***
Гермиона, как обычно, проснулась значительно раньше остального факультета и, приведя себя в порядок, поспешила в гостиную. Сев в любимое кресло у камина, она продолжила обдумывать то, что произошло вчерашним вечером. Её мучила мысль, что случилось что-то ужасное и неправильное. Но что? Что могло вызвать такую реакцию Гарри? Даже когда они игнорировали его после финала Турнира, за что она ругает себя до сих пор, он реагировал совершенно не так! Кричал, злился, но… А вчера была реакция какая-то… более взрослая, что ли, и оттого более пугающая. И если на неё он хотя бы смотрел, то Рон не удостоился и этого, а ведь он его лучший друг! Гермиона нетерпеливо ёрзала на кресле и даже некоторое время всматривалась в книгу, открытую вверх ногами. Ей необходимо срочно с ним поговорить и всё выяснить! В конце концов, она соскучилась за лето и безуспешно ждала его в Норе! Гермиона сидела и смотрела на выходящих из спален гриффиндорцев, стараясь не пропустить знакомую чёрную шевелюру. К ней уже подошел её рыжий парень и, обслюнявив ей губы, спросил: — Привет, Герми, чего сидишь? Пора на завтрак, я голоден, как мантикора! А потом заглянем в кладовку для мётел, — ухмыльнулся он. — Рон, а где Гарри? — спросила девушка, морщась от поцелуя и вытирая губы. — И не сокращай моё имя! — Мордред его знает, — легко отмахнулся рыжий. — Не беспокойся, попереживает и приползёт. Рон чувствовал себя победителем, осознание своего превосходства над Поттером наполняло радостью его душу, он чувствовал, что в этот раз Гарри будет в его тени, а не наоборот. Ведь у него уже есть девушка, которую он, Рональд, увёл у Избранного! Он был уверен в этом! — Что?! Приползёт?! Как ты можешь так говорить, Рон?! — возмутилась Гермиона похолодевшим тоном. — Пошли на завтрак немедленно, может, он там. Девушка встала и направилась к двери. Её неприятно поразили тон и особенно слова Рона. Очевидно, он не заботился о чувствах Гарри. Как обычно он думал только о ничтожных, приземлённых потребностях вроде набивания своего желудка и оприходования очередной кладовки! — Ну, вот я и говорю, пошли есть, — Рон чувствовал себя прекрасно, и никакой Поттер не мог испортить его настроение. Когда они добрались до Большого зала, Гарри ещё не было. Однако ещё не все пришли. Гермиона сидела как на иголках, женская натура чувствовала неприятности. Наконец объект её мыслей и переживаний появился. — Гарри, иди скорее сюда, — помахала ему рукой Гермиона, почувствовав облегчение от того, что он пришёл. — Сюда, мы с Роном заняли тебе место, — она похлопала по скамье рукой. Но Поттер, не глядя на неё, занял максимально удалённое от них с Роном место, ближайшее к выходу. Гермиона заморгала, а в животе у девушки похолодело. Такого развития событий она не предполагала, но боялась больше всего. Неприятности, похоже, с лёгкостью заканчиваться не собирались. Члены «Отряда Дамблдора», да и многие другие гриффиндорцы смотрели на происходящее с недоумением. Хогвартс впервые видел ссору между Поттером и Грейнджер, после событий двух прошедших лет такое всем казалось просто невозможным. Со всех сторон начали доноситься шепотки. Школьники открыто обменивались мнениями о том, каким напряжённым и даже агрессивным выглядел обычно спокойный и немного застенчивый парень. Сидящие за столами разных факультетов Невилл и Луна обменялись недоумёнными взглядами. Они подружились на занятиях «ОД» и в Хогвартс ехали в одном купе с Роном и Гермионой. Их четвёрка всю дорогу недоумевала, куда же делся Гарри. Староста, не видевшая лучшего друга два месяца, совершенно извелась, и вот он наконец появился, да уж. — Гарри, — пролепетала шатенка. Но тот не отреагировал. Поттер довольно быстро поел, хотя Гермиона и видела, что весь завтрак состоял из одного тоста, отпил сока и быстро вышел из зала. Разговаривать он ни с кем не стал, как и отвечать на многочисленные приветствия. Гермиона выскочила из-за стола одновременно с ним и, оказавшись за дверьми Большого зала, смогла лишь безответно окликнуть его в спину. — Что это с ним? — недоуменно спросил Невилл. — Ничего страшного, скоро придет в норму, — махнул рукой жующий очередную сосиску Рон, а Невилл с сомнением посмотрел на него. Гермиона, так и не догнавшая своего друга, чувствуя, как внутренности скручивает узлом и глаза наполняются слезами, поплелась в гостиную. Он так изменился за это лето, выглядел увереннее в себе, вроде даже стал более независимым. Это наблюдение вдруг сильно испугало Гермиону. Что если он уже не нуждался в ней?! Она вспомнила, как отвратительно себя почувствовала, увидев выражения его лица и поймав взгляд, в котором не было чего-то, что раньше она видела каждый раз, когда смотрела ему в глаза. В гостиной Поттера тоже не было, как не было его и в спальне и ближайших классах. Гермиона старалась успокоиться и не терять самообладания, она непременно поговорит с ним и всё выяснит! Грейнджер занималась весь день в гостиной в надежде перехватить друга и заставить его говорить. На обеде и ужине он тоже не появился, а вечером Рон утащил её в кладовку для мётел, где долго слюнявил ей губы и пытался засовывать руки под блузку.***
— Здравствуй, мальчик мой! — когда за Гарри закрылась дверь директорского кабинета, улыбка доброго дедушки мягко засияла на устах величайшего мага Британии. — Обращайтесь ко мне по имени! — Поттер огляделся и отметил, что серебряных побрякушек, испускающих разноцветный дым и непонятные звуки, стало значительно меньше. Его магия в прошлый раз серьезно проредила их ряды, а заодно и шкафы с картинами. — Хорошо, Гарри. Чаю? Лимонную дольку? — Нет, спасибо. Дамблдор повздыхал. Герой магической Британии вёл себя нестандартно, а ведь у всех них оставалось всё меньше и меньше времени. Проклятие на руке становилось сильнее, несмотря на все усилия Северуса. Том строил козни, и неожиданно взбрыкнувший избранный был совершенно не ко времени. Старик поправил очки. Чёртово кольцо! Искушение увидеть Ариану было столь велико, что поставило на грань весь замысел «Всеобщего блага». — Гарри, прежде всего хочу тебе сказать, что больше ты не вернёшься в дом своей тёти! — торжественно заявил он, ожидая реакции. Конечно, не вернётся, ведь глава семьи в тюрьме, сынуля в интернате для трудных подростков с криминальными наклонностями по статье «домашнее насилие», а морально уничтоженная Петунья зализывает раны у Мардж, кормя собак в качестве компенсации. Тем более, в конце года Дамблдор ожидал начала активного противостояния и неизбежной развязки, какой бы она ни была. В общем, обвинения во лжи ему не грозили в любом случае. — Серьёзно? — не удержался от язвительности Поттер. Дамблдор в очередной раз поморщился. — Гарри… — укоризненно произнёс он. Последовавший за этим длинный и пустой разговор на непонятную тему так выбесил Поттера, что, в конце концов, он вскочил с места и сорвался из кабинета, проскочив мимо горгульи. «Ликорис обещал, что всё вскоре пройдет, но оно нихера не проходит!» — зло пытался рассуждать парень, понимая, что от директорских нравоучений у него опять произошла вспышка бешенства. Поттер даже не помнил, зачем попёрся в гостиную факультета, по привычке, наверное. Рявкнув пароль воскликнувшей что-то Толстой Даме, он зашёл в комнату, и взгляд немедленно зацепился за сверкнувшую копну ярко-рыжих волос. Иррациональная злость вскинулась волной. Нет, он ни словом, ни звуком не выдал обуревающих его чувств, которые, видимо, распространились на всё рыжее семейство, несмотря на очевидную бредовость сего занятия. Гарри развернулся и вышел обратно. Тем не менее, встреченная в гостиной Джинни Уизли отшатнулась и замерла в ступоре, судорожно глотая ртом воздух. Сердце бешено колотилось, к лицу приклеилась приветственная улыбка. Будто маггловский стикер, жёлтый такой, с чертой и пятнами, изображающими лицо. Ей вдруг вспомнились те неуклюжие, окаменевшие от глаз василиска четыре года назад фигурки её знакомых. Только вот теперь она была по другую сторону убийственного взгляда, а в роли василиска выступал Гарри Поттер! Увидеть полный ядовитого презрения и неприкрытой ненависти взгляд парня, в которого влюблена столько, сколько себя помнишь, — это совсем не то, чего может ожидать пятнадцатилетняя девочка от начала нового учебного года. Впрочем, вновь обретя возможность шевелиться и прошлёпав, раздвигая ледяной океан ощущений, на подгибающихся ногах в свою спальню, Джинни вспомнила, что Гарри даже не посмотрел ей в глаза, нет, он как бы мазнул взглядом поверх огненно-рыжей головы и исчез из поля зрения. Поттер вёл себя предельно странно с самого завтрака в их второй школьный день. Демонстративное игнорирование своих друзей, членов «Отряда Дамблдора», да и всех софакультетников вообще было настолько необычно для всегда доброго и немного застенчивого парня, что Джинни, присев на свою кровать, просто терялась в догадках. Неужели он до сих пор настолько сильно переживает гибель своего крёстного и, более того, винит в его смерти всех окружающих? Но в тот раз его убеждали не пороть горячку, не лететь сломя голову в Министерство, ещё раз проверить, нет ли его на Гриммо, 12. Гермиона чуть ли не умоляла не торопиться, наверное, чувствовала что-то! Нет! Гарри, который всегда и во всём винил исключительно себя, не мог так поступить! Так что тогда?! При мысли о своей умной и преданной подруге Джинни улыбнулась. Летом они с Роном наконец осознали свои чувства и стали парой. Девушка знала, что Гермиона давно, ещё с четвёртого курса нравилась её старшему брату и была уверена, что и та не равнодушна к нему. Наверное, они сумели поближе узнать друг друга за время вечерних патрулирований в прошлом году, а тяжёлое ранение Гермионы в Отделе тайн послужило толчком для развития их отношений. Хотя, честно говоря, Джинни это немного удивляло. Она не желала даже себе признаваться в этом, но Рон и Гермиона?! Вы серьёзно? В общем, Джинни садилась в Хогвартс-экспресс в самом радужном настроении. Её брат и лучшая подруга счастливы, и, может быть… В самый краешек своего сознания девушка осмелилась впустить надежду. Может быть, и Гарри обратит на неё своё внимание? Джинни регулярно придирчиво смотрелась в зеркало, и этим летом стала отмечать, что на самый критический взгляд она ничуть не хуже первых красавиц Хогвартса. Ярко-рыжие прямые волосы, лицо, не лишённое своей прелести, спортивная фигурка, практически второй размер груди и приятные манеры. Конечно, Гарри был знаком с девушками куда более привлекательными, чем она, Флёр, например, но всё же… Обратил! Так обратил, что захотелось превратиться в мелкое насекомое и забиться глубоко-глубоко! Но в чём же дело? Стоп, а вдруг особо зловредная претендентка на сердце Гарри рассказала про неё какую-нибудь тошнотворную мерзость? Но что? В её предательство Гарри на основании одних только слов точно бы не поверил. Раздули хвосторогу из невинных свиданий с Майклом Корнером? Да блин, они даже ни разу не поцеловались! И вообще, оказавшийся слишком занудным ухажёр получил в конце года полную отставку. Нет, Гарри, конечно, доверчив, но на пустом месте поверить во что-то, из-за чего ТАК на неё посмотреть. Да нет, не может быть! Не лишённая наблюдательности девушка отметила, что жертвой стала не одна она! Гермиона и Рон тоже не удостоились общения с Поттером. Хотя из них троих это не волновало, похоже, лишь Рональда. Гермиона же явно крайне болезненно воспринимала происходящее. Надевая мантию, чтобы прогуляться к озеру, Джинни решила пока подержаться в стороне, повнимательнее понаблюдать за происходящим с Поттером и на днях поговорить с подругой. И совершенно точно поиски нового парня лучше пока даже не начинать. Вдруг это всё недоразумение? Скоро глаза Гарри подобреют, и он улыбнется ей… С мыслями о самых прекрасных зелёных глазах на свете девушка вновь спустилась вниз.***
Ещё летом после четвёртого курса у Гарри Поттера возникли очень нехорошие подозрения. Настолько страшные, что сначала он старательно запихивал их в самые глубины подсознания. Потому как жить, понимая, что тебя готовят в качестве смертника-шахида, для пятнадцатилетнего парня, мягко говоря, тяжеловато. Почему именно шахида? Потому, что в недобрый час Поттер посидел в коридоре и послушал в щёлку, ну вот скучно ему было, телевизионную передачу про воспитание подростков-самоубийц на Ближнем Востоке. Журналисты бросались названиями и терминами: Джихад, Халифат, Аль-Каида, Хамас… Послушал и послушал, интересно же, про детей, которых растят в страшной нищете, презрении окружающих, без любви, без друзей, а потом, лет в десять-двенадцать их забирают религиозные фанатики. Воспитывают в духе преданности вере и лидерам движения, мудрым духовным наставникам, старцам. Ещё совсем дети попадаются на крючок фальшивой любви, но вот друзья, которых они находят, зачастую самые настоящие, преданные, точно такие же, как они сами. В результате подростки знают, за что и за кого они должны умереть, и умирают с улыбкой на губах. Вечером в постели его и накрыло пониманием. Ненавидящие его Дурсли, чулан под лестницей, «охота на Гарри», травля всех, с кем он пытался подружиться в школе и, как результат, полное одиночество. И в этот ужас вломился великан-освободитель Хагрид! Как же Гарри обрадовался, когда узнал, что является волшебником, как надеялся стать частью чего-то большего. И нашёл: общество, цель в жизни, верных друзей, приключения. А потом снова было лето и Дурсли… А не для того ли Сириуса посадили в тюрьму, чтобы запихать его к «кровным родственникам»? Ведь не то что суда не было, но, по словам крёстного, Дамблдор, председатель Визенгамота, руководитель организации, борющейся с Волдемортом, в которую входил сам Сириус, даже не побеседовал, в смысле не допросил его после ареста, это как? И тот же самый директор каждое лето отправлял его к Дурслям, зачем? Не мог же Дамблдор… Думать о самой возможности такого было настолько невыносимо, что следующим утром Гарри старательно пытался отвлечься на что угодно. Даже нарвался на кулаки Дадли, уж лучше пара синяков, чем такое. В общем, почти на год «теория заговора» вылетела у него из головы. Летом перед шестым курсом всё всплыло вновь. Общаться ему теперь было особенно не с кем — портрет, Тонкс да Люпин, впрочем, последней пары он слегка сторонился. Зачастую, вымотавшись на тренировке, он никак не мог уснуть, а вместо этого лежал в кровати и размышлял, и вот теперь непрошенные мысли вновь полезли в голову куда-то шагающему гриффиндорцу. После того, как Гарри узнал о Пророчестве, «теория заговора» из теории превратилась в суровую реальность. Его действительно выращивали с одной конкретной целью — уничтожить Волдеморта. Как ни странно, на сей раз его это совершенно не шокировало. Из июльских событий в числе прочего парень вынес и мысль: «Умирать не страшно, жить зачастую куда страшнее». И если ему придётся «ценой своей жизни выиграть бой», значит, так тому и быть, достойная судьба и славная смерть. Увы, но настолько мирными и благостными мыслями парень наслаждался недолго. Он чудом один раз уговорил своих «тюремщиков» на прогулку исключительно в маггловский мир, дополнительно закупился одеждой и зашёл в книжный. В результате парень как-то подспудно начал сравнивать описанную в книге подготовку «исламских камикадзе поля боя» с собственной. Причём радикально не в свою пользу. Воинов ислама, чьей задачей было сесть за руль начинённого взрывчаткой грузовика, доехать до вражеской базы, колонны или танка и отправиться в сады Аллаха, забрав с собой как можно больше неверных, обучали на совесть: экстремальное вождение, огневая и физическая подготовка, тактические учения. Каждый из них убивал как минимум одного «предателя» из своих или пленного из местных силовиков. А как учили его, Гарри Джеймса Поттера? Ни на первом, ни на втором, ни на пятом курсах ЗОТИ фактически не было. На третьем ещё ладно, научили весьма полезному на войне патронусу, правда, по собственной инициативе. Но фактически единственным нормальным преподавателем ЗОТИ на пять лет обучения был пожиратель смерти Барти Крауч под оборотным зельем на четвёртом курсе! Это вообще, блядь, как? Более того, Барти оказался, наверное, лучшим учителем Хогвартса за эти пять лет вообще. Если вспомнить, как травила его вся школа после проклятой бумажки из Кубка огня, то ни один из преподавателей не попытался остановить чёртовы значки и издевательства. Смешно, но единственный, кто хоть что-то сделал, это скрытый пожиратель смерти, превративший Малфоя в хорька. А Снейп, который люто, до пены на губах ненавидит Гарри за то, что произошло задолго до его рождения? С самого первого урока задавшийся целью затравить его. Абсолютно неадекватные наказания и отработки, и опять никто из учителей ничего не делает. И вновь только Крауч осмелился противостоять Снейпу, и зельевар бежал, позорно поджав хвост. «Осмелился», — повторил Гарри про себя. Так, может, в этом всё и дело? Снейп — пожиратель смерти на службе у Дамблдора, который, как неоднократно заявлял директор, «пользуется моим абсолютным доверием», мастер-зельевар, да ведь другие преподаватели просто боятся с ним связываться! Получается, что не Макгонагалл, а Снейп второй по влиятельности человек в школе. Собственно, Маккошка как начала разочаровывать его на первом курсе, когда послала подальше их пытающуюся защитить философский камень компашку, так продолжила на втором — в истории с «Наследником Слизерина», четвёртом — со значками, и довершила на пятом, предложив ему просто молча терпеть пытки Амбридж и никому не жаловаться. Если как преподаватель она чего-то и стоила, то как декан Гриффиндора была сугубо отрицательной величиной. Другие учителя? Призрак Биннс, потом добрый, но с очень оригинальным отношением к своим милым монстрикам Хагрид. Общая некомпетентность преподавателей Хогвартса открывалась ему курс за курсом. А на 3 курсе к ним присоединилось Министерство, дело Сириуса и попытка скормить его дементорам без суда и следствия прямо в школе, полной детей, показала Поттеру их профпригодность во всей красе. Короче говоря, все это никак не складывалось в картину подготовки человека, который должен был схлестнуться с Волдемортом. Победить или умереть, ну или победить и умереть одновременно. А если это не так, то какая оставалась версия? Правильно, его судьба — умереть от рук Волдеморта, победить должен кто-то другой. Вот теперь паззл складывался полностью. Становилось понятным и то, почему этот самый «другой», а именно многоуважаемый владелец кучи титулов и должностей Альбус Дамблдор постоянно скрывал от него любую важную информацию, кормя взамен бесконечными проповедями о любви. Да уж, правы, ой, как правы были Дурсли, что обзывали его уродом! Кто может быть большим уродом, чем живой труп — а это сейчас и есть Гарри Зомби-Урод Поттер.