Черное Сердце

Равносильное прошлое — карающее будущее

      Мужчина очень много говорил о вещах, до которых Тере совершенно не было дела. Ей все равно, как он провел этот день, что съел на завтрак, с кем разговаривал, но приходилось послушно кивать и вникать в речь, ведь он являлся единственным источником информации, который не грозился насадить ее на вилы и не гнал. Только его надо разговорить, подтолкнуть бессвязную речь к нужному направлению и выяснить, что все-таки за чертовщина происходит в проклятой деревне. Не так уж и сложно, правда?       — Вы знаете, чем опасен этот лес, девонька моя? — спросил с усмешкой мужчина и подмигнул. Хоккайдо с каждой секундой все больше и больше пугали различные имена, которыми он ее нарекал. От милсдарни до ее высочества. — Вы же заметили, что тут практически нет диких зверей? Все дело в более сильных животных, они вытеснили слабых, прогнали или убили. Теперь страдают люди, поселению не хватает мяса, многие старые работяги умирают, унося свои мудрые секреты с собой в могилу. Раньше мы были сильны, а сейчас…       Он грустно вздохнул, оставляя долгую паузу, явно ожидая обратную реакцию со стороны девушки. Тера недовольно поморщилась, но все-таки изобразила некое подобие улыбки.       — А вы? Как долго вы здесь живете? — спросила она, осторожно переступая через корни деревьев и следуя точно за мужчиной, легко несущего на спине мольберт, стул, завернутую в пергамент картину и тяжелый чемодан с инструментами.        — Я? — Он поднял голову к небу и улыбнулся то ли ее словам, то ли своим мыслям. — Давно. Ко мне обращаются многие, чтобы я написал их портреты! Многие пытаются ухватиться хоть за что-то, даже за остатки от былой красоты! Еще продаю картины здешних пейзажей, а деньги отдаю в казну нашему мэру. Иногда занимаюсь делами в городе. Всего понемногу! Это меньшее, что я могу сделать, но, по крайней мере, честная работа.        — У вас здесь и мэр есть? — специально удивилась она, будто до этого не слышала о нем. — Не видела его.        — А, он обычно занят делами с внешним миром, возвращается через дня два-четыре, потом снова уходит. Занятой он у нас.       С кем тогда ушел беседовать Чуя?       Тера кивнула и всмотрелась в поле, лежащее перед лесом. До деревни оставалось совсем ничего, несколько метров. Погода тем временем изменялась к худшему: стали появляться свинцовые тучи, ветер усиливался, принося запах свежести. Хоккайдо немного поежилась от холода, провела руками по своему телу, пытаясь согреться. Да, плохой из нее собеседник, раз не может простого крестьянского художника разговорить. Незнакомец тем временем что-то бормотал себе под нос, глядел по сторонам, поправляя накинутый на спину мольберт.       — А расскажите о себе что-то, курочка. А то я все о себе да о себе. — Он остановился на секунду, обернулся к ней и довольно улыбнулся, оскалив желтоватые зубы. — Я как увидел вас, сразу понял: девочка вы не простая. Чуткая, запуганная, будто лань нежная. Напряженная и хитрая, словно лисица. Небось, из сыщиков этих иноземных. Мне интересно, кто тебя так научил, а может, запугал? Нет этой… уверенности и грации! Зайчика в тебе больше, нежели хищника.       — В общем, никто… Люди, что выше по званию, просто… несколько жестоки, вот и все, — буркнула она, вспоминая отвращение в глазах Дазая и то, как он достает пистолет. — Те, у кого в руках слишком много власти, иногда забывают об истинной ценности в жизни. — Вспоминает и жесткий удар под дых, оскорбления, и чтимое в голосе презрение.       — О, душа! Прекрасно вас понимаю. Вот. К примеру, год назад у нас тоже случилось несчастье… — Мужчина, отвернувшись, вновь продолжил путь, при этом не переставая говорить.       Тера же, вновь вспомнившая о Дазае, полностью погрузилась в себя. Интересно, как он? Когда до нее в письме от Кое дошли новости о предательстве Осаму и гибели Сакуноске, первое, что пришло в голову глупое «не верю». Свыкнуться с мыслью о потере человека, спасшего твою жизнь от нескончаемых экспериментов, трудно. Принятие приходит лишь со временем, горе забывается за выполнением бесконечных заданий.       Воспоминания о прошлом вспыхнули с новой силой. Тренировки, бесконечная нервотрепка и труд. Тера помнила, как сидела на каменном полу заброшенного здания, принадлежавшего мафии перед Осаму. Ее покалеченная правая рука невольно свисала вдоль тела, по ней текла горячая кровь, с оглушающим звуком падая на пол. Разбитая бровь нещадно саднила и приносила приторную боль, заставляя морщиться и моргать. Ноги дрожали, она уже не могла стоять, слишком тяжело. Взгляд направлен точно в пол, из горла вырывались противные и равные вздохи. Дазай смотрел сверху вниз и, сложив руки на груди, говорил. Он всегда говорил долго и много, но бессмысленные и бессвязные вещи. Либо они были такими, потому что она ничего толком усвоить не могла. Жесткие нравоучения, от которых болело абсолютно все. Хотелось сбежать, вернуться к Кое или забраться под прокуренную куртку Оды, слушая успокаивающий голос.        — Вставай и дерись, — долетел до нее отрывок из речи Осаму, заставивший выйти из сладостного транса.       Тень мелькнула — летел кулак точно в висок. В теле появились силы, так, что Хоккайдо отпрыгнула назад, тут же получая удар под ребро. Все-таки успел перехватить. Изо рта потекла кровь.        — Считай, ты уже мертва.       Он остановился, все также продолжая смотреть с самым обычным выражением лица, будто наблюдал за птицами на пруду. Ожидание в стиле Осаму: если не отвечаешь на команды, получаешь кнут, пытаешься выполнить — маленький кусочек пряника в виде пяти секунд перерыва.       Тера ничего не ответила на его слова, просто стала вставать. Она не собираюсь еще перед кем-то показывать свою слабость и преклонять голову. Забыть прошлое, двигаться в будущее, даже если хочется лечь и зарыдать. Слезы — непростительная роскошь.       Дазай ударил ногой, не дожидаясь, пока она окончательно поднимется в живот. Потеряла равновесие и с шипением упала на каменный пол, проглатывая очередное проклятие. Они не помогут. Почувствовав тяжесть чужого тела, она постаралась спихнуть его с себя, но ее вновь остановили. Дазай перехватил руки, сжал их до боли и завел за спину, ноги и таз сдавил ногами, не позволяя пошевелиться.       Теперь Тера с гневом смотрела на него и от досады скрипела зубами. Находиться в таком омерзительном и унизительном положении не прельщало, но и спихнуть с себя тяжелого парня невозможно, особенно при потере такого количества сил и крови.        — Может, ты встанешь с меня? Ты победил, доволен? — тихо, скрывая досаду и гнев внутри себя, прошипела она. Дазай не ответил, лишь сильнее стиснув покрасневшие запястья. — Дазай Осаму, слезь с меня и катись к Дьяволу! — не выдержав, вскрикнула она, резко перекатываясь в сторону. Избавиться от ноши не удалось, тот сцепил руки на шее и надавил, заставив засопеть.       — И что ты будешь делать? Только пыхтеть? — спокойно выдохнул он ей в ухо, усиливая хватку. Ему не хватало лишь перехватить голову и резко перевернуть, дабы наступила тишина и благосклонная темнота. Руки в попытках борьбы за жизнь заскользили по его холодным пальцам, по бинтам, нещадно царапая и цепляясь. Дазай давил лишь сильнее. — Так ты не спасешь шкуру, Дворняга.       Пусти ему кровь.       Тени шевельнулись. Руки, до этого жутко непослушные, вцепились в пальцы парня и сжали. Кожу стянула черная корка, придавая ослабленным мышцам неконтролируемую силу. Оттолкнуться вперед, резко развернуться и, не сдерживая довольного рыка, ударить заостренными когтями туда, где секунду назад был мучитель. Тени танцевали перед глазами, шептали и подсказывали. Голову раскалывало от неожиданного приливала адреналина и сил, ноги трясло, но Тера снова двинулась вперед, не желая сопротивляться мыслям.       Вонзить когти в плоть. Прижать к земле. Насладиться его болью.       Дазай увернулся от очередного броска, настороженно наблюдая за оживившейся подчиненной. Его взгляд цеплялся за все: вялые движения, дрожащие ноги, неконтролируемые эмоции, корка, медленно пожирающая кожу, раны, блестящие в темноте и зарастающие под действием ускоренной регенерации. Мысленно запоминая, он позволил Хоккайдо сделать несколько ударов, после чего, жестко схватив за руку, сбивая с ног, перекинул через себя. Глаза инстинктивно зажмурились от яркого света, исходящего от способности Осаму. Тут же пропал весь адреналин, тело скрутило от ноющей боли, а корка растаяла на глазах, пуская кровь из свежих ран.        — Слишком медленно и неопытно. Но хоть что-то, явный прогресс, — заключил он, отпуская безвольную руку. — В прошлый раз ты просто вырубилась, а теперь решилась и способностью воспользоваться.       В голове стоял ужасающий звон, слова наставника доходили медленно, будто пробиваясь через вязкую жижу, тонули в ней. Девушку жутко распирало от злости и вопроса. А какого черта босс отдал новичка на растерзание этому неконтролируемому человеку? Возможно, это была тренировка. «На, Тера тебе экстремальные условия выживания, приспосабливайся! Думала, что ты все время будешь рядом с госпожой Кое? Как бы не так, Дазаю надо попрактиковаться на ком-то, прежде чем он возьмет других учеников». Что ж, ей их жалко заранее.        — Завтра продолжим, — бросил парень, оттряхивая руки от пыли и крови. — Следующая задача — добраться до дома самостоятельно.       Тера ничего не сказала. Сил совсем не хватало на то, чтобы встать, что уж говорить об ответе? Она отвела взгляд и тупо уставилась на потолок, рассматривая трещины, через которые пробивался ночной свет. Сколько времени прошло? Когда она в последний раз нормально ела? Как же хотелось спать.       Звук шагов эхом отразился от бетонных стен. Осаму ушел, так и не проронив ни слова. Тем лучше для нее. Шли минуты, глаза слипались, желание плюнуть на все и заснуть прямо на холодном полу росло. Но она понимала, если останется здесь, позже ее настигнет двойной удар кнута. Дазай дал задание добраться до дома. Если не выполнит, будет потеть в следующий раз в десять раз больше.       Хоккайдо постаралась сесть, но тут же зашипела от жгучей боли в пояснице — знак о растяжении мышц. Повернулась, с ужасом смотря на убитые в кровь руки, поломанные ногти и грязь. О, грязи было много. Что бы сказала Кое, увидев столь отвратительное зрелище?       — Фантастика, — глухо рассмеялась она, наклоняясь вперед и поднимаясь, чувствуя дрожь в ногах. — Фантастика… Так, теперь считаем. Раз…       Звук собственного голоса прибавлял сил. Да, он звучал глухо и отстраненно, но он звучал. Она жива, вот, трясется, но идет вперед.       — Дазай — это наглый сукин сын… Четыре, — поддерживала она себя на русском. Удивительно, но оскорбления мотивировали идти дальше. — Ничего, когда-то настанет день, он дорого заплатит. А я посмотрю на это издалека, да! Пять! Прекрасно…       Руки вцепились в стену, когда живот скрутило. Как же хочется есть! Идти до ночлега долго, несколько километров. Она могла стащить что-то с ближайшего рынка, но это опорочит честь мафии! Они и так за защиту берут с несчастных теневой налог, а тут еще невоспитанные сотрудники занимаются кражей. Ковыряться в мусоре не хотелось, все-таки чувство собственного достоинства у нее еще оставалось.       Иного выхода не было, Тера просто шла. Вдоль трассы, прочь от мусорной свалки, заброшенных зданий, вдоль улиц, специально выбирая глухие, дабы не попадаться на глаза прохожим. Успев заблудиться, возвращалась, делала огромные круги, но все-таки дошла до знакомого района. Одноэтажные дома, принадлежащие мафиози с низким рангом, с отвратительной мебелью, практически без техники. Силы оставили ее на дворе. Она просто рухнула на влажную землю, глухо застонав, не в силах даже пошевелить рукой. Пройти несколько метров, достать ключи, спрятанные под ковром, и открыть проклятую дверь. Но зачем, когда можно прямо здесь остаться и уснуть?       — Эй! Не лучшее место выбрала для ночлега!       Тера поморщилась, приподнимаясь с земли и смотря перед собой, откуда донесся веселый голос. Сначала взгляд упал на сапоги, после на потертые джинсы, кожаную безрукавку с мехом. Приложив еще парочку усилий, всмотрелась в лицо, различив знакомые черты.       — А… ты, — констатировала она, снова рухнув лицом на влажную землю. Она помнила его, вертелся рядом с Накахарой и очень много болтал.       — Да, Альбатросс , если ты забыла! — Парень подошел, беспардонно схватил ее за плечо и потянул, вызывая недовольное шипение. — Уж простите, джентльменская честь не позволяет мне оставить даму на морозе. Поднимайся!       — Что ты вообще забыл в этом районе? — прошептала Хоккайдо, цепляясь за его плечо. Выглядела она явно дерьмово, по запаху тоже, но веселого Альбатроса это не смутило.       — С Доком дотаскивали подбитого паренька. Словил несколько пуль, но наш чудо-врач его мигом обработал и пух! — Он вскинул руку, задев больной бок, вызвав недовольное рычание с ее стороны. — А, прости-прости. С тобой-то что случилось? Выглядишь… устало.       — Ага, спасибо за комплимент. — Они подошли к лестнице, и Тера, отлипнув от мужчины, вцепившись в перила, постаралась самостоятельно подняться вверх, но ногу свело судорогой. — Твою ж… Осаму чертов случился!       — А… Вопросов не имею. — Альбатросс взглянул на тряску тела и покачал головой. — Не, ты так не дойдешь, давай я…       — Благодарю, но сама справлюсь. Должна! — Ноги не слушались, лишь руки затряслись в ответ. — Да что ж ты… Хорошо, помоги. Ты ведь не уйдешь, если не поможешь…       — Верно подмечено! — промурлыкал он, моментально подлетая и подхватывая девушку под руки, стремительно поднимаясь наверх. — Я в очередной раз рекомендую пересмотреть тебе круг общения. Знаешь, внутри мафии образовалось довольно много интересных групп. Всегда можешь отстраниться от Дазая, присоединиться к кому-то посильнее и работать вместе с ними. Проверенный путь к успеху, я тебе отвечаю!       Какой же он болтливый. Когда они дошли до заветной двери, Тера нагнулась, отбрасывая конец ковра в сторону и доставая простой ключ.       — Посмотри на того же Накахару, — продолжал Альбатрос, наблюдая за попытками девушки открыть дверь. — Вот полгода назад он вертелся в самых низах и смотри! Теперь он занимается украшениями, получает приличный оклад и живет в безопасном районе! Как думаешь, почему он так быстро приспособился?       — Потому что рядом был ты? — мрачно буркнула она. Замок тихо щелкнул, и Тера тут же навалилась на дверь, падая на пыльный пол квартиры.       — Именно! Да хватит падать! — Он вмиг пришел на помощь, поднимая ее и оттряхивая от пыли. — Так, куда тебя нести?       — Кухня… Умираю с голода…       Еда все-таки присутствовала. Холодная курица, слипшаяся лапша и рыба. Лучше, чем ничего. С этими мыслями Тера мрачно ела прямо из упаковки руками, наплевав на грязь, и под негодование Альбатроса, всячески пытавшегося напомнить про гигиену и разнообразные болезни вокруг, насытилась.       — Я подумаю над твоими словами, — кинула она, падая на стул. Руки она вытерла об какое-то затхлое полотенце, на что парень еще больше скривился. — Спасибо, что дотащил меня до двери… И за заботу и переживания, но можешь идти, правда.       — Обещай мне, что умоешься хотя бы! — не унимался тот, придирчиво осматривая побитое лицо. — Не хватало еще завтра труп здесь обнаружить!       — Обещаю… Иди…       Он ушел, а она, недовольно скалясь и проклиная мир вокруг, пошла исполнять обещания. Раз уж сказала, значит, сделает, даже если ноги откажут и придется сидеть на кафеле под душем.       А на следующий день все повторилось. Снова и снова. Словно замкнутый круг, бесконечный цикл страданий, ведущий к одному результату.       Пока Тера находилась в своих мыслях и думала о прошлом, мужчина под нудный бубнеж привел ее обратно в деревню и сейчас открывал дверь своего дома. А жилье у него оказалось вполне неплохим. Сделано из древесины, заметно, что ее недавно покрасили; под окнами растут различные цветы, яблони, груши, что очень удивительно для такого холодного региона. Натура художника проскакивала даже здесь, все дотошно и аккуратно, в отличие от других зданий. Если бы не тучи и не начинающийся дождь, это место можно смело назвать сказочным, позабыв об ужасах, творящихся по ночам.       Этому мужчине лучше не доверять. Несмотря на ласковый голос, дружелюбный нрав, надо помнить, что Тера находится в деревне с убийцами, которые поклоняются некому монстру. Накахара говорил не рисковать и в случае любого подозрительного движения сразу возвращаться в номер, дожидаясь его с новостями от мэра. Но можно же рискнуть, правда? Ничего не случится, если она зайдет в дом к незнакомцу.        — Дорогуша, прошу, проходите! — Мужчина дружелюбно махнул рукой, проходя в дом, придерживая дверь.       Я же живучая, выкарабкаюсь как-то.       Изнутри можно подумать, что обиталище заброшено. Прихожая, от которой отходил коридор с многочисленными дверьми, заставлена грязными мешками, набитыми чем-то увесистым. Пыль, грязь, паутина, мертвые насекомые и давящая атмосфера заставили Теру задуматься о правильности действий.        — Прошу-прошу, проходите. Будете что-то? Что у вас там, за рубежом, принято пить в гостях? — Он, захлопнув дверь, закрыл ее на ключ, услужливо провел девушку в гостиную, усадил на стул и, улыбнувшись, развел руками. — Чай, кофе, вода, вино?        — Ничего, спасибо. — Она криво улыбнулась, продолжая осматривать дом. В гостиной все выглядело еще плачевнее: мрак, побитая мебель и до ужаса сырой воздух. Стояло лишь несколько зажженных свечей, заставивших задуматься о знании техники пожарной безопасности. Кажется, здешние жители вообще не думали об этом.       — Да? Ну что вы так! А может, хотите отведать пирога яблочного, моя женушка его приготовила!        — Ну, давайте, — глухо кинула Хоккайдо, поежившись на скрипучем стуле.       Мужчина радостно хлопнул в ладоши и убежал в прихожую, а оттуда на кухню. Тера, немного вздрогнув от странного холодка, пробежавшего по телу, обернулась, с сомнением взглянув на окно, плотно закрытое ставнями. Воздух совершенно не поступал, да и, судя по нетронутой пыли, об этом не заботились. Все явно походило на ловушку.       Она тихо встала из-за стола и подошла к ближайшим полкам, забитым книгами. Естественно, румынский, что еще можно было ожидать? Припоминая итальянские секретные ходы, потянула на себя несколько книг и тут же расстроилась. Никаких рычагов, лишь старье и пыль. Взгляд упал на камин. Дров нет, только зола. Пальцы ощупали камни, ужасно холодные, будто огонь никогда и не разводили. Поворошив кочергой то, что должно быть золой, она хмыкнула, обнаружив лишь мертвую крысу и покореженные деревяшки.       Желание полностью обыскать проклятую гостиную еще больше охватило Хоккайдо. Так что она вцепилась в многочисленные ящики и бочки, стоящие прямо под окнами. Крышка за крышкой, куча барахла: платья, брюки, белье, скомканные и ужасно пахнущие, переворошила все. Не верилось, что достопочтимая «жена» будет держать дом в таком беспорядке! Кинулась к столику, стоящего прямо у входа, стала перебирать документы, листочки с фотографиями, наброски, изображения странных существ. Среди вороха «мусора» заметила сравнительно новый листок бумаги, сложенный в несколько раз. Потянув за уголок, выудила письмо с японскими письменами:       «Вшивый Ден,       С этим местом явно что-то не так. Говорю тебе, местные жители больные на всю голову. Как я узнал, они поклоняются какому-то монстру, зверю, чудищу, хер знает кому! Как я выяснил из дневника их главы (это не мэр, а этот бешеный дед, фиг выговоришь его фамилию), они пытаются собрать огромное количество трупов для какого-то ритуала. Мужик, если тебя сюда отправит босс — дело дрянь. Если отправит, то ни за что не используй свою дрянную способность! Их монстр как-то связан с превращениями и все в таком духе. Посмей только при них превратиться, говно собачье, я тебя сам прибью за это.       Я надеюсь, выживу после всего этого дерьма, если же нет — прощай, ты был самым адекватным мужиком во всем этом говне и всегда подставлял мне плечо, за что тебе блядское спасибо. Я постараюсь отправить это как можно незаметнее, тут нет сети.       Бэкер.»       Кроме того, что записка была наполнена прекрасным бандитским жаргоном, что сразу давала понять о совершенной недальновидности автора, это была зацепка. Действительно, среди прочитанных вчера документов был некий Бэкер, состоявший в одном из последних отрядов, ответственным за изучение территории деревни. Из банды перешел на сторону мафии в качестве грубой силы, весьма эффективной и контролируемой. Припоминала Тера и некого Дена из последнего отряда разведки, находящегося в подчинении у Абэ Кобо, человека Эйса.       Запихнув листок в карман куртки, она замерла, услышав тяжелые шаги, приближающиеся к гостиной. Тихо метнувшись обратно на место, она сложила вспотевшие руки в замок, положила голову на них и стала с интересом рассматривать стены.       Мужчина, удерживая пластмассовый поднос в руках, остановился в дверях и внимательно осмотрелся, остановившись на ней оледеневшим взглядом. Догадался.       Он криво улыбнулся, стараясь изобразить дружелюбие. Все напускное, Тера это знала. Хозяин поставил поднос перед ней, показывая красочную фарфоровую чашку с чаем, скорее похожим на черную жижу, и большую тарелку с пирогом, не разрезанным на кусочки, немного черным и каким-то размякшим.        — Ну, рассказывай. Как тебя зовут, откуда ты? — Мужчина тяжело уселся на стул напротив нее и слабо улыбнулся.       — Мое имя Тера, приехала сюда со своим другом. А вы? — Она пожала плечами, внимательно осматривая чай и пирог. К горлу подступил комок, а в нос ударил странный запах. Есть не хотелось.        — А, меня зовут Влад Терихшт. Я являюсь старостой здешнего городка. — Он кивнул ей и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди, продолжая внимательно наблюдать за гостьей. Явно так и ждал, когда она соизволит накинуться на его еду.        — Так вы староста? Разве не мэр здесь всем заправляет?       — Он занимается внешними делами, как я ранее говорил, а я — внутренними. Пытаемся хоть как-то поддерживать здесь равновесие и спокойствие! Знаете, это бывает довольно трудно. А нам надо еще как-то с экономикой разбираться, да вот с нами не особо хотят торговать! Так что мне приходится отправляться в соседние города, продавать наши ресурсы, что-то закупать и зазывать сюда людей. А вы представьте, какие они несговорчивые!       Но этим должен заниматься их мэр, учитывая его прошлые рассказы.       Пока Влад говорил, до Теры долетел еще один запах. Кровь. Да, кровь, плоть, прогнившее мясо, она была слишком хорошо знакома с этими ароматами, пропитавшими детство и бесконечные эксперименты Профессора. В воздухе вертелась ложь, сладкая и тягучая, вылетающая изо рта собеседника. Он смотрел в ее глаза и нагло врал. Нет никакого мэра, нет никакой торговли. Только ложь, что вполне ожидаемо.        — А какие тут иногда происшествия бывают! Вы просто представить не можете. Вы что-нибудь слышали о Приколичах ? Именно, не удивляйтесь, ударение на последний слог. Как Лич. Ха-ха-ха, вы наверняка слышали о Личах. Так вот, Приколич — особая разновидность мертвого и оборотня. Это великий зверь, некоторые поклоняются ему, к примеру, я. А тут у нас такое… Оборотень попался, да и пополнение среди мертвецов.       Внутри все похолодело. Играть не было смысла, как и скрывать злость и презрение к человеку, сидящему напротив. Тера напряглась всем телом, готовясь в любую секунду кинуться в сторону. Внимательно впилась глазами в отвратительную улыбку, в желтые, практически почерневшие зубы.       — Наверно, уже можно отойти от всяких формальностей. — Влад заметил ее взгляд. — Раз уж мы не хотите пирог, я сам его съем.       Он достал тесак из-за пазухи (как Тера его только не заметила?) и резким ударом наотмашь отрезал себе приличный кусок. Мужчина положил холодное оружие неподалеку от подноса и поднял угощение, показывая сочное содержимое. Девушку чуть не вырвало от гадкого зрелища — в темной гуще начинки был чей-то глаз, покрасневший, смотрящий точно в ее сторону. Она прикрыла рот рукой и моментально вскочила, тело начало трясти, сердце — биться быстрее. Дышала прерывисто и рвано. Нет, только не паника. Только не сейчас!        — Зря вы так, его готовила моя жена! Правда, это было три года назад, да и я туда несколько ингредиентов добавил, но это неважно!       Тот всего-то усмехнулся, наблюдая за эмоциями девчонки и продолжая.        — Знаете, а это был ваш человек. Самый несговорчивый. Так что пошел на пропитание. Намного лучше, чем делать из кожи такого поддонка сапоги!       Его слова прервал легкий шлепок. Тера увидела, как на блестящей стали тесака красовалось свежее красное пятно — точно не от пирога. Взгляд поднялся наверх, улавливая отчетливую темную лужу. Кровь.        — А этот пришел до вас где-то недели три назад. Хотел меня убить. Он догадался немного быстрее тебя, курочка моя. Кажись, его звали Бэкер! — Влад оскалился, наблюдая за тем, как лицо гостьи становится с каждой секундой все белее и белее. — Впервые вижу среди мафиози такую очаровательную девушку, даже не хочется фигурку твою портить!       В одну секунду Тера сорвалась с места, метнулась в прихожую и с силой влетела в дверь. Закрыто.        — Этот дом — часть меня. Как я захочу — так и будет, — донесся до нее голос Влада из гостиной. Судя по тяжелым звукам, он встал из-за стола.       Обернувшись, она увидела пляшущий в глазах безумца огонек. В его руках уже был не тесак, а топор. Увесистый, таким не просто дрова рубят, а валят деревья или неопытных дурачков, решивших заглянуть на огонек. Он вскинул руку, собираясь одним ударом разрезать ее пополам, но Хоккайдо, прибегнув к своим силам, отпрыгнула от двери, уворачиваясь от звенящей над головой стали, и кинулась вперед по коридору, влетая в дальнюю комнату.       Быстро осмотревшись, она поняла, что выхода нет. Все окна плотно закрыты и забиты досками, через них выбраться невозможно. Единственный путь — лестница, ведущая вниз, предположительно в подвал.       Темнота встретила холодом, отвратительным запахом гнили и чавканьем. Тера стала аккуратно и быстро спускаться, стараясь не обращать внимание на нечто склизкое под ногами, но поскальзывается и летит вниз, прямо на это. Оно чавкнуло под ней от неосторожного движения, обняло удушающим ароматом и липкой слизью. Хоккайдо, усилием воли подавив желание очистить желудок, дернула головой, рукавом вытирая лицо, и встретилась с белесыми неживыми глазами мертвеца с распоротым брюхом. Кишки, будто ручей, стекали на пол и подрагивали от малейшего движения. Девушка взвыла, когда увидела, как ее рука опирается прямо о внутренности трупа.       Нервно отбросив сжатые белесые кишки в сторону, она отползла назад, опершись о стену. Нет, не стену! В голове всполохнули мысли, напоминая о том, что она не одна.        — Слишком долго возилась! — прорычал мужчина над ней, крепко схватив за предплечье и наотмашь махнув топором.       Вспышка боли, застилающая все перед глазами, и крик.       Отскочив в сторону, девушка поскользнулась. До нее не сразу дошло, что именно с ней произошло. Она постаралась опереться на что-то встать, но лишь неуверенно рухнула на пол. Тера взглянула на обрубок руки. Обрубок. Кровь фонтаном лилась на пол, смешиваясь на фоне мяса и трупов. Она закричала, ощутив яркий прилив боли, схватилась за то, что когда-то являлось ее рукой, прижала к себе. Влад же, наблюдавший за ее паникой, довольно улыбнулся и помахал отрезанной рукой.       Тера сорвалась с места. Перепрыгивая через многочисленные трупы и прижимая к своему телу остаток от руки, она побежала точно к двери, благо способность дала о себе знать, придавая недостающий адреналин и силы.       Вперед. Отрежем его голову. Поглотим сердце.       Тени танцевали, указывая дорогу, нашептывая подсказки. За их голосами, громкими, практически не слышала Влада, идущего за ней попятам.       Беги! Потом пустишь его кровь. Вырвешь сердце.       Точные указания, куда бежать, наступать и что делать. Боль принесла прозрение и трезвость мыслей. Многочисленные коридоры с неизвестными комнатами мелькали перед глазами, пытаясь заманить к себе, но Тера бежала вперед, как ей подсказывали чувства. Сейчас важна только ее жизнь и рука. Нужно продержаться всего-то десять минут, и она буду жива. Только десять минут…       Он сзади. Беги. Пустим кровь. Вырвем сердце.       Хоккайдо обернулась и увидела силуэт Влада. Совсем недалеко от нее, в его руке все также был топор, отрубленная рука же показательно заткнута за пояс. Он бежал, не отставал, скалился, смотрел на нее опьяненными глазами, пытаясь запугать. Бежать, больше не оборачиваться, только бежать.       Сейчас только одно было важно — спасти свою чертову шкуру и бежать, бежать, бежать, бежать, бежать, бежать! Спастись, выжить, оправиться, схорониться где-нибудь. Нужно найти безопасное место! Все, что угодно!       Наконец-то она увидела комнату без двери. Дул ветерок, что свидетельствовало о выходе. Из последних сил Хоккайдо ринулась туда, подталкиваемая тенями и ощущением правильности. Нога не нашла опоры, занося все тело вперед, в огромную темную дыру, пожирающую мозг, душу и сердце своей пустотой. Смирившись с проклятым невезением, она полетела прямиком вниз, откуда шел запах мяса, крови, плоти и смерти.