Неправильный альфа. I. Проклятье куртизана

      Альфа остановился у двери своего офиса и уже подумал, а не вернуться ли на сервис? Но тонкий аромат клубники будто ухватил его в объятья и не хотел отпускать. Рэй фыркнул с досады, сжал кулаки и даже уйти попытался, но сил не хватило, и тогда он вернулся, вцепился в ручку двери и повернул её вниз.       В кабинете его ждал ещё один сюрприз. Пока мылась машина — а времени это занимало немало, особенно если авто было в таком состоянии, как у Рэя — так вот, в этот незапланированный перерыв омега решил перекусить. Альфа застал его сидящим за боковиной своего стола, где была аккуратно разложена белая салфеточка, на ней стояли маленькие термосы, тарелка, чашка, сам Ади сидел спиной к столу Рэя и трапезничал. И даже когда открылась входная дверь, он не обратил на это никакого внимания. Но это было ещё не самое страшное. Ужасно было другое — то, что по всей комнате распространился невероятно вкусный запах домашних котлеток. Вот где было мучение. Бедный альфа, и так голодный как волк ещё со вчерашнего дня, чуть не подавился слюной.       Но всё равно вошёл в офис (ну не сбегать же) и лишь усилием воли заставил себя оторвать взгляд от источника умопомрачительного запаха. Рэй уселся за свой стол и закусил губу. На глаза попалась его замызганная чашка, которая выглядела теперь совсем несчастной, но в ней ещё оставался чай — ну хоть что-то. Альфа взял её, отхлебнул холодный напиток, но он оказался на редкость отвратительным. Тогда он со звоном отодвинул чашку и, откинувшись на спинку стула, шумно выдохнул воздух, взглянув в потолок. Проклятье…       Омега не шевелился. Во всяком случае, альфу он по-прежнему игнорировал и продолжал есть, концентрируясь только на этом процессе. Видно, обиделся. Рэй поглядел ему в спину, потом по сторонам, опять страдальчески вздохнул, но тут Ади чем-то зашуршал, развернув свой очередной аккуратный пакетик, и через минуту в ноздри безжалостно впился лёгкий аромат маринованного огурчика. Это было уж слишком! Альфа не выдержал, выскочил из-за стола и вышел. И лишь в коридоре сглотнул слюну, потому что в офисе это было бы слишком громко. Но, конечно, он не стал возвращаться, а направился в буфет, чтобы хоть что-то купить и заткнуть несчастный желудок.       Денег хватило лишь на мерзкую булку с изюмом, которые Рэй терпеть не мог. И всё равно купил, потому что жрать хотелось ужасно. Причём именно жрать, ибо иначе не скажешь, но откусив пару раз эту гадость, он понял, что не сможет её проглотить. Тогда альфа вышел на улицу и скормил этот неприглядный кусок теста голубям. Те, правда, только обрадовались и даже изюм склевали, ничуть не побрезговав. А Рэй тем временем стоял на крыльце, курил и наблюдал за ними, в глубине души искренне завидуя. «Вас хотя бы кто-нибудь кормит, — подумал он про себя. — А тут подыхаешь, как последняя собака, и никому дела нет». Альфа даже шмыгнул носом от расстройства, вспомнив божественный аромат котлеток, и желудок опять заурчал. Чёрт…

***

      Рэй постоял ещё немного на улице, выкурив пару сигарет, потом, решив, что омега наверняка уже достаточно наелся, отправился обратно в офис. Под дверью он на всякий случай понюхал воздух, но запах еды ещё уловил, причём довольно отчётливо, и тем не менее вошёл опять, уселся за свой стол, облокотился на него и упёрся лбом в ладони. Слюни так и текли — проклятье. Он сглотнул их, потом снова шумно выдохнул и запустил пальцы в свои взъерошенные светло-русые волосы. «Опять непричесанный, — отметил альфа. — Вечно лохматый, неухоженный». Ему вдруг стало жалко себя. И почему он так опустился? Даже не заметив этого. Ведь два года уже прошло с момента смерти Люсьена, а Рэй всё не может прийти в себя, всё никак не забудет, не отпустит эту страшную боль. Просто наваждение какое-то. Но тут его размышления прервал ангельский голосок Ади:       — Ты есть хочешь? — спросил он.       Рэй даже вздрогнул, потом выпрямился, застыл, но глаз на омегу так и не поднял.       — Нет… — соврал он, уставившись в крышку стола. Но желудок подло ответил обратное, да ещё так громко, что стало стыдно. Рэй схватился за живот и отвернулся.       Омега тихо хихикнул.       — Ты уверен? А то у меня осталось…       Альфа ещё крепче зажал желудок — только бы он опять его не выдал.       — Я не хочу, — упрямо повторил он. — Я уже наелся…       Ади тихонько прыснул.       — Оно и видно. Прямо блещешь сытостью.       Он немного повозился на своём столе, потом подошёл к Рэю, положил перед ним такую же белую салфеточку, как лежала у него самого, и поставил перед альфой симпатичную пластиковую тарелку в цветочек. На ней аппетитно красовались две румяные, поджаристые котлетки и картофельное пюре. А дополнял картину соленый огурчик и ещё немного салата.       Рэй, увидев всё это, чуть сознание не потерял.       — Я не буду… — он помотал головой, но тут же снова сглотнул слюну. — Зачем ты?..       — А затем, — ответил омега. — Потому что мы уедем надолго, и надо перекусить. Я, например, наелся салатом. А котлеты остались. Вот и предлагаю тебе, пока они тёплые, а вечером уже будет не то. Так почему бы тебе не поесть? Тем более я вижу, что ты голоден… — он тронул Рэя за плечо, а тот аж шарахнулся.       — Я не голоден… — буркнул он.       Омега опять посмеялся, но снова тихо и деликатно.       — Поешь, поешь… — сказал он. — Не вредничай. Сразу станешь спокойнее… — и потрепал альфу по волосам.       Рэй отмахнулся, отвернулся сильней и крепко поджал губы. К горлу подступили проклятые слезы. Опять! Небо, только б не разреветься! Не при омеге! Нет! Он едва не прокусил себе губы до крови, как занервничал, но Ади, видимо, решил, что он просто стесняется, и облегчил его участь.       — Ладно, ты ешь, — сказал он, — а я пойду вымою чайник… Не буду тебя смущать. На ваш чайник смотреть страшно. Сразу видно, что в кабинете обитали одни альфы. Ужас… — он быстро схватил прибор и упорхнул в коридор.       А Рэю стало стыдно. Ну и псих же он — так расклеиться. Совсем одурел. Он вытер влажные от слёз глаза, отругав себя на чём свет стоял, усилием воли подавил предательский спазм в горле и взглянул на румяные котлетки. Как же давно это было… Чтобы кто-то вот так накормил, приласкал. Папули уже лет пять нет в живых. Да и Люсьена тоже. Как же от этого одиноко, горько… Но почуяв, что сейчас вновь сорвётся, Рэй побыстрей отогнал эти грустные мысли и принялся, наконец, за еду.