.              Все было обычно: мебель в стиле модерн светлых тонов, бледно-голубые стены, плотные шторы, занавешенные (потому что при желании можно воспользоваться многоуровневым регулятором света как для стеснительных клиентов, так и для настоящих эксгибиционистов), большая кровать слева и прямо напротив нее резной стол с зеркалом справа.              Петир заметил девчонку и направился к кровати, чтоб положить портфель и расстегнуть рубашку. Как обычно он снял только её, оставаясь в нательной майке и брюках.              Затем он повернулся к девице, которая уже слегка оценивающе его разглядывала. Его взгляд прошёлся по рыжему водопаду волос на одном плече и остановился на лице. И тут Петир оторопел.              Перед ним стояла Санса.              Тот же прямой нос, голубые лисьи глаза, припухлые губы, волосы, обрамлявшие её лицо — в общем, всё выдавало в ней ту. Девушка в школьной форме с короткой юбочкой и гольфами стояла, облокотившись на стол, так же нагло, как это делает Санса, когда спорит с сестрой. Такого быть не могло, ведь она же почти копия!              На разглядывание Петира её улыбка внезапно взметнулась, слегка игриво, совсем как у той.              «Всё, пора идти к психологу, — бездумно подумал Петир, но тут одумался. — Хотя, впрочем, не стоит».              Петир нахмурился и коротко бросил:              — Садись на стул, притворись, что читаешь.              Девчонка кивнула и направилась туда, как показалось Петиру, предварительно сверкнув глазами. Определенно, это была не Санса. Под школьной формой уже давно очертилась женская фигура.              Видя как она села спиной к нему, он прерывисто вздохнул. Эта девушка явно выбила его из колеи, но Петир пока не знал, нравится это ему или нет.              Она оказалась чуть старше, чем все остальные. Чем Санса. Но почему-то именно она заставила его так в задумчивости стоять позади неё, впустую тратя время.              Петир скрежетнул зубами, как обычно он делал, обдумывая решение в неожиданных ситуациях, и направился к ней.              Она ждала, опустив ладони на колени.              — Сядь по-турецки, пожалуйста, — он не отдавал себе отчёта, почему вдруг стал таким вежливым, но она подчинилась и быстро подобрала ноги.              Будто от стыда она одернула юбку, что очень понравилось Петиру. Он продолжал.              В полной тишине он наблюдал за ней, стоя позади. Девчонка ровным счётом ничего не делала и книгу не взяла, а лишь смотрела сквозь опущенные ресницы на свои руки, теребившие юбку.              Её ровные плечи вздымались от дыхания, а пальцы медленно покручивали кончик ткани так, что юбка слегка отгибалась, акцентируя внимание на образовавшемся треугольнике меж ее бёдер.              Петир подошёл ближе, присел сбоку от нее на корточки и заглянул в глаза. Её голубые глаза встретились с холодными зелёными. Прошёл разряд. Взгляды разошлись. Пальцы всё так же теребили юбку.              Петир восхитился такой невинности.              «Истинная леди? Или хорошая актриса?»              Он продолжал исследовать её.              Его взгляд опустился ниже. Клетчатая юбка задиралась на развернутых бёдрах, и, как бы девичьи пальцы ни отгинали краешек, самое сокровенное было не видно.              Петир медленно прикоснулся ладонью её коленки, прошёл дальше, ощутив ответную дрожь то ли девочки, то ли его самого. До заветной вершины треугольника оставалось немного, но эти последние дюймы были самыми волнительными.              Когда уже пальцы Петира скрылись под краем юбки, девочка задрожала и закусила губу. Словно хищник, он неотрывно наблюдал за ней.              Он нащупал указательным и средним пальцами ее бугорок, стал давить и проникать внутрь сквозь намокшую ткань трусиков.              Ему это приносило наслаждение: трогать, ощущать влажное тепло и несомненно проникать. Всё глубже, настойчивее, большим пальцем надавливая на клитор.              Девчонка очень сладко застонала. Он остановился.              — Ты не должна стонать, милая. Тебе положено чувствовать стыд за то, что делаешь такое со мной, — Петиру всё же хватило терпения объяснить, хотя его покоробило, когда он услышал тот непозволительный звук. В его фантазиях никто не стонет, как бы ни было больно или сладко.              Петир продолжил.              Он захотел довести ее до возбуждения, непонятно по какой причине, но всё же. И чтобы это сделать, ему нужно было, чтобы она молчала.              Петир заметил, что она действительно возбуждена не на шутку. Неужели он ей понравился? Как непохоже на правду. А вот профессиональные издержки вполне оправдывали это.              Девчонка закусывала губу, закатывала глаза, изгибалась, еле сдерживалась, чтоб не застонать, как обычно стонут девицы такого рода.              Тем не менее, ей без труда давалось жалобное выражение лица во время всего этого, посему Петир оборвал свои ласки. Он не смог стерпеть лживости.              Ну и упала же она ему на голову.              Петир грубо встал и обошел ее сзади.              Хоть он и разозлился (всё же скорее на весь казус ситуации, чем на её полунатуральность-полупрофессиональность), можно было заметить его сильно натянувшиеся брюки.              Он не знал, возможно, впервые в своей жизни, что на уме у этой девчонки, и от этого он становился нетерпеливее.              Он стал торопливо расстегивать ей блузку. Девушка от такой перемены поведения слегка ошарашилась, но виду не подала и смиренно продолжила ждать, что будет дальше.              Закончив с блузой, Петир грубо её стянул с плеч девицы и кинул на кровать. Далее он потянул ее лифчик.              Белый, с нежными кружевами, этот атрибут белья, призванный закрывать маленькие грудки, лишь заставил Петира все более желать их оголения.              Его пальцы прошлись по краю лямки, нырнули ниже, под белое кружево, почувствовали сосок, тепло кожи. Закрыв глаза, он представил Сансу и вздрогнул от новых ощущений.              Санса сидит за столом и читает книгу. Он залазит ей под рубашку, а она молчит. Маленькая грудь под белым, как сама чистота, лифчиком давно уже округлилась. Совсем рядом ее волосы дурманят обоняние, а шейка зазывающе манит белизной. Это видение было настолько проникновенным, что у Петира уже хотел вырваться стон, но он сдержался и открыл глаза.              «Лучше не открывать того, что скрыто, хоть и так желанно. Пусть этот мираж продлится вечно».              Он убрал ладонь с ее груди и выпрямился. Не будет он срывать лифчик, и всё тут.              Он потянул девчонку за плечи, повелевая встать. Она подчинилась. Петир не мог более сдерживаться и начал свой ритуал.              Медленно он подвёл ее к столу и встал очень близко сзади. Заветная близость, Петир никогда прежде не получал столько удовольствия, просто упираясь в поясницу. Непроизвольно он стал тереться о неё, хотя знал, что не должен.              И хоть это было привычным для него ритуалом, но девица привнесла в него новые нотки ощущений. Петир вдыхал запах её рыжих волос. Они пахли непривычным шалфеем, но ему нравилось. Бездумно прижимаясь к её пояснице, он опустил руки под её юбку и закрыл глаза от нетерпения. Его ладони зашли под бугорок, нажали, поднялись выше. Резинка трусов отогнулась, щелкнула, затем поползла вниз по бёдрам.              Последний штрих, и трусики уже лежали на полу. Не успела девица как-либо отреагировать, как ее наклонили над столом.              Теперь уже можно было получить истинное удовольствие Петиру.              Недолго думая, он поднял юбку вверх и раздвинул ей ноги. Быстро сняв ремень и расстегнув штаны, он немного замедлился, когда дело коснулось презерватива.              Но справившись с ним, Петир наконец добрался до заветной части этого вечера.              И он драл девчонку, как никогда. Неудивительно, учитывая её уникальность. Бедра девушки сильно содрогались с каждым толчком.              Темп ускорялся не на шутку. Петир властно овладевал ею сзади, жал бока, стискивал лямки лифчика. Если уж вначале девчонка могла сдерживаться, чтоб не стонать, то во время это резкого акта она просто физически не могла сдерживать жалобные стоны и порой болезненные крики. Но Петир отметил — сквозь удовольствие.              Петир был неумолим, его разжигали ещё больше эти стоны. Как же девчонка была хороша! И если раньше его они возмущали, то сейчас они были весьма кстати.              — Да! Именно так! Ты супер! О да! Да! Ах! — с придыханием, всё сильнее вжимаясь в неё, Петир стонал от удовольствия. В тот момент эта «Санса» доводила его до безумия.              Он желал её, хотел, совсем как ее, и поэтому тогда для него перестало значить, что перед ним лежала всего лишь проститутка. Петира просто унесло.              «Санса» била ладонями по столу, с силой сжимала кулаки, истошно стонала. За спутанными волосами виднелись её закрытые глаза и округлый рот. Она на глазах ослабевала, то ли от изнеможения, то ли от удовольствия. У Петира более не было сил смотреть на неё так. Тогда она была похожа на нее, как никогда прежде. Его взрослая копия. Как он ее отодрал.              Толкнувшись с неимоверной силой, Петир замер. С глубоким ахом, он кончил и уперся руками в стол по бокам от осевшей «Сансы». Она не кончила, нет, просто те толчки, которые делал Петир, измотали её изрядно, заставляя коленки подгинаться. В наступившей внезапно тишине были слышны их вздохи.              Мерно тикали часы на запястье Петира. Прерывисто содрогались плечи. Вдох, тихо, выдох и вновь тихо.              Выровняв дыхание, они очнулись от пленившей их истомы. Затем время вновь пошло быстрее.              Петир выдернул член, как всегда выкинул презерватив и подошел к кровати.              Все шло, как обычно и бывало. Однако неловкость обрушилась на него в ту минуту, как он увидел, что девица смотрела на него.              Сидя на столе, она без какого-либо выражения рассматривала своего клиента. Её взлохмаченные волосы падали на оголенные плечи, и вздымалась грудь, сжатая лифчиком, словно в тисках. Она сидела тихо, но взгляд ее голубых глаз обжигал, потому как был недоступен для понимания.              Петир тянул с действиями. Ему было неловко, но в то же время это его бодрило. Ещё никогда здесь девушки так на него не смотрели.              Она, словно без страха, взирала на этого молчаливого мужчину и думала, что же он из себя представляет, а Петир, вопреки внезапному сумасбродному желанию открыться такой девице, был против этого контакта. Он перевел взгляд на свои руки, уже тянувшиеся к рубашке.              Надо было выходить из этого положения, поэтому он спросил:              — Ты профессионально имитируешь удовольствие или я тебе просто понравился?              — Понравился, — нагло, но спокойно ответила девица. Она закинула ногу на ногу и улыбнулась. Причем чертовски привлекательно.              И вот опять, нельзя понять, правда или ложь? Лицедейка или богиня?              Петир сглотнул.              — Кхм. Очень интересно, — он оглядел её всю и, остановившись на лице, попытался выяснить, искренне ли она говорила.              Ее ноги манили, юбка еле скрывала её наготу. «Санса» улыбалась, но уже робко. От её быстрой смены выражения мурашки шли по телу.              «Определенно она лицедейка», — и Петиру стало немного жаль.              — Тебе понравилось? — он не знал, зачем спросил этой изношенный, жалкий вопрос. Скорее, для своего внутреннего мальчишки, который все ещё живёт и отравляет его непоколебимую душу сомнением. В его то годы!              — Не знаю, мистер.              Вновь перемена во взгляде. Да кто она такая?              «Ох, эта её манера делать жалобливое лицо… И ещё округлый ротик…»              Чего она добивалась тогда, надув свои губки?              Петир посмотрел прямо ей в глаза. Её игра стала выбивать его из колеи все больше и больше.              — Чего ты добиваешься? Во что пытаешься играть? — не скрывал он раздражения.              — Я не играю, мистер. Как вы могли такое подумать? — она делано-испугано на него посмотрела и сжала руками колени, будто прикрываясь, — Только не ругайте меня. Я ведь была хорошей девочкой.              Ужас, как же избито звучало это «хорошая девочка»! Петир скривился от такого. Неужели тому вечеру суждено было испортиться?              Но посмотрев на девчонку, он изумился, словно впервые ее увидел.              Сидя в самой непринуждённой позе, она спокойно улыбалась. Нагло так, игриво, но, главное, искренне. Ничего не выглядело столь же приятно, как она, в ту минуту.              Озарение пришло внезапно, как и ее игра лиц.              «Так вот оно что! Проститутка решила поиграть в полицию нравов».              Но Петир прошел проверку.              Улыбка появилась на его лице. Разряд прошёл по его телу, и неловкость словно улетучилась. На смену ей пришло неведомое ранее облегчение.              Почему-то она его зацепила.              И он подошёл ближе.              Её шаловливый взгляд манил. И впервые в жизни он знал, что девчонка его хотела. Видимо, первого раза для нее было мало, но это уже не волновало Петира. Девчонка его хотела. Такого ни разу ещё не случалось.              Сколь хорошо было у него на душе, столь приятно хотелось ему сделать ей, поэтому, встав совсем близко и вперив в нее взгляд, Петир рукой провел по ее волосам, а затем потянулся ниже, к ее ногам. Он хотел посмотреть, что она будет делать, вновь оказавшись в его власти.              Петир ловил каждый её вздох, отмечая про себя, что возбужден вновь.              Но ему хотелось доставить удовольствие сначала ей. Он продолжал.              Она ловила ртом воздух, судорожно цепляясь за его руку. Да, Петир определенно умел доставлять такого рода удовольствие, и «Санса» подтверждала его умение всякий раз, как он заставлял ее выгибаться от напряжения.              Ещё мгновение, и её сладостный рот изогнулся, словно в финальном аккорде, а глаза выразительно закрылись, морща переносицу. Ладони мертвой хваткой вцепились в руку Бейлиша.              Он не сдержался и поцеловал тот прелестный лоб, затем щеки, уголок губ и проник в её рот влажным поцелуем. Язык её напрягся, но ответил. Со стоном прямо ему в губы она кончила.              Петир почувствовал это на пальцах, возбуждение сильнее охватило его пыл. Он целовал ее так жадно. Ещё бы чуть-чуть и он бы догнал её прямо там, у стола. Но он захотел большего, того, чего не разу не получал. Он захотел именно любовного акта, в сладостных объятиях, на теплых простынях пружинистой кровати.              Уже не помня себя от волнения, Петир подхватил девчонку, опустил на кровать и стянул с себя майку. Она в это время осмелилась снять лифчик. Её взгляд обескураживающе смотрел на Петира, словно моля. Хотя, впрочем, так могло просто ему казаться.              Петир немедля потянулся за презервативом, когда услышал:              — Оставь, можно ведь просто вытащить.              — Эх, нет. Я ведь не удержусь, — прошептал он и разорвал упаковку.              «Санса» раздвинула ноги и запрокинула голову в нетерпеливом ожидании.              И тогда уж Петир навис над ней, сорвался и вошёл в неё, порываясь взять то, что ему причиталось.              И в тот раз «Санса» стонала от удовольствия. Он её не рвал и не драл, а мягко таранил. Тесно касались их животы, тёрлись низом о друг дружку.              И Петиру нравилось то чувство близости между ними. Он осмелился вновь её поцеловать.              Не так долго продлился тот раз, Петир быстро кончил. И действительно не удержался, чтоб не заполнить до конца. Ему это доставляло удовольствие — полно, неотрывно кончать, хоть и в резинке, прямо в девицу, словно это была его собственность, а не чья-то дочка.              Они лежали друг на друге, пока он не отстранился, валясь на спину. Тогдашнее приключение для него было впервые, он ещё не мог прийти в себя от тех новых ощущений, как он заметил, чертовски приятных. Он сквозь извечную свою ухмылку рассматривал девушку, блаженно раскинувшую руки и ноги и смотрящую в потолок.              «Как красива. Особенно сломленная истомой, в тишине, на смятых простынях».              Рыжие волосы рассыпались по кровати, грудь с розовыми сосками плавно вздымалась. Она была все же юна, но почему-то казалась степеннее, взрослее. Её взгляд источал живительную энергию. Именно поэтому ему было так странно смотреть ей в глаза.              Внезапно, разорвав столь сладостный момент эйфории, она спросила:              — Как твоё имя? — но после некоторого молчания добавила. — Ты можешь не отвечать мне своё настоящее имя, а просто как-то назваться.              — Пауль.              — Интересное имя, Пауль. Немецкое, — она перевернулась на живот и подперла голову руками.              — И зачем тебе оно нужно, эм… А твоё-то имя я не знаю.              — Хах, а ты когда меня заказывал, не потрудился посмотреть в анкету? — её улыбка мягко озарила утомлённое лицо. — Я Алейна.              — Приятно познакомиться, Алейна, — Петир приподнялся на локте и посмотрел ей прямиком в глаза. Когда узнаешь имя человека, не такой уж и страшной кажется его странность.              Алейна улыбнулась и потянулась, словно кошка. Теперь она вела себя раскованно, не как при встрече. Теперь от Сансы в ней осталась только внешность, да и то схожесть ощущалась лишь в статике.              Петир ухмыльнулся своим наблюдениям и перевел взгляд на себя. Он поднялся и выкинул презерватив. Вновь. Теперь от этого приятного времяпрепровождения у него осталась лишь память. Он застегнул брюки.              — Ты загадочен, Пауль, — она рассматривала его из-под ресниц. Удивительно было наблюдать, как внешность юного одуванчика уживалась в одном теле с явным воплощением сексуальностьи.              — Правда? Не знал, — он не знал, что ответить на такое. Он понимал, что через некоторое мгновение они разбегутся кто куда.              — Я сразу приметила тебя, как только ты вошел сюда. Такой аккуратный и собранный, — вновь улыбка, как у какой-нибудь жрицы ночи. Со скольки лет она уже в этом бизнесе?              Петир вздохнул, застегивая манжеты на рубашке.              — Как ты попала в проститутки?              — Интересный вопрос, — Алейна собрала гольфы в ручку и сняла, положила в сумку. — Меня давно завербовали, лет в 12.              Короткий ответ, непринужденный тон. Петир не хотел думать о мотиве такой обманчивой честности. Слишком много трагедий случалось повсеместно, поэтому он догадывался, что перед ним как раз жертва одной из таких. Он быстро выбросил это из головы.              — Ну, а как тебе вообще в таком бизнесе? Не спрошу прямо, нравится ли, потому как очевидно, что не очень.              — Да нет, знаешь ли, как повезет. В основном какие-то бесчувственные мужики с жирными… кхм-кхм. В общем, редко попадаются такие душки, как ты, ради которых это стоит того, — она стояла к нему спиной, натягивая на себя джинсы, но ее улыбка была видна в отражении зеркала.              «Ложь? Лесть? Опять за свое?»              Петиру стало ненавистно смотреть на ее игривую театральность. Почему она так поступает с ним?              — Опять лесть, Алейна? Тебе что, доплачивают за каждое ублажение клиента?              — Пауль, почему тебе трудно понять, что ты мне понравился?              Она присела на кровать, надела первый сапог. Волосы, собранные в хвост придавали ей и вовсе детский вид, но озорная улыбка была все же женской.              — Хм, я уже вырос из того возраста, когда слушают сказки.              — Просто тебя, видимо, никто не любит, поэтому тебе трудно поверить в такое простодушное признание. Как печально! На самом деле мне жаль. Но ты ведь любишь кого-то, это правда? Вижу по взгляду, что да. Но не будем об этом. Я вижу, как тебе тяжело. Наверное, несчастная любовь.              «Снова лестные фразочки? Да вроде бы, нет».              Она сосредоточенно надевала второй сапог, а потом внезапно посмотрела в его глаза, ожидая ответа.              И тут Петир понял: «детские грезы, почему они губят так много невинных роз?»              Смотря в ее полные надежды глаза, такие натуральные и невинно голубые, Петир вновь, несмотря на недоверие, очаровался.              Детская наивность. Она думала, что любовь — предмет его терзаний. Но не стоило ее за это винить, потому что даже у самого распущенного человека есть какие-то идеалы, в которые он верит, пусть и такие детские, как у этой девушки. Да, промахнулся он, когда подумал, что она уже взрослая. Перед ним была самая, что ни на есть, девчонка.              Он присел к ней рядом, так обыкновенно, словно не слышал ее каверзного вопроса.              — Милая, ты же отнюдь не девочка из воскресной школы. Хватит баламутить мне мозг ненужной розовой фигней. Лучше скажи, будешь ли ты в следующем месяце здесь?              — Хм, — снова озорно улыбнулась, без ясной причины, — Если хочешь, чтоб мы снова встретились, просто закажи меня. Вроде заказы принимают уже за месяц.              — Меня интересует суббота.              — Точно не знаю. Весь мой график забит в базу. Лучше спросить в бюро. Но ты можешь взять меня и не в субботу.              Двусмысленность. Вновь улыбка. И она уже вспорхнула с кровати, как летняя бабочка. В своей будничной одежде, она ничем не отличалась от своих сверстниц, снующихся в кафе и кинотеатрах. Если б каждая была такой же беспечной с мужчинами…              Они разошлись, но тот вечер остался в его памяти некой волшебной картинкой, полной очаровательности и легкости, от которой у Петира кружилась голова и проявлялась улыбка.              И хотя он полностью отдавал себе отчет в своих действиях и понимал, что та девчонка — лишь его временная пассия, Петир был в сильном волнении, но по обыкновенности своей списывал это на восхищение перед ее профессионализмом. Да к тому же, она оказалась вылитой Сансой. Ну не чудо ведь?              Выйдя из той комнаты, припеваючи и с улыбкой до ушей, он тут же направился к выходу. Сойдя на первый этаж и попрощавшись с Рос, он с самым непринужденным видом и со всем хладнокровием подошел к стойке бюро заказать себе Алейну на субботу, через три недели.