***
Дверь захлопнулась. Рон выдохнул и отмер. Да уж, можно было и догадаться по опыту пяти предыдущих лет, что простыми, милыми и приятными их отношения с Гермионой не будут. Вот, блин, на секс в любом виде вообще не уломать. Сразу и бесповоротно заявила, что к алтарю она на полном основании пойдет в белом платье. Ни в трусы, ни к сиськам не пускает. Даже на такую мелочь и то такой скандал закатила. Рон впервые с начала лета задумался, а стоило ли всего этого удовольствие первый раз в жизни победить Гарри Поттера? С Лавандой всё было бы проще… А что теперь будет с Поттером? Как это скажется на их дружбе, и есть ли она вообще, эта дружба? На этих сложных размышлениях Уизли не выдержал и, решив вернуться к тому, от чего оторвала девушка, повернулся на бок и захрапел.***
Спустив немного пар, неспособная усидеть на месте в разбредшихся чувствах Гермиона вновь направилась на поиски Гарри. Она так погрузилась в свои мысли, что заходя за угол одного из коридоров, даже не заметила, как столкнулась с человеком, несшимся в противоположную ей сторону. Упав от резкого толчка на задницу, она ахнула: контакт с твёрдым полом оказался довольно болезненным. Потирая ушибленное место, девушка подняла взгляд и уставилась прямо в изумрудно-зелёные глаза. Ещё не отошедший от увиденного в спальне Поттер стоял над ней с волчьим оскалом на обычно бесстрастном лице. Руки, заложенные за спиной, искривлённый угол рта, напряжённая спина, едва ли не светящиеся авадой глаза — да уж, парень похоже не был готов к спокойному разумному диалогу с попыткой прояснить отношения. Скорее от него можно было ждать той самой капитанской бляшки, только не в деревянную доску, а прямо в лоб кому-нибудь особо доставшему. Но что поделать, какие карты сданы, теми и играть. — Гарри … — робким голосом начала Гермиона, заглядывая ему в глаза потухшим взором, — объясни, пожалуйста, почему ты так себя… Договорить ей просто не дали, Гарри Поттеру настолько не хотелось сейчас ни видеть, ни тем более слышать девушку, что в накале чувств у него впервые получилось невербальное беспалочковое Силенцио. — Так себя веду? — скрипнул зубами разозлённый до предела Поттер. — Не понимаешь, что натворила?! Таким девушка его видела всего пару раз за долгие пять лет дружбы. И никогда прежде он не смотрел на неё с… ненавистью? Какая-то тоска шевельнулась в душе гриффиндорки. Неужели он никогда больше не посмотрит на неё с заботой и, быть может, с нежностью? И эта его последняя фраза… Что он имеет в виду? — И вообще, отстань от меня! — жилка билась на лбу у Поттера, желваки играли. В какой-то момент показалось, будто он собирается замахнуться на девушку, но парень только досадливо махнул рукой и ушёл. Гермионе вдруг вспомнилось, как Гарри дико орал на них с Роном чуть больше года назад. Орал, конечно, заслуженно, но менее обидно от этого не было. Ведь тогда они ему писали, что всё в порядке, что они живы и здоровы. Как бы они сообщили ему информацию о борьбе с воскресшим Волдемортом, если сами только и занимались тем, что чистили от пыли и паутины комнаты заброшенного целое поколение дома? А информацию про Орден им запретил сообщать Дамблдор. Но тогда у него хотя бы были основания: месяц у «кровных родственников», атака дементоров. А сейчас что?! Неужели вот это — расплата за ту белёсую маслянистую жидкость, которая стекала с её ладошки? За что?! Почему он ведёт себя так, как будто она ему что-то обещала? Гарри… Он сильно изменился с тех пор. Тогда бессильно истерил пятнадцатилетний пацан, прокричался, успокоился и пошёл вместе со всеми подслушивать заседание Ордена Феникса. Только что перед ней стоял внезапно прямо на глазах успокоившийся сильный уверенный в себе молодой человек. Краем сознания она отметила, что волшебник заметно подрос и окреп за те месяцы, пока они не общались. Он стал гораздо более привлекательным… Девушка безжизненно прислонилась к стене. Ноги не держали, сквозь застилавшие глаза слёзы смутно виднелась спина уходящего навсегда первого и лучшего друга, что был в её жизни. Был. Теперь уж точно — был!***
Все находящиеся в этот не слишком поздний час в гриффиндорской гостиной как заворожённые сопровождали глазами Поттера, скатившегося с лестницы в спальни мальчиков и рванувшегося к портрету с такой скоростью, как будто за ним гналась стая оборотней. Гналась! Только не стая, а Гермиона Грейнджер, сбежавшая по лестнице спустя пару десятков секунд с перекошенным от недоумения и ужаса лицом. Несколько мгновений в комнате стояла полная тишина, взорвавшаяся разговорами об увиденном зрелище. — Да уж… Наверное, стоило предупредить Гарри, что в спальне засели его бывшие друзья, — пробормотал Симус, игравший с Дином во взрывные карты. Наблюдавшему за этой картиной Невиллу всё больше не нравилось то, что происходило с самым знаменитым трио школы. После битвы в Министерстве он начал надеяться на установление с Гарри дружеских отношений, рассчитывая, что это поможет его собственному становлению в уверенного в себе мага. К сожалению, наблюдая сейчас за Гарри, он всё больше убеждался в том, что помощь требуется уже скорее самому Поттеру. Никто не мог понять, что же с ним произошло за эти летние месяцы, что превратило его в юношу, совершенно незнакомого тем, кто знал его по пяти годам совместной учебы. Вариантов обсуждалось много: потеря крёстного, о которой, конечно, говорили лишь те, кто был в курсе событий в Отделе Тайн; погружение в вину за то, что затащил товарищей в ловушку пожирателей; кто-то даже поговаривал, что там, в Министерстве, Волдеморт как-то повлиял на Гарри, из-за чего так резко и изменился его характер; встречались даже и мнения, что Поттер договорился с Тёмным лордом о смене стороны. Невиллу же в последнее время после начала отношений с Луной казалось, что всё гораздо проще и страшнее: Поттер влюбился в Грейнджер и ревновал её к шестому Уизли. Но было и что-то ещё, какая-то тёмная и опасная тайна. Невилл не мог, хотя и очень хотел разобраться во всем.***
Стоящая у окна спальни шестикурсниц Гермиона Грейнджер бездумно крутила в руке палочку. Лучи стылого заходящего октябрьского солнца освещали хрупкую фигурку с копной пышных каштановых волос. Так же мрачно и стыло было и у неё на душе. Всего пару месяцев назад девушка готова была поклясться, что в её жизни нет ничего более сильного и прекрасного, чем дружба с зеленоглазым юношей. Похоже после тех событий в спальне она погибла окончательно. Больше не было «мы», «мой друг», остались лишь «я», её вроде как парень и бывший лучший… От этой мысли Гермиона задрожала, всхлипнула и вдруг резко повернулась на стук открывшейся двери. Лаванда… Гермиона скривила уголок рта, увидев, что тень от её палочки похожа на меч, направленный прямо в горло блондинке. Видимо Браун не понравилось выражение лица шатенки, и она, быстро взяв помаду из тумбочки, выскочила из спальни. Это позволило Грейнджер вновь вернуться к своим мрачным рассуждениям. Теперь после всего произошедшего Гермиона совершенно точно знала — Поттер ревнует! Именно и только этим с самого начала объясняется его негативная реакция на то, что они с Роном выбрали друг друга и стали парой. Но! Разве ревность столь сильная, что он даже не может общаться с ними, не означает столь же сильную любовь? Да и как, ради Мерлина, Гарри Джеймс Поттер смог всерьёз влюбиться в настолько обычную, невзрачную — она посмотрелась в зеркало — Гермиону Грейнджер? Но даже если невероятное случилось, то почему он так себя ведёт? На летних каникулах мать буквально заставила её посмотреть по телевизору несколько передач об отношениях между юношами и девушками. Благодаря идеальной памяти подходящие к случаю рассуждения семейных психологов и умудрённых опытом женщин вновь звучали в её сознании: «Если действительно любишь человека, то простишь ему гораздо больше, буквально перешагнёшь через себя, только чтобы и дальше быть с ним. Смиришься практически с любой обидой с его стороны, чтобы получить хоть призрачный шанс на совместное будущее. Ведь здесь выбор предельно прост: либо гасишь обиду и улыбаешься, скрывая боль и слёзы, либо идёшь на принцип, расстаёшься и терпишь гораздо более сильную боль. И кому от такого легче? Если человек нужен и важен тебе — приходится прощать». Грейнджер всегда привыкла полагаться на мнение авторитетов, тем более что она искренне не чувствовала себя виновной. Она свободная, самостоятельная, никому не принадлежащая девушка, выросшая в конце двадцатого века, и имеет полное право распоряжаться своими чувствами. Размышления потекли дальше, находя новые доводы и противоречия. Гермиона пыталась анализировать, а сердце активно мешало. Конечно, существуют границы дозволенного, прямое предательство, например, переход на сторону врага. Скажем, если бы она влюбилась в Драко Малфоя, девушку аж передёрнуло от такой мысли, тут и «круциатусом» её можно было приложить, чтобы дурь вышибить, но ведь ей, вроде как, нравится их общий друг, храбрый, настоящий гриффиндорец Рональд! Тем более он вырос в семье, всецело преданной делу Света. Он, конечно, частенько был тем ещё болваном, который чаще заставлял её плакать, нежели смеяться, но она всё же надеялась, что шероховатости его характера и манер сгладятся. Гермиона пыталась его изменить, но как показало происшествие в спальне — пока безуспешно. Рон по-прежнему ставил свои желания выше всех остальных. Нет, она решительно не понимала происходящего! Рациональный мозг молодой ведьмы тут же возразил сам себе, что подобные рассуждения в её случае предельно эгоистичны. И Поттера рядом сохранить, наплевав на его чувства, и отношения с Роном. Гарри девушку ни в чём не обвинял, а, следовательно, и прощать её за что бы то ни было не собирался. Он просто отошёл в сторону и позволил ей жить так, как ей хочется. Только без него. Почему он должен оставаться рядом и терпеть? В надежде на какой-то призрачный шанс? Как бы она сама повела себя в таком случае? «Нет, Грейнджер, так это не работает», — мелькнула отвратительная мысль. Очевидно, он решил двигаться дальше, стараясь забыть её, и именно поэтому прекратил всякое общение. Эта мысль не понравилась ещё больше и даже вызвала какое-то неприятное ощущение в животе. От противоречивых мыслей, сомнений, теснящихся в сознании доводов голова кипела, Гермиона сжала её с двух сторон, словно мешая разлететься на кусочки. Если рассматривать все события с позиции того, что Гарри её любит, если принять во внимание его реакцию на тот вид, в котором он застал их с Роном, то… То получалось такое, что Гермиону аж затошнило от мерзости ситуации. И от того, что она натворила с Гарри и, что самое смешное, с собой. Ей, конечно, нравился Рон, как парень, но в глубине души любила она всё равно Поттера. На отношения с Роном она согласилась лишь из-за страха одиночества. К тому же Рон был «свой», близкий и понятный. Чувства к нему были словно игрушечные. Рон — безопасный выбор. Может, даже лучший выбор — если нет Гарри. Наверно, поэтому её так и трясёт от переживаний все эти месяцы разлуки. Гермиона вновь прижала лоб и ладошки к холодному оконному стеклу, рассеяно скользя взглядом по кромке Запретного леса. А теперь что? Бросить Рона вскоре после начала их отношений и остаться совершенно одной, как в начальной школе, как на первом курсе? Он ведь тоже её друг… был? А сейчас кто он для неё? Девушка покачала головой и отошла от окна. Присев на кровать, она смахивала слёзы, думая, как за эти месяцы жизнь могла так сильно измениться? Все негативные изменения в Гарри произошли исключительно по её вине, она была причиной, что невыносимо жгло изнутри. Он ещё задал дикий вопрос Слагхорну про то мерзкое зелье! С Гарри станется сварить и выпить эту мерзость — импульсивные поступки его конёк. Но, Мерлин, помоги, ведь дело даже уже не в ней, с ней Гарри явно распрощался, ведь, выпив зелье, Гарри никогда никого не сможет полюбить: ни девушку, ни ребёнка, а он же так мечтал о семье… Слёзы полились по щекам всё более и более отчаивающейся девушки. Она подобрала ноги и легла на кровать, свернувшись калачиком. Но с другой стороны, откуда она знала?! Он никогда не показывал своей влюблённости! Признайся он ей, разве стала бы она встречаться с Роном?! Что, трудно было раскрыться, спросить, есть ли взаимность? Можно подумать, она бы прокляла его в ответ на те самые три слова! Она думала, что просто будет рядом и этого ей достаточно, даже если Гарри будет с другой девушкой. Но Поттер, судя по всему, в такой ситуации рядом быть не мог. Так, может, и она не смогла бы, будь он не с ней? В отличие от него, у Гермионы нет такого опыта. Ведь у Гарри никогда ещё не было девушки. Эта мысль неожиданно завладела ей. У Поттера никогда не было девушки! И она, Гермиона Грейнджер, должна была ей стать! Это было предопределено ещё с первого поезда, вдруг поняла она. Но не стала… Отказалась, сломала предопределенность! И Гарри к ней теперь даже не приблизится. После случившегося сегодня он её люто ненавидит — это было видно в свете зелёных глаз, звучало в страшных ядовитых словах прощания. Гермиона тихо рыдала в подушку до тех пор, пока не провалилась в тревожный сон. В первый, но далеко не в последний раз ей приснилась спина навеки уходящего прочь самого главного человека в её жизни.*** десять дней назад ***
— Дин Томас? — Ну, достал он меня, конечно, но к занятиям-то это никак не относится. — Оставляем! — Эрни Макмиллан? — Однозначно да, вспомни конец прошлого года. Он же чуть с нами в Министерство не полетел. — Ставим галочку. — Ага, — Джинни улыбнулась про себя, после того, как она увидела взгляды Невилла и Луны, бросаемые друг на друга, вариант у неё остался один. — Чжоу Чанг? — А стоит ли? Мы ведь так и не разобрались, кто нас в прошлом году сдал этой суке! Чжоу или Мариэтта! Думаю, убрать их обеих. — Согласен! После феерических событий в факультетской гостиной, увидев, что Гермиона и так по уши увязла в дикой смеси из учёбы, исполнения обязанностей старосты, причём сразу за двоих, и романа с Роном, в котором, похоже, начались какие-то проблемы, Невилл с Джинни решили взять дело в свои руки. Проект контракта они подготовили по образцу предыдущего, попросив Гермиону зачаровать его чем-то помощнее прыщей. Девушка задумалась и, похоже, обрадовавшись возможности отвлечься, удалилась в библиотеку. И вот теперь пара гриффиндорцев, окончательно захватив власть в свои руки, сверяли списки будущих участников. Пусть профессора считают, что на занятиях они не будут изучать ничего опасного, многие, очень многие заклинания можно применять и по живым двигающимся мишеням. Двоим участникам «Битвы в отделе тайн» до сих пор было неловко вспоминать свою наивную тактику в том бою.*** семь дней назад ***
Первое занятие Отряда Дамблдора в новом учебном году прошло просто великолепно! Руководство как-то мягко и ненавязчиво взял на себя Невилл, чему, впрочем, никто не сопротивлялся. Рон и Гермиона занимались вместе со всеми, но по-настоящему блеснуть удалось Джинни. Тренировка началась с совместного рассказа участников событий в Отделе тайн о бое с пожирателями. В краткой лекции особое внимание акцентировалось на бесполезности в групповом бою ступефаев. — Упавшего тут же поднимали, и он снова бросался в бой, — веским тоном сообщил Невилл благодарной публике. Затем седьмая Уизли рассказала, как невероятно полезны на войне взрывные заклятия, даже против материальных объектов, которые можно опрокинуть на голову врага. Впрочем, ученики, слушавшие затаив дыхание, смотрели на ряды мишеней и прикидывали, хватит ли им силы воли поприветствовать настоящего врага редукто в грудь. Рон пытался хорохориться и хвастаться своей невероятной доблестью, когда его оборвала Гермиона: — Акцио мозги! — ядовито процедила мрачная девушка, и Рон, покраснев, заткнулся. Тем, кто не был в Отделе Тайн, было мало что понятно. Однако смотря на изменившиеся от с трудом сдерживаемого смеха лица участников битвы, они сообразили, что эта фраза имеет значение и как-то связана с Роном Уизли. Мало кто мог блеснуть таким редукто, каким, красуясь перед парнями, разнесла мишень в пыль рыжеволосая ведьма. Первый курс оставил девушке не только тщательно скрываемый партселтанг, но и значительный рост магической силы. Собственно говоря, по этому критерию из собравшихся она была второй, значительно уступая лишь Невиллу. Поймав на себе крайне заинтересованный взгляд Эрни, неподалеку от которого она и кастовала заклятье, Джинни стрельнула глазками и мило улыбнулась явно заинтересовавшемуся сильной и красивой ведьмой парню.*** настоящее время ***
— Ступефай… Бамс… Джинни задумчиво проводила взглядом дорогого братика, отлетевшего в стенку с такой силой, что сознание Рона уплыло в неведомые дали. Н-да, похоже, сегодня не стоило ставить его в спарринг со своей девушкой! Невыспавшаяся, со сверкающими красными глазами и злобной гримаской Гермиона бросала раздражённые взгляды на своего парня. — Эннервейт. Гермиона, займись, пожалуйста, отработкой на тренажёре! — конечно, и от глаз Невилла не ускользнуло состояние старосты. — Рон, ты как, в норме? — увидев неуверенный кивок: — Отдохни немного и тоже к тренажёру. Что происходило с, казалось, только что влюблённой по уши парой, Джинни понимала плохо. Подруга от разговоров по душам уклонялась, а идти с таким вопросом к Рону, пожалуй, без толку. «Ну, где убыло, а где и прибыло», — решила рыженькая ведьма, позволив себе слегка помечтать о приближающихся выходных и её первом свидании в Хогсмиде с отлично сложенным блондином.***
Прошла неделя для Хогвартса и трудные семь дней для Поттера, который всё это время тренировался и учился как безумный. Гарри, на эмоциях после увиденного в спальне, резко увеличил нагрузки, в связи с чем приходилось выкладываться полностью и ещё чуть-чуть сверху. Это отлично отвлекало, и останавливаться он не собирался. Постепенно накапливалась психологическая усталость, всё чаще Гарри срывался на манекенах, всё меньше хотелось проводить время где-то кроме Тайной комнаты. В отличие от физического напряжения, психике зельями не поможешь. Не было сил видеть Гермиону, которая выглядела сейчас впавшей в депрессию, не иметь возможности её утешить и обнять. Хотя и мелькало мстительное удовлетворение: она сама сделала это, сама выбрала для себя подобное. Впрочем, такое случалось очень редко. Она много раз пыталась поговорить с ним после занятий, даже попробовала пересесть к нему на истории магии, но Гарри тогда встал и вышел из класса, а в остальных случаях игнорировал любые её слова и уходил, хотя и чувствовал себя при этом погано. Одновременно с этим Поттер всё больше злился на рыжего, который не мог помочь своей девушке. Если бы Гарри чаще посещал гостиную факультета или иногда разговаривал с кем-то из гриффиндорцев, то узнал бы, что Гермиона практически не общается с Роном. Хогвартс увлечённо обсуждал главную новость года. Размолвку Грейнджер и Поттера, развал Золотого Трио и, конечно, взаимоотношения Грейнджер — Уизли. Что бы ни думал себе Гарри, а Рона ситуация стала немного напрягать. Лучший друг, очевидно, перестал быть другом, видимо, лимит прощения Рональда Уизли у Поттера закончился. Гермиона находилась в полнейшей прострации, из которой он не мог её вывести. Девушка почти перестала с ним разговаривать, не позволяла приблизиться меньше, чем на двадцать дюймов. Обиднее всего, что происходило это из-за Поттера, как искренне считал Рон. А ещё понемногу он начинал понимать, что Гермиона со своей «правильностью» не очень-то ему и нравится. На уме у заучки уроки и бесконечные поучения, на банальный минет рассчитывать не приходится, а уж о том, чтобы стянуть с неё трусики и загнуть в кладовке даже думать бессмысленно. В тот момент, когда он решил её немного подтолкнуть, ханжа закатила скандал и вот уже неделю их отношения висят в воздухе — и это тоже была вина заявившегося в спальню Поттера. Теперь, когда он её получил, когда отпала необходимость «отбивать», «отбирать» и «уводить» девушку у героя магического мира, она больше его не интересовала. Уизли понял это отчётливо, как пелена с глаз упала. Этот факт наполнял его страхом очередной совершённой ошибки, которая, в отличие от той, что он совершил на Турнире, всё-таки уничтожила «золотое трио». Сквозь стену упрямства он начинал корить себя за идиотизм и зависть. Рон чувствовал, что сломал что-то… Что-то прекрасное и ценное. Но худшие черты его характера доминировали, собственнические чувства напрочь затмевали мозги, и он упрямо продолжал вести себя как обычно. Грейнджер принадлежит ему, ничто не способно этого изменить и точка!***
Преподаватели, видимо, решили оставить Поттера в покое и дать переболеть самостоятельно. Его особо не трогали, а на отработки он и сам не нарывался. На защите он сидел один, отвечал односложно и справлялся с заданиями выше среднего, хотя Снейпу иной раз казалось, что мелкий Поттер просто отбывает срок занятий. Сколько раз зельевар пытался выследить гриффиндорца и понять, где он пропадает, но тщетно. Макгонагалл пристально следила за его учёбой и была готова прекратить его блуждания неизвестно где при малейшем подозрении, что он скатывается в успеваемости. Но парень неизменно сдавал эссе на ВО и, несмотря на пассивность на уроках, отвечал на вопросы профессоров на приемлемом уровне. Немного беспокоила Минерву и её лучшая ученица. Девушка, очевидно, запуталась в чувствах и теперь находилась в крайне подавленном состоянии. Впрочем, на Гриффиндоре таких было двое. — Тема сегодняшнего занятия отработка невербального Протего, — ледяным голосом сказал Снейп, входя в кабинет ЗОТИ сразу, как прозвенел колокол. — Разбейтесь на пары, один кидает заклинание щекотки, другой ставит щит. Для таких, как мистер Поттер, повторяю, щит ставить невербально! Гарри сверкнул глазами на ненавистного преподавателя и перевёл взгляд на слизеринскую часть кабинета, откуда слышались ехидные смешки. К легкому недоумению Поттера, Малфой не смеялся. Хорёк в этом году вообще вёл себя странно, на взгляд Гарри. За этот учебный год Поттер не слышал от него ни одного оскорбительного комментария, да что там говорить, он вообще его не слышал, будто кто-то наложил на него Силенцио. Между тем факультеты разбились на пары, то тут, то там слышались разной громкости выкрики заклинания щекотки и взрывы смеха или сдавленное хихиканье. Невербальный щит, естественно, с первого раза получился очень не у многих. Гарри бросил заклинание в Невилла, доставшегося ему в пару, и посмотрел на Гермиону. Перед ней вспыхивал Протего, поглощая заклинания, летевшие с палочки Рона. Конечно, у умницы щит получился сразу, подумал Гарри и недоуменно моргнул, услышав голос Снейпа. — Я сказал невербально, мисс Грейнджер! Отработка у меня сегодня в восемь! — жёлтое лицо Снейпа приняло ещё более омерзительное выражение чем обычно. — Но, профессор… — брови Гермионы в удивлении взметнулись вверх, это была её первая отработка! Не говоря уж о том, что абсолютно незаслуженная. — Ещё слово — и к одной отработке прибавится вторая, — процедил Снейп в лицо замолчавшей Грейнджер. Да, преподавательский талант в ЗОТИ у сальноволосого козла не уступает таланту преподавать зельеварение. «Инструкции на доске», — раздражённо подумал нахмурившийся Гарри, кидая очередную щекотку в Лонгботтома. — Гарри, давай поменяемся, — сказал икающий от смеха Невилл, в очередной раз кидая на себя Фините. Щит у него получился примерно раза с десятого, да и после то получался, то нет, поэтому насмеялся парень на полгода вперёд. — Да, Невилл, конечно, — ответил тот, краем глаза заметив смотревшего на него Снейпа. Невилл взмахнул палочкой, произнося заклинание, луч которого попал Поттеру в грудь, заставляя его криво улыбнуться. Демонстрировать свои возможности Гарри не хотел, благодаря огромному количеству усиленных тренировок протего у него уже получался не только невербально, а даже без палочки. — Да, Поттер, слава это ещё не всё! — ядовито процитировал Снейп самого себя пятилетней давности, неприятно скалясь (при всём желании этот искривлённый рот нельзя было назвать улыбкой). — Такой же недалекий, как и ваш отец! — выплюнул он и с презрительной миной отвернулся. Щит Гарри поставил примерно с той же попытки, что и Невилл. Поттер поднял глаза, стараясь унять злость, и столкнулся с внимательным взглядом Лонгботтома. Пара секунд — и Невилл снова поднял палочку, кидая в него заклинание.***
— Возможно, мне кажется, но его магия начинает успокаиваться, — произнёс Невилл, когда они с Луной встретились вечером и заперлись в заброшенном кабинете. — Ты прав, эфирничков вокруг него стало меньше, — согласилась девушка, сидя на столе и мечтательно улыбаясь, после чего повернула голову и посмотрела сглотнувшему парню в глаза. — Иди сюда, Невилл.