Ты в сердце моём

Всё время неспешной беседы с возлюбленным, Асока упорно пыталась собрать внутри себя ощущения, которые вызывал в ней этот человек, а собрав, создать из них единую картину. И, надо сказать, получилась она очень неоднозначная. Ещё до аварии и вскоре после пробуждения от первого бесчувствия, Асока решила для себя, что несмотря на предательство, она всё ещё любит Раша и в принципе готова простить его, если он искренне раскается. И вот теперь это случилось, но, странное дело, при всём при этом, Тано испытала совсем даже не радость и даже не облегчение, скорее её ощущение можно было назвать легким недоумением. «Зачем же он просит прощение? Разве ж можно винить себя за то, что не любишь кого-то в ответ на его чувство? А Раш не любил, да, ни капли не любил меня тогда, потому и вёл себя так пренебрежительно» — сделала неожиданный вывод Асока и от этого факта ей неожиданно стало легче. Как долго она терзалась, почему всё так? А оказалось, что всё просто и на очередную просьбу Кловиса о прощении, девушка внезапно ответила: —Хорошо, Раш, я тебя прощаю и совсем не виню за твой поступок. Реакция сенатора оказалась тоже немного странной, он, приготовившийся к долгим уговорам и возможно упрашиваниям со слезами, был по истине шокирован столь быстрым примирением, что даже не задумался о смысле и глубине услышанного только что. —Правда? Асока, родная моя, ты действительно меня прощаешь? — севшим голосом произнёс Раш, немного сильнее сжав кольцо объятий вокруг тогруты. Это невольное полудвижение навстречу новой попытке восстановить взаимное чувство спровоцировало странный всплеск в душе Тано. И основным наполняющим его было, как это ни странно, желание немедленно прекратить это действие, разорвать эту близость, неожиданно ставшую тягостной. Руки сенатора лежали на её плечах подобно тяжелым плетям, которые вот-вот сомкнутся вокруг неё и задушат. Да, она сказала, что прощает, сказала, что не сердится, но только лишь потому, что это даётся легко, когда душа абсолютно равна и спокойна к этому человеку. Она не будет больше обижаться и держать зло, но и большего дать тоже не сможет, у неё его просто нет. И в следующую секунду, не сумев совладать с нахлынувшими ощущениями, девушка сделала резкий, непроизвольный рывок в сторону, стремительно освобождаясь от ставших вдруг невыносимыми объятий Кловиса и его губ, уже приближавшихся к её. Это движение тут же отозвалось болью в груди и приступом слабости. Асока прижалась боком к холодной стене, чтобы немного успокоиться и прийти в себя. —Асока, ты как? — растерянно произнёс перепуганный Кловис — Прости меня, пожалуйста, вот я дурак! Ты после такой серьёзной операции, а я тут со своими чувствами! —Ничего страшного, Раш, я в порядке, правда, — заверила его Асока, которая действительно чувствовала себя уже неплохо, сама теперь не понимая, что же нашло на неё— просто это всё так неожиданно, я должна подумать, прежде чем ответить тебе. Она честно пыталась найти если не оправдания, то хотя бы объяснения своего поведению, что получилось, прямо сказать, весьма натянуто, но Раш поверил. Наверно, просто очень хотел поверить. —Да, ты совершенно права, таких решений не принимают опрометчиво, конечно, подумай обо всём и завтра скажи, готова ли ты принять в свою жизнь такого мерзавца — попробовал улыбнуться Кловис, глядя на Асоку со всевозможным беспокойством. Она и правда ощущала себя странно, слабость, вроде бы, прошла, но отчего-то участилось сердцебиение, ей даже пришлось прижать ладонь к груди, в попытке унять его. —Ты что-то побледнела, может, позвать врача? — взволнованно спросил Раш, — Вот, попей воды. Он взял стакан, стоявший на тумбочке и хотел было налить туда воду из находившейся там же бутылки, но Асока внезапно выхватила всё это из его рук и наполнила ёмкость самостоятельно. После чего, стыдясь своего порыва, попробовала неловко пошутить: —Вовсе не нужно меня так опекать, я вполне способна справляться сама, мне же не руки пересадили! —Прости, я не хотел обидеть тебя, просто хотел помочь — смутился Кловис, ставя стакан и бутылку на место. Он считал, что для первого раза встреча прошла довольно плодотворно, да, Асока не бросилась к нему в объятия, да этого и не ожидалось, не из тех она, кто с легкостью прощает предательство, но то, что девушка с ним говорит и не просит уйти было уже хорошим знаком. —Ты иди, Раш, мне нужно побыть одной — попросила Асока, отлепившись от стены и возвращаясь на подушку. Сердце уже успокоилось, но всё внутри начинало закипать, хотелось немедленно успокоить это чувство, что было возможно лишь в одиночку. —Хорошо, я приду завтра, отдыхай, милая! — не стал спорить Кловис и со странной для него нерешительностью, наскоро поцеловав её в макушку, поспешил скрыться за дверью. Оставшись наконец одна, Асока сложила руки на груди и прикрыв глаза, погрузилась в медитацию, это всегда успокаивало. Вскоре перед глазами поплыли тёмные волны спокойного моря, которые плавно качались в такт движению ветра, а вскоре из волн постепенно стали появляться образы, неясные, похожие на силуэты. Сначала возникла тень молодой женщины, довольно высокой, но очень изящной, волосы заплетены в тугие косы, в ушах виднеются крупные серьги. Образ был знаком, но от него почему-то исходил странный холод. Райо, конечно же, подруга-предательница. Следом Асока увидела себя, вернее, силуэт молодой тогруты с короткими монтраллами и лекку длинной до плеч. От неё исходили волны тревоги и страха, но не за себя, а за молодого мужчину, чей образ стоял слева от неё. Он был виден хуже других, очень расплывчатый, всё, что можно было разглядеть—это то, что он был очень высоким со слегка отросшими волосами. Но почему же так вышло, что Асока стоит между ним и Райо, словно пытаясь уберечь одного от другого, только кого? Она так и не поняла, кем был тот мужчина, но одно было очевидным—это не Раш. Аура совсем не его. От Кловиса всегда пахло одеколоном с запахом эвкалипта. Этот аромат и сейчас ещё оставался в палате после его ухода, только сейчас Тано ощущала не его. Что-то даже не родственное этому запаху. Металл. Машинное масло. Кофе. Эту смесь Асока тоже прекрасно знала, вот только никогда прежде не ощущала подобный запах таким родным, что хотелось вдохнуть поглубже, таким близким, что хотелось плакать. Ей неожиданно стало жарко и она неосознанно откинула одеяло к ногам. Видение приблизилось и теперь Асока смогла увидеть побольше—едва заметные завитки на волосах, свободную одежду, похожую на джедайскую робу, вот она подходит к мужчине и кладёт руку ему на плечо. Рука ощущает мягкое тепло и парень медленно повернулся, но тут... —Асока, привет, открой глаза, я знаю, что ты не спишь — прозвучало словно из другого мира. Тано с сожалением вышла из медитации и повернулась на голос. —Энакин, хорошо, что пришёл, я тебя ждала — сказала девушка с удивившей даже её саму теплотой. Скайуокер опустился рядом, ровно туда, где до этого сидел Кловис и внимательным взглядом окинул тогруту. Он явно искал в ней какие-то изменения, но, вроде, пока не нашёл. —Ну вот я здесь, пришёл, как только смог. Как самочувствие? — спросил он первым делом и вдруг словно спохватился — Шпилька! А ты почему раскрылась? Забыла, что у тебя режим? И говоря всё это, Энакин поднял скомканное одеяло и расправив, плотно укрыл им Асоку, для верности обернув вокруг неё. —Тебе нельзя сейчас переохлаждаться. И кстати вот, Магистр Пло не сможет сегодня прийти и попросил передать меня — сказал Энакин и протянул Асоке герметично закрытый термостакан. Судя по запаху там было именно то, что она хотела. —Энакин, ты чудо! — признательно произнесла Асока и начала медленно отпивать горячий напиток и впрямь оказавшийся зелёным чаем. —Рассказывай теперь, как поживаешь, Магистр Пло сказал, что ты оклемалась. Прежде чем начать говорить, Асока пристально посмотрела в лицо наставника, так, словно давно уже его видела, отмечая про себя каждую черточку. Взгляд отмечал тёмные синяки под глазами, свидетельствующие об усталости, немного припухшую верхнюю губу, ссадины на щеке. Откуда они? Спрашивать вроде неловко. Но обязательны ли вопросы? И в следующий миг, сама от себя не ожидая, Асока протянула руку и едва ощутимо коснулась пальцами этих отметин, словно желая стереть их, чтобы не портили внешность. Отвечая на это касание, Энакин чуть приблизился и положил руку ей на плечо, воздух вокруг стал густым и напряженным, стремление души медленно брало верх над разумом...