***
Кормаку Маклаггену, гриффиндорскому семикурснику, было скучно. Нет, конечно, высокому статному парню с красивыми зелёными глазами и мужественным лицом, чистокровному магу в придачу, найти себе девушку никаких проблем не составляло. Кормак фактически менял подруг как перчатки, не задерживаясь в отношениях ни с одной из них больше пары месяцев. Собственно говоря, на девушек он особенно не давил, заниматься сексом по обоюдному желанию было весьма неплохо. Если же новая подружка оказывалась с принципом «никакого секса до брака», то и без него молодая пара может найти способы избавиться от напряжения, не правда ли? Нет, тут дело было в другом. Ещё летом, благодаря обширным родственным связям в Министерстве, ему неофициально сняли сигналку с палочки. Двоюродный дядя научил паре заклинаний из разряда ментальной магии, аппарировать и дал наводку на знакомого зельевара в Лютном переулке. С тех пор Кормак по нескольку раз в неделю выходил на охоту в маггловской части Лондона. Извращенцем он не был, и особенно молоденьких во внимание не принимал — от четырнадцати до двадцати самое то. Сперва парень действовал по рекомендованной схеме: знакомство в клубе, зелье подчинения в бокал, совместная аппарация в гнёздышко, секс, обратная аппарация, обливиэйт. Ну, как вариант — красивая девчонка на улице, конфундус, укромный закуток, аппарация, далее по схеме. В общем, ничего страшного он не делал, никакого вреда не причинял — одно удовольствие для обеих сторон, как он считал. К середине августа такая благодать начала ему надоедать. Хотелось чего-нибудь этакого… В лавке порекомендовали более специфическое зелье, которое не влияло на волю жертвы, но лишало её физической возможности сопротивляться. Увести как будто пьяную девочку с вечеринки и трахать, наслаждаясь чувством беспомощности в её глазах, плачем, стонами и мольбами прекратить, не трогать… От такого его шестидюймовка, казалось, прибавляла ещё пару дюймов! Вот тут-то и крылась проблема: это развлечение ему так понравилось, что третий месяц без него в Хогвартсе было мучительно тоскливо. С одной стороны, по-хорошему, лучше бы дотянуть до Рождественских каникул, с другой… Кормак начал оценивающе рассматривать однокурсниц. Однако ведьмы не беззащитные маггловские девки, за насилие над любой чистокровной может так прилететь, что никакие связи не помогут. Хорошо, если отделается отчислением из школы, а вообще-то и в Азкабан загреметь можно. С полукровками и грязнокровками история чуть другая, подавляющее большинство из них либо были уже с кем-то связаны, либо находились под чьим-нибудь покровительством. Попробуй-ка нагнуть любовницу наследника древнего и благородного, ага, твой же дядя тебя откруциатит до беспамятства. Но в отличие от чистокровных ведьм, положение таких девушек изредка, но менялось. И сейчас Кормак как раз разглядывал такую, невысокую хрупкую шатенку, в полном одиночестве сидящую в своём любимом кресле. Ещё пару месяцев назад он мгновенно задавил бы любую мысль в её отношении. Связываться с лучшей подругой «избранного», любимчика директора школы — да проще самому себе кое-что отрезать. Но осенью всё изменилось: Поттер и Грейнджер больше не разговаривают друг с другом, а почти три недели назад чёрный книззл пробежал и между Грейнджер и Уизли. Кормак, может, не был гением, зато осторожности ему хватало. Даже вот такой, недоделанный чистокровный рядом всё равно ненужный риск, а зачем? Но недавно он заметил, как шестой Уизли закручивает отношения с Лавандой Браун. Парень усмехнулся, вспоминая, как кувыркался с девчушкой на трансфигурированной кровати в заброшенном классе. Похоже, что и последний защитник старосты, тупой придурок из семейки «предателей крови», бросает её на произвол судьбы. Скоро, очень скоро ему обязательно подвернётся подходящий случай. Пузырёк со спецзельем занял своё место в потайном кармане мантии. Скучающий Кормак разглядывал пышную гриву каштановых волос и гадал, какой размер там, под бордовым джемпером: первый или всё же второй? И будет ли девушка умолять и плакать или просто закроет в бессилии глаза, когда он закинет её тонкие ножки себе на плечи?***
В Тайной Комнате грохотали взрывы, Редукто и Бомбарды срывались с палочки надежды магического мира, практически безостановочно разнося в пыль трансфигурированные каменные манекены. С некоторых пор Гарри заметил, что стало проще контролировать свою магию, начал ощущать её неким облаком вокруг себя. Он остановился, тяжело и хрипло дыша согнулся, уперев руки в колени, размышляя, а не переборщил ли он с тренировками? Нет! Всё в порядке, ведь он целый час не вспоминал Грейнджер и ощущение её руки в своей ладони! Поттер раздражённо фыркнул и представил, как из облака окружавшей его магии выстреливает туманный луч в единственный уцелевший манекен. Оглушительно грохнуло, манекен исчез в облаке пыли, оставив стоять недоумённо открывшего рот волшебника. Так во что такое эта беспалочковая магия, думал Гарри, направляясь в гостиную факультета. После неожиданного взрыва манекена он ещё несколько часов экспериментировал, пытаясь сотворить различные заклинания. Получалось не сразу, но дело пошло, когда Гарри сообразил, в чём кардинальное отличие сотворения заклинаний. Причина, по которой он не сразу смог взять под контроль клубящуюся вокруг него магию, оказалась в том, что, используя палочку, он произносит формулу, а без палочки главное желание! Когда он осознал это, у него закружилась голова от открывшихся перед мысленным взором возможностей, и Поттер ошеломлённо сел прямо на пол. Это был совершенно новый, какой-то другой уровень колдовства! «Магия есть желание», — вспомнил Гарри. Подходя к гриффиндорской башне, он привычно развернул Карту Мародеров и посмотрел, кто находится в гостиной. Такая тактика на протяжении последней пары месяцев помогала ему избегать встреч с Грейнджер. Привычно мазнув взглядом по искомому помещению, он зацепился за точку в туалете Плаксы Миртл. И пусть он уже давно не пользовался находящимся в нём входом в Тайную Комнату, предпочитая аппарацию с помощью Добби, но нахождение там Драко Малфоя настораживало неимоверно! Что он там делает? Выслеживает его? Вынюхивает? Раздражение и злость горячей волной взметнулись в груди подростка. Он сложил карту и решительно направился на третий этаж, намереваясь всё прояснить. К тому же ему требовалось сорвать на ком-то злость. Подойдя к туалету и в очередной раз сверившись с картой, Гарри застыл на мгновение у двери, после чего толкнул её и зашёл внутрь, сжимая в руке палочку и обновив Протего. — Привет, Гарри! — воскликнула Миртл одновременно с врезавшейся в Протего вспышкой заклинания, посланной вскочившим с трансфигурированого стула Малфоем. Щит вспыхнул, и луч рассыпался искрами, а ответный взмах палочкой оставил блондина без оружия, после чего молниеносно сорвавшиеся с палочки Ступефай и Инкарцеро поставили точку в скоротечной дуэли двух лидеров противоборствующих факультетов. Гарри настороженно подошёл к обездвиженному и связанному слизеринцу, оглядывая туалет в поисках других противников. — Гарри, а что ты с ним будешь делать? — с любопытством спросила Миртл, вися над полом. — Если собираешься убивать, то убей его здесь, он станет призраком, и мне не будет так скучно, — застенчиво попросила девочка. От такой перспективы Поттера слегка передернуло. — Энервейт! Нет, Миртл, прости, но убивать я его не собираюсь! — твёрдо ответил Гарри, глядя на начинающего шевелиться Малфоя. — Я бы его даже и не атаковал, не начни он швыряться заклинаниями. — Жаль… — разочаровано протянула призрачная девушка. — А я так надеялась, что ты его убьешь… Ну, Гарри! Ну, маленькое Секо! Пожалуйста! — она посмотрела на помотавшего головой Поттера и Малфоя, лицо которого сравнялось по цвету с его волосами, слизеринец уже очнулся и вслушивался в их разговор, и расхохоталась. — Я шучу, идиоты! — и, продолжая хохотать, нырнула в унитаз, вызвав всплеск воды. Двое парней проводили ее взглядами и одновременно посмотрели друг на друга. — Смешная шутка, — выдавил Поттер, глядя в серые глаза, которые решительно не видели в этом ничего смешного. — Итак, Малфой, что ты здесь делаешь? — требовательно спросил Гарри после того, как левитировал поверженного слизеринца на наколдованный стул, который он создал взмахом руки. — Да пошёл ты, Поттер! — со злостью выплюнул белобрысый, глядя на своего врага и гадая, почему не видит в его чёртовых глазах обычного презрения и ненависти, а один лишь вопрос. Гарри молча смотрел на слизеринца, отмечая следы слёз на его щеках и почему-то не чувствуя привычных ярости или злобы, которые всегда возникали, когда его взгляд падал на хорька. «Наверное, призрачный Кингс-Кросс так повлиял на меня», — решил Поттер. Сейчас Малфой казался ему не врагом, а… Мерлин его знает, кем ему казался блондинчик, но точно не врагом. — Чего ты на меня пялишься, Поттер? — неуверенно заёрзал на стуле слизеринец, происходящее шло не по сценарию, Поттер не орал, не проклинал и не ругался, что происходит вообще? — Почему ты плакал, Малфой? — вдруг спросил он у вспыхнувшего Драко. А того вдруг захолонуло, вся эта ситуация, неожиданно миролюбивый Поттер, заставляющий ожить воспоминания первого курса, когда Драко хотел с ним подружиться. Правда хотел, жаль, мозгов было маловато и не получилось, но хотел искренне, а потом желание переродилось в злость и обиду, а дальше понеслось… Но сейчас, когда произошло так много дерьма в его жизни, когда авторитет отца упал в тартарары Азкабана, а они с матерью стали гостями в собственном маноре и парень получил невыполнимый приказ убить Альбуса Дамблдора, Драко почти сломался. Желание поговорить с кем-нибудь, облегчить душу, найти кого-то, кто его послушает, выслушает не потому, что он какой-нибудь там «Принц Слизерина», а просто Драко, и привело его в это проклятый Мерлином сортир! А тут Поттер, разделавший его мановением руки, будто он и не занимался несколько лет дуэлями, как у ребенка палочку отобрал! Золотой, блядь, мальчик! Все это он на него и вывалил злым тоном, запинаясь и краснея, стараясь говорить язвительно, хотя смахивания слёз выдавали его с головой. А когда договорил, то с вызовом поднял голову, пытаясь найти на лице гриффиндорца тень насмешки или издевательства. — У тебя хотя бы мать с отцом есть, — совершенно неожиданные слова Поттера заставили Малфоя подавиться приготовленными ядовитыми фразами. Это были точно не те слова, которые он ожидал услышать от своего школьного врага. А потом он вспомнил, КТО виноват в том, что избранный сирота, и снова захлопнул рот, молча смотря на своего собеседника. — А у меня вот никого нет, — сказал Гарри, уставившись в стену и шевельнув рукой, Малфой почувствовал, как с него сползают веревки Инкарцеро, а в ладонь влетает палочка. — Последнего родственника твоя ебанутая тётя убила! Все это было сюрреалистично: сортир, спокойно сидящий и разговаривающий Поттер, между делом пользующийся беспалочковой магией, да и он сам, не пытающийся его проклясть. Малфой пытался свыкнуться с новой реальностью и почему-то не хотел уходить, хотелось остаться и продолжить общаться с этим вот каким-то новым Поттером, ставшим и сильнее, и харизматичнее, что ли? Палочку вот вернул мимоходом и не боится ведь! Тут вдруг Драко понял, нет, не боится, как вернул, так и отберёт. — Но ведь у тебя есть какие-то там… магглы? — осторожно спросил Малфой, стараясь не разрушить это хрупкое равновесие, когда им не обязательно швыряться друг в друга заклинаниями и оскорблениями. — Да пиздец… — пробормотал Поттер, смотря в сторону. — Знал бы ты… — он помолчал, а потом повторил «подвиг» Малфоя, выговорившись за все эти годы и авансом за следующие. Драко откинулся на трансфигурированном стуле, пытаясь уместить в своё сознание услышанный рассказ. Да, не такого он ожидал от сегодняшнего дня, направляясь в туалет Плаксы Миртл, мир снова перевернулся, делая очередной поворот с момента, как возродился Тёмный Лорд, которого он, мелкий идиот, так ждал! Малфоя вдруг как стукнуло, Поттер! Его единственная надежда — это Поттер! Раз он избранный, то только он сможет одолеть этого тёмного ублюдка, превратившего Малфой-манор в пыточную, где, жестоко убивают людей и скармливают их змеям! — И что ты собираешься делать, Поттер? — отголоски плана начали формироваться в голове. Тот пожал плечами, вертя в пальцах палочку. — Не знаю. Иной раз я думаю, а почему я вообще что-то должен делать? Суди сам, Малфой, у меня нет ничего и никого. Так нахрена? Слизеринец похолодел, лихорадочно размышляя. — А Грейнджер? — выпалил он, глядя на Поттера. Гриффиндорец резко встал, заставив отшатнуться Малфоя и, спрятав палочку в карман, посмотрел на собеседника. — Мы заговорились, Малфой, пока! — сказал он и двинулся к выходу. — Поттер! — остановил его оклик у самой двери. — Увидимся тут через неделю? Гарри отрывисто кивнул и вышел. Драко выдохнул и начал собирать рассыпавшуюся картину мира.***
Тускло освещённый коридор четвёртого этажа отражал эхо лёгких шагов идущей девушки. Гермиона забавно морщила носик в задумчивости. Её напарник и по совместительству бывший парень Рон Уизли отказался идти с ней на обход, являющийся их обязанностью, как старост факультета. Но Гермиона была этому только рада, она даже исподволь подвела рыжего к этой мысли. Ведьме совершенно не хотелось превращать обход в невыносимую прогулку, наполненную нытьём и выяснением отношений. Рон воспринял их разрыв болезненно и то кричал и даже, подумать только, угрожал, то ныл и заверял её в своей вечной любви. Потом он сорвался в истерику и заорал:«Ты принадлежишь мне!» Это вообще нормально? Грейнджер аж оторопела от такого заявления. В какой-то момент, за несколько недель до расставания, задумавшись о своём отношении к Рональду, Гермиона в поисках ответов вспомнила одну беседу со своей матерью. В тот вечер они вдвоём сидели на кухне и обсуждали те самые телепередачи, в которых психологи и просто умные женщины рассуждали о счастье, любви и взаимоотношениях между полами. Дело в том, что проницательная Эмма Грейнджер знала свою дочь как облупленную, знала она и то, что девочка отдаляется от них с Дэном. Об этом говорили бесконечные попытки провести как можно больше времени среди своих знакомых в Норе. Господи, какой нормальный человек назовёт свой дом Норой? И, чтобы чуть меньше беспокоиться за личное счастье дочери, она задала Гермионе очень важный вопрос, над которым просила подумать как следует: — Ты готова, моя хорошая, жертвовать собой, своей любовью и своим счастьем ради счастья кого-то, кого ты не любишь, оправдывая его или их ожидания? Тогда Гермиона точно как сейчас задумалась в поиске ответа. Конечно, жертва — это благородно, сделать кого-то счастливым — это ещё лучше, но… Все эти месяцы нервотрёпки, страхов и переживаний дали ей однозначный ответ: нет, она не готова! Но самое главное, что она вынесла из своих мучений, так это понимание того, что жертвуя своим счастьем, она, возможно, пожертвует счастьем ещё одного человека. В её случае этим человеком был Гарри. Выбери она путь спутницы Уизли, они оба были бы глубоко несчастны. Зато Рон и Молли пели бы от счастья! Женщина всё время, которое Гермиона провела у них летом, кудахтала, как она невероятно рада, что они с Роном стали парой! Молли выражала надежду на каждом ужине, что и Джинни с Гарри будут вместе и все «детки» объединятся в одну большую дружную семью Уизли. Правда, Джинни на подобные заявления матери обычно отвечала раздражённым шипением. Напряжённые размышления неожиданно прервал тёмно-серый луч заклинания, бесшумно вылетевший из тёмной ниши и ударивший гриффиндорку между лопаток. Глаза девушки закрылись, и она мягко повалилась на пол. Через несколько секунд из темноты в тусклый свет факелов шагнул высокий блондин с серыми глазами и непроницаемым выражением лица. Посмотрев по сторонам и наколдовав заклинание обнаружения, подошёл к лежащей посреди коридора девушке. Опустившись на колено, он мгновение вглядывался в безмятежное лицо Гермионы. Парень ухмыльнулся и, достав из кармана серебристый пузырёк, отвернул крышку и поднёс его к лицу девушки, слегка раздвинул пальцами розовые губки. — Три, максимум четыре капли на слизистую, — бормотал он, наклоняя флакон над белеющими зубами. Три капли зелья сорвались с пузырька и упали Гермионе в рот. — Всё, грязнокровка, будь умницей, — вполголоса сказал юноша и встал, закрывая флакончик с зельем, после чего быстрым шагом скрылся.