Где же моя Мэри?

      Джона привозит на Бейкер-стрит правительственная машина. Его наконец-то выпустили из больницы, дали кучу лекарств и предписаний, но все же отпустили домой. Он все еще находился в каком-то подвешенном состоянии после комы, но здраво рассудил, что так, наверное, и должно быть. Все же он был без сознания шесть недель, и легкая потеря ориентации в пространстве — это лишь малая часть тех последствий, которые могли бы быть при такой травме. На самом деле, все врачи вокруг говорили ему, что он легко отделался. Подобные ранения были почти несовместимы с жизнью.       Ватсону очень не терпелось вернуться в родные стены. Он так хотел заняться делами, увидеть наконец свою семью и друзей. Снова войти в привычный ритм вещей было для него приоритетной задачей, потому что его не покидало чувство, что только так он сможет вернуться к своей привычной жизни.       Дорога от больницы занимала добрых полтора часа, и все это время доктор Ватсон не мог выбросить из головы Мэри. Он невероятно скучал по ней, а она так и не появилась в больнице. Да Джон даже и представить не мог, что можно так тосковать по кому-то. Наверное, все это потому, что он слышал ее голос, пока был в коме, и тянулся к нему. Джон точно помнил, что пока пребывал без сознания, постоянно слышал голос жены, ласково напевавший ему что-то. Она звала его, умоляла прийти в себя. Пожалуй, это было единственное, что он помнит из этих страшных шести недель. Изредка ему казалось, что Розамунд зовет его откуда-то издалека, именно так, как она называла только его — «папочка».       И вот теперь Джон даже не мог усидеть в мерседесе, предвкушая встречу с любимыми. Странно, что Мэри захотела отметить выписку Джона на Бейкер Стрит, а не у них дома, но так, наверное, было удобнее для всех. Миссис Хадсон могла помочь с организацией, не покидая своего уютного гнезда. Да и Шерлок не любил бывать у них, считая, что это пространство принадлежит только им троим. Холмс тоже вел себя весьма странно, даже для него. И это волновало Джона. Где-то краем сознания он прекрасно понимал, что что-то не так, но упорно отгонял от себя эти мысли.       Водитель открыл перед ним дверь и помог ему выйти из машины. Джон все еще был слаб, ему был прописан строгий постельный режим, поэтому они поспешили в дом. Все уже ждали его прибытия, и он почувствовал себя суперзвездой, не хватало только красной ковровой дорожки.       Прямо на пороге его встречает Шерлок. Он выглядит привычно сногсшибательно в своем дорогущем костюме. Джон никогда не понимал этой тяги носить дома костюм-тройку с раннего утра и до позднего вечера, но в последнее время Холмс именно так и делал. Застать его в пижаме и халате было практически невозможно. С другой стороны, его друг всегда был готов вступить в игру, схватить пальто и отправиться раскрывать новое дело.       Ватсон порывисто обнимает друга, воспоминания о совместной работе застилают его сознание, и на секунду он забывает обо всем. Каждый раз, когда он думает о Шерлоке, он невольно возносит молитву Господу с благодарностью за ту неожиданную встречу с Майком Стенфордом, изменившую всю его никчемную жизнь.       Его мысли прерывают крики откуда-то из глубины дома. Он слышит, как Рози зовет его своим немного писклявым голоском, и Джон спешит навстречу дочери. Она запрыгивает на него и принимается целовать и тараторить без остановки. Девочка все еще проглатывает некоторые буквы, когда говорит в спешке или волнуется, хотя Шерлок упорно работает над этим. Розамунд безумно рада встрече с отцом. Ей, конечно, очень нравилось жить с Молли, но папу же никто не может заменить. Девочка никогда не плакала, твердо зная, что отец никогда не оставит ее одну в этом мире и придет в себя, чем поражала свою крестную мать. Такой стойкой веры во что-то Хупер не видела ни у одного четырехлетнего ребенка. Впрочем, ее опыт общения с детьми оставлял желать лучшего.       Не выпуская дочь из рук, Джон приветствует всех собравшихся гостей. Миссис Хадсон слегка наигранно утирает слезы, обнимая его. Грег крепко пожимает руку и одобрительно похлопывает по плечу. Молли искренне рада, что он идет на поправку и не устает хвалить Розамунд за хорошее поведение, из-за чего та попросту начинает светиться. Майкрофт со своей неизменной помощницей Антеей натянуто улыбаются и быстро возвращаются к своей беседе, сидя немного в стороне от остальных.       Оглядевшись по сторонам, Джон ловит себя на мысли, что тут кого-то не хватает. Кого-то очень важного для него.       Передавая Рози Молли, он спешит принять горизонтальное положение, так как голова нещадно кружилась. Ее как будто взяли в тиски и сжали со всех сторон. Перед глазами промелькнули звезды, а уши заложило. На секунду Ватсон перестает понимать, где он и что происходит, но лишь на секунду. Боль уходит, как только его голова касается подушки. Видимо, ему и впрямь лучше соблюдать постельный режим. Как врач, он абсолютно понимал это предписание и важность следования ему, но как простой человек, он не мог смириться с тем, что он беспомощен. Что он вынужден валяться в постели и быть обузой для всех окружающих. Ему невыносима мысль, что он, вечно заботящийся обо всех вокруг, теперь и сам нуждается в постоянном патронаже.       — Джон ты в порядке? — Озабоченно спрашивает Шерлок.       Открыв глаза, доктор Ватсон видит, что они остались в комнате одни. Судя по грохоту посуды, остальные ушли накрывать на стол.       И тут осознание будто бьет Джона по голове. Ее тут нет. Мэри. Его дорогая Мэри не пришла. Он лихорадочно оглядывается по сторонам, чтобы удостовериться, что ее и впрямь здесь нет. Но комната была пуста. Тут был только Шерлок, сидящий в кресле рядом с диваном.       — Ее здесь нет, Джон, — Отстраненно произносит Шерлок. Его голос едва заметно дрогнул в этот момент, но это, к счастью, осталось незамеченным. — Сожалею, что не сообщил тебе раньше, я до последнего надеялся, что она сможет приехать ко дню выписки и рассказать тебе сама.       — Где моя жена, Шерлок?       — Она в Пальмире, — Уже более уверенно и непринужденно отвечает Шерлок. — В Сирийской Арабской Республике.       — Я знаю, где находится Пальмира, какого черта она там забыла?       — Она не забывала там никаких чертей, Мэри выполняет задание Британского правительства.       — С каких это пор, моя жена вновь начала работать на Британское правительство? Ах, постой… — Джон резко принял сидячее положение, о чем незамедлительно пожалел. — Не хочешь же ты сказать, что под Британским правительством подразумеваешь своего брата? Майкрофт что, послал мою жену в логово террористов?       Джон перешел на крик, но длилось это недолго. Голова вновь закружилась и он, зажмурившись, рухнул обратно на подушки.       — Майкрофт лишь предложил Мэри работу, так как у нее остались связи на ближнем востоке, и в Сирии в том числе. Она согласилась внедриться в террористическую структуру и достать нужную информацию для него. Никто не ожидал, что на это уйдет столько времени, но что есть, то есть.       Ватсон замер, пытаясь уложить это в своей голове. Она снова сделала это. Приняла решение без него, подвергла свою жизнь опасности, оставила их дочь и ради чего? Ради прихоти Майкрофта? Да он мог отправить на эту миссию кого угодно, у него есть все необходимые ресурсы. Так почему именно его жена? Ответ лежал на поверхности, и для Джона был более очевиден, чем ему, вероятно, хотелось бы. Для миссис Ватсон жизнь, которой они жили, была невыносимой, и Джон прекрасно об этом осведомлен. Даже огромное количество дел, которое они все вместе расследовали иногда, совсем скоро стали для нее обыденностью. Её все это очень тяготило. Но подобного предательства мужчина никак не мог ожидать. Кажется, теперь голова уже кружилась совершенно по иной причине.       — Прости, Джон, — Тихо произнес Шерлок. — Она даже не смогла выйти на связь, это слишком опасно. Лишь передала сообщение через засекреченный канал связи.       Холмс протянул другу листок с дешифровкой и поспешил удалиться из комнаты. Ему была невыносима эта игра, он с трудом удерживал себя от того, чтобы встать и рассказать Джону, что это он убил его жену несколько лет назад. Ему лишь оставалось надеяться, что возвращение памяти не заставит себя долго ждать.       Листок Джон разворачивал с заметным волнением. Его руки слегка дрожали, но он не мог понять почему. Неужели, тремор к нему вновь вернулся, как после войны? Это был тревожный звонок, о котором он так и не смог сообщить лечащему врачу. Ему жутко не хотелось возвращаться на сеансы к мозгоправу, но их и так выписали ему. Ну почему все в его жизни, так или иначе, приводит к креслу психотерапевта?       Сообщение оказалось коротким, но содержательным. Вполне в стиле Мэри. Она снова и снова извинялась перед ним, как и всегда. Говорила о том, как любит его и Рози, и обещала поскорее расправиться со всеми делами в Сирии и вернуться в Британию к семье. Ее послание пестрило банальностями, но чего еще Джон вообще ожидал? Что его жена станет оправдываться? Вот уж нет, такого никогда не происходило. Мэри была тверда в своих решениях и всегда несла за них ответственность. Ну что ж, рассудил Джон, у нее еще будет возможность объясниться, когда она вернется. Он, как и всегда, даст ей такую возможность.       Попытка встать с первого раза не венчается успехом. Мужчине понадобилось четыре попытки, чтобы принять вертикальное положение. В ногах еще чувствовалась слабость, и ступал он неуверенно, опираясь все-таки на старую добрую трость. В противном случае, он с легкостью мог распластаться прямо посреди коридора миссис Хадсон. Хвала небесам, они решили пообедать внизу, ведь только мысль о подъеме в их квартиру на второй этаж приводила его в панику.       Путь до столовой занял у доктора Ватсона неприлично много времени. Опираясь на трость, он старался идти прямо, чтобы голова не тряслась лишний раз. И, достигнув пункта назначения, мужчина поспешил сесть на ближайший стул. Он осушил стоявший рядом стакан воды под испуганные взгляды родных. Ощущение дискомфорта наполняло всю кухню. Всем было слегка неловко от такого состояния, в котором доктор прибывал. Это было в высшей степени непривычно.       Розамунд хотела было вновь запрыгнуть на колени отцу, но Молли благоразумно удержала ее. Вместо этого, она взяла ее на руки и передала Шерлоку, который принялся усаживать ее за стол. Джон отметил про себя, как органично это смотрелось. Он раньше даже и не замечал, как крестные родители хорошо справляются с его дочерью, как она тянется к ним. Все-таки, они не прогадали, приглашая на эти роли Молли и Шерлока. Была еще, конечно же, миссис Хадсон, которая успешно заменила Рози бабушку, которой у той не могло бы быть. Она всегда отважно становилась на защиту малышки и никому не позволяла ругать Розамунд в ее присутствии, готовила к ее приходу самые любимые блюда девочки и всегда дарила дорогущие подарки на все мыслимые и немыслимые праздники. Иной раз Марта сама выдумывала какой-нибудь замысловатый праздник, только чтобы небезосновательно преподнести презент юной мисс Ватсон.       Мысли Джона нарушил Майкрофт. Он держал под руку Антею, и это, пожалуй, Джон замечает не в первый раз. Хоть никто другой этому никакого значения не придает, война научила Ватсона обращать внимание абсолютно на все, даже на такие, казалось бы, пустяки.       — Хотел извиниться перед вами, Джон, за то, что втянул Вашу жену в свое расследование, — Прочистив горло, он продолжил. — Она, кстати говоря, была не против и уверила меня, что никаких проблем не будет. Я не хотел, чтобы так получилось…       — Хватит оправдываться, в этом нет никакой нужды, — произнес Ватсон.       — То, чем занимается миссис Ватсон в Пальмире, совершенно секретно, но я могу передать вам детали дела, не раскрывающие государственные тайны, если вы, конечно, хотите этого.       Мужчина задумался. А хотел ли он знать? После всего, что снова сделала Мэри, хотел ли он знать, где она? После того, как она бросила их дочь на чужих людей, оставила его тут, в коме. Он почувствовал себя жалким. Потому что, несмотря ни на что, ему необходимо было знать, где там Мэри. Ему было важно все, что с ней происходит.       — Да, пожалуйста. Я бы хотел знать, где моя жена и что с ней.       Майкрофт обещает завтра же прислать документы. Они с Антеей приносят извинения и спешат покинуть дом на Бейкер-стрит. Британское правительство и не думало оставаться на обед со всеми, они явно были выше этого.       Да впрочем, Майкрофт и Антея не потеряли ничего, вовремя успев уйти. Джон лишь жалел, что не может поступить также. Друзья раздражали его своей излишней заботой о нем, будто он инвалид, неспособный даже есть сам. Их учтивые голоса вызывали у него нервный тик, а то, что все старались вести себя так, будто ничего не произошло, злило его вдвойне. Ему было тяжело понять, что для остальных жизнь продолжала течь своим чередом. У них у всех были дела, каждодневные обязанности, которые они должны были выполнять. Это он был тем, кто выпал из жизни на два месяца, а не они. Это он теперь должен вновь подстраиваться под привычный ритм.       Самое обидное для Джона было то, что его раздражала Розамунд. Он чувствовал укол вины каждый раз, когда ловил себя на этой мысли. То есть, примерно каждые три минуты. Девочка болтала без умолку, стараясь рассказать все, что произошло с ней за шесть недель. Она замолкала, лишь когда жевала или пила сок через соломинку. И Ватсон понимал, что Рози не старается ему насолить, но каждое ее слово разливалось новым потоком боли в затылке, и мужчина ничего не мог с этим поделать.       Лишь через четверть часа, поцеловав в лоб дочь, Джон поднялся не без помощи лучшего друга наверх и погрузился в спасительный сон.