***
— Вик, ты завтра придешь посмотреть на мое выступление? — Юри пришел с тренировки и искупавшись, вытирал влажные волосы. — Хочу, чтобы ты оценил качество проката. Виктор сидел в кресле и читал Достоевского, Братья Карамазовы — любимый роман своей покойной матушки. — Надо Юру спросить, — не отрывая взгляд от книги, ответил Виктор. — Причем тут Юра? — выпалил Юри. — Может, он с нами пойдет. — Мы теперь его, что, за собой повсюду таскать будем? — бета нервно бросил на кресло полотенце и стал сушить волосы. — Не хочу, чтобы он один оставался, — невозмутимо отвечал альфа, не обращая внимания на тон мужа. — Вик, он — беремен, а не болен. Улавливаешь разницу? — глаза Юри пылали от злости. — Я хочу, чтобы пришел ты, а не Плисецкий, или еще кто-то, понимаешь? — отставив фен, парень подошел к супругу и сел тому на колени. — Может, ты уже обратишь и на меня внимание? — Юри, он же носит нашего ребенка, я не могу не волноваться о нем, — ущипнув мужа за щеку, он нежно обнял его и погладил по спине. — Или ты ревнуешь? — улыбаясь спросил он. — Немножко, — откинув волосы с лица Виктора, он поцеловал его в висок. — Я только и слышу, Юра то, Юра се. Ты бы его уже положил между нами и наблюдал круглые сутки, — надув губы, обиженно сказал Юри. — А, что? Неплохая идея, — издеваясь над мужем, Виктор лишь хотел развеселить его, но получилось все наперекосяк. Тот резко встал с колен супруга, пошел в гардеробную, где быстро переоделся в красивый темно-синий костюм, и накинув поверх пиджака черную куртку, не проронив и слова, ушел из дома. Почему только он ревнует и чувствует себя брошенным? Пусть и Виктор не забывает, что он больше не та мировая знаменитость, о которой все шепчутся на каждом углу. Теперь он — Юри Кацуки, звезда первой величины, и он не позволит, чтобы им так пренебрегали и делали вторым сортом у себя же дома. Такси везло Кацуки в самый престижный ночной клуб города. Набрав всего несколько знакомых номеров, он тут же оказался в центре внимания сотни влиятельных и не менее популярных, друзей и гостей. Черные волосы стильно зачесаны назад. Его тело прекрасно и идеально. Им восхищаются многие, и Витя еще пожалеет, что игнорирует его. — Текилу, — щелкнув пальцами заказал себе Юри и понеслось. Виктор несколько раз набирал номер мужа, но тот либо не отвечал, либо сбрасывал звонок. Нервные срывы бывают с каждым и Юри не стал исключением. Альфа понимал его, и было бы разумным поехать за мужем и привезти того домой, да отлюбить до потери сознания. Раньше он так бы и сделал, но сегодня что-то останавливает его. Или точнее кто-то. На телефоне светилось половина второго ночи. Дом спал и было тихо. В очередной раз набрав номер Юри и не услышав ответа, Виктор поставил смартфон на беззвучный. Спальня Юры находилась в другом крыле этажа. Светлая комната с огромными окнами и удобной мебелью. Виктор приоткрыл дверь и тихо, как кошка, прокрался к парню. Скинув с себя одеяло и поджав ноги, Юра спал на левом боку. Одна рука спряталась под подушку, вторая покоилась на животе. Приоткрытые губы забавно шевелились. Он что-то говорил во сне. Длинная майка сползла с одного плеча и обольстительно оголила молочную кожу. Виктор тяжело дышал и, как маньяк, любовался своей жертвой. Это неправильно. Это мерзко, и он сам отвратительный. Он воспользовался состоянием Юры и переспал с ним, лишив того девственности. Теперь этот мальчик носит их общего ребенка и не подозревает с каким чудовищем живет под одной крышей. Он хочет Юру. Сильно. Жадно. До боли во всем теле. Он не понимает, как это произошло, ведь не так давно он даже не привлекал его. Ребенок. Грубый, высокомерный мальчишка, что шипит и кусается. Губы пересохли. Внизу все возбудилось. Это опасно. Вот так просто стоять в двух шагах от желанного тела. Это — страсть, не любовь. А каждая страсть — кратковременна. Виктор подошел ближе, поднял с пола одеяло и накинул на спящего. Руки нечаянно коснулись голого плеча омеги и пальцы провели по выступающей ключице. Парень сонно пошевелился. Силой воли Виктор отошел от Юрия и вышел с комнаты. — Боже, что я творю? — запустив пятерню в волосы он ушел в свою комнату и надолго заперся в ванной, остужая воспаленный разум и организм. Проснулся Юра от громкого крика и звона разбитой посуды. Для всегда мирных Никифоров-Кацуки такое поведение было неприемлемым, и подумав, неужели в дом кто-то пробрался, схватил торшер и вышел из комнаты, осторожно приближаясь к источнику звука. — Что это за запах? — Виктор держал Юри за грудки и рычал от злости. — Это запах омеги. Течного омеги. Юра прижался к стене и бесшумно стал наблюдать за разыгравшейся сценой. — Серьезно? Омега? — Юри плохо стоял на ногах, но язык его не заплетался. — Думаешь если я бета и не чувствую ваших запахов, то не знаю, что от тебя тоже кое-каким омегой воняет? — Что ты несешь? — То, что слышал, любимый, — Юри брезгливо одернул руку Виктора. — Я, в отличии от тебя, рога никому не наставлял. Бета смерил мужа ненавистным взглядом и пошел к себе. Он не увидел Юру и это спасло последнего от многих каверзных вопросов. Юра понимал, что Кацуки говорил о нем. Но ведь между ним и Никифоровым ничего нет. Или он чего-то не знает?Глава 11
23 июня 2018 г. в 17:40
«— Витя, оставь второго щеночка, — женщина взяла мальчика заруку и повела дальше.
— Но, мама. Он же там совсем один останется, — ребенок вырывался из рук матери, но тщетно.
— Нет, Витя, мы не можем забрать двоих. В жизни всегда надо выбирать, — женщина недовольно оглянулась и посмотрела на второго, облезлого щенка, что сидел в коробке возле комиссионки. На работе вновь зарплату задерживают, муж запил и две недели, как дома не появлялся. Ей некогда возится с этой живностью и завтра, пока сын будет спать, она отнесет и этого щенка обратно или завезет к матери в деревню. — Пошли, ты на тренировку опаздываешь.
Проснувшись утром, Витя не нашел щеночка, а мать сказала, что приходила мама кутенка и забрала своего сыночка домой. Вите было пять лет, и он верил, что именно все так и произошло, и спустя несколько дней, когда его вновь вели на лед, он увидел ту самую картонную коробку. Но из нее уже никто не смотрел, и никто не скулил. Только жуткая вонь доносилась оттуда и множество зеленых мух».
— Пойдем домой, — Виктор достал из кармана влажные салфетки и вытер пальцы Юры. — Тут холодно и вокруг сквозняки.
Прошлое все время преследовало Виктора, и он никак не мог избавится от него. Его родители, Владимир и Анна, развелись, когда ему еще не было десяти. Отец ушел в другую семью к своему соулмейту, и напомнил о себе, лишь когда Витя стал выигрывать чемпионаты мира и приносить домой денег больше, чем мать зарабатывала за год. Анна, или как в семье ее называли Аннушка, работала уборщицей в Мариинском театре и мечтала сделать из сына мировую знаменитость, коей он потом и стал.
Его детство не было голодным или несчастным. Мать всегда старалась сделать его жизнь максимально комфортной и насыщенной. Она жила для Вити. А он?.. Виктор стыдился ее. Ее профессии. Ее немодной одежды и некрасивых, таких морщинистых рук. Он просил мать не приходить на родительские собрания и на его выступления. В тринадцать лет, он стал обвинять ее в разводе, и в том, что теперь на него тычут пальцем одноклассники. Он пропадал на льду до самого закрытия, и как только Ледовый Дворец открывался, Виктор первый выходил на лед, где его и увидел Яков Фельцман.
В девятнадцать лет, когда он впервые во взрослой категории завоевал чемпионат мира, Витю поздравляли все. Вся арена выкрикивала его имя и бросала воздушные поцелуи. Его поздравляли все, кроме нее. Аннушка сидела дома, в своем кресле перед телевизором, и так и не увидев первую, настоящую победу сына, навеки закрыла глаза.
— С тобой все хорошо? — странный, немного отрешенный взгляд Виктора, встревожил Юру больше, чем смущающий поступок альфы. — Ты какой-то бледный.
— Просто не выспался, — отмахнулся от него Витя, но сам все больше погряз в свои воспоминания и непонятные ощущения, что стали чаще проявляться возле Плисецкого. — Тебе не холодно?
Беззаботность вновь украсила лицо мужчины и он, как будто ничего не произошло, шел рядом с Юрой и задавал привычные, успевшие надоесть, вопросы.