Аритмия

       Я не пришел на работу на следующий день после встречи с Саксоном. И на второй день после встречи не пришел. И на третий. Я не ходил на работу неделю. Взял отпуск за свой счет.        Спустя неделю, пришлось таки оторвать свой зад от дивана (а я именно это делал всю неделю — лежал, иногда перебрасываясь с Ривер парой слов) и топать в редакцию. Как назло, сдох двигатель, теперь я пешеход, как минимум, полтора месяца — до следующей полной зарплаты без вычета отпуска.        Когда я вхожу в редакцию, сталкиваюсь с новой для себя реакцией коллег. Реакция совершенно неожиданная и абсолютно необъяснимая. Они пялятся на меня так, будто я Христос, сотворивший одно из своих чудес. Ладно, может, просто соскучились? Отпуск за свой счет я не брал уже года три (работаю в редакции пять лет), больничный случился лишь раз, на три дня, когда лечил зуб, так что они не привыкли к моему отсутствию, да еще и длительному. Слабо улыбнувшись Марте (которая кажется, единственная не бросает на меня неадекватных взглядов), сажусь за свой стол, включаю комп и с ужасом думаю, как заставить себя погрузиться в мир отчетов на целый день, когда предыдущие семь дней провел в диванной коме. Работать не просто не хочется — внутри все вопит.        Тяжело вздохнув, таки открываю рабочий файл, некоторое время просто всматриваюсь в текст. Приходится вспоминать, что я расследовал полторы недели назад. Оказывается, не такая уж и простая эта задача. Когда я категорически отказался передавать материалы школьного расследования Джеку Харкнессу, как предлагал Дельгадо, был самонадеянно уверен, что смогу совместить и работу с Саксоном и продолжение эпопеи со школьными столовыми. Зря. За тот месяц, что я провел, пытаясь раскусить Саксона (и так и не смог), школьное расследование едва на миллиметр продвинулось. Так, ладно. Нужно взять себя в руки и, наконец, вернуться к работе. Я закрываю глаза, чтобы тут же их открыть. Бесхитростная манипуляция в попытке сосредоточиться. Которая совсем не приносит плодов. На календаре пятнадцатое августа, у меня каких-то десять дней, чтобы привести статью в норму. Надо скорее работать. Подумать об этом оказалось задачей куда проще, чем снова вернуться к работе. Сил нет никаких, в мыслях я все еще работаю с Саксоном. Если наше странное общение вообще можно назвать работой в широком понимании. Зато теперь можно с уверенностью сказать — Саксон до чертиков прилипчив. Я по-прежнему не понимаю, каким образом он влияет на людей. Но уже плевать. Главное, что я никогда больше не пересекусь с ним лично. Надеюсь на это, во всяком случае.        Кое-как мне таки удается сосредоточиться на предыдущем расследовании. Я обзваниваю бывших педагогов опорочившей себя школы. В прошлый раз из-за навязанного общения с Саксоном я не успел это сделать. Сегодня мне никто не отвечает, черт возьми. Ладно. Придется пока сосредоточиться на изучении бухгалтерии школы (до сих пор содрогаюсь от воспоминания о том, как брал комментарий у истеричного бухгалтера). Мне все же удалось сосредоточиться, потому даже не заметил, как пришло обеденное время. Не люблю наши обеды. По большому счету, наши обеды — это время сплетен. Все собираются вместе, жуют бутерброды, пьют кофе и сплетничают. Мужчины сплетничают не меньше дам. Донна тараторит как трещотка и обычно спорит о чем-то с Ривер. Я сижу, жую макароны или бутерброд и стараюсь абстрагироваться, насколько это возможно. Иногда, когда шум трещоток вокруг меня становится невыносимым, я спасаюсь наушниками, в которых обычно британский рок. Сегодня, кажется, мне ничего не поможет. Сегодня мои коллеги, в особенности женщины, решили атаковать меня вниманием.        — Хорошо отдохнул? — Донна жует сэндвич, смотрит на меня так, что, если я ей не отчитаюсь, замертво к ногам упаду.        — Нормально, — пожимаю плечами, — бывало и лучше, правда, но нормально.        — Ты правда не будешь продолжать сотрудничать с Саксоном? — Джек подъезжает на стуле к моему столу, протягивает мне шоколадный коктейль.        — Не буду больше, и коктейль тоже не буду.        — Да ты с ума сошел! — О, началось. Теперь Донну уже не остановить. — Кто же добровольно отказывается от такого сотрудничества? Разве так можно? Это тебя почти что вознести по карьерной лестнице может, Господи.        — Донна, — пришлось взять ее руку, крепко сжать пальцы, — поверь мне, я знаю, что принял правильное решение. Я не хочу никаких карьерных взлетов за его счет. И ничего общего с этим человеком иметь тоже не хочу.        Предательски кольнувшее сердце и внезапно возникший образ улыбки перед глазами вызвало нытье в сердце. Понятия не имею, почему эта выскочка в элитных костюмах так действует на меня.        — Да что он тебе такого сделал? — Донна возмущена. Злится на меня. Черт, я никогда бы подумать не мог, что ей, такой трезвомыслящей, такой скептично ко всему настроенной, может затуманить мозги какая-то политическая выскочка. Массовый гипноз этот Саксон использует, что ли?        — Пока ничего, — уклончиво отвечаю я, — но сделает, если я останусь работать с ним еще немного.        — Ох, эти твои пространственные формулировки! — Донна сплеснула руками. К счастью для нас обоих (уже разгорается конфликт) продолжать не стала, а ушла к себе в бухгалтерию. Хвала небесам, одной прилипалой меньше.        — Да уж, чувак, — Джек сверкнул белоснежными зубами и сунул в рот жвачку, — добровольно просрать такой шанс еще постараться нужно.        — А он уникален, правда, сладкий?        — Ты, Ривер, могла бы меня поддержать — с упреком отвечаю на этот выпад.        А она лишь пожимает плечами. Ее логика понятна — она могла бы сорвать куш на этом расследовании, стечение обстоятельств вынудило ее отказаться от работы, которую она считала шансом. Этот шанс предоставили мне, а я его банально просрал, да еще и по непонятным причинам.        Но ведь не могу же я всем рассказать, что намерения Саксона относительно меня были совсем не мирными и радужными? На мгновение я даже задумался, может быть, я лишь придумал все это, сочинил у себя в голове. Снова вспоминаю его улыбку, хищную, многозначительную. Кидает в дрожь. Нет. Я не мог возомнить такого, это просто невозможно.        — А я считаю, что Джон прав.        О, Марта Джонс, умница Марта, прекрасная умная девушка. Самый рассудительный человек из всех, кого я знаю. Сразу же переключаю свое внимание на нее. Она спокойна и серьезна, как и всегда.        — Что? — она пожимает плечами. — Почему все вокруг видят в этом Саксоне какого-то спасителя? Чуть ли не второе пришествие? Джон прав. Откуда он взялся? Биография — идеальнее некуда. Одна должность за другой. Сначала бизнес, потом работа в банке. Как он так быстро взлетел до таких высот? Ему понадобилось всего лишь семь лет, и то не полных. Как такое может быть? Магия какая-то. И вся нация от него в восторге. А как по мне, по сути, он обычная выскочка.        Наш спор прервал топот шагов шефа.        Дельгадо никогда не обедает с нами, ест в своем кабинете. Даже в кафе с нами не всегда ходит. А сейчас стоит в общем зале, явно возбужденный и нетерпеливо потирает руки.        — Что, шеф?        Теперь Дельгадо может похвастаться тем, что на него единодушно уставились все. Мало кто видел его настолько возбужденным. Особенно неуютно мне, потому что он почему-то смотрит на меня, как на круглого идиота. Интересно, чем за три часа я так провинился, что наделал, что заслужил этот взгляд?        — Включите телевизор, немедленно.        Джек тянется за пультом, телевизор включается и…        Твою мать.        Гарольд Саксон стал министром обороны сегодня.