***
Прекрасный свет и злая тьма — Так часто все бывает. Но почему пошло все так, История скрывает. Узнаем, что у них случилось В своем далеком детстве: Как свет взял меч, тьма разозлилась? Откуда все последствия? Какими были раньше дети, Что выросли сейчас? Запомни, на вопросы эти Ответит мой рассказ.
Ночь подкрадывалась тихо и аккуратно, словно дикая кошка в поисках добычи. На крыльцо вышла молодая женщина, накидывая на плечи цветастую шаль. — Агнилива! — закричала Иссабил, — Агнилива! Пора домой! Из-за кустов вылетел черный ворон и что-то неразборчиво прокаркал, затем сквозь колючие заросли еще зеленой малины пролезла маленькая лиса, за ней тут же проскочил зайчишка и прополз черный ужик, и в самом конце, обдираясь больше других, с криками и смехом выбежала маленькая девочка. — Спокойной ночи, Альгиз, Кано, Йер, Ансуз, — она помахала левой рукой своим друзьям. Правую руку малышка прижимала к груди, словно пряча что-то. — Агни, поторопись! — Матушка! — девочка подбежала к женщине, протягивая что-то в руках вперед, — матушка! Посмотри! Иссабил еле сдержалась, чтобы не ударить малышку по ладоням: ребенок протягивал ей крупного мохнатого черного паука. — Его зовут Хагалаз. Он может ткать из лунных лучей, играть музыку на каплях росы и любит землянику, — тараторила девчонка, — смотри, что он мне подарил, — она вытащила из венка тонкую серебристую ленту. — Ему пора домой, — прервала ее женщина, — отпусти его. — Но, матушка, на его домик наступил медведь и ему негде жить. Можно, он побудет у нас? — А если на него случайно наступит твой брат? — Он будет жить с Эйваз и Эваз! Пожалуйста, матушка! — Хорошо, — Иссабил оставалось только согласиться. Все равно, Агнилива затащит его в дом, но так он хоть будет в комнате самой девочки, а не прятаться по углам. — Спасибо! — донеслось уже изнутри дома. — Агни, умывайся и к столу, — окликнула ее матушка, — и чтоб была похожа на человека, а не на лесного духа! Иссабил быстро накрыла и стала ждать. Первым пришел Станилав. — Доброго вечера, матушка, — высокопарно начал он. — И тебе доброго, — поддержала диалог женщина. Сын замялся, но все же продолжил: — Матушка, я прочел сегодня седьмую главу Сантум Лэжа. Объясни, пожалуйста, как следует понимать слова: «Исполняй добродетель, не показывая ее». — Не следует говорить о совершённом добре ближнему, — процитировала она. — Но люди живут в городах, их жизнь проходит на виду у многих соседей. Неужели им приходится таиться друг от друга, словно ворам? — Нет, — улыбнулась Иссабил, — в этих словах говорилось об излишнем хвастовстве. — А если человека спросят, его ли это деяния, придется ли ему лгать? — Нет, ложь это грех. Он должен честно ответить на вопрос. — То есть, не следует хвастать добродетельностью, но говорить о ней можно? — задумался мальчик. — Так и есть, — подтвердила его мысли мать. — Еще я прочел восьмую главу. В ней названы главные грехи: лживость, ненависть, алчность, чревоугодие, блуд, зависть, гордыня и лень. Почему зависть — это грех? — Правильный вопрос — часть ответа, — мудро заметила женщина. Ребенок задумался: — Чем опасна зависть? Разве не она побуждает человека брать лучшие предметы для жизни? Если человек увидит у соседа что-то более лучше и захочет этого, разве он не станет больше работать, чтобы получить эту вещь? — Нет, сын мой, — грустно начала Иссабил, — чаще люди отнимают понравившееся силой. Зависть отравляет разум человеческий. Она показывает самые низменные мотивы. И в погоне за предметами человек забывает о душе и погружается в пучину греха, — продолжила она. — Теперь мне это ясно, матушка, — склонил голову мальчик в знак уважения. — Матушка, ты рассказываешь сказку без меня? — вскрикнула Агнилива с порога. Сейчас девчонка выглядела гораздо приличнее: копна русых волос была причесана и ни веток, ни листьев не торчало, светлая длинная рубашка была чистой и без дырок, лицо было умыто, а на носу виднелась заживающая царапина. — Нет, Агни. Садись к столу, — Иссабил снова повернулась к сыну, — пожалуйста, прочти молитву всеблагому Отцу и Единому Господу нашему. Мальчик важно кивнул. Девчушка буркнула о скучности молитв, но на это никто не обратил внимания. — Отец Небесный, Хозяин Земной… — почти нараспев начал Станилав. Женщина прикрыла глаза на мгновение, вспоминая истинный свет. Он был теплым и, несмотря на ужасающую резкость, не обжигал, а согревал. Чудесный голос сына погружал ее в некий транс, и только когда Агнилива дернула ее за рукав, та очнулась от сладких воспоминаний. За окном стало совсем темно. Желтая свеча мерно горела. Причудливые тени разбегались в дальние углы от теплого света. Девчонка, затаив дыхание, слушала сказку матери о том, как злой дракон Угголий похитил прекрасную принцессу Инаи, а принц Тиррис спасал, и мечтала. Перед ее глазами медленно плыли картины: рыцарь в блестящих латах и принцесса в ярком платье, желтоглазый дракон с переливающейся на солнце черной чешуей. Причем, рыцарь выглядел надменным и фанатичным, принцесса была капризной трусихой, а дракон и вовсе не грозным, а, скорее, усталым и сонным. — А что же было потом? — спросила Агни. — Принц Тиррис вызволил из темницы принцессу Инаи и увез ее в свой замок. — Почему принцесса не осталась с драконом? Ведь он милый. — Нет, дракон злой, и потому был побежден. А ты бы хотела остаться с таким чудовищем? Агнилива задумчиво кивнула, а затем произнесла: — Да! Да! Да! Да! — повторила она еще несколько раз. В желтовато-карих глазах зажглись озорные искорки. — Но это очень опасно, — возразила Иссабил. — К тому же, пора спать, — более строго сказала женщина, поправляя одеяло дочке. — А я не хочу, — весело заявила девчонка. — А если я скажу, что Инаи подружилась с драконом, и они вместе полетели искать в горах сокровища кобольдов, ты уснешь? — хитро улыбнулась Иссабил. — Добрых снов, матушка, — улыбнулась девчонка, невинно хлопая глазами, на дне которых все еще тлело золотистое пламя. — Все, спи, — матушка вышла, задувая свечу. — Эваз, Эйваз, Хагалаз, добрых снов, — зевнула Агни, представляя себе интересные приключения принцессы и дракона.***
Солнце освещало небольшой домик на лесной поляне. На потемневшем от времени крылечке сидел мальчишка лет десяти и что-то сосредоточенно корябал на куске бересты. Иногда он отрывался от своего важного дела и бросал взгляд на дальний край поляны, где играла с глиной его младшая сестренка. — Братик! Братик! — вдруг подбежала она, тыкая ему куском грязи в лицо, — смотри, что у меня получилось! — Агнилива! — зашипел на нее Станилав, отсаживаясь подальше, потому что не желал пачкаться. — Стани, но ты посмотри! — уговаривала девчонка, упрямо подсовывая комок глины, из которого она слепила какого-то зверька. — Да убери ты от меня эту гадость! — воскликнул брат и оттолкнул руки сестры. Комочек грязи с маленьких ладошек шлепнулся в траву, громко мяукнул и через мгновение уже шуршал в кустах. Агнилива обиженно фыркнула и бросилась за своей поделкой. Мальчишка отряхнул рубашку и снова продолжил вырезать буквы. Сестра его сильно раздражала своей любовью к всякой гадости. Никогда-то ей не сиделось спокойно, точно сядет на ежа и тут же снова вскочит. Почему бы ей не читать книжку, полную отцовской мудрости, как это делает сам Станилав? Так нет! То по кустам ползает и рубашку изорвет, а матушке весь вечер чинить; то залезет на дерево и свалится, а брату — неси ее на ручках домой; то вся в грязи изваляется — не знаешь и как отмыть чумазую (где только находит так много?); то «приютить бездомных» хочет, а ведь от притащенных ей зверюшек уже жизни нет! Куда ни глянь — везде твари лесные! Говорящий ворон с именем Ансуз, маленький, словно ленточка, уж, которого девчонка назвала Йер, пара серых мышек Эйваз и Эваз, огненно-рыжая лиса Альгиз, большая и жирная крыса Беркана, глазастый филин Райдо, ласточка Соулу, зайцы Отилия и Кано, лягушка по имени Лагуз. Вершиной коллекции были невероятно наглая гусеница Дагаз и мохнатый паук Хагалаз. Нет, ни одно животное не пыталось съесть других обитателей дома. Между собой у них были прекрасные и дружные отношения. Но, кажется, дружили они против мальчика. Представьте себе, идет Станилав за новой берестой, а ее догрызает заяц! Или ищет новую рубашку, а рукав от нее уже намотан на лапку лисе, ибо та наступила на колючку! Или залез он в погреб со свечой, поставил ее на полку — тут же мыши сожрали! Как в таком доме жить? Матери это скоро надоело, и та выселила из дома все зверье Агниливы. Вот и сейчас эта надоедливая девчонка снова шастает по лесу и ищет очередную мерзкую тварюшку для своей коллекции. Кусты снова зашуршали, и оттуда вылезла девчонка, прижимающая к груди маленького котенка. Она была сильно исцарапана, а покрасневшие от слез глазенки лучились счастьем. Длинная рубашка снова была разорвана и, кажется, восстановлению не подлежала. Вокруг Агниливы весело скакал тощий волчонок. «Тейваз, видишь, это братик Стани. Иди знакомиться, — девчонка наклонилась к зверю, — он добрый, хоть и зануда…» — шепотом, словно великую тайну, произнесла она и почесала своего щенка за ухом. Следивший за событиями перед домом мальчишка тут же юркнул внутрь, плотно притворив за собой дверь. По поляне разносились непонятные звуки — то ли это смех, то ли визг, а то ли простое бульканье воды. «Стани! Выходи!» — звала его сестра, но Станилав ее не слушал. Он закрылся на чердаке с книгой до позднего вечера. Проведя весь день в играх, Агнилива даже не заметила, как прошло время. Рубашку она давно где-то скинула за ненадобностью, оставаясь в первородном виде. Но потемнело и похолодало. Девчонка отчаянно колотила по двери, звала матушку и брата, но никто ей не открывал. Конечно, она пыталась и сама открыть дверь и наглухо закрытые ставни, но ничего не получалось. Звери тут ей не помощники. Небо было уже совершенно черным, вылез тонкий серп луны и загорались первые звезды. Обиженная на весь свет и усталая Агнилива уселась в траву, обнимая себя за коленки. По детскому личику текли слезы. Животные окружили малышку. Волчонок шершавым языком начал вылизывать ей щечки, котенок прыгнул на колени, согревая и успокаивая, лиса прикрыла оголенную спину, зайцы закрыли ее с боков от чужих взглядов, ворон и филин несли в когтях ягоды и орехи, ужик с крысой смогли доставить небольшую флягу с водой… Они все разделили ее горе, пытаясь помочь. Настроение в кругу друзей улучшалось, чумазая Агнилива уже обнимала своих мохнатых и не очень товарищей, делилась найденной едой. Пускай, ужин был скуден, но ведь главное — это компания, в которой он съеден. Девчушка уснула со счастливой улыбкой. Свеча почти догорела, и Станилав закрыл книгу, обдумывая прочитанное. В тексте говорилось о прощении и милосердии. Возможно, Отец так дал ему понять, что нужно терпимее относиться к сестренке. Пусть, она вредная и непослушная, но все равно Отец ее любит. Значит и Станилав должен… Вдруг ставни небольшого окошка распахнулись от порыва ветра. Свеча погасла, оставляя лишь сизый дым. Мальчишка настороженно вгляделся в ночную темноту. Молодой месяц тускло освещал черный лес. Поляну перед домом и вовсе скрывала тень, отбрасываемая деревьями. «Эта тишь, — с долей ужаса подумал ребенок, — чем занята сестра?» Он быстро спустился с чердака. Отсутствие привычного шума заставляло насторожиться. Внизу было темно и пусто, словно бы дом не был жилым. «Матушка!» — тревожно позвал Станилав. Ответом была тишина. Та самая, ночная тишина, от которой сердце бьется чаще, а душу точит червь сомнения и страха. Та самая, лесная тишина, в которой незримые хищники выходят на охоту. Та самая тишина, которая пугает, заставляет таиться и пригибаться к земле, чтобы не быть пойманным… Именно такое безмолвие царствовало на улице и в доме. «Матушка!» — вновь позвал мальчик, запоздало осознав, что огарок можно было взять с собой, чтобы освещать путь. Слазив за остатком свечи, он вернулся обратно. Неяркий колеблющийся огонек разгонял тьму лишь в паре шагов. Станилав быстро нашел еще несколько свечек, поджег новую и начал медленно обходить дом, комната за комнатой. Результатом поиска была небольшая береста, на которой что-то было в спешке нацарапано. Он вглядывался в ряды букв. «Милые дети, вы еще не взрослые, но уже достаточно выросли и можете сами управлять своими жизнями. Сегодня пришло время нашей разлуки — Всеблагой Единый призвал меня снова служит Его Трону иными деяниями. Станилав, позаботься о своей сестре. Она ведь совсем дитя. Будь мудрее и терпеливее. Теперь ты старший и за нее в ответе пред Отцом своим. Агнилива, тебе стоит прислушиваться к словам старшего брата. Будь спокойнее и учись у Станилава, ибо он несет Слово Отца твоего. Помните, дети, Отец любит вас обоих. Любящая вас, Арх. Иссабил.» Станилав вновь перечитал записку и занес ее над свечой, но тут же отдернул, передумав. Он знал что однажды так и будет, но не думал, что так скоро… И вновь уткнулся в письмена, осознавая, что забыл нечто важное. Глаза пробегали по давно известным символам. «Агнилива!» — вскрикнул мальчик. Он понял, что девчонки в доме нет. Вознеся короткую молитву и вооружившись факелом и хозяйственным ножом, Станилав вышел на поляну. Недалеко от входа был расположен холмик, в котором были переплетены тела животных и ребенка. Они благополучно спали. Мальчик подошел ближе, чтобы забрать сестру в дом. Тейваз проснулся первым и, ощутив чужой взгляд, глухо зарычал. Ухнул Райдо, отгоняя чужака. Ощерилась лиса, охраняя сон маленькой девочки. Мальчик попытался согнать зверей, выставляя огонь вперед. Но самозваные охранники юной лесной хозяйки своих позиций не сдавали. В конце концов Станилаву надоело пытаться отбирать спящую сестру, и он оставил ее в компании мохнатых друзей. Утром ее уже не было. И с тех пор он ее больше не видел…***
Небо розовело на рассвете. Желтая полоса медленно превращалась в полукруг, а затем и в круг. Станилав проверил свою сумку в последний раз и осмотрелся вокруг: все, что может понадобиться в пути и после — он взял. Скоро дом совсем опустеет. Матушка покинула его почти семь лет назад, как и сестра. Так почему он не может уйти? Почему как только он пытается сделать шаг за дверь, сердце охватывает тревога, а душу точит червь сомнений? Почему беспокойство не уходит? Чего же ожидает сам юноша? Тяжело вздохнув, он все-таки вышел на порог. Около двух дней назад Агнилива ощутила непонятную тревогу, заставлявшую ее метаться по лесу и торопиться. Что-то неясное и болезненное тревожило сердце лесной хозяйки. Печальная песня лебедей, скорбный волчий вой не могли сравниться с тем зовом. Девушка спешила, постепенно понимая, куда идет. Она знала все деревья и кусты в бескрайнем лесу, и отметины в виде рун на стволах скрывали множество воспоминаний о детстве. Но девушка не могла остановиться, что-то гнало ее дальше, словно пожар зверя. Наконец она вышла на поляну, на которой стоял дом. И если лес, как считала Агни, изменялся каждое мгновение, то дом детства был островком покоя и неизменности. Бесшумные звериные шаги не тревожили этого места. Девушка медленно кралась, хоть и сама не знала почему. Ее мохнатые друзья оставались среди деревьев, не смея выйти из тени и нарушить таинство встречи. Скрипя, отворилась дверь дома и на порог вышел юноша с походной сумкой. — Агни, — узнал он в дикарке сестру. — Братик, — нарочито по-детски улыбнулась она. — Прости, — склонив голову набок, он с интересом разглядывал девушку. Загорелую и закаленную ветрами кожу закрывал мех звериных шкур. Часть волос заплетена в тонкие косицы. На дне светло-карих глаз пылает солнечный огонь. На голове, как и в детстве, был венок с крупными цветами. Агнилива была прекрасна и воплощала собой все безымянные силы природы, которые могут как созидать, так и разрушать. — А где… — Ее призвал Отец. Лицо сестры исказилось, вся она осунулась и посерела, как если бы в мире исчезли краски. — Матушка не досказала сказку, — садясь на траву напротив крыльца, пожаловалась она Станилаву. Только сейчас он понял, чего не хватало ему эти долгие годы учения и покоя. Лишь маленькой девчонки, приносившей везде и всюду хаос. — Какую сказку? — терпеливо спросил он, гадая, почему же вернулась Агнилива. — Про Оканнеса-глупца… Юноша весело засмеялся и тоже присел: — Рассказать про Оканнеса-глупца с начала или с конца? — С начала, — недоверчиво буркнула девушка. — Вот и вся она, — хлопнул он ладонью по колену, — так рассказать про Оканнеса-глупца с начала или с конца? — Вот и матушка также спросила, а затем сказала, что это все. — Это… — Станилав замялся, не желая говорить про Иссабил плохо, — это такая непонятная сказка для двух упрямых людей. Один задает вопрос, а другой отвечает. И так пока не надоест. Юноша тяжело вздохнул, опуская то, что упрямой была только Агни. Девушка неслышимым облаком проскользнула внутрь. Дом был пуст и темен. Шаги, подобные шелесту травы, не меняли безмолвия. Лесная хозяйка прошла в комнату матери, расстелила цветастый платок и начала вытаскивать из своего венка цветы. Сначала репейник, лист папоротника, желтые соцветия мать-и-мачехи, светло-синяя, будто ледяная, роза и амброзия. Вслед за ними легли пурпурные гиацинт и гвоздика, яркие головки мака, дурман и мальва. Агнилива задумалась: что надо еще? Что она может сказать? А что хочет? И с грустной улыбкой девушка продолжила. Пальцы нашарили в большом венке цветы колокольчика, гладиолуса и ириса и нежно уложили их к остальным. После на платок легли розовые цветы миндаля, азалии и веточка алоэ. Вздохнув, девушка добавила в букет сплетенные веночком маргаритки и желтую гвоздику. Завершили композицию гортензия, жимолость и листья лимона. Словно ожидая чуда, Агни смотрела на разложенные цветы. Она действительно ждала ответа, ждала отклика на свои действия, хоть какого-то символа. Но ничего не происходило. Казалось, еще секунда, и произойдет что-то необычное. Но время шло, и девушка, смахивая выступившие слезы вышла, плотно затворив за собой дверь. Она не видела, как в последнее мгновение цветы исчезли в огне. И бесшумно незримая рука сложила всего три цветка обратно: агава, лаванда и резеда — ответ, который не дошел до адресата. — Что случилось, сестра? — спросил Станилав у Агниливы, когда та вернулась. — Ничего, — недовольно потягиваясь, девушка обвела глазами брата. — Куда же ты уходишь? — удивилась она. — В город. Время уже пришло. Ты можешь пойти со мной, — рискнул предложить юноша. Лесная хозяйка снова улыбнулась и передала ему полосатую гвоздику, цикламен и ветвь дуба. — Мой дом — лес, — ответила Агнилива, — я не хочу его покидать. — Значит, мы расстаемся? — не понял Станилав. Девушка подняла взгляд, ища ответы в небе. — Не знаю, — призналась она, — но наши дороги разошлись очень давно. — Думаешь, они не сойдутся вновь? — Я не знаю, братик, — Агни сделала первый шаг с порога, утопая босыми ногами в густой зеленой траве. — Отец, будь милостив, — прошептал ей вслед брат. Вокруг пели птицы. Воздух был на удивление свежим, а небо чистым. Незаметно девушка растворилась со своей свитой среди деревьев, и Станилав пошел своей дорогой. Он знал, что сестра солгала: что-то она предчувствовала, но что?..