Гарри лежал на пушистом ковре Выручай-комнаты и, сжимая в объятиях ведьму, с которой он уже мысленно распрощался и без которой жил все эти месяцы, находился в состоянии эмоционального шторма. Всё казалось нереальным сном. Его расплавило настолько, что даже мысли о рыжем ублюдке, Сириусе и сумасшедшей Лестрейндж не вызывали былых эмоций, да что там, даже на Сопливуса сейчас было лениво наплевать. Зато ощущение гладкой кожи ноги и, скользя пальцами выше… Он, опомнившись и испугавшись своей небывалой смелости, отдернул ладонь. И каким блаженством были её ладони под футболкой…
Нежность и радость заставили отступить его вечное Круцио, что оказало невероятный эффект. Он привык за эти месяцы к мучительной боли и почти её не замечал. Зато сейчас заметил в полной мере, точнее заметил её отсутствие. Заметил так, что Гермиона, в аромате чьих невероятных волос он купался, подняла голову, встревожено вглядываясь в лицо зеленоглазого волшебника. Его тело неожиданно расслабилось в её объятиях. И только улыбка парня и сияющие зелёные глаза сдержали почти сорвавшийся с губ тревожный вопрос.
Поттер обнаружил, что теперь видит свою магию гораздо отчётливее. А ещё, как ни удивительно, он любовался и магией Гермионы. Его магия представлялась теперь как тёмно-перламутровый туман, у Гермионы же тёмно-золотистый, цвета потускневшего золота на старых картинах. До сих пор Гарри своей магией только ломал манекены и даже убивал людей. Но сейчас… Сейчас неосязаемая искрящаяся материя, подчиняясь неосознанному желанию своего хозяина укрыть, защитить и приласкать, потекла, концентрируясь, к волшебнице, лежавшей в объятиях Поттера, накрывая и окутывая девушку плотным пологом. Гермиона, наслаждаясь ощущениями, водила ладошкой по спине Гарри. Как вдруг, неожиданно, она ощутила, будто её окутывает сильным потоком мощной, но ласковой силы. Эта сила обострила её ощущения, девушка почувствовала, как она защищает и возбуждает её. Эмоции захлестнули юную волшебницу, рациональность и сдержанность разбились вдребезги, она посмотрела на возлюбленного и откинула последние сомнения. Гермиона решительно опрокинула его на спину, села сверху, впившись в губы волшебника требовательным и неприлично страстным поцелуем. Она принялась задирать его футболку, явно намереваясь снять предмет одежды, отделяющий её от тела Гарри и попробовать его на вкус.
Поттер сперва не сообразил связать два события: магию и тяжело задышавшую Гермиону. Когда мысли немного устаканились, он осознал взаимосвязь между ментальным экспериментом и возбуждением любимой — испугался и развеял объятия силы вокруг девушки. Желание схлынуло, будто смытое ледяной волной. Стало очень страшно и стыдно. Гарри вспомнил урок с лже-Грозным глазом на четвёртом курсе и его «Империо», с помощью которого он заставлял студентов вытворять разные смешные и не очень вещи. Ведь получается, он чуть не заставил любимую ведьму…
Краснеющий Поттер аккуратно столкнул с себя немного поубавившую пыл девушку, быстро отполз и сел неподалеку, облокотившись на диван под недоумённым взглядом Гермионы, с карих глаз которой спадала пелена страсти.
— Гермиона, прости… — пробормотал парень, кляня себя и думая, что если Гермиона даст ему по морде и больше не захочет видеть, то он не сможет её винить. — Мерлин! Прости, меня, Гермиона, я и не думал, я просто… Вот дерьмо!
— Язык, Гарри! — привычно среагировала ведьма.
Она сосредоточенно обдумывала произошедшее: невероятное возбуждение, остатки которого и сейчас было трудно сдерживать, реакцию парня, а особенно его испуг. Гарри, конечно, за время их разлуки здорово изменился в лучшую сторону, но она всё же держала себя в руках. Хотя в последнее время её убеждения о приемлемости секса только после свадебного алтаря дали огромную трещину, чему были серьёзные причины. Гермиона опустила взгляд и, покраснев, оправила задравшуюся юбку.
Обоим казалось, будто в Выручай-комнате стало ощутимо жарче, чем когда они сюда пришли. Вернее, пришла одна, а второго занесли. Поттер виновато прятал глаза, а Гермиона, напротив, пристально рассматривала своего, как она надеялась, парня.
— Итак, Гарри, что это было? — инстинктивно включила она фирменный тон босса-в-юбке, хорошо известный Поттеру ещё с первого курса.
Поттера, как ни странно, это заставило захихикать, несмотря на испуг и стыд.
— Что тут смешного?! — прищурилась Гермиона.
— Прости, пожалуйста, — надувал щёки гриффиндорец. — Просто этот твой тон… — Гарри зажал себе рот в попытках не засмеяться в голос, с каждой секундой ему становилось всё смешнее.
— Мой тон? Выражайся яснее, пожалуйста! — поджала губки девушка.
Гермиона не подозревала, что своим тоном и таким знакомым выражением лица она всё сильнее раскачивает эмоциональные качели парня, который не смеялся с тех пор, как получил письмо.
— Ну, просто… «Гарри, ты сделал эссе по зельеварению?», «Гарри, как ты можешь так наплевательски относиться к занятиям?» — он всхлипнул. — «Гарри, что это было, почему ты убежал, когда я чуть было не занялась с тобой любовью?!» — подражая тону Гермионы сказал Поттер и наконец расхохотался, смахивая ладонью выступившие слезы. — «Как тебе не стыдно?!»
Гермиона некоторое время молча рассматривала смеющегося парня. В какой-то момент она даже искала в его словах издёвку, сказалось долгое общение с Роном без Гарри. Но память оживала, а ощущения возвращались: Гарри никогда над ней не издевался и не заставлял плакать. Ну, разве что не нарочно, своими травмами и опасными приключениями, например. Вспомнить хотя бы того дракона на четвёртом курсе. В конце концов, она не выдержала, шутка и правда была смешная, а его смех заразительным. Она улыбнулась.
— Прости меня, с тоном я и правда… — немного виновато сказала девушка, дождавшись, пока он начнёт успокаиваться.
— Нет, Грейнджер! — она вздрогнула. — Ты не понимаешь: я люблю тебя всю целиком, этот твой тон, твои привычки, твои волосы, твой запах, твою доброту и смелость, страсть к учёбе, твои многочисленные достоинства, которые можно перечислять до завтра, а также все тобой придуманные недостатки! Ты невероятно красивая и внутри, и снаружи! — медленно произнёс Поттер, забивая гвозди в гроб её комплексов, с любовью глядя на изумлённое лицо.
«Когда… Ничего себе! Когда он научился так говорить?!»
— Гарри, ты… Я… — прошептала девушка прерывающимся голосом.
По её самоконтролю эти слова ударили с силой тысячи Бомбард. Никто и никогда не говорил ей ничего подобного, да она, впрочем, и не ждала. Рон, будучи её парнем, не баловал комплиментами, и вся её учёба в Хогвартсе… Особенно этот, шестой курс. За полгода ей досталось столько, что слова Гарри заставили во второй раз за сегодня разрыдаться. Права она была тогда ночью — никого кроме него у неё здесь нет!
Поттер вскочил и, оказавшись рядом с Гермионой, опустился на ковёр, бережно обнял её, прижав к себе, словно она была очень хрупким хрустальным сосудом для души.
— Гермиона, ты обиделась? Прости, я не должен был, забудь! — занервничал парень, неся взволнованный бред.
— Поттер, ты точно идиот! — прошептала всхлипывающая девушка, обнимая его. — Спасибо, Гарри, я тоже тебя люблю!
Она зарылась рукой в непослушные чёрные вихры на его затылке и, притянув к себе, поцеловала.
Гарри после того, как она отстранилась, размышлял, что теперь он и вовсе не представляет, что можно говорить, а что нет. Заставлять её плакать не хотелось категорически. Он и так поставил сегодня рекорд за все пять с половиной лет их знакомства.
— Ладно, — глухо произнесла Гермиона, уткнувшись в его плечо и успокаиваясь. — Теперь ты мне расскажешь?
— Конечно, — кивнул Гарри, гладя её волосы. — Это… Ну… В общем…
— О, да вынь ты уже ногу изо рта! Пора наконец научиться выражать свои мысли, — улыбнулась Гермиона и, обвив его талию руками, устроилась поудобнее.
Оба застыли на мгновение, снова нежась в объятиях друг друга. Впервые за долгое время они почувствовали себя как дома. Им было очень уютно.
— Магия это была! — плюнул Поттер на развёрнутые объяснения и решил начать с малого, всё равно она остальное с него вытянет вопросами.
— Ты что, наложил на меня какое-то заклинание?! — нахмурилась девушка.
— Нет! Как ты могла… Я бы никогда… — начал запинаться парень, ему даже мысль об этом казалась отвратительной.
— Прости! Я поняла, прости, продолжай, пожалуйста, — реакция Гарри согрела Гермиону.
— Короче говоря, это моя магия, она вокруг нас, понимаешь? И даже цвет имеет! И когда мы с тобой лежали, мне хотелось тебя защитить, поцеловать, и она вдруг тебя окутала, словно обняла! Но ничего такого, клянусь! Я когда сообразил, что ты так себя ведёшь из-за неё, так сразу… — зачастил Гарри, пытаясь выразить то, на что у него не хватало знаний. — Вот у тебя магия золотого цвета, Гермиона, — зачем-то сказал он.
— Магия есть желание, — задумчиво протянула Гермиона, в голове у которой мысли мелькали с бешеной скоростью. — Стоп! Цвет?! Ты что, её видишь?! — она отстранилась и неверяще посмотрела ему в глаза.
— Да, — кивнул он. — С некоторых пор.
Гермиона вскочила и заходила по комнате, прикусив нижнюю губу. Гарри встал и переместился на диван, любуясь своей, он покатал это слово на языке, своей Гермионой.
— Ты говоришь «с некоторых пор», Гарри? — спросила она, видимо, не придя пока ни к каким выводам.
— Да, через какое-то время после того, как начал заниматься, — кивнул он, взъерошивая волосы.
— Заниматься? — изумилась девушка — раньше и палкой было не загнать. — Хотя да, из-за чего ещё ты мог так измениться.
— Ну а что ты думаешь, я делал с середины каникул? Мне надо было отвлечься. Я покажу тебе. Может, завтра?
Его слова про отвлечься больно царапнули девушку: понятно, от чего, а вернее, от кого ему надо было отвлечься. Она подошла к сидящему на диване парню и, сев ему на колени, уткнулась лбом в его лоб.
— Прости меня, — прошептала она, сглатывая комок в горле.
— Не извиняйся, Гермиона! Тут только моя вина! Подойди я к тебе сразу, то на месте бы выяснил, что ты ничего не помнишь! — горячо возразил Поттер.
— Не знаю, возможно, я бы себя повела точно так же. С твоей стороны ситуация, да и я, выглядели просто омерзительно, — она помолчала и продолжила, глядя ему в глаза: — А вообще, наверное, ты зря остановил свою магию и меня, знаешь?
— Что?! — обилие физического контакта с Гермионой и откровенные разговоры были внове и вызывали незнакомые ощущения.
— Ну… Она не заставила меня делать ничего против воли, я ведь и правда этого хотела, просто ты, ошеломляющая и ласковая мощь твоей магии распалили меня донельзя. Тем более… — прервалась она.
— Тем более? Что «тем более»? — переспросил покрасневший Поттер.
Гермиона долго молчала, прежде чем начать говорить. Нелегко признавать такое крушение авторитетов, которые рьяно защищала, в том числе и перед Гарри, в особенности перед Гарри.
— Я на обходе, — она глубоко вздохнула. — Подслушала один разговор между преподавателями.
— Разговор? Продолжай, пожалуйста, Гермиона, — помрачнел парень.
— Короче говоря, в Хогвартсе таких как я, — у Поттера сузились глаза. — Они используют в качестве кукол для секса! — подрагивающим голосом закончила она. — И весь персонал про это знает и всем наплевать, мы ведь грязнокровки!
У Поттера запершило из-за перехватившей горло ненависти, глаза опасно блеснули.
— Ты… — тяжело задышал он, всматриваясь в её лицо.
— Нет, меня не тронули… Пока. Из-за тебя, — тихо закончила она.
— Меня?! — Гарри чуть не подскочил от удивившей его новости.
— Да, Гарри, тебя. Ты ведь Избранный. Маклагген так и сказал, нет, мол, дураков с тобой связываться, — пробормотала Гермиона одну из язвительных фраз несостоявшегося насильника.
— Ну, блядь! — мышцы вздрогнули, спина напряглась от злости на себя.
— Язык, Гарри! — автоматически отозвалась Гермиона.
Поттера раздирало! Не перестань он с ней общаться — и не было бы никакого ублюдка Маклаггена в её жизни. Хотелось разрыдаться от такого пиздеца, а потом пойти и поубивать всех нахуй. Или сначала поубивать… или всё делать одновременно, чтобы время не терять! Нет, он, конечно, уже понял, что «хороших» преподавателей тут нет, но такого мрака в закулисной жизни школы он не ожидал!
Что ж, раз из-за него его девочку не трогали, то будь он проклят Мерлином, если завтра же вся школа не узнает, что они снова вместе! А для убедительности сдерживать себя он не будет! Он с силой прижал девушку к себе, уткнувшись ей в грудь, безуспешно пытаясь успокоиться.
— Гарри! Гарри! — тормошила его Гермиона, которую захлестывала его магия.
Она словно оказалась в центре «Ока бури»: внутри спокойно, а вокруг бушует ураган, летают с корнем вырванные деревья, дома, машины и огромные каменные глыбы. И все из-за неё! Гермиона впервые почувствовала магию!
Девушка замерла и выпрямилась в объятиях Поттера, раскинув в стороны руки, наслаждаясь ощущениями, приветствуя стихию и засмеялась. Буйство завораживало, замок стонал, а то, что она, Гермиона Грейнджер, магглорожденная заучка, у которой до Хогвартса не было друзей, оказалась, во всех смыслах, в центре плещущихся чувств самого удивительного человека на свете, более того, сама вызвала ту бурю эмоций и магии, в которую сейчас погружалась со всё возрастающим удовольствием и восторгом, заставляя буйствовать её собственный шторм! Сейчас это было как-то первобытно, не держи её так крепко Гарри, она даже покружилась бы в центре этой ярости.
В этот момент, а вернее даже в тот, когда они сегодня поцеловались, она забыла о своих бедах. Но сейчас из головы вымело абсолютно всё!
Гермионе всегда нравилось думать, что её поступки обусловлены логикой и разумным взглядом на жизнь, а не эмоциями. Но не сейчас! Сейчас она упивалась эмоциями, пила их, захлебываясь, тонула и пила, будто пытаясь выпить море.
«Мерлин! Похоже у нас будет совсем не как у других», — её снова охватывало возбуждение, низ живота наливался огнём. Но теперь магия действовала на неё косвенно, это были её собственные, ничем не усиленные ощущения. «Надо его успокоить, пока не разнёс половину Хогвартса!» — мелькнула трезвая, логичная и разумная мысль, прежде чем исчезнуть, когда она начала его целовать в который уже за сегодня раз.
«И почему я думала, что не люблю целоваться?»
Была только одна причина, по которой она не стащила с него штаны. Поттер, склонный во всём винить себя, наверняка придумает себе какой-нибудь бред вроде «Заставил», «Принудил», и Мерлин его не разубедит, вон как испугался. Нет уж, лучше по старинке!
***
— Малфой, могу поспорить, ты знаешь, что имел в виду Маклагген, — Поттер с ненавистью выплюнул имя выродка, — когда говорил Гермионе, будто её только из-за меня не трогали? Что, нахер, значит «не трогали»?
После вчерашнего разговора с девушкой он решил прояснить этот тяжёлый вопрос у слизеринца, так как Гермиона на эту тему разговаривать не желала, а Гарри не смел настаивать, понимая, что она ей неприятна и заставляет пережить стыд и унижение того кошмарного вечера снова.
Оба неофициальных лидера противоборствующих факультетов, встретившись в очередной раз в туалете плаксы Миртл, вполне мирно беседовали словно старые знакомые. Застань их за этим занятием кто-то из обитателей Хогвартса, то непременно застыл бы с открытым от изумления ртом.
Драко слегка замялся, думая, как бы и выдать информацию с максимальной достоверностью, и смягчить её так, чтобы Поттер не бросился кого-нибудь убивать. Хотя, вообще-то, с учетом максимализма и магической силы гриффиндорца, Драко не удивился бы и массовой резне. К счастью, ему пришла на ум история, услышанная им прошлым летом по этому, ну как там, во — телевизору. Он начал рассказывать, на ходу адаптируя реальности магического мира под привычные для Поттера маггловские отношения.
— Видишь ли в чём дело, Поттер, — лениво растягивая слова начал Драко, — Хогвартс — единственная магическая школа в Англии. Других нет, а значит, здесь учатся все дети с магическим даром. Все, понимаешь? И наследники древних и благородных родов, и нищие, и слабые магглорожденные! В маггловском мире такого, сам понимаешь, нет.
— Н-да, тут ты прав, — согласился с ним Гарри.
Ему вспомнилось и то, как их с кузеном хотели отправить учиться в разные места, и названия различных известных ему учебных заведений для немагической элиты. А потом вдруг засмеялся в голос, заставляя Малфоя бросить на него недоумённый взгляд.
— Чего ты ржёшь, Поттер? — насторожился белобрысый, ища в своих словах причину его смеха.
— Да я только сейчас подумал, — всхлипнул Гарри. — Как ты там сказал, «…слабые маглорождённые»?
— А что не так? — бросил вальяжный тон и насторожился Драко.
— Просто знаю я одну такую. Она всем твоим факультетом пол вытрет. Ну, один на один, конечно. А твоими тупоголовыми жертвами инбридинга, так и двумя сразу, — ответил Поттер и снова засмеялся. — Малфой, как можно быть таким… Таким… — он пытался подобрать слова, не прекращая посмеиваться. — О, ладно, хер с ним, — успокоился он. — И при чём тут Гермиона?
— Да, блин, при том, что школа, где вместе учатся парни из богатых семей с обширными связями и девушки, которые в магическом мире вообще никто, — это идеальный трамплин для безродных девушек. Это единственная возможность выйти замуж за чистокровного, либо, что происходит чаще, стать его любовницей, которой он после выпуска окажет протекцию. Они так завязывают нужные связи. Вот на «Клуб слизней» непредвзято посмотри.
— Погоди-ка, ты что же, намекаешь, что Гермиона… — повысил голос Поттер, его знаменитое терпение похоже начинало трещать по швам. Дверца в кабинку с унитазом сорвалась с петель и упала на пол.
Честно говоря, вообще не имевший такого в виду, Малфой быстро прервал его:
— Да при чём здесь она? Я тебе рассказываю ситуацию в Магической Британии в целом, а уж на чём у вас отношения построены, сами разбирайтесь!
— Хорошо, — слегка подуспокоился Поттер. — Продолжай.
— Словом, если девушка после выпуска ни на кого опереться не может, то у неё два пути: свалить нахрен из магического мира или устроиться куда угодно, на самую никчёмную работу. При этом за те же деньги её ещё и начальник трахать будет, а скорее всего не он один. Ну или шлюхой в Лютный, из кого-то тамошний контингент же пополняется, и явно не из чистокровных.
— На Паркинсон свою посмотри, её туда не возьмут! — буркнул Поттер.
Малфой замолчал и глубоко вздохнул. Его терпение тоже не безгранично.
— Знаешь, Поттер, а иди-ка ты нахуй! — Скрестил руки на груди слизеринец.
— Не нравится, когда бьют по морде, Малфой? Жизнь несправедлива, ты в курсе? Вы так кичитесь своей вонючей чистокровностью, что перестали быть похожими на людей! — выплюнул он. — Знаешь, сколько случаев знает история, когда такие вот «элитарные», «чистокровные», «аристократы» и прочие оказывались в борделях, слугах, а то и вовсе на плахе? Представляешь, что с вами будут делать те, которых вы столько унижали и над кем там жестоко издевались?
Драко молчал. Он не был глупым и прекрасно понимал, что гнуть можно до определённого предела, а потом разогнётся и так ударит по морде, что мозги выпадут. Мерлин, почему отец такой идиот?!
— Ладно, Малфой, продолжай, — успокоился Поттер.
Тот пристально посмотрел на Лорда. Да, про себя он так и начал иногда называть Поттера.
— Вот девушки и стремятся избежать такой участи любой ценой, а некоторые чистокровные настолько привыкают к такому положению дел, что начинают вести себя так с любыми магглорожденными или полукровками.
— Некоторые?! Серьёзно? — злой сарказм лился из уст гриффиндорца. — Помнится, ты говорил, что почти все из двадцати восьми ими попросту торгуют!
— Ладно, — смирился Драко, кляня себя за длинный язык. — Многие. А вообще, какого хера, Поттер?! Я тебе что, вассал, чтобы меня перебивать и оскорблять?! Мы на одной стороне, если ты забыл!
— Извини, не мог сдержаться! Ничего такого! Просто меня это так, блядь, выбешивает, ты не представляешь! — поднял ладони в знак примирения Гарри.
— У Маклаггена же связи в Министерстве не хуже наших, — продолжил принявший извинения парень, — и когда он узнал, что Грейнджер выпала из твоего круга общения, попытался раскрутить её на отношения. Ну а то, что насильно, так я слышал, что он с маггловскими девушками так же развлекался, вот и привык сперва брать, потом разговаривать.
Малфой посмотрел на сжавшего кулаки Поттера и, оценив молчание, продолжил:
— Да, и, кстати, слышал через общих знакомых, что дядя его очень недоволен поведением своего ублюдка племянничка. Наверняка покруциатил его перед отправкой в Дурмстранг, потому как черту он реально пересёк.
— Это называется «раскрутить на отношения», «недоволен поведением»? — очередное восклицание и ближайший унитаз раскололся надвое. — О, поверь, эта семейка ещё пожалеет, что вообще родили этого ублюдка! — оскалился Поттер. — Можешь передать этим уродам, что я собираюсь «выразить им свое неудовольствие», говоря твоими словами!
Они замолчали, Поттер успокаивался. Всё, что связано с Гермионой и её безопасностью, его невероятно беспокоило и бесило.
Малфой размышлял над последними словами гриффиндорца. В том, что он грохнет Тёмного Лорда, Драко уже почти не сомневался, Поттер прогрессировал очень быстро и сила прочищала ему мозги так же быстро. Сейчас Малфой абсолютно не завидовал Маклаггенам, весь Род которых подставил один членоголовый идиот, и раздумывал, как бы использовать полученную угрозу в своих целях.
— Вот ты, Поттер, нас хаешь, а сам-то чем отличаешься? — наконец оторвавшись от своих мыслей, ехидно спросил блондин.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился зеленоглазый.
— Да та же Грейнджер, забрал её себе. В чём разница? — Драко пришлось собрать в себе всё мужество, чтобы Поттер осветил интересную ему тему.
— Малфой, ты соображаешь, что говоришь? Я не держу её силой и никогда не буду! Быть со мной — это только её выбор! Сделай она другой — и я не буду ей мешать!
Поттер, конечно, чувствовал, что Малфой слегка недоговаривает, но в целом ситуация сходилась с его выводами, сделанными после рассказа Гермионы, и он перешёл к другой теме. Чего он не знал, так это того, что девушка, не желая подставлять парня под неприятности, очень сильно смягчила и слова Маклаггена, и тот подслушанный ей ночной разговор. То же самое сделал и Малфой.
Драко же, проводив взглядом избранного, с облегчением вздохнул и подумал о том, как хорошо, что он сам не переступал некую, расположенную куда дальше сказанной им, черту. Он прекрасно понимал, что за некоторые действия даже когда-то всепрощающий избранный церемониться не будет, и «авадой» тут не отделаешься. Однако последнюю фразу он запомнил. Малфой усмехнулся и, сунув руки в карманы, пошёл на ужин.
***
Хагрид возвращался в свою избушку в отличном настроении. Он всё не мог нарадоваться, в какой отличной большой пещере теперь жил его любимый брат. И три новых слова, выученные Гроххом, здорово разнообразили их диалог. А его любимые беспокойные акромантулы так гармонично смотрелись в холодном и сыром зимнем лесу. Однако на опушке леса эти радужные мысли мгновенно вылетели из головы. Сквозь деревья уже был виден замок, когда Клык зарычал и начал куда-то рваться. Полувеликан развернулся и осторожно, придерживая левой рукой поводок волкодава, правой достал свой любимый арбалет.
Первым пришёл запах. Тяжёлый, солоноватый, металлический, отлично знакомый ему запах свежей крови. Впрочем, запах чувствовался слабо, перебиваемый гораздо более сильной вонью фекальных масс. «Какую-нить тварюшку убили, да живот ей вспороли», — мгновенно пришло на ум Хагриду.
Он сделал ещё пару десятков шагов, вышел на крошечную полянку и остолбенело замер. В нескольких метрах от него, в тёмном пятне впитавшейся в землю крови, на спине лежал иссиня-белый обнажённый труп совсем молоденькой худощавой девчонки. Багрово-красное неузнаваемое лицо, даже не лицо — жуткая запёкшаяся, предсмертная маска, обрамлённое копной слипшихся волос, из которой выбивались несколько светло-коричневых прядей. Порванное… Он аккуратно подошёл чуть ближе, нет, ни черта подобного, перерезанное не то режущими заклинаниями, не то обычным ножом горло. Небольшая, трогательная в своей невинности правая грудь, провал слева с торчащими обломками рёбер и сплошное месиво вместо живота. Взгляд Хагрида невольно скользнул ниже, на, как ни странно, совершенно неповрежденную паховую область.
«Стало быть, хоть не мучили перед смертью», — откуда-то пришла в его голову не слишком логичная мысль. Мучить ведь можно по-разному.
Когда Хагрид только заметил тело, сперва он принял его за следы пиршества одной из обитающих в Запретном лесу тварей.
«Кто же так её всю порвал, но, похоже, ничего не сожрал, разве только живот выел?» — вот первая мысль, пришедшая в голову преподавателю Ухода за магическими существами. Но сейчас полувеликан прекрасно видел, что раны на её теле были явно нанесены не клыками и когтями. Человек, а точнее маг — вот кто расправился с несчастной. Осмотревшись вокруг, он с легкостью взглядом профессионального охотника нашёл и массу человеческих следов вокруг. Стандартная ученическая мужская обувь.
— Нюхай, — рявкнул он Клыку и за рвущимся по следу волкодавом быстрым шагом поспешил в замок.
