О, рай

      У тебя дома время таинственным образом останавливается. Не знаю, что тому причина, да и не очень хочется знать, если быть уж совсем откровенной.       Мне давно стало понятно, что когда пытаешься объяснить нечто особенное для твоей души, то весь истинный смысл чувств теряется сквозь призму слов. Наверное, это значит, что мои ощущения есть настоящее, не искусственное. В такие моменты я стараюсь заткнуть свой здравый смысл, который пытается вытащить меня из этого омута, потому что я понимаю, что мы с ним больше не товарищи — ведь выходить из этого самого омута мне вовсе не хочется.       Ты помнишь, как я клялась больше не приходить, но вот я опять пришла и сижу — спасибо, что хотя бы не у твоих ног.       Но я не могу ничего с собой поделать.       Твой гребаный небрежный образ постоянно перед моими глазами, а другие люди будто совсем без лица и души. Каждое утро я просыпаюсь, словно со мной ничего не происходит, а ночью холодными дрожащими пальцами пытаюсь выдрать эти прожитые куски из своего подсознания. Хотя бы оттуда, потому что из области сердца выцепить их видимо совсем нереально.       Выходит довольно паршиво, как ты, наверное, уже сам понимаешь — иначе бы я не поднималась сюда на ночь глядя.       Ты как всегда предлагаешь сделать кофе для меня, но я и так не могу заснуть спокойно которую ночь.       Да, пожалуй, твой кальян — это лучшая идея.       Нам всем очень даже не помешает расслабиться, но такое чувство, что ты всегда на этой волне вечного расслабленного кайфа, в отличие же от меня, что бесит во сто крат больше.       Разговор становится весьма посредственным, но это совсем не удивительно, ведь наши слова не соответствуют и капле правде. Каждый пытается завуалировать истину, и этой отвратительной лжи так много здесь, что я абсолютно точно могу ее потрогать и пропустить сквозь холодные пальцы. Наверное, стоит оторваться от созерцания твоих губ, с которых срываются бессмысленные слова, и окунуться в темно-синие колодца глаз, потому что только они не умеют врать.       Да, даже твои не умеют.       А меня уносит почти с первой же глубокой затяжки. Не знаю, какого черта, наверное, стоило съесть сегодня немного больше, чем ничего. Просто у меня очень странное состояние — явно последствие жизни на автомате. Хотя ты всегда делаешь покрепче. Но с некоторой потерей ориентации в пространстве и времени, которая сейчас со мной происходит, я чувствую, как когти, сжимающие мою душу, медленно отпускают ее.       Наконец-то можно дышать.       Становится легче.       Я так мечтала об этом ощущении — мысли в голове потихоньку стираются, и ты воспринимаешь происходящее вокруг простыми образами. Не думаешь ни о чем, потому что силы остались только на то, чтобы зафиксировать удивительную красоту настоящего момента где-то у себя в подсознании. И ты не чувствуешь ничего. Ни тупой пульсирующей в висках боли, ни зарождающегося у позвоночника обжигающего желания.       Образ.       Момент.       Ты просто наблюдаешь, просто созерцаешь этот секундный отрывок твоего существования, превращая его в вечность памяти.        Глубокие, ставшие намного темнее своего обычного синего оттенка глаза, сиреневые тени под ними. Бледная, полупрозрачная кожа. Белый дым сквозь обветренные, сухие губы, спускающийся прозрачными сполохами по обнаженным острым ключицам.