*** 8 дней назад ***
«КРУЦИО!» — если после такого слова, произнесённого в адрес черноволосой ведьмы, насаженной на толстые жилистые члены своего мужа и его родного брата, кончают не только маги, выбрасывающие струи спермы в конвульсирующее влагалище и сжимающуюся прямую кишку. Нет, в судорогах дикой боли и невероятного оргазма бьётся и сама жертва, то либо вам снится BDSM-сон наяву, либо вам выпало «счастье» оказаться свидетелем самого обычного секса в семье Лестрейндж. Такими же обычными были сеансы секса с участием специально приглашённых гостей, разумеется, женского пола: маггловские девушки, сквибки, и очень, очень редко ведьмы. Впрочем, вся семья Лестрейнджей надеялась, что такое унижающее их положение дел переменится после победы Тёмного Лорда. И вот тогда…. Конечно, к ведьмам у них был особый подход. Если маггла редко когда выживала после вечера в их «тёплой компании», сквибка обычно могла пару дней подвывать в подвале, ожидая другого вида развлечений (специально оборудованный для пыток зал в Маноре никогда не зарастал пылью), то вот ведьма… О, ведьма — это был весьма лакомый кусочек, несколько недель, а то и месяцев изысканных сексуальных наслаждений. Но, увы, сегодня они были лишь втроём. Братья ушли, рассуждая о том, какие вкусные грязнокровки учатся сейчас в Хогвартсе. Рыжая сука, предательница крови, тяжело ранившая Рабастана в Отделе тайн, тоже явно напрашивалась на приглашение. Впрочем, Рудольфусу куда больше понравилась шатенка. Слова про задницу грязнокровой шлюхи донеслись до ушей его жены прежде, чем захлопнулась дверь. Беллатрикс раскурила трубку, отходя от недавнего секса. Мысли о Гарри Поттере который день не давали покоя. Ненависть к нему затуманила бы сознание любому нормальному волшебнику, не говоря уже о недавней узнице Азкабана. Воспоминания, как она корчилась на полу перед ним прямо на глазах Тёмного Лорда, жгли не хуже «Круцио». Понемногу перед ней вырисовывалась цель — Поттер должен сдохнуть! В страшных мучениях, моля о смерти! Ни посвящать кого-либо в свои планы, ни тем более просить разрешение на ликвидацию от сюзерена Беллатрикс не собиралась. Ждать конца семестра она не хотела, и к Драко Малфою в Хогвартс полетела сова с зашифрованным требованием о срочной встрече.***
— Значит, Вернон Дурсль — хозяин дома, где живёт наш Мальчик-Который-Никак-Не-Сдохнет, а Дадли Дурсль — его сын, ровесник Поттера. Не ошибаешься? Стоящий чуть ли не навытяжку перед своей тёткой Драко только покачал головой. Вновь рассказывать о том, как на одном из собраний старост Рон Уизли, набивая себе цену, разоткровенничался перед своими коллегами Энтони Голдстейном с Рэйвенкло и Эрни Макмилланом с Хаффлпаффа, он не стал. В последнее время Драко считал очень полезным для здоровья поменьше болтать и побольше слушать. В том, как развивались события с конца четвёртого курса, он, как ни странно, находил много весьма неприятных моментов. Впрочем, даже думать о подобных вещах в присутствии смертельно опасной родственницы парень не рисковал. Отпустив в кои-то веки оказавшегося полезным племянничка, Беллатрикс Лестрейндж задумалась. Если никакой информации о месте жительства Поттера в Министерстве Магии не было, то можно было поискать с другой стороны — маггловской. Невзирая на то, что любой психиатр поставил бы ведьме целый букет диагнозов и попытался закатать её в психушку до конца дней, рассуждать, организовывать и планировать Беллатрикс умела на высоком уровне. Место во внутреннем круге она заработала, прежде всего, своим умом. Кто может найти, где живёт маг? Аврор. А где живёт маггл? Полицейский!***
Нда, первый же отловленный на улице и взятый под «Империо» бобби столь оптимистичный ход мыслей развеял на счет «раз». Не поставь Беллатрикс перед собой условие — не оставлять никаких следов, не убивать жалких магглов, особенно полицейских, то очередной кандидат на «Аваду» стоял прямо перед ней и нёс какой-то вздор. «Что значит — найти адрес человека по фамилии он может только по телефонному справочнику? А справочники свои для каждого графства! Получается, чтобы найти Дурслей, сначала нужно узнать, в каком графстве они живут?! Как это — не знает он ни о каком едином реестре маггловского населения всей Британии? Ну, хоть на прямой вопрос: «К кому мне обратиться?» — адресовал к своему начальнику, рассказав о его связях с сотрудниками полиции, для которых поиск людей — основная функциональная обязанность». Спустя пару дней Беллатрикс Лестрейндж стояла в тихом лондонском переулочке в компании старшего инспектора Чарльза Брикмана. Увидев, как из-за угла заворачивал автомобиль, ведьма крепче перехватила палочку.***
Рабочий день Райли Каррингтона, офицера оперативного подразделения по тяжкой и организованной преступности, проходил в совершенно обычном режиме. Кабинет в громадном здании Нового Скотланд–Ярда в Вестминстере, выходивший окнами на улицу Виктории, привычный стол и бумаги на нём. В одной из двадцати специализированных служб полиции Большого Лондона Райли служил с самого их основания Сэром Кеннетом Ньюманом в 1986 году. Получив к сорока годам звание суперинтенданта и кучку бестолковых подчинённых под командование, он знал, что одинокие короны на погонах и есть вершина его карьеры. Повседневную рутину даже не слишком нарушил телефонный звонок — общение тоже было частью его работы. На линии был знакомый ещё по старому месту службы старший инспектор Чарльз Брикман. Откровенничать по телефону он, конечно, не мог, но агент, способный передать информацию о подготовке захвата в заложники семьи директора крупного Лондонского банка, — это серьёзно. Привычное «на встречу», брошенное своему заместителю, служебный «Форд Эскорт» и маленький тихий переулок на западной окраине Лондона. Вот тут дела пошли так, что обычными их можно было назвать лишь по меркам фантастического романа. Чарльз стоял рядом с агентом, точнее агентшей, женщиной, которой на вид было около тридцати пяти лет, с длинными чёрными вьющимися волосами, тонкими губами и пронзительным ледяным взглядом. Тёмные круги под глазами выдавали чрезвычайную усталость либо явное нездоровье. На ней было чёрное платье в пол с глубоким декольте, в руках она крутила какую-то деревяшку. Собственно, после резкого взмаха этой деревянной палочкой и слова «Империо» Райли удивляться происходящему перестал. Поставленная задача была предельно ясна и привычна: найти место проживания в летний период времени некоего Гарри Джеймса Поттера, родившегося в июле 1980 года. По тому же адресу должен был проживать Дадли Дурсль, предположительно одногодок Поттера, и его отец Вернон Дурсль. Сроки — максимально короткие, в остальном вести себя как обычно, не привлекать внимания, не сдохнуть в процессе от голода, жажды и недосыпания. Женщина назначила время и место следующей встречи и махнула рукой в сторону Чарли, последнее, что услышал Райли, садясь за руль: «Обли…». Должность Каррингтона позволяла ему самому оформить необходимые бумаги: — сообщение от кандидата в осведомители о том, что двое молодых людей подозреваются в подготовке похищения ребёнка с целью сексуального насилия и убийства, как основание для запросов; — запросы на обоих в Национальную службу идентификации, вдруг привлекались к уголовной ответственности, арестовывались, подозревались; — запрос в «Бритиш Телеком» с целью установить номер телефона, зарегистрированный на Вернона Дурсль и адрес его установки. Через пару дней запрос в телефонную компанию дал искомый результат: графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом 4. Встреча в условленном месте с «агентшей», чуть больше часа в дороге и долгое ожидание в окрестностях дома. Полицейская машина ничьего внимания не привлекала, стоит — значит так надо, подданные на Тисовой жили на редкость законопослушные. На то, что вытворяла женщина с пареньком, смотреть не хотелось, да и приказа такого не было. Когда всё было кончено, завершился и невероятный эпизод в жизни Райли Каррингтона двумя словами: «Обливиэйт, Конфундус».***Второе июля 1996 года***
Графство Суррей. Город Гилфорд. Королевская больница графства. Реанимационная палата. Дежурная смена, чертыхаясь, вышла в холл приёмного отделения, в ординаторской остался недопитый кофе и финал Кубка Англии. — Что у нас? Кого везут? — Пациент с остановкой сердца. Самостоятельное кровообращение восстановлено бригадой «Скорой». Интубирован. Телесные повреждения средней тяжести, сильный болевой синдром, обезболивающее внутривенно. Не успела медицинская сестра договорить последние слова, как в приёмное вкатили пациента. Это был невысокий худощавый парнишка лет пятнадцати. — РОСК? — Есть. — Дыхательные пути? — Чисто, вдох каждые пять секунд. — Анализ выдоха? — 35 миллиметров. — Капельница? — Установлена. — Артериальное давление? — 85 на 60 и падает. — Физраствор, адреналин и допамин внутривенно. — Пульс? — 85, тахикардии нет. — Артериальное давление? — 70 на 45 и продолжает падать. — Норадреналин внутривенно. — Давление 120 на 80, пульс 100, ритм ровный, признаков наличия инфаркта нет. — Так, цвет кожи — норма, движения грудной — норма, прекращаем ИВЛ, готовность к возврату. Парнишка открыл глаза, его тело дугой выгнуло на койке, изо рта раздался хриплый вой. — «Кеторолак» 60 миллиграмм внутривенно. Когда обезболивающее принесло ожидаемое облегчение, дежурный реаниматолог спросил: — Как тебя зовут? — Гарри… — сухой язык еле ворочался во рту, — Гарри Поттер. — Где ты живешь? — Литтл-Уиннгинг… Тисовая… 4, — хрипло отвечал парень. — Какой сейчас год? — 96-й. Люди в униформе салатового и тёмно-синего цвета, вернувшие парня в мир живых, теперь могли слегка передохнуть. Пациента, за жизнь которого, как им казалось, они только что выиграли битву, увозили в кардиологическое отделение.***
— Гарри! Гарри, мальчик мой, ты меня слышишь? «Не слышу, пошел нахер, кто бы ты ни был!» — Гарри, проснись! Поттер медленно выплывал из странного состояния полусна-полуяви. С одной стороны, он почему-то слышал окружающие звуки и даже мог на них мысленно реагировать, а с другой стороны, это было похоже на то, словно смотришь телевизор. Правда, именно смотрел его он не больше десятка раз, в основном слушал через дверь. Он открыл глаза, о чём сразу же пожалел. У кровати сидел Альбус Дамблдор, удерживающий на лице своё фирменное выражение. — Гарри, я рад, что ты наконец очнулся. Тебя можно поздравить? Поттер молчал изо всех сил. Стискивал зубы до дрожи в челюстях и молчал. — Что с тобой случилось, мальчик мой? Разве я не велел тебе не покидать дом твоей тёти? — спросил Дамблдор, не дождавшись ответа. Поттер продолжал молчать, потому что если он заговорит, то весь богатый словарный запас, которым с ним «любезно» поделился его «любимый» кузен Дадли, вывалится на голову этого… этого… — Ну, хорошо, — вздохнул директор. — Сейчас мы заберём тебя отсюда, и ты проведёшь остаток лета у своих друзей в Норе. Вот сейчас пора было уже что-то сказать. Челюсти бы только разжать, а то свело. — Нет. — Что, прости? — вскинул бровь директор. Челюсть разжалась, и Поттер словно взорвался. Он рассвирепел так же, как недавно в кабинете этого… — Я сказал: нет! Нет! Что в слове «нет» вам не понятно?! НЕТ! — орал он прямо в лицо этому… приподнявшись на локтях. Дамблдор отшатнулся. — Мальчик мой, я понимаю… Но было уже поздно. Гарри было по-прежнему больно. Больно так, как и до встречи с этой чокнутой стервой. — Нет! Никакой Норы! Меня! Там! Не будет! Дамблдор впервые встретился с такой реакцией своего подопечного. По крайней мере, ему нравилось думать, что Гарри именно подопечный. — Но, мальчик мой, это для твоей же безопасности! К тому же там твои друзья! — Вам сколько раз ещё повторить, директор? Отправите насильно, и я сожгу к чертям их «милый» дом, а потом сбегу! — горячо и громко проговорил Поттер, сверкая злыми глазами. В палате интенсивной терапии наступила тишина. Поттер, тяжело дыша, упал на подушки. — Хорошо, Гарри, — устало согласился Дамблдор, вспомнив свой кабинет, — у нас обоих возникла трудность, которую, я надеюсь, мы сможем совместно разрешить. Ты отказываешься провести лето в Норе, и я не понимаю, почему. Мы же, я имею в виду Орден Феникса, остались без штаб-квартиры. После смерти Сириуса никто не вступил во владение его домом. Дело в том, что завещания нам пока найти не удалось, дом, возможно, заколдован, поэтому есть основание полагать, что во владение им может вступить самый старший из родственников Сириуса, а это Беллатрикс Лестрейндж. — Штаб-квартируйтесь в вашем кабинете. А у меня трудностей нет. Безразличный голос с ядовитыми интонациями. Все эти разглагольствования про «фиделиус», тяжелую судьбу Ордена Феникса… Как будто судьба Сириуса, запертого как в клетке в проклятом «родном» доме, была гораздо легче. Когда-то давно он без оглядки бежал из этой тюрьмы, из пустых, душных комнат, стены которых, казалось, источали ненависть. — Но как же Лестрейндж, мальчик мой? — Дом она не получит. «Я помню, помню, что говорил этот плешивый кобель на вокзале. Дайте только попасть туда вновь, и он узнает, что хук справа передаётся по наследству!» — Почему ты так думаешь, мальчик мой? — Называйте меня по имени! — Хорошо, Гарри. Так почему? — Дом мой! Безапелляционный тон и полная уверенность в словах. Дамблдор замолчал. Требовалось сменить тактику, потому что, очевидно, старая уже не работала. Видимо, внушённое им за смерть Блэка чувство вины исчезло, и парень вернулся к тому состоянию, в котором находился, когда громил его кабинет. — Маль… Гарри, есть единственный способ это проверить. И замолчал выжидающе. Ну, не может ведь это не заинтересовать подростка! Поттер снова ощутил, как напрягаются желваки. Ни слова! — Понимаешь, Гарри, — Дамблдор не выдержал первым, — я подозреваю, что Сириус назвал своим наследником именно тебя и, соответственно, дом достанется тебе. Без завещания нам не с чем идти в Гринготтс за, вероятно, причитающимся тебе довольно значительным количеством золота, но дом — это совсем другое дело. Существует очень простой способ проверки. Вместе с ним тебе должен достаться домовик. Вероятно, ты знаешь его, — вздохнул директор, не дождавшись реакции пациента палаты интенсивной терапии. «Зачем тогда говорить мне про эту бешеную Лестрейндж?» — Поттер продолжал выходить из себя. — Кричер, сука! Злость уходить отказывалась, кобель где-то по вокзалам гадит, а он тут один. Гарри не очень понимал пока, за что так злится на Бродягу. Домовик появился с хлопком и вечным своим ворчанием. Как Гарри удержался от того, чтобы не выхватить палочку, которой у него не было, и не заавадить уродца, из-за подлой лжи которого погиб Сириус, не знал даже он сам. Также удивился этому факту и тот, кто был уверен, что палочки у парня нет. В тайнике на Тисовой осталась, к тому же «Аваду кедавру» юноша видел только со стороны её «дульного среза», зато уже дважды. Впрочем, о количестве зелёных вспышек знал только сам Поттер. Директор с каким-то сомнением посмотрел на Гарри, потом на эльфа, снова на Гарри, но всё же произнёс: — Видишь, Гарри, Кричер не проявляет особого желания перейти в твоё владение. Гарри потёр скулы. Болели. — Это правда, Кричер? — Нет, Хозяин! Кричер принадлежит мастеру Блэку! Дамблдор опешил, но тут же взял себя в руки. Новость была просто замечательной! — Ма… Гарри, так что насчет штаба для Ордена? Говорить надо было больше, челюсти разрабатывать. Хорошо, что на этот вопрос можно ответить. — Я уже сказал. Заседайте в вашем кабинете! — чётко произнёс парень, не глянув на директора. Дамблдор тяжело вздохнул и печально посмотрел на Поттера. Сейчас он как никогда старался походить на доброго дедушку, уставшего от шалостей любимого внука. — Ты меня очень разочаровываешь, Гарри. — Это невероятно печалит меня, директор! — тихо сказал Поттер, хотя в голове пронеслось только: «Да пошёл ты, старый хрен». — Ты же понимаешь, Гарри, что я не могу позволить тебе жить на Гриммо одному? Взгляд. Откуда такой взгляд у этого мальчика? — Люпин. Если захочет, пусть Тонкс с собой возьмет.***
Несколько часов спустя четверо: два мага, оборотень и ведьма-метаморф стояли на площади Гриммо и наблюдали, как дома одиннадцать и тринадцать отъезжают в стороны, открывая грязные стены, закопчённые окна и видавшую виды дверь дома под номером двенадцать. Дома, из которого ушёл и умер предпоследний Лорд Блэк, а сейчас заходит его единственный наследник. Люпин поздоровался, Тонкс улыбалась и даже изменила нос. Но в этот раз что-то не сработало, черноволосый парень со злыми зелёными глазами даже не попытался улыбнуться в ответ.