Это моя боевая песнь

Открывать глаза мучительно тяжело. Больно. Страшно. Грудь сдавливает стальными тисками, когда я слепо царапаю ее пальцами, затянутыми в плотную ткань и делаю судорожный вздох, тут же заходясь в кашле. Глаза не желают открываться, будто слипшись между собой, а воздух такой раскаленный, что слезы сами стекают по сухим скулам, просачиваясь из-под зажмуренных век. Все вокруг вязкое, руки подрагивают, а я из-за всех сил стараюсь перенести вес тела вперед, чтобы хоть чуточку подняться. Провожу пальцами по глазам, переворачиваясь вбок, когда ослепительная вспышка боли окутывает левую ногу. Сжавшись в маленький комок, едва слышно всхлипываю, подтягивая ее к себе, и продолжаю ощупывать лицо, маниакально проводя вверх и вниз. Я в костюме? Не понимаю. Что произошло? Почему Нуар так кричал? Кончики пальцев натыкаются на маску и вздох горького облегчения вырывается из горла. Но с ней что-то не так. Аккуратно притрагиваюсь, обводя рваные края снизу. Сердце ухает куда-то вниз, ледяным холодом отдавая. Веки как назло до сих пор не могут нормально раскрыться, я пытаюсь изо всех сил, но только слабая полоска света проникает на сетчатку. В ушах отдается звон крови, бешено циркулирующей по венам, но я совершенно ничего не слышу. Страх ледяным омутом окутывает с головой: я потеряла слух? Напрягаю натруженные мышцы, пытаюсь встать и чудо, моя левая нога дергается вбок, а изо рта вырывается шипение. Что же произошло? Ударная волна. Взрыв? Бомба?.. Что с моим напарником? Да почему эти чертовы глаза не хотят открыться? Прилагаю огромное усилие, концентрируясь на одних только веках, и на мгновение судорожно моргаю, ослепленная бившим в глаза кровавым светом. Сердце заходится в неравномерном ритме, птицей бьется об ребра. Воздух все так же горяч, как и при первом вздохе, только теперь пытаюсь не кашлять, хоть и выходит с трудом. Внезапно чья-то крепкая хватка сдавливает мои предплечья, после чего отрывает от земли и встряхивает. Сквозь неровный гул в ушах могу различить отдаленные крики, но все слишком, слишком смазано. Сильный удар по лицу мгновенно отзывается болью, а голова безвольно дергается. От выброса адреналина в кровь могу наконец разлепить глаза нормально, медленно моргая, пока тьма со всполохами резкого света рассеивается, оставляя перед собой раскуроченный дом. — …и! Эй! Ледибаг!.. Что?.. Кто меня зовет?.. Тот, кто держит?.. Но я не в силах отвести изумленного взгляда от зияющего провала в здание, которое острыми кусками обвалилось вниз, погребая под собой этаж. Мне показалось, что под одним обломком я увидела желтый рукав и сжатую руку, но рассмотреть внимательнее мне не позволила еще одна обжигающая пощечина. По губе заструилось что-то теплое, мокрое. — …Хватит. Свой голос едва слышу, настолько он сиплый. Поворачиваюсь и упираюсь прямо в испуганные, растерянные зеленые глаза Нуара. Слава Богу, он жив и в порядке. Его рот шевелится, он вновь пытается докричаться до меня, а у меня перед взором появляется испачканная кровью желтая ткань. Чувствую, как его руки аккуратно разжимаются, опуская меня на землю, после чего бессильно приваливаюсь к полуразрушенному дымоходу. Чувствительность возвращается, очень медленно, постепенно, тысячами маленьких иголок впиваясь в конечности, но возвращается ведь, а это самое главное. Кот перестал говорить, сообразив, что толку от меня сейчас мало и просто сел рядом на обожженную черепицу, нервно стуча хвостом об крышу. Я прикрыла глаза, приоткрывая рот и соленость обожгла язык. Разбитая губа опухла, но ощущение жгучей боли было даже желанным, ведь остальное тело пока было бесполезным и бесчувственным. Постепенно слух восстанавливался, и я могла расслышать чей-то плач совсем не далеко отсюда, настолько горький и отчаянный, что альтруистическое сердце героини едва не остановилось. Сейчас я слышала множество таких криков со всех сторон улочек поблизости: кто-то просил помощи, кто-то сыпал проклятиями, не переставая рыдать. Едкий ужас удавкой перекинулся через шею, перехватывая дыхание. Что произошло? Разлепляю потрескавшиеся губы, разрывая засохшую корку крови. — Чт-то случилось, Нуар? Напарник, напряженно смотревший в сторону, встрепенулся, перекидывая взгляд на меня и только сейчас я заметила, настолько он потрепан. Левое ухо почти разорванно, второе прижато к голове, золотистый бубенчик оторван вместе с застежкой, костюм в сплошных дырах, особенно на спине, обуглен и подплавлен по краям. Приглядевшись к его лицу, я заметила что ресницы опалены, как и брови, а густые ранее волосы поредели, заметно неравномерно укоротившись. Страх еще сильнее сковал мышцы. — Леди, — он облегченно выдохнул, подползая ближе, и крепко обнял меня за плечи, сдавленно всхлипывая, — Боже, я думал, что навсегда потерял… Когда ты лежала здесь, я искал, так долго искал тебя, а потом увидел неподвижное тело и буквально сошел с ума… — он продолжал тихо бормотать куда-то мне в волосы, которые почти наверняка также обгорели, как и у него, потому что шею то и дело щекотали взмывавшие от ветра кончики. — Это Бражник. Все было спокойно, как всегда, когда вдруг взрыв чудовищной силы сотряс город, а из третьего округа взметнулась ударная волна пыли, ветра и мусора… Люди кричали, пытались бежать… — он потерянно задрожал, переживая мгновения заново, — Я пытался успокоить их, остановить панику, повернулся, увидел тебя на крыше и сам закричал, потому что ты была повернута спиной к произошедшему. Я так старался успеть, но меня просто сшибло в воздухе и откинуло куда-то далеко… Нуар оборвался и зарыдал. Он такой же человек, как и все плачущие сейчас люди там, внизу. Как и я. Герои не бездушные машины, и сейчас мы оба нуждались в поддержке. Почувствовав, что пальцы правой руки могут свободно двигаться и поднатужившись, я вскинула руку, неловко опуская ее на обтянутую в черное спину Кота и некрепко сжала, привлекая его ближе. На глаза наползла влага, застилая обзор. Париж полыхал. Небо было охвачено алым заревом, дома горели. Оборванные провода змеились на асфальте электричеством, а неосторожно попавшие на них люди лежали рядом, бездыханные. Все казалось кошмарным сном, выдумкой, но никак не правдой. Конечно, я замечала, что Моль набирает силу, но чтобы сотворить такое… Что он за человек? Да и человек ли? — Я искал тебя. Долго. Очень, — он рвано выговаривал слова, будто боялся, что я сейчас исчезну. Но я только покрепче сжала объятия, показывая, что нахожусь с ним. — И мысли не мог допустить, что ты погибла, — голос дрогнул, а у меня по скулам прокатились две влажные дорожки, сразу обрываясь и каплями разбиваясь об ноги. Он ведь и вправду меня любит. Самоотверженно. Больше себя. Больше жизни. — Прости, что ударил. Я очень испугался, боялся, что ты действительно умрешь у меня на руках… прости, прости, — оборвав бессвязную речь, я глубоко вздохнула, превозмогая дергающую боль в боку. — В-все хорошо. Ты молодец, ты нашел меня. Без тебя я бы не справилась, Кот, — он оторвался от моего плеча, с надеждой смотря. В потухшем было взгляде медленно разгорался лучик огня, и тепло в ноющей груди против воли распространилось по организму. Я лишь прижалась к нему, продолжая твердить, что он настоящий герой, а Нуар расслабил сведенные плечи, потерянно утыкаясь мне в шею. На мгновение мне показалось, что крики замолкли, и я распахнула глаза, отстраняясь от него, когда горизонт осветила ослепительная вспышка. В ту же секунду над городом пронесся усиленный чем-то властный голос, после чего время замедлилось, почти что останавливаясь. С расширявшимися зрачками я, полностью оцепенев, смотрела на взмывшую вверх груду чего-то огромного далеко впереди, и лишь отголоском сознания понимала, что это еще один взрыв. Нуар первым пришел в себя, хватая меня за руку, и удлинив шест, спрыгнул вниз. Парапет крыши скрыл от моих глаз страшную картину, но нараставший гул только подстегивал страх. Парижане снова закричали, пытаясь взять раненных на руки и спустится в подвалы, а Кот, дико дергая меня за собой, вел меня за собой в бомбоубежище, находившееся рядом, в соседнем доме. И если до этого момента я лишь изумленно, все еще не веря до конца, смотрела на паникующих жителей, на неестественно освещенный небосвод, то когда тень нависшего над нами здания упала на глаза, а скрип огромной двери оглушительно раздался в голове, то я отпрыгнула в сторону, отступая от напарника. — Там люди! — почти завизжав, попыталась развернуться и выбежать наружу. Нужно спасти их, привести сюда, спасти хоть кого-нибудь, а не скрываться самим, как крысы. — Им нужно помочь! — Нет! — он не стал церемониться: подскочил ко мне, грубо перехватывая за запястья, и потащил за собой, в зияющий провал двери. Я брыкалась, пыталась укусить маячившую перед собой руку, истошно кричала что-то, но лишь одно предложение заставило меня безвольно обмякнуть, закрыв увлаженные глаза, — Если ты погибнешь, никто не сможет спасти их Чудесным Исцелением. Осторожно впихнув меня внутрь, Нуар закрыл дверь, провернув ее пару раз, и ровно в эту секунду здание дрогнуло, мучительно стоная. С потолка посыпалась штукатурка, но в кромешной тьме различить что-то было трудно. Подтянув колени к лицу, я только тихо завыла, покачиваясь. Теплые прикосновения Нуара показались обжигающими и бесконечно тяжелыми, но скинуть их не хватало сил и желания. Не знаю, сколько длился этот ад. Может, десять минут, может, целую вечность. Но когда выдержавшее удар строение перестало шататься, вой сирен снаружи смолк и воцарилась тишина, я смогла раскрыть глаза, уставившись в темноту. Кот уже отошел, даже отпер укрепленную дверь и раскрыл ее, застыв на пороге. Было ли там что-то ужасное? Мы спустились под землю, и вряд ли он мог увидеть что-то страшное, но его состояние мне совсем не нравилось, поэтому собравшись с силами, я поднялась на дрожащие, затекшие от долгого положения, ноги и подошла к нему, кладя ладонь на плечо. — Что там? Вместо ответа Кот только вытянул руку вперед, указывая пальцем нам под ноги. Нахмурившись, я перевела взгляд и дыхание перехватило. Прямо возле нас парила невесомая, полупрозрачная бабочка, светлейшего белого света. Казалось, что от нее идет какой-то неуловимый звон, а заметив, что мы ее увидели, она сильнее взмахнула крылышками, взмывая к лицам. Сердце ухнуло вниз: узнать очищенную акуму не составило труда. Вот только зачем она здесь? Сомнения развеялись, когда она едва пощекотав мою щеку кончиков крыла, отлетела в сторону и замерла. — Она ведет нас… — в тишине я услышала, как шумно сглотнул Нуар, — к нему. — Да. Но мы не мо… Решать что-то не потребовалось. Избегая прикосновений напарника, я на окрыленных ногах рванула вверх, когда он что-то вскрикнул мне в спину и побежал следом. Боясь того, что он может не пустить меня в страхе за жизнь, я отцепила йо-йо с законного места на бедрах, умело разматывая леску и взлетев на последних ступеньках, выкинула ее вперед, сразу же цепляясь за покошенную антенну на третьем этаже соседнего здания. Ветер туго ударил в грудь, но я уже приземлилась на заваленную обломками поверхность, на мгновение оборачиваясь и ища взглядом Кота, но тот, похоже, слегка замешкался моей быстрой реакцией. Зато мое внимание привлекло кое-что другое… Как я могла не узнать родной район сразу? Строение пекарни TS пересекала огромная, уродливая трещина, протянувшаяся из земли до самой верхушки, окна были выбиты, а провалы казались бездонными безднами. Страх за родных впервые за весь этот безумный день сковал меня по рукам и ногам, вышибая дух. Наверное, из-за адреналина, непонимания и ужаса я не могла думать о них сразу, но сейчас, когда на улицах лежало множество убитых, а живые едва слышно стонали, я задалась вопросом — что случилось с моей семьей? Пуститься в истерику и оказаться перехваченной уже выбежавшим на улицу Нуаром мне не дал мотылек, что настойчиво принялся порхать пред глазами. Главная мысль высветилась перед глазами, заставляя собраться. Если я найду Бражника, то смогу помочь всем. Мастер Фу упоминал, что Исцеление может воскрешать мертвых и такое было в темные времена, с более древними Ледибаг, когда жертвы при битвах были огромны. Поэтому, игнорируя предупреждающий крик напарника, взлетевшего за мной на крышу, я бросилась вперед, за летевшей бабочкой, куда-то в северный район города, перепрыгивая через провалы обвалившихся крыш и разрушенных сооружений. Перед взором то и дело появлялись раненные люди, которые с душераздирающими криками протягивали ко мне руки, когда замечали красный силуэт на крышах, но я заставляла себя смотреть вперед, на очертание белого света, и убеждать рвущуюся пополам душу, что более важно сейчас подготовиться к битве с Бражником. Нуар не мог нагнать меня и я была этому рада, не хотелось вступать в спор, убеждать его и просить довериться. Поэтому, когда он спустя пять минут бега все-таки догнал меня, передвигаясь рядом, то лицо его было хмурым и сосредоточенным: понял, на что я настроена и не сделает и шагу назад. Уверенность тихо разлилась в груди, а когда он на мгновение кинул на меня взгляд, я позволила себе поднять уголки губ вверх в приободрительной улыбке. Только я собиралась было сказать ему, что нужно обсудить план, как крыша вдруг кончилась, а следующие секунды превратились в тягучие мгновения падения. Я успела судорожно быстро перевернутся и зацепится леской за выступ остатков окна и аккуратно встала на ноги на какой-то огромной незнакомой площадке, вокруг которой на многие мили протянулись разрушенные здания. Нуар опустился рядом, складывая шест и беспокойно поглядывая на меня, а когда вскинул взгляд за мою спину, то вновь застыл, как совсем недавно в проеме двери бункера. Словно в замедленной съемке развернувшись, замерла на месте, до боли сжав в пальцах прочную нить йо-йо. Мы вернулись к началу рассказа, и впереди, ярдах в пяти, возвышалась темная фигура мужчины, подзывающего мотылька, что добросовестно привел нас сюда. Напарник встал рядом, готовый отдать жизнь, если потребуется, и это вернуло меня из невесомого состояния. Знакомый, покалывающий адреналин битвы уже поспешно заполнял нутро, разгоняясь по сети вен и артерий. Бой будет не легким. Смертельным ли? Я боялась этого вопроса, но одно знала точно. Если от меня потребуется пожертвовать собой, ради спасения родных и остальных, я сделаю это не задумываясь. Бражник взмахнул острым наконечником трости и целая стая черных, как непроглядная смоль мотыльков взлетело в воздух, окружая его фигуру. Словно в тумане передо мной пронеслись мама с покрасневшими щеками после трудного рабочего дня, хохочущая Алья и ее любимая песня, которую та пела, когда уныние накатывало особенно остро, доброе лицо Адриана, каламбуры Кота, признательность жителей — все смешалось в один огромный ком, накативший по оголенным чувствам. Ладони взмокли, Тикки что-то отчаянно зашептала в голове, но я была готова. Пан или пропал, время битвы пришло, и прошли дни, когда мы разбегались по углам, избегая открытого боя. Он бросил нам вызов? Мы принимаем его. — Вместе? — бросаю я тихим шепотом, но он кажется сильнее самого громкого крика. — Вместе, — выдыхает Нуар, удлиняя шест. И впервые за прошедшее время я чувствую покалывающую надежду, затеплившуюся в сердце. Уверенный голос Альи эхом отдается в затылке, а губы сами размыкаются, начиная петь. — Как маленькая лодка, плывущая в океане, — я шагаю вперед, прямо на усмехающегося Моля, опустив руку с йо-йо. - Может создать большие волны, - леска закручено летит вперед, когда я прыгаю вверх, и с силой разрезает ворох темных крыльев, создавая суматоху среди кинувшихся к нам бабочек. Мы становимся рядом, плечом к плечу: левым ухом я слышу отчетливое сбившееся дыхание напарника, но он никогда не отступит, это я точно знаю. При ближнем рассмотрение Бражник оказывается высоким мужчиной, в странном костюме, который вызвал бы смех, но только не в этой ситуации. Он повторно улыбается жутким оскалом, созывая к себе уцелевших бабочек, после чего будто мысленно спрашивает, согласны ли мы сдаться. Но молчание служит достаточно убедительным ответом, потому что он вдруг опускает голову, медленно взмахивает руками и из-под обломков материализуется темное облако черных, сверкающих мотыльков. Перед тем, как увернутся от острых крыльев насекомых и начать ответный удар, я успеваю вздохнуть и звонко пропеть следующую строчку, ярко вспоминая горящие глаза подруги. - Так и всего с одной спичкой я смогу устроить взрыв.