Саунд к главе: Steven Price – Inevitability
Пассажирский лайнер чинило аж три бригады ремонтников, по восемь-десять человек в каждой. Из-за спешки и нервов (мастера тоже хотели поскорее покинуть планету) починка топталась на месте: один механик делал, второй за ним переделывал, третий вопил, что вообще не надо было лезть к этим деталям. Поначалу Заути собирался плюнуть на бесплодные усилия коллег и поискать объект для ремонта с менее суматошными людьми. Но это означало пренебречь распоряжением капитана. А его, пусть и взбалмошного, нельзя подвести. Тринлоус, можно сказать, воззвал к совести и долгу Кретта, как полицейского. «Интересно, он манипулировал мной или говорил искренне?» – гадал Заути. Подумал еще и направился к наиболее суетливой компании техников. – Ну-ка отойдите, – велел Кретт. – Я лицо постороннее, улететь отсюда могу в любой момент, так что мыслю трезво. Почему лайнер не поднимается? Из-за двигателей? Только не вопите, – механик страдальчески скривился. – Говорите по очереди. Давай вот ты первый. Но не тормози – времени у вас мало. Он указал на лысого парня в промасленном комбинезоне, и тот принялся излагать проблему со своей точки зрения. Слушая полный бред, Заути пришел к выводу, что лайнер чинят фальшивые механики или настоящие бездари. Или, что еще страшнее, корабль намеренно задерживают на планете.***
Ошос-Чер, как и Заути, остался на территории космопорта, где рядом с таможенным пропускным пунктом развернулся госпиталь прямо на улице. Легкораненые – те, кто нуждался лишь в перевязках, – самостоятельно уходили на корабли. Людей с травмами средней тяжести – переломы рук или ног – уносили на носилках. А вот лизовцам, получившим тяжкие увечья, приходилось лежать на одеялах и кусках ткани на земле. В здании пункта наскоро организовали несколько операционных, где пытались худо-бедно обеспечить стерильность и покой. Йуат никогда не был на войне, когда раненые вот так же лежали под открытым небом, потому что в лазарете не хватало мест. Происходящее на Лизе-7 походило именно на последствия вражеской атаки, как показывали в фильмах и военных документальных хрониках. Нет. Здесь тоже война. Сражение за планету, в котором победитель очевиден – алый пульсирующий Нирк. Вопрос заключается лишь в числе жертв. В любом случае лизовцы проиграли природе, мстящей или действующей в рамках естественного отбора. Ряды стонавших, корчившихся от боли людей, истекавших кровью, потому что до них никак не могла дойти очередь – врачи и волонтеры сбивались с ног – тянулись до самого крыльца пропускного пункта. – Извините… – услышал Ошос-Чер, поднимаясь по ступеням. Кейтинец обернулся и увидел худую девушку в платье, косынке и сапогах, черных от угольной пыли. Наверно, она из шахтерского городка. Повезло, спаслась. – Вы же доктор? – безошибочно определила она. – Пожалуйста, подойдите: моему другу очень плохо. А наши врачи не идут, говорят, ему все равно конец… Девушка заплакала, не вытирая слез, которые текли по грязным щекам, осветляя их белесыми тонкими ручейками. Плечи лизовки поникли, руки безвольно повисли вдоль тела, содрогавшегося от рыданий. «Если говорят, значит, надежды нет», – Йуат на секунду закрыл глаза. А он такое ей не скажет. Это ее просто убьет. Хотя и смерть близкого тоже. И как быть? Ведь в медуниверситете учили не утаивать правду от пациента и его родственников, какой бы страшной она ни являлась. «А вдруг местные врачи поторопились с диагнозом?..» – Показывайте, где ваш друг. Среди бесчисленного множества импровизированных «кроватей» девушка целенаправленно и аккуратно двигалась к лежаку со стоявшей у изголовья яркой фиолетовой настольной лампой, видневшейся издали. – Это он мне подарил, – сказала лизовка. – Я взяла ее из дома, когда нас эвакуировали сюда. Но тут не помогают… А он ведь живой. Сам выполз из шахты, когда случился взрыв. Хорошо, что был недалеко от выхода… Внешне невредимый вид испачканного грязью, угольной крошкой и прилипшими песчинками парня лет двадцати двух, ровесника девушки, свидетельствовал, что травмы внутри. Молодой человек лежал навытяжку, обратив немигавшие глаза к бледно-голубому энергокуполу и красным сполохам за ним. Лицо парня было чистым – видимо, девушка его умыла, стараясь скрасить условия пребывания в «больнице» – и восково застывшим, как маска. Ошос-Чер присел на корточки и взял руку шахтера. Еще мягкая, но уже лишавшаяся последнего живого тепла. Всё. – Ну, как он? – боязливо спросила девушка, не подходя близко, чтобы не мешать доктору. – Он ведь выкарабкается, да? Я не успела ему сказать, что его люблю… Но сейчас обязательно скажу! Милый, ты слышишь? Я тебя… Девушка умолкла, увидев, как Йуат закрывает глаза мертвому шахтеру. Над рядами раненых и умирающих раздался душераздирающий женский крик, полный горя. «А если и я в подобной ситуации не успею сказать самое главное?» – кейтинец смотрел, как уносят труп, чье место мгновенно занял очередной человек. Вместо левой ноги у него было кровавое месиво. Немедленная ампутация, иначе гангрена, машинально отметил Ошос-Чер, потом, в будущем, протез, если человек не умрет до или во время операции. Выглядел он под стать своему предшественнику, но шевелился – боль, притупленная уколом, не давала отключиться. Девушка умоляла санитаров, чтобы с ее любимым обращались осторожнее, схватила лампу и побежала за носилками. Достав видеофон, Йуат нажал вызов. Однако пришлось сбросить – его позвали для оказания помощи.***
В попутчики Свиллу достался словоохотливый джиорец, обитавший на Лизе-7 ради новых впечатлений. Анс тоже был пилотом, чей флайер с разрешения хозяина приспособили для перевозки Монгта во второй космопорт, где стоял пассажирский корабль без штурмана, у которого погибла жена, и он отказался управлять судном. Свилл подозревал инопланетянина, моргавшего тремя глазами сразу (а иногда и по очереди, что представляло собой потрясающее зрелище, словно глаза были отдельными существами на зеленовато-желтом туловище), в преступных делишках. Больно уж он старался заболтать коллегу и отводил от темы, когда Монгт поинтересовался, почему Анс не живет на Джиоре, где уж точно бы пригодился – перевозить покупателей, к примеру, из магазинов на рынки вечно торгующей планеты. – А ты чем занимаешься по жизни? – спросил Анс, ведя флайер слишком халатно – едва касаясь пальцами штурвала. Машинка летела ровно, однако, если угодит в воздушную яму, черта с два джиорец быстро ее выправит. – Пилотирую суда Галаполиции, – не стал скрывать профессию Свилл. – О как. Анс взял штурвал обеими руками и уставился в обзорное окно, мигом забыв о залихватском способе вождения и растеряв желание трепаться. «Ну точняк рыльце в криминальном пушку», – довольный тем, что приструнил болтуна, Монгт сверился с картой на навигаторе: еще лететь девятнадцать километров. Нирк выплеснул очередную порцию корональной массы, и участок купола над флайером замигал, задергался и исчез.