Третий лишний

      Яркие солнечные лучи, слепящие улыбки и зал, что скандировал: «Юри! Юри!» Толпы народа заполняли «Ледовый Дворец». Кто-то рядом налил из высокого термоса горячий чай и кряхтя, быстро выпил обжигающий напиток. Юра посмотрел на соседа, на чай, и, попросив не занимать его место, пошел за стаканчиком чего-то такого же теплого и согревающего.       Нарыдавшись и уже более трезво посмотрев на сложившуюся ситуацию, Юра долго и скрупулезно, крупица за крупицей, прокручивал каждую деталь его новой встречи с Никифоровым. Все, от самого начала, до сегодняшнего утра, когда он проснулся и увидел на столе новую записку, запасные ключи от квартиры и билет на ледовое представление. Он анализировал и искал выход.       Как ни странно, но о сексе с Виктором Юра не сожалел. Вот ни капельки. С момента, когда узнал, что он теперь чертов омега, Юра всей душой ненавидел каждого, а не только Никифорова, альфу. Ненависть была настолько сильна и всепоглощающая, что о сексе с кем-то из них можно было не заикаться. Но, ко всем его категоричным убеждениям, в постели с Виктором ему было хорошо. Настолько хорошо, что стало стыдно в этом признаться. Особенно, когда во всей красе осознал, что никакой это не приступ галлюцинации или прочей ереси. Все было и было на высоте.       Как только подтвердилась беременность, которая к слову по-прежнему оставляла его равнодушным, Юра от безделья залез в интернет и проштудировал некоторые сайты об оплодотворении. Море полезной и не очень информации пялились на него из экрана, но одна, очень крохотная статья с не очень оригинальным названием: «Первый раз для омеги должен быть незабываемым!» все же привлекла его внимание.       Описывалось там все — течка, время и место, и даже лучшие позы для первого секса. И естественно были написаны и последствия, вот такого вот первого раза — беременность. Главной фразой во всей этой красочной мишуре стала: «Яйцеклетка девственного омеги не оплодотворяется без прямого контакта с альфой». С этого все и началось. Статья за статьей и через некоторое время Юра убедился в содеянном — он действительно переспал с Виктором.       Он узнал об этом и покорно принял. Словно в этом не было ничего такого, за что он должен краснеть или оправдываться, и, тем более заводить разговор с партнером по постели. Это произошло и стерлось из его памяти. Нет, не кошмаром, а приятным сновидением. Так он думал до вчерашнего вечера. Фото с маленьким Витей и его соулмейтным знаком сделало свое грязное дело. Все естество вывернулось наружу и мерзкие мысли начали разрушать окружающий его мир.       Его трясло не столько от злости, сколько от разочарования. Его отвергли. Вот так легко и непринужденно. Виктор ясно дал понять своими словами: «Вдруг у него уже есть пара», что между ними ничего быть не может, но даже так, он должен был поговорить с ним.       — Мятный с тремя ложечками сахара.       Продавец протянул Юре чай и тот вернулся на свое место в зале. Перед прилетом в Россию его волновало, как он переступит порог былой тренировочной базы, сложно ли будет вновь ступать по знакомым коридорам и быть простым зрителем, а не участником отборочного тура. Но сейчас, сидя на высоком стуле, где-то очень далеко от судей, Юра считал свои былые страхи глупостью и даже детским ребячеством. Он взрослый мужчина, у которого есть проблемы и поважнее, чем неудачное прошлое.       Все выступающие фигуристы были из нового поколения и их имена Юре были неизвестны. Только одного парня он, кажется, помнил еще с тех давних времен. Ни Юри, ни Виктора в зале не видно. На часах половина шестого. Уже скоро начнется прокат более маститых, так сказать, элитных фигуристов. А вот и показался звезда сегодняшнего шоу — Юри Кацуки. На публике он не пользовался приставкой " — Никифоров», все кто должен и так знали о двойной фамилии нового идола. Громкие крики и аплодисменты. К Юри подошел Виктор, и зал взорвался оглушающим визгом. Никифорова любили все.       Юра косо посмотрел в сторону своего соулмейта и непривычно поежился. Что-то кольнуло в груди, когда Виктор наклонился к Юри и ласково улыбнулся. Они говорили не долго. Виктор обернулся и бегло скользнул взором по толпе. Одна секунда, одно короткое мгновение и их глаза встретились. Или Юре так просто показалось, что Виктор выудил его взгляд из многотысячной публики.       Естественно показалось. Это было бы чудом увидеть Юру в пестрой массе людей, когда он сидел у черта на куличках в своей неприметной темно-синей спортивной куртке с капюшоном и черной кепке с длинным козырьком.       На лед вышел очередной фигурист. Светлые волосы собраны в маленький хвостик, серебристо-серый костюм с подобием ангельский крыльев на спине и до дрожи в коленях знакомая композиция Агапе. Дени Войт, восемнадцатилетний фигурист из штатов выполнял свою программу, и был только отдаленно похож на Плисецкого, но это не стало незаметным для некоторых и по зале пошли громкие перешептывания, о плагиате и бывшем юном спортсмене из России, имя которого уже никто и не помнит.       Юра недосмотрел прокат. Пробираясь через толпу, он все же умудрился по привычке пойти знакомыми тропами и выйти возле раздевалки фигуристов. Люди, стены, скрежет коньков. Юру начало мутить. Голова шла кругом, и он схватился за дверной косяк. Прошлое, которое Юра так мастерски прятал на самом дне своей памяти со всеми красками и запахами разом воскресло и больно ударило в самое сердце.       Люди даже не помнят его имени. Его люди. Не чужие, не иностранцы, а домашние, русские. Он в бездонной пропасти, а все из чертовой природы. Будь он альфой или бетой, народ бы голосил его имя, а не выскочки из Японии.       Глубоко, как его учили в Омега-центре, вдохнув носом, Юра постарался взять себя в руки. Сейчас бы выбить эту чертову дверь и высказать все что накипело и припечатав новых спортсменов к стенке заявить, что это он гений льда, а не свиная котлета или очередная бездарь из-за бугра. Но прикрыв глаза и зажав губы, молча отошел от раздевалки к запасному выходу.       — Стойте! Посторонним вход воспрещен, — рыжеволосая девушка лет двадцати пяти в черном классическом костюме, преградила путь Юре и внимательно посмотрела на незнакомца.       — Простите, я заблудился, — Юра старался не смотреть на девицу.       Охрана стояла только возле одной отдельной раздевалки. Юра догадывался кого именно оберегают бодигарды и интуитивно попятился назад. Ему незачем лишний раз маячить перед святым семейством.       — Ник, обыщи его, — приказала девица верзиле, что стоял возле нее.       Ник, детина под два с гаком метра ростом и корпусом как у КАМАЗа вмиг прижал Плисецкого к стенке и без каких-либо объяснений стал проводить обыск. Действовал он грубо и резко. Юра и опомнится не успел как его куртку расстегнули и нагло задрали толстый свитер. Увидев вместо пачки динамита немного округлый живот омеги, мужчина также бесцеремонно развернул его спиной к себе и стал прощупывать остальные части тела якобы преступника.       Все это проходило перед самой дверью отдельной раздевалки на глазах многих спортсменов, что не решались противоречить охране, а просто тихо пялились. Когда рука мужчины нагло провела между бедер, по самому соулмейтному узору, Юра машинально дернулся и наконец врезал с ноги бодигарду. Это было свыше его сил. Мало того, что он теперь тут, в своем родном Ледовом Дворце — посторонний, так его еще и, как какого-то вора, унижают.       — Мразь, руки убрал, — процедил он.       На Ника это никак не подействовало. Омега против альфы — комар и ловко скрутив подозрительную личность в бараний рог, охранник потащил Юру в укромный кабинет.       На крики и вопли Юры никто не обращал внимание. Всем было не до какого-то ненормального фаната, что прокрался, возможно, не с самыми лучшими намерениями к новоиспеченной звезде. И лишь когда он громко назвал свое имя, одна из фигуристок одернула охрану и заявила, что знает этого паренька и он вовсе никакой-то экстремист или террорист.       — Милка, — кто бы мог подумать, что Юриной спасительницей станет назойливая и в свое время доводящая его до белого колена Мила Бабичева.       Ее прокат был вчера, а сегодня она просто заскочила на минуточку посмотреть на выступление одного юного дарования, и густо покраснев, все же скрыла его имя. Разобравшись с охраной, Мила увела Плисецкого из Ледового Дворца на улицу. Благо больше им никто не препятствовал, и они свободно вышли из служебного входа.       — Боже, как ты изменился, — бесстыдно рассматривая Юру с ног до головы хлопнула она в ладоши и удивленно уставилась на его живот. — Ой, да ты ж, — прыснув от смеха добавила, — беремен, — и залилась хохотом.       На четвертом этаже знаменитого торгового центра, Мила с Юрой сидели в красивом и очень уютном кафе и болтали обо всем. Точнее болтала Мила, о своем выступлении, о новом тренере, о кратковременном браке со шведским горнолыжником и так далее, а Юра лишь слушал да уплетал вкусности. На поесть, это тянуло постоянно и никогда не отличавшись особой скромностью Плисецкий нагло принимал дорогущие угощения.       — Я в шоке, — она вновь разводила руками и пялилась на округлый живот Плисецкого. — Я и забыла, что ты омега, — ее глаза то становились больше и округлялись как блюдца, то сужались в тоненькую щелку.       — Серьезно? — тут же помрачнел Юра.       — Ну, не обижайся. Я же не со зла, — хотя язык ее так и чесался расспросить больше. — Юр, тут конечно замечательно, но меня ждут в другом месте. Давай со мной, — лукаво подмигнула она и расплатилась.       — Да ну нах, — запнулся Плисецкий, увидев куда именно притянула его Милка.       Ночной клуб «Олимп», отдельная vip-ложа для своих и десятки знаменитых и не только, фигуристов. За каждым столиком сидело по шесть-восемь человек и уже изрядно подвыпившие они громко разговаривали и веселились. Мила повела Юру к самому крайнему столику.       — Привее-ет, — крикнула им Мила и все разом обернулись на фигуристку с гостем. — Ребята — это тот самый Плисецкий, — подмигнула она немногочисленной публике и те с открытыми ртами уставились на юношу.       Быть в центре внимания — это здорово, если конечно это не травля, но сейчас, находясь в окружении незнакомых спортсменов, что любезничали с ним, Юра чувствовал себя тем самым загнанным зверем, который вот-вот сорвется и бросится на кого-то из них. Милкины друзья были фигуристами не самой высшей категории и потому общались своим тесным кругом. Белокурый сероглазый юноша по имени Ден, определенно моложе всех остальных, бросал пылкие взгляды на Милу и Юра догадался, кто и есть то самое юное дарование, о котором так бегло упомянула она.       Юноши знали и, когда-то даже, восхищались Плисецким, теперь с любопытством рассматривали бывшего гения. За столиком их оказалось пятеро, Лютик, Ден, Макс и Мила с Юрой. В отличии от остальных вип-гостей, их столик был самый трезвый и здравомыслящий. Лютик, он же Людвиг, был альфой, как и Милкин воздыхатель Ден, а вот Макс бетой. Парни являлись погодками Милы, кроме Дена, тому еле стукнуло восемнадцать, но выглядели намного старше и мужественнее, чем даже тот самый Кацуки, которого промежду прочим в клубе не было. Юре очень не хотелось столкнутся с кем-то из святого семейства и, немного расслабившись, стал почти нормально общаться с восходящими звездами.       Почему почти? Да потому, что четырехлетний перерыв в спорте отбросил Юру лет так на триста назад. Ребята обсуждали всякие новинки, лучшие тренировочные базы и неизвестных парню тренеров и много еще такого. Он не знал, что сказать, ответить и как поддержать беседу. Все казалось знакомым, но в то же время абсолютно чужим. Вот, что значить быть пятым колесом в телеге. Тоже самое у него и с Виктором.       Он невольно окунулся в воспоминания о чертовом альфе, который перевернул его мир с ног на голову. Вот как ему поступить с ним? Что сделать? Может начать мстить? Подло, понемногу разрушать его жизнь, пока не увидеть, как эта сволочь сгниет где-то в питерских стоках? Или вскружить ему голову и влюбить до такой степени, чтобы он и думать не смел о ком-то другом? Виктор его альфа, его соулмейт и отец его ребенка. Он может сделать все что пожелает с этим мужчиной, осталось только выбрать что именно.       — О, Виктор!       Юру передернуло от этого оклика. В зале действительно показалась счастливая физиономия Виктора Никифорова. Он был без сопровождения и, не заметив Юру, сел за один из столиков. Вздохнув на миг с облегчением, Юра вновь напрягся, когда увидел, как Виктор и десяти минут не просидев, встал и стал целенаправленно идти именно к их маленькой компании.       — Мила, — мужчина галантно поцеловал руку Бабичевой, от чего Ден посинел от злости и тихо зашипел.       — Витя-я!!! — Мила была Милой во все времена и в под любую закуску. Она дружески бросилась на шею Никифорову и громко чмокнула того в щеку. — Боже, какие люди! Сегодня день сюрпризов, — она еще широко улыбалась, а потом представила сидящих. — Вить, это Ден, Лютик, Макс и посмотри кого я сегодня встретила, сам Юрочка, — аж пискнула она от восторга и ущипнула парня за щеку.       — И правда неожиданно, — безэмоционально отвечает Виктор и садится напротив.       «Уж лучше бы рядом», — думал про себя Юра, когда-то и дело пересекался взглядом с Никифоровым. Виктор отличный актер, он без труда сыграл удивление и некое изумление при виде Плисецкого. Беспечно улыбался, шутил и пил. Пил он много, даже очень.       Разговоры со спортивных перешли на личные, особенно когда Мила с Виком распили очередную бутылочку беленькой, и, с раскрасневшимися лицами, давай заваливать друг друга вопросами.       — Он был просто уродом, — возмущалась Мила вспоминая своего бывшего. — А вот Ден, он душка и моя пуся, — пьяным море по колено, и она уже вешалась на своего пусю и слюнявила ему щеку.       — Так Ден твой соулмейт? — спросил Лютик и томно посмотрел на Юру.       Лютик был видным и красивым альфой. Темные волосы ниспадали на шею и только легонько скрывали кончики ушей, в янтарных глазах плясали дьявольские огоньки, красивое лицо, идеальная фигура и потрясающий запах озона, словно после летнего дождя ты идешь по пустым аллеям и наслаждаешься приятным ароматом. Все бы это безусловно подействовало на любого здравомыслящего омегу, только не на Юру. Он вообще не замечал поползновений со стороны альфы, а уткнувшись в свою чашку с невероятно сладким капучино, раздумывал, как бы по-тихому от сюда свалить.       — Юра, а ты уже встретил своего соулмейта? — этот вопрос прозвучал от охмелевшей Милы, но заинтересовал он всех, кроме Дена, тот плыл от прикосновений Милы и вообще забыл обо всех кроме нее. — А я вот нашла, — перебила она, чем и освободила парня от неловкого ответа. Но зря Юра расслабился. — Твои животик такой ми-илый. И кто же успел осквернить нашу фею?       Хотел бы он ответить, что эта тварь сидит напротив и прожигает его взглядом, но тут в нем всколыхнулось былое, то что и прославило его как русского хулигана.       — Да так, урод один.       — Что? Как он посмел? — Миле нравился Юра, как младший неразумный братик, за которого ей всегда хотелось заступится. — И что? Он вообще кто? Из нашего круга?       Не в бровь, а в глаз. Бинго, Мила, бинго. Никифоров побледнел и весь напрягся. По контракту, на людях они чужие и посторонние друг другу, так что Плисецкий не посмел бы рассказать всю правду-матку, но кто запрещает ему ходить вокруг да около знаменитой персоны, что так грязно с ним поступила.       — Женат он Мила, женат. Поматросил и бросил, — театрально вздохнув, Юра старался скрыть коварную улыбку.       — Вот кабель, — фыркнула девушка, и уже не обнимала Дена, а налив еще немного сорокоградусной, слушала исповедь обиженного судьбой омеги. — И что, вот так с животом и бросил?       — Да, — опустил смеющийся взгляд Юра.       — Подонок, — уже подхватывал Лютик. Его определенно привлекал Плисецкий, и он готов был подпевать бедненькому красавчику. Ребенок не помеха, от него и избавится можно, а парень сексапильный и многообещающий.       Этот похотливый взгляд не скрылся от главного чудовища и изверга сего разговора. Виктор скрипел зубами и перебирал в руке непросыхаемый стаканчик. Он слушал Юру и не понимал, зачем парень в таком свете выставляет свою беременность и вообще, что здесь происходит? Какую игру начал омега? А главное, что за всем этим стоит?       — Юрочка, — Мила пересела к парню и по-матерински обняла его. — Ну не расстраивайся ты так, — приняв его тихий смешок за всхлип успокаивала она его. — Если эта животина, так поступила с тобой, может лучше пойти на аборт? Зачем тебе такая обуза от нелюбимого. Сам потом жалеть будешь.       — Не знаю, — шмыгнув носом, Юра коротко глянул на Вика. — Может и правда пойду, пока не поздно.       — Какой еще аборт?       Наконец, среди всей компании раздался и голос сия величества. Виктор кипел от злости и прожигал Юру гневным взглядом. От одной мысли, что мальчишка вздумает выкинуть такую глупость, все холодело внутри. Его бесило, что Юра так легко об этом говорил, и что со всем соглашался. Какая-то странная ситуация вырисовывалась и на пьяную голову Виктор не мог сообразить, что ему делать.       — А разве, ты не любил того альфу, от которого залетел? — спросил Виктор.       — Нет. Ни капельки. Этот урод воспользовался моей течкой и соблазнил меня, — от такого откровения некоторые опешили. — Я вообще могу заявление на него накатать. За изнасилование, — последнее Юра не собирался говорить, а уж тем более во всеуслышание, но оно само слетело с ядовитого язычка. — Все было против моей воли.       Финальным гвоздем в гроб совести Виктора стала фраза Лютика.       — Только конченная тварь могла так поступить с омегой. Ненавижу таких уродов. Юрочка, ты просто обязан отмстить этому подонку, а я могу быть твоим верным и надежным плечом, — он взял Юру за подбородок и приподняв его, томно заглянул в самые очи парня. — Обещаю, я не обижу тебя.       То ли водка сделал свое дело, то ли ревность, что просто пожирала его изнутри, но Виктор отсадил от Юры Лютика, сам нагло плюхнулся на его место и деловито заявил.       — Держи свои клешни на расстоянии.       Парни истолковали жест Виктора по-своему, что бывший напарник и наставник попросту оберегает своего юного друга от незнакомых лиц, и только Мила, что знает хорошо и одного и другого что-то заподозрила. Но ее ум был слишком во хмеле, чтобы сообразить, что именно тут не так.       Больше к теме беременности Плисецкого они не возвращались, а переключились на разные глупости. Через час-другой, когда даже самые трезвые стали посматривать на часы, Мила начала подталкивать Дена домой. Ей хотелось интима, а тут много лишних глаз и ушей.       — Мальчики, мы домой. Юрочка ты с нами? — поинтересовалась она. — Ой, он спит.       Она умилялась от спящего вида Плисецкого, что тут же достав телефон сделала несколько снимков. Он долго сидел в неудобной позе, внизу живота ныло и хотелось спать. Всего на секундочку прикрыв глаза, Юра, как дитя малое, мигом провалился в сон.       — Какой он душечка, — пропищала она. — Что даже жалко будить.       — А зачем будить? Я могу его забрать к себе. Проспится, потом поедет домой, — не покидая своих мокрых надежд на эту ночь, тут же вызвался Лютик.       — С чего вдруг, какому-то сопливому альфе быть столь любезным с незнакомым, да еще и беременным омегой? — едко поинтересовался Виктор.       — А то ты не знаешь, зачем альфе омега? Он же так вкусно пахнет ириской, — без задней мысли ляпнул якобы благодетель для беззащитных омег, но поздно спохватился, тяжелый кулак Виктора точно заехал по смазливой роже молодого спортсмена.       — Ой, Витя, Витя, — благо этой мини драки никто кроме сидевших за столом не заметил. Все выглядело до смешного абсурдным и растащив двух альф, Мила с Деном выволокли разбушевавшегося Виктора со спящим Юрой на руках на улицу. — С тобой точно все в порядке?       — Пустяки, — хмыкнул Витя.       Аккуратно посадив на заднее сидение Юру, Витя сам присел рядом. Слишком много заботы и властности было в поведении Никифорова по отношению к Плисецкому. Мила с Деном понимающе переглянулись и безгласно пришли к единому мнению, кто тот подонок, что так свински поступил с Юрой.       Шею обжигало тепло. Чей-то тихий голос что-то шептал. Мозг туго, словно сквозь вату соображал, что происходит, и кто это так нежно прижимает его к себе. Вяло разомкнув веки, Юра увидел светло-бежевое пальто и черную рубашку. Кого-то он уже видел в таком наряде, да вот кого?       — Ты проснулся? — алкогольные пары резанули по носу и моментально разбудили спящую красавицу.       — Фу, Никифоров. Кодируйся уже, — вжавшись в его плече проворчал Юра, но тут же опомнившись отстранился от захмелевшей опоры.       О, Витя был не только пьян, но явно возбужден. Он тяжело дышал и как-то странно смотрел на Юру.       — Значит изнасиловал? Воспользовался твоей течкой? — вкрадчиво прошептал он и приблизился к омеге. — И как давно мистер злюка знает об этом?       Они стояли на лестничной площадке какого-то многоэтажного здания. Оглянувшись, Юра узнал знакомую дверь. Они возле родительской квартиры Вити. Два поворота ключа и дверь со скрипом отворилась. Юра, как загипнотизированный безропотно вошел в квартиру и ничком стал в проходе.       — Ну, мой мальчик, значит ты все вспомнил? — голос стал ниже, дверь со щелчком автоматически закрылась.       — Вспомнил, — сдавлено ответил Юра и шаг за шагом отступал назад.       — И что же ты вспомнил? Может это? — он коснулся пальцами волос парня и сбросил глупую бейсболку. — Или это? — курточка скользнула с плеч омеги. — Разве, это я соблазнил тебя? — голос перешел на шепот.       Что это? Мощные феромоны альфы? От которых кружится голова. Или соулмейтная связь? Которая заставляет подчинятся своей паре. Или просто животное желание? Что долгие ночи поедом сжигает его и заставляет до боли в кистях рук безуспешно удовлетворять себя. Юра не знал и не понимал. Он зачаровано следил за каждым действием Виктора и забывал, как дышать.       Виктор подошел в плотную. От него веяло силой и страстью. Тусклый свет ночника делал обстановку интимной и вызывающей.       — Говоришь, что не любишь того ублюдка? — рука опустилась на бедра Юры.       — Нет, — простонал он, почувствовав сквозь брючную ткань выпирающий член Виктора. — Ни капельки.       Не важно кто первый начал поцелуй, так как это стало началом их конца. Обратной дороги нет. Губы, словно в бою, терзали друг друга, оставляя красные следы. Языки переплетались в диком танце. Это было сокрушительно дерзко и запретно сладко. Больше Виктор не сдерживался. Он брал, то что желал.       Одежду они не снимали, а срывали друг с друга. Мозг плыл, новые эмоции выплескивались через край. Гортанный стон сорвался с губ Юры, когда Виктор стоя перед ним на коленях стал удовлетворять явную похоть. Губы сомкнулись на головке члена. Приоткрыв рот, вобрал его полностью. Юркий язык альфы стал доводить омегу до шипящих звуков. Умопомрачительная пытка. Перед глазами рисовались разноцветные круги, а ноги непроизвольно сгибались.       Все как из его сна. Юра крепко держал Виктора за волосы и сам толкался ему в рот.       — Да, — сдавлено выдыхал он, когда наконец почувствовал, что быстро кончил.       Виктор не выплюнул, а все проглотил. До последней капли. Ему не было мерзко и противно. Все с точностью да наоборот. Он желал каждый миллиметр своего соулмейта и мог безнаказанно утолить животную страсть.       Терпение кончилось. Виктор встал с колен и смело накрыл ртом губы Юры. Руки сжимали упругие ягодицы, а член бессовестно терся об пах парня.       — Обхвати меня за шею, — почти прорычал Виктор и Юра послушно выполнил просьбу с охами почувствовал, как его тело приподнялось и машинально не только схватился за шею руками, но и обхватил спину любовника ногами. — Умничка.       Между ягодиц Юры уже все давно стало мокрым и липким. Смазка стекала по ногам, и Виктор без малейшего затруднения проник в узкую дырочку.       — Держись, — проговорил он и стал постепенно задавать ритм.       Какая уж тут месть, когда в голове только одно: «Трахни меня!» Юра сам подмахивал резким толчкам и не заметил, как стал просить: «Еще». Робость, смятение и даже ненависть с презрением ушли на второй план. От захватывающих ощущений он терял голову и не желал возвращаться на грешную землю. Ему неслыханно хорошо и это все делает с ним Виктор.       Только в порнофильмах, актив часами может держать на руках пассива и трахать того до потери сознания. Первый раз кончив, но не получив и долю разрядки Виктор отпускает Юру и разворачивает того лицом к стенке. До спальни каких-то пару метров, но им и так хорошо. Юра прогибается, соблазнительно подставляя попку и Вик резко в нее входит. Это и есть крышеносная страсть. Все что было до, так мелочь, тренировка перед настоящим марафоном.       Ногти царапали узорчатые обои. Его тело двигалось в каком-то бешеном ритме. Пошлые хлюпающие шлепки и судороги по всему телу. Юра скулил и вскрикивал. Ноги подкосились, и он упал на колени.       — Все хорошо? — тут же спохватился Виктор, но увидев вожделение на лице Юры подхватил его на руки и понес в спальню.       Хорошо, что до нее несколько шагов, иначе он сам бы упал следом за Юрой. Такое с ним впервые.       — Мне продолжить? — он лег сверху и стал выцеловывать лицо парня.       — Не смей останавливаться.       Витя и не собирался. Он еще множество раз доводил любовника до головокружительных оргазмов и только под утро забылся в беспамятном сне, крепко прижав обмякшего Юру к своей груди.       Очнулся Витя от удара локтем под бок. Глаза мутно уставились в незнакомый потолок, потом на то, что лежало и мирно сопело под боком.       — Твою ж мать, — шокировано прошептал он и свалился голышом с кровати на пол.