Аритмия

       О, как же я ненавижу встречи Саксона с блогерами! Он их, тем не менее, очень любит. Уверен, что за этими атакующими Интернет особами будущее, и на встречи ходит с удовольствием.        Еще в пятницу, когда господин шеф обрадовал меня новостью, что в грядущий вторник нам предстоит такая встреча, я готов был скулить от обиды. Во вторник никаких внезапных внеплановых дел запланировано не было, наоборот, всё обещало весьма спокойный день в офисе, самый обычный, по которым я за несколько месяцев этого марафона занятости очень соскучился. Я планировал болтать ногами за рабочим столом, уткнувшись носом в монитор, спокойно играть в преферанс, делая вид (как и каждый здесь в такие моменты), что безумно занят чем-то, скучать и считать время до окончания рабочего дня. Я ненавижу такие дни и всегда мысленно называю их бесполезными. Но, когда четвертый месяц пашешь как лошадь, никаких других вариантов, кроме как мечтать о них, не остаётся. И я мечтал целую рабочую неделю, пока за полчаса до её окончания он не сообщил мне радостно, что нас ждут блогеры и, конечно же, именно я должен быть рядом и освещать эту знаменательную встречу на его страницах в социальных сетях. Отлично, лучше некуда.        К тому же, меня волнует ещё одна маленькая, совсем крохотная, и незначительная проблема: пошла уже вторая неделя, как мы должны были обсудить Договор. В минувшее воскресенье мы планировали сидеть в ресторане, смакуя подробности нашей интимной жизни, но вместо этого мы с Ривер загорали на даче, ловя последние лучи летнего заката. Не то, чтобы это меня уж очень расстроило, мне нравится так проводить с Рив время, а мы давненько этого не делали отчего-то. Но, уж увольте, если изначально была договорённость о времени и месте, то кому как не Гарольду Саксону, помешанному на пунктуальности и выполнении принципиальных обещаний и показавшему за то время, что я у него работаю, не раз, что свои обещания выполняет, знать об этом.        Мне даже пришла было мысль, что Саксон уже пожалел о своем решении заключить со мной Договор. Всякое бывает — я разонравился, появился другой объект желаний, ухаживания же за мною показались скучными, секс не понравился, внезапно оказалось, что не его типаж, муза оставила. Что угодно может произойти, если ваш любовник — человек настроения, знаете ли. Я точно это знаю. На себе проверил.        Короче говоря, когда с момента несостоявшегося обсуждения Договора пошёл восьмой день, депрессивный и страшный понедельник, день перед той самой встречей с блогерами, я стал страдающим сентиментальным обиженным мальчиком, у которого отобрали большую и самую вкусную конфету в тот момент, когда он её уже надкусил. Кажется, даже самого себя пришлось уговаривать не дуться, убеждать, стоя перед зеркалом, что выглядит это более чем по-детски.        День Икс наступил, как я к нему не готовился, совершенно внезапно. Проснулся утром и, посмотрев на календарь, с ужасом понял, что вторник. Нет, чуда не случилось, после понедельника не наступила среда. Внезапный звонок от бывшего шефа сильно испортил моё и без того никуда не годящееся настроение. Дельгадо напомнил мне о книге про Саксона, которую я, как новый человек в его команде, собирался писать и спросил, сколько глав будущей книги уже готово. Пришлось солгать, что почти три, в выходные планирую закончить третью. На самом деле в книге было готово всего парочка начальных абзацев. Я о ней думать забыл. Что мне писать в этой книге? «Саксон — бисексуал, склонный больше к мужчинам, любитель плёток и кожи, и трахал меня в комнате самого дорогого отеля мира»? Соблазн открыть миру правду на светоча британской политики был огромен, не скрою. Выть хотелось, так огромно было желание в подробностях рассказать, каков на вкус его член и сколько он сантиметров. Брось голодной публике такую кость, она сама не заметит, как заглотит её и потребует добавки. Но сделать этого я не мог. Во-первых, потому что моя голова отлетит от моего тела, не успеет книга из тиража выйти. Во-вторых, потому, что Ривер, как и другим моим друзьям и знакомым, придётся также не сладко. И, самое главное, публика, как бы она не любила скандалы, ещё больше не любит геев и извращенцев. Забудьте все слова о толерантности и принятии людей такими, какие они есть. Это лишь красивые слова, на деле же, стоит узнать, что ты позавчера сосал член своего начальника \ одноклассника \ лучшего друга, тебя разорвут на части и заляпают грязью так, что никогда не отмоешься. Так и будешь в пятнах ходить до конца своих дней, которые, кстати, с момента разоблачения или признания будут жалкими. Это и у американцев, увы, всё ещё распространенная практика, клеймить людей за их вероисповедание, сексуальную ориентацию, косо глядеть на представителя негроидной расы, несмотря на огромную борьбу за права чернокожих, через которую мир проходил совсем недавно, и на кухне, втайне от всех, за бутылкой виски жалеть, что мамонты вымерли, а Антарктида ушла под воду, вот же славные времена были! А уж чопорные британцы, заядлые любители традиций, готовые их приплетать всюду, где нужно и не нужно, тем более на такие откровенные признания нормально реагировать не в состоянии. Потому я забросил книгу и, хоть идея её всё-таки написать не оставляла меня окончательно, она с каждым днём, с каждой минутой всё больше блёкла под гнётом жизненных обстоятельств. А тут — Дельгадо, шеф, с которым мне, вне всяких сомнений, очень хорошо работалось, умный мужик, знающий толк в потенциально успешных проектах. И его настойчивое любопытство по поводу того, сколько глав (!) будущего шедевра я уже написал.        В общем, вторник обещал быть совершенно отвратительным. Одним из самых мерзких дней на моей памяти за целую жизнь. Следуя инструкции начальника, в офис я не заезжал, сразу тащился на Трафальгар, к месту встречи с любителями рассказать всем о частоте собственного стула в Интернете. Я был мрачнее тучи, с Андерсоном, водителем, даже не думал разговаривать, пялился в окно всю дорогу, ничего там не видя. Ещё и тучи как-то особенно активно шныряли по небу. Дождя, вроде, не обещали, но я был уверен, что он станет венцом этого отвратительнейшего дня.        Короче говоря, я совершенно не помню, как мы сюда приехали. Обреченно вздохнув (а хочется орать что-то вроде: «Мама, роди меня обратно!»), кое-как вылезаю из машины. Колени хрустят. Отвратительный звук. Превращаюсь в какого-то жалкого старикашку, чем дальше, тем больше.        Он из своего авто уже вышел и уверенной походкой шагает к группе молодежи на площади. Наверняка и есть эти самые блогеры. А господин министр обороны, Цицерон политики, гений коммуникации, как бабочка порхает среди людей. И я слышу обреченный вздох Уилкерсона, телохранителя, и почти уверен, что сейчас он закатил глаза:        — Ой, блять.        Да, я его прекрасно понимаю. Не так уж просто выдержать, когда тело крупного политического игрока, охранять которого — твоя обязанность, находится в постоянном движении и явно нарывается на проблемы, общаясь с людьми. А вдруг его кто-нибудь верёвкой затянет? Не той верёвкой, которые под потолком комнаты для игрищ в его доме висят, а настоящей, которой легче простого удавить при желании (и без особого желания, впрочем, тоже удавить можно).        Тело же этого крупного политического игрока активно внедряется в толпу молодых и любопытных. А у тех, в свою очередь, кучу вопросов — как господин министр планирует решать вопросы провизии в армии, потому как одним сухим пайком не прокормишь сильных мужиков, нет, и как это он так стильно одевается, кто творец его неповторимого (ой ли?) стиля. Я был бы уверен, что они просто подлизываются к влиятельному власть имущему, но нет. Феномен мистера Саксона в том, что народ его действительно любит. Потому что он — не типичный чинуша, всем надоевший, а молодой, энергичный, креативный, творческий, ходящий в этот самый народ с завидной регулярностью, умеющий остроумно пошутить. Полная противоположность многим акулам политики старого образца. Народ его любит, И это факт.        И, когда мы, спустя почти два часа от начала встречи, идём обратно к машине, господин Доминант решил напомнить, что намерен любить меня. Только что говоря, что в будущем блог-творчество если не заменит целиком, то сместит с лидерских позиций журналистику, он активно спорил об этом с одной из своих помощниц, Эльзой, и вот уже, поймав меня под руку, сладко мурлычет в ухо:        — Сегодня. Ресторан. Половина десятого вечера.        Возрадуйся, сабмиссив, твой Мастер снова с тобой!