Витражи

      Время позднее, в участке было ожидаемо пусто. Один только Паркс корпел над свежим выпуском «Спорт Иллюстрейтед». Аж подпрыгнул, когда перед ним на стол грохнулась папка с отчетом.       – Какого...       Лайдж отсалютовал, взбежал по лестнице на второй этаж – в кабинет шефа. Дверь нараспашку, на столе, где обычно царил безукоризненный порядок, – обломок карандаша и пролитый кофе – значит, умчался куда-то, сломя голову. Лайдж положил копию рапорта в лоток для входящих бумаг. Взгляд задержался на стене: сентиментальные фотографии, вырезки из газет, благодарность от самого мэра. Ни слова о мерах, которыми все это добыто. Начальник Отдела ограблений, Марк Кармински, прозванный Вешателем за то, что в бытность простым следователем однажды подвесил двух подозреваемых над краем крыши и продержал так, пока они не начали верещать и не сознались.       Паркс снова уткнулся в свой журнал, даже не пошевелился, когда Лайдж вышел на улицу, к припаркованному у входа «шевроле». На земле сидел, прислонившись к машине, латиноамериканец средних лет – он был пристегнут наручниками к боковому зеркалу. Нижняя половина его туловища была стерта в хлам, как если бы его волочило вслед за автомобилем.       – Эй, чуть не забыл! – крикнул Лайдж, вновь заглядывая в участок. – Принимай!       Паркс выскочил наружу – только чтобы увидеть, как «шевроле» отъезжает со стоянки. Кашляя от поднятой колесами пыли, мужчина катался по земле – Паркс узнал в нем члена банды бритвенников, разыскиваемого за нападения на детей.       Он поехал прямо домой, в свою берлогу на Джей-стрит. На месте этого дома давно хотели построить элитный гольф-клуб, но Лайдж, последний и единственный из жильцов, не подписывал бумаг и отказывался продавать квартиру.       Щелкнул выключателем, осветив крошечную прихожую и коробки с вещами из родительского дома, которые он так и не удосужился разобрать. Проигнорировав кипу квитанций и писем под дверью, Лайдж развалился в кресле. Задремал – так показалось.       Почти одиннадцать лет на службе в полиции. Сержант Лайдж Лилич. «Орфский выкормыш». После академии – сразу в Отдел нравов. Спустя три года перевод в Отдел ограблений. Орф так и не простил ему, что переметнулся к Кармински, хотя сам к тому времени стал шефом Бюро. Но с Марком было... спокойнее? Не приходилось беспокоиться за...       Прерывая мысль, затрещал телефон. Лайдж снял трубку.       – Да?       Голос странный, прерывистый.       – Марк?..       – Ты пил?       – Что?       – Пил, спрашиваю? За руль сесть можешь?       Лайдж моргнул пару раз, окончательно проснувшись. Кармински тем временем диктовал адрес.       – Марк, ты...       – Просто приезжай.       Положил трубку.       Твою-то!.. Марк, что ты опять натворил...       До Саут-драйв было минут сорок езды. Он домчал за двадцать. Стрелка спидометра ушла за 80 миль в час, когда впереди Лайдж разглядел очертания машины. Какой-то придурок с не работавшими фарами тащился в левой полосе. Лайдж чуть не влетел в него, в последний момент успел выкрутить руль...       Саут-драйв – указатель на грунтовую дорогу, заброшенные лачуги по обе стороны. Лайдж медленно поехал вперед. Номеров на домах не было и в помине. Он вспомнил, что этот район недавно выселили и планируют снести. Увидев таксофон на углу, он остановился, снял трубку – работает, значит, Кармински звонил отсюда. На панели кровавый след. Плохой знак...       На много миль вокруг ни людей, ни тем более патрульных. Наконец он разглядел свет в окнах одного из домов. На крыльце понуро болталась вывернутая из плафона лампочка. Держа браунинг наготове, Лайдж шагнул внутрь.       Ч-черт...       Двое. Один в кресле, расстрелян в упор, из откинувшейся назад черепушки свисали кровавые ошметки. Второй – ногти стерты в кровь о дощатый пол в отчаянной попытке доползти до выхода... Задушен. Металлическая проволока врезалась в горло.       Из угла раздался хриплый смех, Лайдж обернулся, машинально направив пистолет в ту сторону. На полу у окна развалился Кармински. Рядом – обрывки упаковки и просыпанный белый порошок. Проклятье...       – Хороший спектакль я тут устроил?       Лайдж присел рядом на корточки, не удержался, врезал ему по лицу.       – Что ты натворил?!       Кармински кашлянул. Пальцы слепо шарили по полу. Лайдж рывком выкрутил ему руку.       – Отвечай, мать твою!       – Это те двое, что забрались в «Приют».       – А убивать зачем?!       – Сопротивление при аресте.       Выстрел в упор, проволока вокруг шеи – как же!       Кармински вновь расхохотался. Лайджа передернуло. Вскочив на ноги, он метнулся в ванную и согнулся над раковиной. Выблевал весь ужин до последнего кусочка. А в голове будто кто-то вколачивал: Нина Нина Нина.       Его старшая сестра.       Та еще стервозная дрянь. Но красивая, этого не отнимешь. Их почтовый ящик ломился от контрактов и предложений киностудий, модельных агентств и всех местных чинуш. А она выскочила за «потомственного аристократа», чья семья уже второй век гнила на плантации в каком-то болоте. Лайдж звонил ей поначалу, но ее новый южный говорок бесил его до помутнения в глазах.       Ее убили под Рождество пятьдесят второго. Какой-то гребаный Джек Потрошитель, вскрыл от горла до пупа.       Он тогда сорвался как сумасшедший – не то на опознание, не то на расследование.       Дело так и не раскрыли. Нина, ее изуродованное тело до сих пор снились ему в кошмарах. Мешал виски со снотворным – тогда отпускало.       Лайдж выпрямился. Повернул кран – воды не было. Он кое-как вытерся рукавом. Прошлое подождет.       Он помог Марку подняться, дотащил его до машины и устроил на заднем сидении. Достал из багажника канистру с бензином, вернулся в дом и облил все сверху донизу, протянул прозрачную дорожку до крыльца.       Черт, черт, черт. Как же он ненавидел все это.       Чиркнул спичкой.       И рванул с места.       Позади – столб пламени.       Из зеркала заднего вида на него смотрит незнакомое перепуганное бледное лицо. Его лицо.       К моменту, когда он подъехал к дому, Кармински провалился в забытье, его била крупная дрожь. Выругавшись, Лайдж кое-как доволок его до квартиры, за шиворот протащил под душ и открыл кран с холодной водой. Кармински зашевелился, попытался увернуться, но Лайдж держал крепко. Ледяные капли попали ему под воротник, проползли по спине. Досчитав до тридцати, он завернул кран и перетащил Марка на диван в гостиной. Снял мокрую одежду, завернул в полотенце и плед. Знал, что когда Кармински придет в себя, то начнет мерзнуть. Лайдж накинул на него лишнее одеяло и хлопнул дверью комнаты.       Не мог он его бросить. Потому что, когда его сестрицу укокошил какой-то сумасшедший ублюдок и он сам чуть не съехал с катушек и не угробил себя очередной дозой, это был Марк, кто вытащил его. Перевел в другой отдел, подальше от наркотиков и соблазнов. Лайдж завязал. С тех пор – ни единого срыва.       А теперь Марк сам – ирония хренова – все глубже увязал в этом порошковом дерьме.       Ну к черту. Чего сейчас об этом думать. Он бросил в стакан таблетку снотворного, залил бурбоном. Сон пришел через пару минут.       Лайдж проснулся рано утром. Кармински в квартире не было. На столе – записка с коротким «Спасибо». Лайдж швырнул бумажку в мусор, в нем снова всколыхнулась ярость, и выкрутил радио на полную громкость. Как раз передавали выпуск новостей. Ни слова о вчерашнем происшествии. Пока.       За шумом радио он едва расслышал телефон. Не хотел брать трубку, но аппарат не умолкал.       Раздраженно:       – Да?       Пришлось напрячься, чтобы услышать голос Орфа.       – Церковь в Южном городе, на углу Нортон и Вестерн-авеню. Срочно. И чтобы ни звука.       На подъездной дорожке машины Орфа и Кармински. А вон и они сами, легки на помине, на лужайке у входа в церковь: Орф что-то бешено строчит в блокноте; Кармински, в чистой рубашке, безукоризненный узел галстука завязан под горлом. Двое патрульных, сгорбившись, сидели на ступеньках – видок у них паршивый, и это еще слабо сказано. Лайдж подошел ближе – Марк заметил его первым. Взгляд у него лихорадочный, но это не от вчерашнего. И сам шеф на месте...       – На заре воскресенья – и уже на пороге церкви! – крикнул Лайдж.       Никто не засмеялся, даже не улыбнулся. Орф на взводе, не ответил на шутку, вместо этого грубо схватил Лайджа за плечо и отвел в сторону.       – Твой «шевроле» вчера видели несущимся по шоссе в сторону, где вскоре после этого произошел взрыв. Не заставляй меня требовать объяснений, – прошипел он.       Кармински сделал шаг к ним.       – Церковь давно пустует. Какие-то подростки забрались внутрь позабавиться... Им хватило ума позвонить в полицию.       Лайдж развел руками.       – При чем тут я?       Орф и Кармински переглянулись.       – Просто взгляни.       Сначала ему показалось, что она летит. Точнее, замерла в полете, в паре метров над землей. Женский силуэт на фоне большого витражного окна, прямо над алтарем. Лайдж моргнул. От потолочных балок тянулся стальной шнур, такой тонкий и незаметный, что казалось, будто кукла и вправду висит в воздухе.       У него закружилась голова. Его бы не стали вызывать из-за КУКЛЫ.       В тягучей тишине каблуки его ботинок звонко простучали по выложенному мраморной плиткой полу.       Девушка. Убита и подвешена под потолком местной церкви.       Вскрыта. Так же, как Нина. Тот же почерк. Хуже...       Внутренности отсутствовали. Вскрыта – и набита со-ло-мой.       В висках стучит, пустой желудок бунтует, а мозг на автомате фиксирует: крови нет, на полу слой пыли, значит, убили ее не здесь; запястья просверлены насквозь, шнур пропущен сквозь сухожилия: убийца прекрасно знал, что и как делать. Сумасшедший, маньяк, но АККУРАТНЫЙ. Светлые волосы стянуты в хвост на затылке; загримирована, раскрашена как фарфоровая куколка, но даже сквозь слой пудры видны лиловые синяки на скулах.       КТО? Поехавший кукольник? На ЧТО он намекает?       Лайдж поднял голову, прищурился. На него смотрели вставленные в пустые глазницы стеклянные глаза.       Отвернулся – и его вывернуло прямо в мраморную купель.