***
Омега знал куда и зачем поехал Рэй и тоже, конечно, тосковал целый день. Поплакал он и дома у Даниэля — вместе с мужем, а ещё и потому, что альфу было ужасно жаль. В итоге Ади увёз его на такси, потому что сесть за руль Рэй был просто не в состоянии. Он опять провалялся неделю с температурой, как и было всегда после сильного стресса, но потом оклемался, встал на ноги, долго просил прощения за слёзы, но Ади не обижался. Он прекрасно понимал, что альфа потерял не любовника, а любимого друга, поэтому его не в чем было винить. В итоге они вместе пережили эту печаль. А через месяц Рэя вызвал юрист и зачитал ему завещание Даниэля, где тот оставлял ему квартиру и все свои банковские счета — а их было немало и на довольно крупную сумму. Не сказать, чтоб альфа сильно обрадовался, скорее — опять расстроился, потому что вновь вскрылась едва зажившая рана на сердце, но наследство принять пришлось. И Рэй принял, но убрал ключи от квартиры и все документы в маленький домашний сейф, где уже лежал пакетик с оставшимися драгоценностями Люсьена, которые альфа оставил себе, «Книга таинств» вместе с золотой папкой и недостающими страницами, а так же два древних дневника, которые Ади передал Рэю в роддоме. Альфа решил не пользоваться квартирой, не тратить деньги, а оставить это всё на всякий случай, потому что он всей душой верил, что дьявол вернется на землю — и не через двадцать или даже тридцать лет, как он сказал, а намного раньше. Эта вера успокаивала душу, и Рэй, сохранив его имущество, не так остро переживал его потерю. Альфа рассказал о завещании Даниэля отцу — так же, как месяц назад рассказал ему об уходе дьявола. Смертью этот процесс Рэй не хотел называть, но родитель, конечно, всё воспринял именно так. — Да как же это случилось? — мистер Эдвард поверить не мог. — Я видел его недавно! Как он мог умереть?.. Альфа не знал, что ответить — он, к сожалению, не подготовился к этому разговору, но правда об уходе Даниэля прозвучала бы слишком странно, поэтому он замешкался, а пока мялся и думал, что сказать, отец нетерпеливо передёрнул плечами и сам полез в интернет. Он быстро выискал нужную информацию, а увидев её, смертельно побледнел. — Что?! — мистер Эдвард вновь перечитал сообщение. — Застрелен?! Господи! И ты был рядом с ним?! — он взглянул на сына. — Так вот почему ты молчишь! А Рэй и не знал, что молчал именно поэтому. И тоже взглянул на экран, а когда увидел фото, сопровождающие статью, был потрясён. Снимки были сделаны в квартире дьявола — в гостиной: вокруг снуют полицейские, врачи из службы спасения, Даниэль, истекающий кровью, лежит на полу, альфа — возле него, держит его за руку, плачет. Небо святое… Откуда это взялось? Рэй даже головой помотал, чтоб сбросить наваждение, потом опять всмотрелся в экран, но тут до него дошло: да это же обычные дьявольские штучки! Надо же было как-то объяснить свою смерть. — Вот чёрт… — альфа всё ещё пребывал в шоке, когда отец встряхнул его, схватил за лицо. — Думал, я не узнаю? — он всмотрелся альфе в глаза. — Хотел утаить, — он осуждающе покивал. — Ты был там… — мистер Эдвард взволнованно отвернулся. — Ужас какой… — он снова взглянул на сына. — Как его застрелили? — Через окно, — альфа ляпнул первое, что пришло в голову, и родитель порывисто обнял его, крепко прижав к себе. — Создатель милосердный, они же могли попасть в тебя! Боже мой, сынок… — Рэй растрогался: отец так редко показывал свои чувства — даже сейчас, когда он заметно смягчился, обзаведясь сразу двумя любимыми внуками. — Милый ты мой… — мистер Эдвард ощупал альфу, будто хотел убедиться, что он точно живой. — Но как же так вышло? А что полиция говорит? Хотя, впрочем, ладно. Я сам разузнаю… — он взял сына под руку. — Пойдём, выпьем чего-нибудь… Боже мой, какая беда…***
Отец так и не узнал, где похоронен Даниэль — в полиции ему выдали справку (и откуда она там только появилась?), что тело забрали родственники, а кто и куда — неизвестно. Но мистер Эдвард не особо расстроился по этому поводу — он терпеть не мог кладбища и всегда предпочитал помнить ушедших живыми, а не преклоняться перед камнем. Единственное, о чём он сожалел — это что не смог проводить лучшего друга в последний путь, но делать было нечего. А вот когда мистер Эдвард узнал о завещании — тут он задумался. Нет, он ни капли не расстроился из-за того, что Даниэль оставил наследство не ему, а его сыну, и может быть даже был благодарен дьяволу, но всё же эта ситуация его смутила. Он долго молчал, размышляя о чём-то, потом подошёл к Рэю, взял его за подбородок и заглянул ему в глаза. — У вас что-то было? — прямо спросил он. Альфа сразу вспыхнул, отвёл глаза, и отец всё понял. — Ясно… — он покачал головой. — Тебя он всё-таки дожал… Так я и думал… — но в общем-то это было и всё. Мистер Эдвард вообще перестал беситься в последнее время — он был слишком счастлив для этого: два внука, дети в счастливых браках, прекрасный слуга, который стал ему и как отец, и как друг одновременно, а так же заслуженный отдых. Мистер Эдвард отошёл от дел — денег ему хватало с лихвой — и на семью в том числе, хотя Рэй никогда не знал источников его дохода, но отец запрещал детям об этом расспрашивать. И лишь однажды намекнул младшему сыну, когда тот высказал свои подозрения в одну из многочисленных ссор, что деньги честные, и беспокоиться не о чем. Но остальное осталось в секрете. Впрочем, сейчас это было не важно — речь шла не о деньгах мистера Эдварда, а о наследстве Рэя. Но отец не стал лезть в его дела — так же, как и тогда, когда альфа получил драгоценности от Люсьена. Он только спросил, не нужна ли сыну помощь в вопросе применения средств — мистер Эдвард мог порекомендовать грамотного и надёжного финансиста, но альфа сказал, что пока деньги трогать не будет. И родитель снова спорить не стал — лишь посоветовал Рэю одно: быстро продать или сдать квартиру Даниэля — от греха подальше. — У меня тоже было тёплое гнёздышко в своё время, — сказал он. — Очень удобно, но слишком уж развращает. Пожалей своего омегу и избавься от этого соблазна. Иначе рано или поздно ты станешь повторять мои ошибки… Но Рэй не послушал, и не потому, что рассматривал квартиру дьявола, как место интимных встреч — нет. Он просто по-прежнему ждал Даниэля и верил, что тот вернётся. Но говорить об этом отцу, конечно, не стал.***
А время шло своим ходом. Флори подрос и окреп, оказался вполне спокойным ребёнком: капризничал в меру, ночью спал без истерик, просыпался только поесть. Потом опять засыпал. У Ади и Рэя наладилась интимная жизнь, но секс стал более спокойным и чувственным, и это ничуть не вредило делу, а порой даже было приятней, чем дикие игры. Но и такое случалось — правда теперь всё приходилось делать тише, хотя это только придавало забавам дополнительной таинственности и остроты, а заодно изящества и утончённости. В общем, всё было просто прекрасно, и так продолжалось бы впредь, если б у Ади не начались проблемы с психикой. Он ужасно скучал по прежней свободе, тяготел своей долей, и пусть Рэй стал прекрасным отцом, выполнил все свои обещания, какие давал, и, наверное, даже больше возился с ребёнком, чем его муж, но всё же полностью освободить Ади от забот не получалось. Омега, конечно, по-прежнему работал, но в основном дома, и пусть всё это время с малышом занимался Рэй, но потом альфе всё равно приходилось ехать по делам, потому что омега не водил машину, а ни о каких чужих водителях речи быть не могло. Такси было слишком накладно да и опасно, поэтому Рэй мотался по делам сам, как и было во время беременности — под руководством омеги, а тот оставался дома с ребёнком, но работать не получалось. Малыш требовал внимания, Ади это раздражало, в итоге ребёнок капризничал, ибо не получал желаемого, и получался замкнутый круг: омега злился сильней, ребёнок орал громче, у обоих случались истерики, и муки длились до тех пор, пока не появлялся Рэй. Малыш тут же замолкал, как только слышал голос отца в коридоре, а альфа быстренько раздевался, мыл руки, брал ребёнка на руки, и наступала долгожданная тишина. Флори засыпал прямо у Рэя на руках, спал долго и безмятежно, потом ел, играл, снова спал, но стоило альфе уйти за порог, как всё начиналось сначала. Ади один раз даже швырнул несчастного младенца на диван, захлопнул дверь и просидел минут десять на кухне, зажав уши, но рыдания слышались всё равно, и омега еле сдержался, чтобы не придушить сына. В тот раз он здорово испугался, потому что поймал себя на том, что в мыслях уже начал продумывать, что сказать Рэю и как безопаснее объяснить смерть ребёнка. Омеге стало по-настоящему страшно, и он записался к психиатру, а пока стал осторожней, не отпускал альфу от себя, а точнее — от их бедного сына, потому что Флори и в самом деле находился в серьёзной опасности. Психиатр поставил Ади диагноз «послеродовая депрессия» и посоветовал ему лечь в клинику. Больше ничем он пока помочь не мог — процесс зашёл слишком далеко, но омега и сам понимал, что одними беседами дело не обойдётся. Он ненавидел своё дитя лютой ненавистью — если честно, но даже сам себе боялся в этом признаться.***
Ади как раз обдумывал это печальное обстоятельство, пока сидел на улице с коляской и, как обычно, еле сдерживал раздражение, стоило ребёнку только пикнуть или же пошевелиться. Омега боялся, что Флори проснётся, и блаженный покой закончится, но в то же время лихорадочно соображал, как преподнести мужу новость, что он сходит с ума и что ему надо лечиться. Но маленький сын не зря же был ангелом, и у него на небесах были свои покровители, и пусть Ади не молился об этом, но помощь пришла всё равно. Омега уже выхватил телефон, чтобы набрать номер Рэя и хотя бы начать разговор о своём сумасшествии, как кто-то подсел к нему рядом на лавочку. Ади повернулся и хотел уже выказать возмущение незваному соседу (будто сесть больше некуда!), но вдруг так и замер. — Марк! — он узнал секретаря Даниэля. — Марк, милый! — Ади едва на шею ему не бросился — вовремя сдержался, а это чудесное голубоглазое создание — доброе и нежное, сидело напротив и улыбалось. Омега мигом оттаял — тонна успокоительного, наверное, так не подействовала бы. — Марк, как же я рад тебя видеть… — он обнял бету, да с такой дружеской нежностью, что тот разволновался и покраснел. Его чувства к омеге до сих пор были очень сильны, а долгое расставание только больше усугубило их. И получив такие тёплые и искренние объятия, Марк растрогался. Конечно, он сразу ответил тем же, и они с Ади расцеловались. — Ах, Марк… — омега взял его за руку. — Марк, дорогой… Мне нужно срочно поделиться с кем-то… Иначе я умру… Кажется, у меня с головой не в порядке… Мне нужно лечение… Я так больше не могу… Я ненавижу собственного ребёнка! Что мне делать?! — он тут же расплакался от собственных слов, да так горько, что у бедного беты едва сердце не разорвалось. Конечно, он обнял Ади, но пока ни слова не говорил, а просто гладил его по голове, по спине, и только когда омега выплакался, Марк осторожно его отстранил и взглянул ему в лицо. А тот не мог взгляда поднять — ему было стыдно за то, что он сейчас сказал, но, как ни странно, его ничуть не осудили. — Не переживай… — Марк приподнял его лицо, сочувственно улыбнулся. — Это бывает с молодыми родителями и даже довольно часто. Тебе просто нужна помощь… Ади вытер мокрые щёки. — Рэй помогает… — сказал он. — Всё делает, что может… но… этого не хватает! Если честно, я вообще не хочу заниматься с ребёнком! Я хочу, чтоб его не было! Как раньше! — наконец-то он это сказал. Омега даже рот ладонью захлопнул, как испугался. Он и врачу в этом не решился признаться, а тут взял и выпалил. Но Марк опять и бровью не повёл. — Милый ты мой, ну не надо так… — он погладил Ади по плечу. — Всё образуется… Он уже видел подобные истерики у своего папочки. Поэтому и взял детей на себя, чтоб облегчить его тяжкую участь. Папуля тоже жаждал свободы, мечтал скинуть с себя все омежьи заботы, хоть и наплодил кучу детей, но это лишь потому, что нашёл хорошего помощника. И им оказался самый первый сын. Поэтому-то он и не сдал Марка в детдом — наперекор всем приметам, иначе бы просто лишился рассудка. Вот прямо как Ади, один в один. Но Марк и в самом деле не принёс в семью никакого проклятья, а напротив — только мир и покой. И папуля любил его больше всех остальных детей, потому что прекрасно понимал, что Марк спас его и не дал ему пропасть под ворохом бытовых забот. И пусть это было уже в прошлом — дети давно уже выросли, из обузы превратились в помощников, но папочка до сих пор благодарил старшего сына и помнил его заслуги. «А вот теперь, — Марк присмотрелся к омеге, — кажется, наклёвывался ещё один претендент на спасение». Он взял Ади за руку, погладил его ладонь. — А хочешь, я с ним погуляю? — предложил он. — А ты иди домой, отдохни. Или делами займись. Омега даже застыл. — Ты серьёзно? — он думал, что ослышался. — Боже мой, ты меня спасёшь! У меня же он-лайн-семинар через пять минут, а он, — Ади кивнул на коляску, — разорался, как, я не знаю… А я бы лично поехал туда, но не смог. Из-за него! Хотел через скайп посмотреть, а он ревёт… Я думал… — Ну всё, всё, — Марк улыбнулся, прикрыл ему рот рукой. — Не нервничай так, я понял. Тогда иди побыстрее, а мы тут поразвлечёмся… — он заглянул к ребёнку, увидел у его головы бутылочку со смесью, взял её, привычным движением сунул себе за пазуху. — Вот так, пусть молочко погреется — не так уж тепло на улице, не надо оставлять еду в коляске. А ты беги… — Марк встал, развернул коляску. — И можешь не волноваться, с ребёнком всё будет в порядке. Мы тут походим — так он крепче уснёт. Ади всё стоял и глядел на него, как на ангела-спасителя. — Тебе правда нетрудно? — ему ещё было немного неловко. — Ничего, что я… Просто такой важный семинар… — Да ничего, — Марк посмеялся, потом склонился и чмокнул омегу в щёку. — Всё будет в порядке, я это дело люблю. Оно мне привычно, как воздух. А ты отдыхай. Только скажи, куда возвращаться… Ади сказал свой адрес, и даже дал Марку запасной ключ — на всякий случай, хотя сказал, что не будет закрывать дверь. Он тоже поцеловал бету — с радостной и нежной благодарностью, потом схватил свою книгу, бутылку с водой и умчался в то же мгновение. Марк только улыбнулся ему вслед. — Ты мой прекрасный цветок… Ну совсем не создан для отцовства. Что ж, попробуем помочь, — Марк взглянул на спящего малыша, поправил ему одеяльце, шапочку, и они поехали на прогулку в ближайший парк.***
А вернулись часа через два. Ади уже посмотрел семинар и даже связался с ведущим, чтобы задать вопросы. Он как раз был в процессе разговора, когда Марк с малышом на руках заглянул в кухню. Ади повернулся к нему, сразу занервничал, но бета сделал ему знак, чтоб он продолжал просмотр. — Я сам всё сделаю, — шепнул чудесный спаситель и тут же исчез из проёма, унёс ребёнка с собой, вымыл его и переодел, потом тихо прокрался на кухню, заварил кашку, покормил Флори, снова его уложил. И всё это без единого шума, и ничуть не мешаясь. Флори уже крепко спал, раскинув ручки и ножки, когда Ади, наконец, выскочил из кухни — счастливый, одухотворённый и уже совсем похожий на себя прежнего. Глаза его так и блестели. — Боже, ну слава Небесам! Я всё успел, всё сделал, как и мечтал! Ты просто спас меня, Марк! — он поцеловал его в губы, и бедный бета чуть в обморок не упал. — Спасибо! Спасибо тебе! — О, ну что ты… — Марк, конечно, зарделся. — Я… если хочешь, могу тебя каждый день так спасать… Я сейчас не работаю, да и найти такого шефа, как сеньор Даниэль… — тут бета сжал губы, но они всё равно задрожали. Он вытер увлажнившиеся глаза. — Такого больше не будет… Я просто не знаю, это такое горе… И Ади, наконец, вспомнил, что кроме его королевской персоны в мире есть и другие люди с чувствами. Пришлось проявить сострадание. — О, ну не плачь… — теперь он обнял Марка. — Пойдём-ка со мной. Я сварю тебе такой кофе, что ты пальчики оближешь. Идём… И они прошли в кухню, а омега угостил гостя ещё и чудесным тортом, который, правда, купил в магазине, а не сделал сам, потому что на готовку деликатесов времени сейчас ну никак не хватало, но торт всё равно был вкуснейшим. Марк попил кофе, немного поплакал, вспомнив любимого шефа, но постепенно успокоился. — Ты знаешь, он ведь отослал меня в отпуск незадолго до… — бета снова всхлипнул, — …до того дня, как его не стало… Сказал, чтоб я отдохнул… Но когда я вернулся, его уже не было… Он оставил мне содержание, ты не представляешь… Целое состояние! Ещё при жизни всё оформил, оказывается… Я теперь могу вообще не работать, но… — Марк вытер слёзы платком. — Но и не работать не могу… А что делать? — он посмотрел на Ади. — Сидеть в четырёх стенах? Салоны, фитнесы, вечеринки — всё это не моё… Поэтому я попытался устроиться на работу, но дважды уже неудачно. Первый шеф оказался грубым, разговаривал так, будто я его раб… Я так работать не стал бы, поэтому и ушёл… А вчера… и второе место пропало… Там меня… в общем… — Марк запнулся, покраснел, а у Ади гневно сдвинулись брови. — Что-что «тебя»?.. — переспросил он. — Изнасиловать хотели? Марк мелко покивал, опять заплакал, а у омеги в глазах потемнело от злости. — Кто это сделал? Хотели или уже?! Что случилось?! — Ничего, — Марк снова достал платок, вытер щеки. — Ничего, честно… Я сбежал. Кое-как удалось, хоть мне и досталось… — он показал синяки на руках, царапины на животе. Ади чуть не взорвался от ярости. — Да кто это был? Ты что, так оставишь?! Надо ему отомстить! — О, нет, ну что ты! — бета перепугался. — Не надо… Всё ведь обошлось… — Да где ж обошлось?! — Ади взял его за руку. — А это что?! — он показал на синяк. — О, Небеса первозданные! — Марк взмолился. — Прошу тебя, не втягивай меня в это! У меня такие слабые нервы! Омега сразу притих. Но идею свою не оставил. А это говорило о том, что он уже всей душой прикипел к Марку. А тот так и стал приходить, и избавил омегу от всех хлопот, полностью взяв дитя на себя. Даже Рэй вздохнул свободней, потому что здорово умотался за эти месяцы, хоть и скрывал свою усталость, чтоб не расстраивать мужа. Но теперь в семействе воцарился полный мир и покой, всё вернулось на прежние круги. Ади и Рэй снова вместе работали, омега расцвел и благоухал, полностью углубился в дело. Марк приходил рано утром, уходил поздно вечером. Он даже квартирку купил — уже свою личную — прямо поблизости со ставшими дорогими ему людьми. Рэй в итоге нанял бету официально, в качестве гувернёра, назначив неплохую зарплату, но мистер Эдвард, прознав про это, взял все расходы на себя, потому что Марк ему нравился, и он почёл за честь позаботиться о нём в память о Даниэле. Одним словом, бета обрёл новую семью, а точнее — в той же и остался, и стал просто незаменим. Ади полюбил его всей душой, а Марк, понятно — его. Да ещё как… И всё равно эта любовь была очень чистой и целомудренной.***
Кстати, омега за него отомстил. Он сам вызнал последнего нанимателя Марка, для достоверности пообщался с ним, точно установил, что бета работал именно у него и был обижен им. Потом омега тайно назначил ему свидание, они погуляли, Ади его очаровал. Негодяй, конечно, совал свои мерзкие руки куда не просили, но омега пока терпел и даже улыбался. Потом они вместе сфотографировались, а дальше Ади направился прямиком к комиссару. Просто чутьё подсказало. — О! Красота моя ненаглядная, — инспектор искренне обрадовался. — Гора сама пришла к Магомету? А я и сам всё собирался, да куча дел… А ты уж и папочкой стал. Ну поздравляю, — инспектор пожал Ади руку, потом по своей любимой привычке откинулся на спинку стула, опасно отклонившись назад и, только чудом удерживая равновесие, сложил руки на животе. — Так что случилось-то, радость моя семицветная? Ах да! — он снова опрокинулся вперёд, наклонился к омеге. — Самое ж главное. Даже не знаю, как и благодарить тебя. Мальчишку-то ты нашёл, а! Братья отстали. Фуф! — он сделал вид, что вытирает пот со лба. — Все нервы вымотали. А тут вдруг звонят, благодарят, нахваливают полицию нашу. Уж я и не думал — всё-таки два года мурыжили их, но они ничего: и ругаться умеют, но когда надо, и «спасибо» могут сказать. А я честно им признался… Говорю, удалённый сотрудник у нас есть хороший — он и нашёл вашего парня, его и благодарите, — комиссар подмигнул Ади. — На свадьбе-то видел огромную корзину с розами? Так вот — это они тебе прислали… Омега приподнял брови. — Да? — он улыбнулся, вспомнив чудесный букет, похожий на алый водопад, который перещеголял все свадебные украшения в зале. — Так это от них? А я тогда и не понял. Так загадочно написали: «За спасение юной души». Инспектор усмехнулся. — Философы, — сказал он. — Два таких мордоворота, а тонкую душу имеют. Убивались тут так, что не успели мальчишку вовремя от родителей забрать — еле утешил. Потом похороны устроили, да такие красивые — всё в белых цветочках. Оба рыдали, на поминках весь бедный квартал обкормили, чтобы мальчишка обрёл покой на том свете — во какие суеверные. А может и правильно… — комиссар почесал затылок. — Так что спасибо тебе — и меня спас, и мальчонкину душу, и этих ребят осчастливил. Таких родственников дай бог каждому, чтоб вот так семью берегли… Ади покивал, дожидаясь, когда же можно будет вставить слово, и, наконец, дождался. — А я по делу, — сразу произнёс он, как только образовалась пауза. Омега включил телефон и показал инспектору фото обидчика Марка. — Не знаком вам этот человек? Лицо комиссара сразу потемнело — весёлость исчезла, сменилась какой-то злой озабоченностью. — Знаю его, как же… — сказал он. — Гнида редкостная — вот это кто. А зачем он тебе? Ты, надеюсь, не пострадал от него? — А как я мог пострадать? — омега почуял добычу. — Ну… — полицейский раздражённо покачал головой, и вдруг в сердцах стукнул кулаком по столу — видимо, счёты с этим субъектом у него были крупные, и следующие же его слова это подтвердили: — Да два изнасилования на нём, и это только те, о которых я знаю. А сколько неизвестных — это ещё посмотреть надо. Я узнавал — слухи ходили: рыло у него знатно в пуху… Но главное, — инспектор выставил сжатый кулак. — Сходит ему всё с рук — вот что мерзко. Хотел его засадить, да куда там? Меня ж чуть и не уволили за это, а он ещё тут ходил — ухмылялся, снисходительного гражданина изображал. Я, честно, еле сдержался, чтоб шею ему не свернуть… — Ясно, — Ади кивнул. — А что с жертвами? Ну… кто от него пострадал. Начальник вздохнул ещё глубже. — А что с ними? — он раздосадованно прицокнул языком. — Один в психушке — так и лечится, ну хоть шансы есть. Заядлый суицидник теперь, но пока спасают. Другой пытался справедливость восстановить, так его папулю избили до полусмерти… с чего-то вдруг. Да ещё намёки пришли по почте позже, что, мол, будешь рыпаться, папочка твой инвалидом останется, а у этого омежки кроме единственного отца и нет никого. Одно горе… — комиссар опять покачал головой, но тут вдруг опомнился. — Эй! А зачем это тебе? Я не понял… — но Ади уже поднялся. — Спасибо, — видно было, как он взбешён, хоть и хорошо скрывал свои чувства. — Я узнал всё, что мне надо… — Эй. Эй! — полицейский выскочил из-за стола, догнал омегу, потому что тот быстро двинулся к двери. — Ты что задумал? Нет, я понимаю, что мужик этот — мерзота редкостная, но… ты сам-то себя не губи! Знаю я твои закидоны. Имей ввиду, — он погрозил Ади пальцем, — если с ним какой-нибудь криминал приключится — ты у меня теперь первый подозреваемый. А мне б не хотелось… Вот я теперь жалею, что рассказал тебе… — Не надо жалеть, — омега ему улыбнулся. — Я просто пришёл узнать про нового знакомого. Подозрения были, вот и осторожничаю. Но теперь знаю, что за фрукт. Спасибо… — слова эти были произнесены таким будничным тоном, что комиссар может и расслабился бы, не знай он так хорошо психологию людей. — Послушай, цветочек мой, — он взял Ади за руки. — Умоляю, не связывайся ты с этим отребьем. Или давай вместе. Ну скажи хоть, что задумал-то? — Да правда — ничего, — омега поглядел на инспектора ясными, честными глазами. — Клянусь, никакого криминала. Просто буду теперь избегать этого человека. Вот и всё, — он с улыбкой пожал инспектору руку и вышел, а тот ещё долго смотрел ему вслед, с волнением потирая подбородок и уже заранее прорабатывая план, как спасти парня из лап поганого зверя. Но не пришлось. Ади выполнил обещание, и ничего противозаконного не произошло. Он просто созвонился с новым поклонником, вежливо извинился и сказал, что их встреча была ошибкой и нужно всё прекратить. Тот, конечно, взбрыкнул и даже пытался давить, тогда Ади убедительно изобразил испуг и омежью покорность — как полагалось, а на следующий день распечатал фото насильника из своего телефона и ночью, при свете свечи, проткнул его изображение ржавой иглой прямо в области чресел. Что он при этом шептал и что приговаривал, было не слышно, но атмосфера в ванной, где Ади спрятался для ритуала, воцарилась зловещая. А спустя пару дней его новый поклонник вдруг оказался в больнице — с огромной опухолью в интимных местах. Причём прогноз был настолько неутешительный, что больного пришлось оскопить ради спасения жизни. Но и это помогло не особо, поэтому по прошествии полугода — после ряда мучительных курсов лечения, не давших никаких результатов, пациент приказал долго жить на радость всем своим жертвам. Так одним насильником в мире стало меньше, справедливости больше, а вот как Ади этого добился, и кто его научил — это осталось тайной.