Ты в сердце моём

Не прошло и одного дня, как оба предателя заявили о себе. Но лучше бы они молчали, как и в тот вечер, когда застав их вместе, Асока поспешно ушла из квартиры. Тогда она мужественно выдержала испытание и ничем не выдала своей боли. И хотя ей казалось, что внутри неё каждую секунду крутятся диски бензопилы с зазубренными краями, раздирая в клочья всё то, что ещё недавно называлось её душой, голос звучал спокойно и ровно. Ровным был и шаг, а выражение лица беспрестрасным. И лишь только у себя в комнате Асока смогла наконец перестать притворяться и дать волю слезам. Она никому не сказала о пережитом унижении, даже учителю. Ограничилась сухим сообщением о ссоре. И вот, следующим же утром, за день до церемонии посвящения, к Асоке неожиданно явилась Райо. Подкараулила у Храма. Подруга выглядела уверенной и напористой, куда только подевалось её вчерашнее смущение? —Асока, мне нужно с тобой поговорить — начала она, вместо приветствия. —О чем же, интересно? Хочешь узнать какие позы ему нравятся? Или как заставить его жениться? — саркастически бросила Тано, внутренне ощущая, что её сердце медленно покрывается льдом безразличия. Слез не было, все вышли прошедшей ночью. —Это я и без тебя узнала, теперь речь о другом — уже более нагло сказала Чучи, немного сбитая с толку тоном подруги. Она ждала обвинений, упреков, истерики, чего угодно, но только не такого холодного непоколебимого спокойствия. Хотя, она же Джедай. —Хорошо, но только быстрее, я в отличие от тебя, человек занятой, нет времени на пустяки — ответила Асока, неохотно останавливаясь. —Я просто хотела сказать, что мы с Рашем теперь вместе, не стоит тебе пытаться его вернуть. И кстати, неважно выглядишь, сразу видно, все силы Ордену отдаёшь — выпалила Райо, глядя в лицо теперь уже бывшей подруги и не дождавшись ответа быстро ушла. Такая неприкрытая наглость заставила Асоку прийти в себя, выйдя из состояния безразличия, захотелось ответить на удар, но было не кому, Райо сбежала, оставался один вариант. И этот вариант как раз должен был сейчас освободиться. Асока знала расписание Кловиса наизусть. Правда она ещё не совсем знала, что скажет при встрече и зачем эта встреча вообще была ей нужна. В итоге, когда Раш показался у входа в Сенат, она не придумала ничего лучше, чем просто выйти ему навстречу и сказать: —Ты её любишь? Кловис резко остановился, будто налетев на глухую стену, он явно не ожидал вопроса и похоже не до конца понимал о ком его спрашивали. —Да, очень давно, прости, что не сказал — ответил мужчина слегка растерянно, не будучи готовым к разборкам, но их не последовало. Асока молча отошла в сторону, давая пройти. Что ж, раз так, она не будет мешать, в любовь нельзя вмешиваться. И весь оставшийся день старалась не думать о своей боли, сосредоточившись на работе, это было сложно, но ей удалось. Личные чувства не должны мешать делу, так часто говорили Магистры и теперь это пригодилось. Испытания оказались успешно пройдены, назавтра назначена церемония. Стоя в одном ряду с Магистрами, принимая поздравления, Асока испытывала непонятную, злую радость, ей было хорошо и отрадно за то, что нисмотря на все беды она остаётся успешной и продолжает постигать вершины. Рыцарство — одна из них. Жаль только, что первым шагом к нему стало такое печальное событие, как поимка преступника, устроившего теракт в Храме около полугода назад. Тогда эту задачу поручили им с Энакином и они справились. Однако, вернуть погибших товарищей к жизни это не могло. Об этом всё Асока размышляла перед сном, глядя в потолок с нарисованными на нем звёздами, это она сама так придумала и сама же нарисовала их. —Как жаль, что они этого не видят — сказала она вслух, имея ввиду покойных — А вот влюбляться я больше не буду. Никогда. Хотя, может быть, всё же есть шанс, ну хоть самый маленький? И так и не ответив сама себе, Тано уснула. Дальше всё запечатлелось в памяти одним мгновением, значимым и очень сложным: посвящение, первое задание, предчувствие, вылет, переговоры. И наконец итог... *** Медицинская бригада подошла к месту происшествия. Все те, кто входил в неё являлись опытными врачами, не раз видевшими и более тяжёлые случаи, однако и то, что они видели сейчас не оставило их равнодушными. Неизвестно, что именно вызывало больший шок—разбитая голова сенатора или кусок корабельной обшивки, торчавший из груди Рыцаря Тано. Приняли решение разделиться—часть бригады отправилась к одной, вторая к другой. Сознание почти совсем покинуло Асоку и словно во сне она замечала, как двое медиков склонились над ней, один проверял её жизненные показатели, второй с обеспокоенным видом рассматривал обломок металла, вошедший в неё. И почему-то оба они делали всё, чтобы она не отключилась, поминутно тормоша тогруту и разговоривая с ней. —Скажи, ты не пыталась вытащить эту штуковину? — спросил второй врач, кивая на обломок, одновременно подключая сканер, чтобы узнать глубину проникновения. —Да, я хотела...Силой...— ответила Асока, начиная хрипеть. Слабость становилась всё сильнее. —И правильно, что не вытащила, иначе, ты истекла бы кровью, а так, ничего страшного, полежишь несколько дней и станешь как новая — весело сказал медик, хотя, рассмотрев показания сканера был совсем не уверен в том, что сейчас сказал. На небольшом экране прибора было отчётливо видно, что тонкая острая пластина гнутого металла проткнула грудную клетку почти насквозь, пройдя возле самых жизненно важных органов и возможно даже задев их, это можно было увидеть только в стационаре. Сейчас следовало успокоить пациентку и убедить не волноваться. —Скажите, а сенатор...с ней всё будет...хорошо? — спросила внезапно Асока, поворачиваясь в сторону, где осталась Падме и вторая часть бригады. Но лучше бы она не двигалась, поскольку если до этого, не считая полуобморочного состояния и затруднений при дыхании всё было относительно стабильно, то теперь, от резкого движения от груди к голове прокатилась волна болезненной тошноты. Но это только начало, ведь вслед за этим из левой стороны грудной клетки словно бы вытащили какую-то пробку и не сдержанная ничем густая красная жидкость хлынула в горло, заставляя кашлять и задыхаться, то и дело вздрагивая на каталке. Видя такой оборот, оба медика споро надавили на плечи Асоки, вынуждая лечь обратно и перестать крутиться. Первый подложил ей под голову большую подушку, второй поднимал голову, чтобы кровь вышла наружу. «Легкое точно задето, неизвестно ещё, что там у неё с сердцем» — подумал тот медик, который подключал сканер. Потом они оба, в четыре руки подсоединяли приборы жизнеобеспечения, зная уже, что сама Асока не справится. Однако, прежде чем ей надели кислородную маску, она успела сказать, не очень слышно, но отчётливо: —Спасите её...спасите сенатора Амидалу... —Непременно, даже не сомневайся — успокоил её первый медик, положив на плечо тяжёлую ладонь. После этого каталку поспешно ввезли на трап медицинского фрегата, предупредив медкорпус, чтобы там срочно готовили две операционные. Каталку с Падме ввезли следом. Лица медиков, стоявших по обе стороны были не на шутку встревожены и тому была причина. Сенатор упорно не приходила в сознание, более того, существовала опасность впадения в кому. Черепно-мозговая травма и подозрение на кровоизлияние в мозг—не слишком обнадёживающий диагноз. —Сенаторский медкорпус далеко, можем не довезти — сказал один из медиков. —Пускай обеих везут в джедайский, он ближе — сказал второй. Наконец обеих погрузили в корабль и подключили портативную аппаратуру для регистрации жизненных показателей. У Асоки они были хотя и снижены, однако, вполне стабильны, чего нельзя было сказать о Падме, её состояние стабилизировать не удавалось, показатели по-прежнему находились на очень низкой отметке. Неужели это конец?