Ты в сердце моём

Поздний вечер выдался довольно прохладным, улицы покрывал лёгкий прозрачный туман. Энакин спустился во двор уже в который раз решая дойти пешком, он любил ночную темноту, в которой все мысли и чувства смотрелись иными, чем днём, более настоящими, что ли... Он прошёл мимо пристройки, где располагался морг и сердце неприятно кольнуло — ни разу за этот вечер он не вспомнил о Падме и вообще вёл себя так, словно она и не умирала, а по-прежнему ждёт его у них в квартире. У него и правда было такое ощущение, что, в общении с Асокой, необходимости помогать ей и поддерживать, Энакин заметил, что его тоска от утраты жены...нет, не исчезла совсем, а словно бы изменила направленность—из тяжёлого гнетущего камня, придавившего душу, превратилась в легкую светлую печаль, которая заставляет помнить о погибшей, но не возводить её смерть в абсолют, лишая возможности жить дальше. «Сегодня Асока здорово удивила, я и не знал, что в ней таятся такие запасы тепла и какой-то материнской нежности. Сколько лет знаком с ней, а ни разу не видел её такой» — рассуждал Энакин, выходя из ворот. Неожиданно вспомнилось, как они вместе читали книгу, это было так странно и так...мило, да, точно, именно так. «Завтра ещё почитаем, интересная история. Уже сейчас начинаю думать, что же произошло дальше с таинственным Вейдером» — подумал он снова и губы его тронула лёгкая улыбка. —О! Вот и вдовец дорогой пожаловал! Тебя-то я и ждал! — раздался впереди насмешливый голос и через ещё секунду Энакин увидел Кловиса, стоявшего посреди переулка, глядя на Скайуокера полными неприязни глазами. —Да? Странно, не думал, что мы имеем общие дела — искренне удивился Энакин такому повороту. Вроде бы им с Рашем нечего было делить, но видимо Кловис считал иначе. —Дел общих и правда нет, за то женщины каждый раз одни и те же, непорядок это, Скайуокер, надо исправить — с угрозой произнёс мужчина, приблизившись на шаг к собеседнику. —Если у тебя всё, то я пошёл, нет настроения никого убивать — вроде бы спокойно, но вместе с тем чётко и конкретно выразился Скайуокер, пытаясь отодвинуть рукой сенатора, чтобы пройти. Однако, не тут-то было. —Эээ нет, не так быстро, уважаемый, прежде хочу предупредить: забрав любовь всей моей жизни, ты не испортишь её и мне! — запальчиво выдал Кловис, поднимая на Энакина взгляд. —Я не понимаю, о чем ты говоришь и чего хочешь от меня лично, Раш — вставил слово джедай. —О том говорю, что совести у тебя ни на грош! Жену схоронить не успел, так уже за другой волочишься! И опять за моей! Так вот, заруби себе на носу—Асока моя и я не позволю делать из неё шлюху! Знаю, что от неё идёшь и пробыл там долго, неужели успел уже поразвлечься? — голос Раша становился всё более противным в своём стремлении унизить другого. Энакин это увидел и ему стало тошно от того до какой низости может дойти человек, да ещё и будучи при этом уверенным в собственной правоте и превосходстве над другими. И ещё он неожиданно ощутил какое-то новое и ужасно тяжёлое чувство, призывавшее растерзать этого жалкого сенатора. Да как он смеет так говорить? Трогать своим поганым языком имена дорогих ему людей? —Повтори, что ты сказал, немедленно!!! — потребовал Скайуокер, тоже приблизившись почти вплотную. —Да с удовольствием, джедай! Сегодня я тоже был у Асоки, я повинился перед ней и она приняла! А потом....лучше тебе не видеть, что было потом. Одно скажу, кровати там мягкие, а страсть была такая, что.... Договорить Кловис не успел, так как в следующую секунду, прерывая пошлые откровения, ему в челюсть врезалась механическая рука. Раш покачнулся и плюхнулся на асфальт, схватившись за подбородок, по которому бежала струйка крови. Глаза смотрели затравленно и зло. Но уязвлённое самолюбие придало сил. Он поднялся и ещё нетвердо стоя на ногах, прохрипел: —Ты пожалеешь об этом, джедайская мразь! А Асоку я забираю себе, всю жизнь будет меня ублажать за то, что я к ней вернулся! Ответом послужил мощный удар в переносицу, от которого у Раша даже в глазах потемнело, говорить он уже не мог, а только стоял, держась за забор и судорожно хватал ртом воздух. Нос торчал на сторону, явно сломавшись, но это не волновало Скайуокера, он был рад, что сенатор ответил за свои грязные слова. И как только Асока могла любить его? Правильно сделала, что разлюбила. —А это тебе аванс, чтоб знал край, да не падал! — рявкнул Энакин и схватив Кловиса за шею, несколько раз приложил лбом об забор, после чего отбросил в сторону и сплюнув под ноги, медленно пошёл к храму. Хотелось немедленно помыться. Руки его дрожали, а перед глазами стоял трясущийся туман. «С чего это я вдруг так разошёлся? Редко такое бывает. Но какую же злобы вызвали у меня его слова об Асоке, так неприятно стало, будто это меня оскорбили» — подумал он, поднимаясь по лестнице. Храм уже спал и ругать было некому. *** Едва убедившись, что Скайуокер отошёл на безопасное расстояние, Кловис оглянулся по сторонам и сжав руки в кулаки, погрозил ему вслед: —Ничего, ещё поквитаемся! У меня тоже свои секреты, и скоро ты их увидишь! После чего, даже не став вытирать с разбитого лица кровь, направился в сторону дома. В окне его квартиры уютно горел свет, в другой ситуации это обрадовало бы, ведь кому не радостно от того, что его ждут дома? Но сейчас это вызвало лишь глухое раздражение. —Райо! Опять она! Зачем я только предложил ей бывать у меня? — произнёс он недовольно — Сейчас ещё и злорадствовать будет, знает же, куда я пошёл и к кому. И главное—зачем. Однако, решил ничего не говорить сегодня и снова принять ситуацию как она есть. В конце-концов, должен же кто-нибудь промыть ему ссадины. *** Услышав шаги на лестнице, Райо безошибочно поняла, кому они принадлежат. Сегодня, как и вчера, он разрешил ей остаться. Оба знали, что это временно и девушка решила сделать всё, чтобы это временное сделалось постоянным. И учитывая некоторые секреты, известные пока лишь ей, это вполне могло стать реальным, главное—выдержать время. *** —До завтра, Энакин — сказала Асока ещё раз, когда Энакин уже ушёл. Недавно дали отбой и медкорпус начал постепенно засыпать, только лишь к Тано сон упорно не приходил. Она лежала, уставившись в потолок, врач сказал ей, что завтра, возможно, ей разрешат сидеть и это несказанно радовало. Ей никогда не нравилось бездействие, сколько помнит себя, Асока всегда стремилась к движению, часто её энтузиазм опережал здравый смысл, сколько же нервов потерял её учитель, добиваясь покорности. А уж случаев неоправданного риска в её биографии наберется не на один десяток. —Представляю, что он чувствовал, когда видел, как я подставляюсь под удар по своей же воле, надо будет извиниться за это — прошептала Асока, от внезапного осознания стало так стыдно, что захотелось плакать — Я исправлюсь, попробую перестать вести себя так. Завтра поговорю с ним об этом. «Энакин» — подумала она внезапно, снова произнося про себя имя наставника — «какое же длинное и неудобное имя, так и хочется как-нибудь сократить. Эни... да, так гораздо лучше.» И тут же себя отдернула: —Как странно, откуда у меня взялись такие мысли? Раньше мне было абсолютно всё равно как зовут моего учителя, что же теперь? — пробормотала Асока, поёрзав на простыне. «Постоянно меняется будущее, вариантам развития его нет числа» — пришла на ум фраза Магистра Йоды, неизвестно почему всплывшая именно сейчас. И тут она вспомнила, что завтра должен будет прийти и Раш, отчего настроение тогруты резко испортилось. Этот визит виделся ей не иначе, как тяжёлой повинностью. «Вот, ещё и разговаривать с ним, как неохото, надеюсь, что скоро уйдёт, зануда» — впервые в жизни Асока назвала Кловиса этим неприятным словом и неожиданно поняла, что именно здесь и именно сейчас будущее действительно изменилось. Окончательно и бесповоротно. Вопрос лишь в том, для кого?