***
— Ты нарушила мое слово. Ты отвергаешь учение добра и истины. Ты идешь против моей воли, — Всеотец не кричал, но архангелы нервно косились на дверь зала, мечтая спрятаться от гнева господня. Агнилива же бесстрашно стояла перед его очами, доказывая свою правду. Она говорила о детях леса, о том, что они лучше, чем люди городов, об их радостях и скорбях. — Они такие же люди! — воскликнула она. — Звери, — поправил бог, — не люди они, а звери, в лесу обитающие. — Звери живут в городах и цитируют твое слово для оправдания ужасных деяний! — Агнилива ударила рукой по столу, — это они самые страшные звери! А дети лесов добры и честны. Их вера от сердца, не от книг. Я не оставлю их. — Непросто мне далось это решение, — вздохнул он, — отныне и вовек ты будешь изгнана из света и единственным твоим прибежищем будет мрак. Люди будут тебя бояться и ненавидеть, и твое имя проклянут во веки веков. Да будет так. — Они сами придут ко мне! Избирая тьму! Агни выбежала из зала, архангелы проводили ее взглядами, полными недоумения: как вообще можно перечить богу? И только Иссабил бросилась за дочерью, не глядя на гневный взор господа своего. «Ты может и Всеотец, да несет свет твое имя на века, но я ее мать», — он слышал ее тихий шепот. — Агни! — позвала девушку архангел, — Агни, милая! Лесная ведьма плакала от обиды и горя. Именно тогда в ее сердце незаживающей раной поселилась ненависть. — Агнилива, — обняла ее Иссабил, отгораживаясь крыльями от всего мира, — все позади… Через мгновение девушка обмякла на руках матери. Дыхание было почти незаметным, а опаленная летним солнцем кожа посерела до оттенка мрамора. — Нет, — прошептала женщина, прижимая тело дочери. — Исса! — прибежал на крик Надей, не понимая, что случилось. Он не присутствовал на совете, и нехорошее предчувствие точило его сердце с утра. — Исса… — он повернул ее лицо к себе и с удивлением посмотрел на мокрые глаза и дорожки слез, — ты плачешь?.. — Что? — она с ужасом дотронулась до лица пальцами, тут же вытерла рукавом и с отчаянием уставилась на брата. — Я что-нибудь придумаю, — пообещал он, перенося обеих в самый дальний уголок сада.***
— Мир будет жить, пока не прольется слеза первого творения. Когда она коснется земли, тогда мир погибнет в черном пламени. И те, что смогут пережить это, будут молить о смерти, — процитировал Надей. — Таково пророчество Трезора. — Я могу помочь, сестра, — синеволосая женщина взяла Иссабил за руку. — Я верю в тебя и твою дочь, Исса. И я с тобой, — сказала девчонка, чумазая от работы в земле. — Я не вижу окончания, и надежда все исправить пока жива, — улыбнулся мужчина в очках. — Агнилива не сможет ничего сделать одна, я присоединяюсь, — светловолосая девушка поправила выбивающийся из прически локон. — Мы не оставим тебя, — подытожил молчавший до этого парень. — Значит, нас только шестеро, — печально вздохнула Иссабил. — Почти армия, — подбодрил Надей. — Когда обсуждаете план протеста, нужно прикрываться чем-нибудь, — к ним подошел юноша с серпом на поясе, — тут мог проходить кто угодно. — Кого ты поддерживаешь, брат? — спросил у него Надей, невольно касаясь тонкого меча. Остальные тоже напряглись. И архангел смерти ответил лишь одно слово, которое заставило окружающих с облегчением вздохнуть: — Сестру. — Ты пришел один, Жеслав? — поинтересовалась синеволосая. Он лишь отрицательно мотнул головой. — Думаю, Бела все слышала, — юноша посмотрел в сторону рощи, — но у нее не хватит духу рассказать что-либо.***
— Лагода! — донесся крик снаружи, — куда ты подевала мои инструменты?! — надрывалась рыжая чумазая девчонка у заросших грядок. — Не брала я их, Ольяна! — возмутилась светловолосая красавица, поправляя прическу перед старым зеркалом. — Иссабил, право, не нужно так убиваться, — пытался успокоить сестру Трезор. Но получалось плохо. Иссабил ревела почти навзрыд. — Исса, сестренка, — сменил его Надей, — все будет хорошо. Дом мы починили, осталось прибраться немного. Агнилива скоро оправится и очнется. Женщина вытерла глаза, что-то твердо решив для себя. — Все будет хорошо, — упрямо повторил архангел. И Иссабил кивнула. — Лагода, как там поиски? — окликнул блондинку Надей. — Да приступаю я, — фыркнула она. — Нашел, кому поручить, — фыркнул Трезор, закатывая глаза, — сами скоро придут, не ищи — не трать силу. — Как скоро? — уточнила Лагода. — Не более двух дней. Я скоро вернусь, — он беззвучно исчез.***
«Сосредоточься», — одернула себя Бела, снова ловя падающую пробирку. Все ее мысли возвращались к увиденному: мятеж. Ее братья и сестры хотят восстать против Господа, а она молчит, становясь невольной участницей этого заговора. Так или иначе они отговорились делами у людей и ушли. А она сидит на рабочем месте и боится. Боится за них и за себя. — Сестра, — голос секретаря Господа заставил вздрогнуть. Злополучная пробирка все-таки разбилась с громким звоном. — Акамир, — она сгребла осколки рукой и выбросила, — что-то случилось? — Сестра, я хочу узнать, что тебя тревожит? — он подошел сзади и приобнял ее за плечи, — ты сильно переживаешь. Это из-за отлучения грешницы Агниливы? — И нет, и да, — вздохнула Бела, — я опасаюсь за Иссабил. — А что с ней? — спросил он, гладя сестру по волосам. — Я слышала от Рииты, что она плакала, — Бела закрыла глаза, — как человек. У нее были слезы. — Пророчества Трезора, как правило, исполняются, — задумался Акамир, — не волнуйся. Надо было сразу рассказать, Бела. Это ведь все, что ты хочешь сказать? — Нет, — женщина напряглась, — Надей что-то затевает. Я не знаю, что именно. — Кто еще? — Лагода, Ольяна и Веданна. Не знаю, что решил Жеслав. Я быстро ушла. — Ты должна была сказать сразу…***
Когда звери вернулись с поражением, то стойбище погрузилось в траур до первого снега. Никто не пел, не танцевал. Лица обитателей леса были хмурыми и сумрачными, и даже дети не улыбались, будто понимая всю серьезность произошедшего. Вора приютили лишь по одной причине: за плохого человека Рунна не отдала бы своей жизни. Правда, не иначе, как «чужак», Эрланд, его не называли. «Пусть хоть горшком кличут, — решил Феликин, — только бы в костер не кинули». Волк его недолюбливал, но позже смирился. Остальные же были рады тому, что Агни подружилась с чужаком из-за реки. Племя готовилось к зиме: собирало еду и шкуры, которые могли унести. Потомки медведя всегда ближе к снегу шли на юг, и этот раз не должен был стать исключением. Все шло своим чередом: люди охотились и собирали грибы-ягоды, Альгиз и Отилия лечили раненых (несчастных случаев всегда хватало), Тейваз, Райдо, Ансуз и Йер помогали старой финне охранять племя от нечисти, остальные занимались хлопотами по хозяйству. — Агнилива здесь, — неожиданно остановилась Лагуз, роняя бурдюк с водой. Вода ожидаемо расплескалась и замочила ягоды шиповника, разложенные для просушки. — Ай, видфинна! — всплеснула руками пожилая женщина и тут же задумалась, — как же так? — Скажи всем, Огненная дева жива, — повторила лягушка уверенней, — Соулу! Беркана! Хагалаз! Агни жива! — Где она? — подскочил чернокожий мальчишка. — В старом доме, — закрыв глаза, ответила она. — За ней пойду я и Ансуз, — нахмурился он. — Соулу, позови ворона. — Почему это? — возмутилась такая же темнокожая Беркана, оскаливая острые зубы. — Так надо, — обрезал Хагалаз, — и если ты не можешь понять причин… — Раскомандовался, сопляк, — толкнула его в грудь женщина, зло размахивая тонким голым хвостом. — Беркана! — окликнул ее волк, — оставь паука. Он умнее, чем ты. — Не лезь, Тейваз! — обиделась крыса и многозначительно оскалилась чернокожему пареньку, — еще поговорим… — Я на самом деле умнее, — фыркнул Хагалаз, — и лучше бы тебе действительно говорить… — Я сказал прекратить, — глухо зарычал волк, — тебе мало моего слова? — Да все ясно, — прошипела Беркана.***
Акамир, лишь узнав плохие вести, созвал оставшихся на совет, где рассказал о слухах и связанном с ними пророчестве. — В это сложно поверить, Акамир, — нахмурился Мирча. — Я уже слышал, — добавил Збраслав, — от Рииты. — Предвидел, — кивнул Трезор. — Но не сказал? — возмутился Ярга. — Не было доказательств, — пояснил архангел провидения, — не знал, когда произойдет. — Да я!.. — Ярга! Остынь, — прервал его секретарь Бога, — пророчества Трезора всегда сложно понять. — Проблема не в пророчестве, — нахмурилась Собина, — хотя, и в нем тоже… Суть в грешнице. — Сложная и неясная ситуация, — согласился с ней Збраслав. — Надо что-то делать, — подытожил Ярга, — нельзя это оставлять. — Но что? — спросил у него Предслав. — Нужно проследить за ними, — решил Акамир. — Среди смертных их не найти, — покачала головой Собина. — Я сам займусь этим, — скривился Ярга, — не будь я командующий легионами… — Брат мой, эту задачу лучше поручить Трезору. — У Мирчи больше шансов, — отказался тот. — Согласны, — кивнули Предслав и Збраслав. — Принимаю, — вздохнул Мирча, — я смогу отследить Надея, Ольяну, Иссабил. Вероятно Лагоду. Веданна и Жеслав вне моей власти. — Ими займусь я, — решил Ярга, — с помощью Белы. — Возьми в помощь Собину, — согласился Акамир, — она прикроет. Брат, напоминаю, только проследить. Не более. Не вмешивайся. Даже при особой ситуации. — Я понял тебя, — фыркнул командующий легионами. — А что на счет Радеха? — спросила Собина, — он не с Иссой? — Нет, — ответил ей Трезор. — Откуда знаешь? — прищурился командующий легионами. — Видел, — хмуро поправил очки архангел, давая понять, что больше говорить не намерен. — А сам где был? — прищурился Ярга, спрашивая Трезора. — Ярга! — одернул его Акамир.***
Агнилива огляделась по сторонам. — Матушка, — голос дрогнул, когда ведьма увидела сгорбленную осунувшуюся фигуру, — матушка. — Агни… — Иссабил бросилась обнимать дочь, — Агни… Ее тело содрогалось от рыданий, но покрасневшие карие глаза оставались сухими. — Матушка… — Исса, — позвали ее с улицы, — все хорошо? В дверях показалась любопытная веснушчатая мордашка молодой девушки с короткими рыжими волосами. — Альгиз? — удивилась Агнилива, едва увидев рыжее пятно. — Так твоя дочь очнулась, — улыбнулась пришедшая. — Я Ольяна, архангел цветущего. Твое имя, Агнилива, мы все знаем. — Рада, — кивнула Агни. — Мы дома? — Да, Агни. — Твои глаза, — неуверенно начала Ольяна, — они… они алые… — И правда, — отстранилась Иссабил. — Матушка, что происходит? — Агнилива с удивлением оглядывала посеревшую кожу и отросшие белые ногти. Твердые, не обрезать. Пальцы скользнули по волосам. Те почернели и стали жесткими, как проволока. — Что со мной? — вскрикнула она. — Свет покинул тебя, — в комнате появился Трезор. — Олли, надо поговорить. — Мгновение, я позову остальных, — Ольяна исчезла с негромким хлопком. — Что значит «покинул»? — уточнила Агнилива, впиваясь взглядом в прибывшего. — Он, — архангел указал пальцем на потолок, — изгнал тебя. С того момента ты не в Его власти, не являешься частью мира. Ты не принадлежишь ему. И я знаю о Бездне, месте, куда не проникает Его свет. — Только домыслы… — откликнулась Иссабил, — ее нет. — Я видел грань. Мы видели: я, Жеслав и Мирча. Это было вечером первого дня, когда мы составляли картину. В третий день я позвал туда Веду, и она смогла пройти сквозь нее. С усилиями, конечно, но у нее получилось. — Ты молчал, Трез! Вы все молчали! — обиделась Иссабил. — О каком доверии идет речь? — Я вижу дальше, чем ты, — осадил он ее. — Это было необходимо. — О чем спор? — с шорохом появилась Веданна, — речь про Грань? — Проницательна, — усмехнулся Трезор. — Как и всегда, — холодно согласилась архангел тайных знаний. — Нашли время, — фыркнула светловолосая женщина, которая появилась после Веданны. — Это Лагода, — пояснил Агниливе архангел-пророк, — ты с ней уже встречалась. — Трезор, что произошло? — в дверях возник мужчина с серпом на поясе. — Общий сбор, — ответила Лагода, — собрание, совет. Вскоре появились остальные, и архангелы стали обсуждать, что же им делать дальше. То ли прятаться, но Ярга невероятно упрям, и найдет ту же Иссу или Олли запросто, то ли бежать за грань, но там была только Веданна, и она толком ничего сказать не могла. По ее словам: «В Бездне настолько темно, что не видишь даже себя. И магия не работает». — Чтобы разогнать ночную тьму, люди жгут огни. Чтобы разогнать вечную тьму, нужен вечный огонь, — неожиданно сказала лесная ведьма, поворачивая голову к компании. — Я не поняла ни слова, — Лагода потерла виски, — это белиберда, чепуха, ерунда, бред, абракадабра. И, кажется, окружающие были солидарны с ней. Агнилива обиженно фыркнула. — А что-то в этом есть, — Трезор сел и закрыл глаза, — Ведди, ты сможешь ее провести сквозь грань. Только раз. — Не вопрос? — уточнила Веданна, думая о способе перехода. Если Трез сказал, что она сможет, то она сможет. Но как? Да и Яргу с Акамиром никто не отменял. И Мирча может проболтаться про Грань, хотя все трое давали клятву молчать. И неизвестно, кому из младших ангелов можно доверять. Кого можно призвать, а кого — нет? Проблем у восставших было много, а времени все меньше.***
— Опять?! — демоница со запустила настольной лампой в стену, — на интересном месте! — А как иначе? — мудро рассудил Айюми, разводя руками и чем-то пародируя саму богиню. — Ами, учись, — хмыкнула Мирайн, закрывая рукопись, — Юми-кун, спокойной ночи. — Да пошла ты, — обиделась Ламия. — Я и пошла, — Мирайн еще раз провела по волосам ребенка и позевнула, — у меня внеплановый выезд до чистилища. Они вышли из комнаты и продолжили. — А что там? Колеса, перемалывающие души, крутится перестали? — усмехнулась демоница. — Да, сказали, что душа особая появилась. Не знают, что делать, — богиня хмыкнула. — Кому такая честь? Король, архимаг или хакан? — Всего лишь первая любовь Тоширо. — Та самая? — голубые глаза опасно блеснули, — ведьмочка Эли? — Она самая, — хмуро кивнула Мирайн. — Погибла при родах третьего ребенка. — Бедолага, — скривилась Ламия, притворно пуская слезу, — бедный вдовец и несчастные сиротки… Что будешь делать? — демоница преградила девушке путь. — Пока не знаю. Я сначала должна проследить, как там путешествие Тоширо. В прошлый раз, когда я поглядывала, он остался один посреди пустыни. Караван вырезала нечисть — орденец не справился. Одиночество его убивает. Ему нужен кто-то близкий. — И это не ты, — хмыкнула Ламия. Богиня согласно кивнула, запуская демоницу в свой кабинет. Та с грохотом рухнула на давно облюбованный диванчик. — Знаешь, какой соблазн выкинуть его в последний момент? — спросила Мирайн, закрывая и открывая снова окно. Если раньше в окне виднелся цветущий сад, то сейчас там было подземелье. Дрожащий черноволосый мужчина сидел у едва тлеющего огня и доедал хлеб. — Следишь за старшим сыночкой? — съязвила Ламия, разглядывая картинку, — сердце материнское разрывается? — Он мне почти как брат. — Волнуешься за него, тревожишься. А он? Ничего не видит… — продолжила девушка с дивана. — Эх, кицуне ты мой бедовый, — пропустила шпильку богиня, — вот, лови. Она ногтем черканула по стеклу. На камень рядом с мужчиной вылезла крупная ящерица с ярким желтым гребнем. — Кушай, что бог послал, — не унималась Ламия, внимательно наблюдая. Но все старания демоницы были напрасны: Мирайн игнорировала все высказывания в свой адрес, не замечая приложенных усилий. Месть в голове сложилась аккуратным планом. — Ка-сан! — звонкий голос Айюми разнесся по комнате, — ка-сан, а кто он? — ребенок указал на незнакомца. — Твой… брат, — чуть помедлив, ответила богиня. — Почему не спишь? — Ламия сказала, что ты хочешь кое-что показать. Это мой брат? Старший? — Да… — протянула Мирайн, выискивая несносную демоницу на территории поместья Шизукеса. Той уже не было, лишь записка с подмигивающим смайликом, приколотая к спинке дивана.