***
Вернувшись вместе с Невиллом домой, Гарри, не обращая внимания на встревоженный взгляд Гермионы, уже знакомым маршрутом направился на кухню, где достал из шкафчика бокал и, наполнив его огневиски, выпил крупными глотками. — Молли обвиняет меня в смерти Рона, — глухо сказал он. — Тогда уж пусть обвиняет меня, — перебила его Гермиона. — Вы ведь из-за меня туда полезли. — Бессмысленно кого-то обвинять, — сказал Ремус, — тут нет виноватых. А Молли… Молли придёт в себя, Гарри, просто ей надо сейчас погоревать, похоронить сына и принять случившееся, и тогда она поймет… — Если бы было так просто… — пробормотал парень. — А никто и не говорит, что это будет просто и быстро, Гарри. Потерять ребёнка — это абсолютный кошмар для родителей. Гарри помолчал, а потом безнадёжно махнул рукой и пошёл наверх в их с Гермионой комнату, на ходу отдирая липучки формы. В эту ночь они с Гермионой довели друг друга в постели до изнеможения. Гарри нужна была любовь и поддержка, а Гермионе помимо этого необходимо было почувствовать, что он живой и вернулся к ней. Угомонились они, только когда тусклый рассвет немного разогнал темноту в комнате.***
Гермиона радовалась динамике отношений Гарри и своего отца. Они много времени проводили вместе в кабинете Ликориса, что-то обсуждали и даже использовали Омут памяти, много спорили, что-то чертили на бумаге и проставляли метки времени. На её вопрос: чем это они занимаются? — сказали, что ищут ошибки, допущенные в их неудачном рейде. Знай она, что они делают на самом деле, то с особняка, наверное, бы сдуло крышу от стихийного выброса, магическая мощь Грейнджер очень и очень возросла, чему сильно способствовали возобновленные тренировки с Гарри. Теперь их дуэт уверенно держался против объединённых Ремуса, Доры (после долгих споров и швыряния друг в друга довольно серьёзных проклятий они решили называть Нимфадору — Дорой) и Андромеды. Правда, они проигрывали восемь боёв из десяти, но прогресс парочки был очевиден. После выматывающих тренировок за Гарри и Гермиону обычно брался Дэн, обучая их стрельбе из украденных Добби пистолетов, обычно за одну тренировку они сжигали по две-три сотни патронов. Через две недели после того, как они вернули тело Рона его родителям, Гарри лежал, прислушиваясь к тихому дыханию спящей рядом Гермионы. Сонное зелье, тайком подлитое в её апельсиновый сок, сделало своё дело, и девушка провалилась в глубокий сон сразу, как только её голова коснулась подушки. Поттер поцеловал её, встал и намеренно негромко пошумел в комнате — Грейнджер обычно спала очень чутко и от такого шума непременно бы проснулась. Но не сейчас, когда она была под зельем, которое гарантировало ей как минимум десять часов спокойного сна. Он спустился на этаж ниже в комнату, где хранилось снаряжение для вылазок и где его ждали нервничающий Дэн и преданно пучивший глаза Добби. — Ты ведь понимаешь, ЧТО она с нами сделает, когда проснётся? — помогая Поттеру облачаться, спросил Грейнджер. — Ничего страшного, Дэн, — наигранно ухмыльнулся парень. — Сама потом и вылечит… — Потом повернулся к эльфу: — Добби, всё как договорились, ты понял? — Добби понял, Добби сделает! — закивал встревоженный домовик, прижав уши…***
Ночной Запретный лес был ещё более таинственным, загадочным и страшным. Звуки непонятного происхождения, какие-то скользящие на самой грани восприятия тени… Даже шелест листвы и тот был совершенно не таким, каким должен быть в нормальном лесу… Когда-то на первом курсе, когда Гарри впервые попал в Запретный лес, он не мог об этом судить — не было ни опыта, ни времени на спокойные размышления и анализ. Тогда, в основном, ему было в равной степени страшно и любопытно. На втором курсе тоже особо думать было некогда — вначале их заботило, как во тьме не сбиться со слабого следа, а потом — как унести ноги с Паучей лощины, от её очень недружелюбных обитателей. Да и потом — особо времени на изучение этого чуда-из-чудес не было — как не мордредов Турнир, так чёртова Жаба… И всё на голову несчастному гриффиндорцу… На одной из полянок этого сказочного, в плохом смысле слова, леса, в развилке веток раскидистого дуба шевельнулась неясная тень. Тёмная, с ног до головы одетая в черную одежду и без единого открытого участка кожи фигура довольно хмыкнула, потом послышался слабый шелест, как будто сворачивали большой кусок пергамента и прятали его, а спустя несколько секунд от кроны оторвался силуэт на метле, который в следующий миг исчез из вида. Через десять минут неясная, едва-едва заметная, да и то только в прямом лунном свете тень скользнула сквозь широкий проём окна Астрономической башни и, бесшумно миновав телескопы, модель солнечной системы и прочие учебные пособия, слегка замерцав в освещённом луной проёме входа, скрылась в темноте длинной винтовой лестницы…***
Директор Хогвартса, Северус Снейп, широко шагал по коридору, то и дело открывая кладовки и заглядывая в пустые классы. Как директор школы он совершенно не обязан был совершать ночное патрулирование, но многолетняя привычка… Да и непреодолимое желание поймать очередных тупиц-гриффиндорцев… В придачу ещё и эта нелепая смерть брата и сестры Кэрроу и идиота Уизли… Снейп непроизвольно поморщился, вспоминая, каких трудов ему стоило замять это происшествие и представить всё так, будто пара отмороженных даже по пожирательским меркам маньяков, любителей не совсем обычных развлечений, исчезла сама по себе, прихватив парочку студентов для развлечения, а он, Северус, ни сном, ни духом… Но даже в таком раскладе гнев Повелителя был неимоверным… Круциатил он Северуса долго и с удовольствием, и последствия проявлялись до сих пор, вызывая у Снейпа приступы холодной ярости. Что немного удивило трясущегося от последствия пыточного проклятия зельевара, так это приказ Тёмного Лорда привести к нему наиболее ознакомленного с маггловским миром студента, выбор Снейпа пал на Джастина Финч-Флетчли. В замок, как Снейпу было известно, хаффлпаффовец после летних каникул не вернулся, поэтому пришлось поднимать архив Минервы, в котором были досье с адресами всех студентов, и отправлять хозяину адрес интересующего его подростка. Профессора смотрели на Снейпа с презрением пополам с ненавистью, что, впрочем, господина директора не очень то и волновало, вернее совсем не волновало, а даже смешило, ведь он знал, что той же Макгонагалл на магглорождённых было наплевать с Астрономической башни, вон даже свою якобы любимую студентку не уберегла и даже не пыталась. Хотя, строго говоря, директором школы Северус Снейп был лишь формально — волшебный замок полностью ему так и не подчинился, оставив его полномочия на уровне профессора ЗОТИ. Портрет Альбуса ничего толком не ответил, лишь только закатывал глаза и бормотал про то, что Северус ведёт себя недостойно директора, но как только исправится и раскается — всё сразу же наладится, и замолкал, скорбно глядя на него и покачивая головой всем своим видом выражая: «Мальчик мой, как ты мог? Я так верил в тебя». Это был ещё один повод для раздражённости и злости, которую до чёртиков хотелось на ком-нибудь сорвать! Внезапно из-за угла за спиной донёсся толь лёгкий шелест, толь чуть слышное шуршание, Северусу показалось, что он краем глаза заметил, что к нему метнулась какая-то смутная тень, и он только было потянулся за палочкой, как голову пронзила боль, а потом в глазах померк свет… — Ну ты хорош жрать, Сопливус, — с пыхтением пробормотал голос тёмного силуэта, вдруг проявившегося в полутьме коридора, едва освещённого мерцающим светом полупритушенных магических факелов, после того, как к его ногам стекла серебристая ткань. Гарри пытался удержать завалившегося профессора, но практически безуспешно — не столько удержал, сколько придержал, не дав тому с размаха рухнуть на каменный пол. Он склонился над лежавшим на животе Снейпом, потом перевернул тело директора, приложил пальцы к сонной артерии, оттянул веко и заглянул в глаз. После чего уважительно взглянул на самую обычную квиддичную биту, обмотанную парой слоёв самого обычного шерстяного одеяла, и, покачав головой, хмыкнул: — Однако… — хмыкнул ещё раз и насмешливо пробормотал: — Магия… Ступефай… Гарри отложил биту на пол и заторопился. Перво-наперво он извлёк из наплечного кармана шприц, сорвал колпачок и вогнал иглу прямо через штанину в бедро. По заверениям Дэна, пять кубиков этой дряни, названия которой он так и не запомнил, вырубит на сутки даже слона! Снейп, конечно не слон, но Гарри искренне надеялся, что хотя бы часов на шесть этот препарат мага отключит. После этого Поттер стащил с директора ботинки, просто вспоров ножом шнуровку, и на запястьях и лодыжках тела Снейпа с тихим щелчком сомкнулись немного странного вида наручники — несколько увеличенного размера и толщины кольца, которые плотно сомкнулись на теле, соединяла не цепочка, а довольно толстый тросик. Потом на губы и на глаза директора от уха до уха легли две чёрные полоски широкого скотча, а затем, для надёжности, им было сделано ещё и несколько круговых витков вокруг головы. Закончив с первоочередными делами, Гарри перевёл дух и приступил к тщательному обыску лежащего тела. Когда в паховой области внутри левой штанины брюк удалось обнаружить уже третью волшебную палочку, Гарри аж уважительно присвиснул: — Да вы затейник, профессор. Он спрятал добытые палочки в набедренную сумку с чарами расширенного пространства, а взамен вытащил оттуда метлу. Через несколько секунд тело Снейпа, через скованные конечности которого проходило метловище зависшей на высоте в четыре фута «Молнии», напоминало тушу добытого кабана или, скорее, учитывая сухощавость профессора, лани, которую охотники подвесили на жердь. Пока Гарри возился, он размышлял над тем, что, похоже, его расчёты и предположения оправдались. Конечно, нельзя было исключать и предательство Рональда Уизли, но вот его лицо, застывшее в шоке и выражавшее крайнюю степень паники… Скорее всего, их засекли ещё в подземном ходе, как только они пересекли границу Хогвартса. Они по привычке пользовались чарами, совершенно забыв, что раньше им просто-напросто позволяли совершать мелкие нарушения, благосклонно закрывая на это глаза. А вот теперь ситуация изменилась… Как только защита Хогвартса засекла их Люмосы и Хоменум Ревелио, о них сразу же узнали. И это было счастье, что нынешний преподаватель ЗОТИ Амикус Кэрроу решил выслужиться перед Волдемортом сам, а не позвал подмогу. С тремя упиванцами — братом и сестрой Кэрроу и Снейпом — Невилл и Джинни с Луной бы не справились. В этот раз Гарри решил положиться только на немагические методы. Ни одного заклятия. Только мантия, метла и старый браслет обнаружения чар из запасников Дома Блэков. Мерлин знает, как эта вещица работает, но Гермиона просто пищала от восторга, разглядывая простенький браслетик в виде полоски серебра с гравировкой из замысловато переплетающихся рун. Посмеивающийся Лорд Ликорис, наблюдающий за ними с портрета, самодовольно заявил, что маги уже нынче не те — такого теперь никто уже не сделает. Он же и уверил, что браслет абсолютно пассивен. Только определяет чары и покалывает руку владельца при обнаружении… И, разумеется, секретность! Только Дэн и Добби знали хоть что-то о предстоящей операции и помогали ему готовиться. Гермиона по уши погрузилась в библиотечные завалы, и ей Гарри предпочёл ничего не говорить, не посвящая в планы, чтобы она не нервничала, настоятельно попросив её отца молчать, а потом для надежности ещё и подлил подруге сонного зелья. Впрочем, мужчина и сам полностью разделял желание Гарри держать Гермиону от этого всего ужаса как можно дальше. А остальные… Не то чтобы он не доверял обитателям дома на Гриммо, но бережёного и бог бережёт! Третьей попытки у него уж точно не будет. Он только было потянулся за вторым башмаком Снейпа, слишком далеко отброшенным во время ускоренного обыска, как произошло то, чего он больше всего боялся: из-за поворота коридора раздался звук шагов и громкий голос. — Снейп! Что б тебя! Что случилось? Ты перепил, споткнулся и разбил свой выдающийся шнобель, доставшийся тебе от папашки-маггла? — голос был женский, незнакомый, и, несмотря на вроде бы переживания в словах фразы, сочился сарказмом и издёвкой. Гарри застыл, боясь пошевелиться, а дальнейшие события слились в одно длинное действие. Из-за угла быстрым шагом вышла невысокая чуть полноватая женщина с гладко зачёсанными назад волосами. От открывшейся ей картины она буквально на секунду оторопела, глаза округлились, рот открылся, а рука потянулась к палочке. А следом в тишине коридора раздались приглушенные звуки: хлопок, тихий чавкающий звук, лязг, хлопок, чавкание, лязг. Тело женщины вздрогнуло, на тёмно-сине-серебристой мантии в районе живота и груди всплеснулись два фонтанчика, ноги ведьмы подкосились, и она рухнула на пол. Тихие звуки, сдвоено прозвучавшие вслед за этим: звон, постукивание и качение чего-то тонкого металлического, соприкоснувшегося с каменными плитами пола, как будто поставили точку этой мизансцены. Гарри застыл на пару секунд, прислушиваясь, а затем сорвался: — Твою мать! Твжмать, — он буквально вырвал левой рукой из набедренного кармана пергамент и лихорадочно его развернул. Ближайшие коридоры были пусты, и он бросился к упавшему телу. Уже телу — стекленеющие серо-голубые глаза и два выходных отверстия на спине, каждое размером с кулак, ясно говорили, что теперь даже в Мунго некой Алисии Руквуд уже не помогут. Гарри уважительно посмотрел на воронёную Беретту М9 с глушителем на стволе, рукоять которой он сжимал правой рукой, плотно обхватывая пластиковые «щёчки», и покачал головой. — Последний довод, последний шанс? — тихонько пробормотал он. Как там сказал ему Дэн, когда сделал ему операцию? «Будешь должен виски?» Теперь он должен поить Дэна лучшим «Огденским» всю оставшуюся жизнь! Гарри быстро вернулся к Снейпу — похоже, что свой лимит удачи он на сегодня уже выбрал. В последнюю секунду он заозирался, оглядывая коридор, потом плюнул на скрытность и достал палочку: — Акцио, гильзы! Акцио, пули! — поймав левой рукой два прилетевших латунных цилиндрика и два сплющенных, деформированных и окровавленных кусочка металла, замахал палочкой: — Эскуро! Эскуро! Эскуро! Кисловатый запах сгоревшего пороха ещё ощущался, но, понадеявшись, что никто не поймёт, что это такое, Гарри подхватил с пола мантию-невидимку, и уже было собрался вскочить на «Молнию», как его взгляд задержался на теле ведьмы… Вспомнился четвертый курс, Крауч-младший и Крауч-старший, вспомнилась Макгонагалл и её разъяснения про «живое в неживое»… В конце концов, хуже не будет, а запутать врага и внести в его стан немного неясности и нервозности — всегда полезно! Гарри сосредоточился, взмах палочкой, формула — и перед ним на полу на месте тела ведьмы оказалась неказистая, немного кривоватая трость. Подхватив её, парень запрыгнул на «Молнию» и устремился ко входу на Астрономическую башню… Метла под двойным весом разгонялась неохотно, а в повороты и вовсе входила хуже древнего «Чистомёта», так что, пока он долетел до начала подъёма, Гарри взмок сильнее, чем во время самой жёсткой тренировки под руководством Вуда… Но медлить и осторожничать было некогда — запас времени почти истёк, и кто знает, какой кипишь поднимет Добби, не дождавшись его вызова в условленное время… Очертания неказистой трости, заброшенной Добби прямо ко входу в логово акромантула, поплыли, и спустя несколько мгновений деревяшка превратилась в труп ведьмы, из ран которой всё ещё продолжала сочиться кровь. Пауки-переростки встрепенулись, возбуждённо защёлкали и потащили будущий ужин наследников Арагога в логово…***
«Солдат спит, а служба идёт», — именно эта мысль уже второй день то и дело посещала Антонина Долохова. Посещала не зря, ибо ничем иным, кроме как расслабляюще-скучным бездельем охарактеризовать то, как он выполнял поставленную перед ним задачу, было нельзя. А так всё хорошо начиналось — обнаружить по имеющемуся адресу и обработать грязнокровку. Для потомка древнего русского аристократического рода, чьи предки привыкли относиться к основной массе людей как к быдлу и бесправному скоту, — легче лёгкого. В России, что в императорской, что в советской, дела со Статутом обстояли куда мягче, чем в зажатых и напуганных англосаксонских странах, где связи между магами и магглами были практически полностью разорваны. Нет, в России граница лежала не между магами и сквибами своей же крови, а между теми, у кого есть власть — магии, денег, связей, происхождения — и между тупой серой массой нулей, ничего не решающих и ни на что не способных. Всё изменил проклятый Локи одна тысяча девятьсот семнадцатый год. Нули, как маги, так и магглы, внезапно стали властью, а те, кому эта власть должна была принадлежать, отправились в изгнание. Предпоследней ошибкой древнего рода Долоховых, чьи предки сражались и на Бородинском поле и под Нарвой, брали Казань и, по семейным преданиям, Константинополь, стала ставка на Гриндевальда. Он должен был вернуть всё назад, сделав нулей — нулями, а то и пеплом, а аристократов — властью новой России. Кончилось всё новым бегством, теперь уже в Англию. Новым Тёмным Лордом, конечно, куда пожиже масштабом. Азкабаном. Бегством из него и вот, наконец, скучным ожиданием. А ведь чёртов Снейп мог бы и предупредить, что у его цели с недвижимостью всё просто замечательно, и кроме маггловского манора, фигурирующего в адресной книге Хогвартса, наличествуют то ли три, то ли четыре манора поменьше, пять вилл, три из которых за границей, и несколько квартир-апартаментов от Эдинбурга до Плимута… Но Долохов не зря был не только одним из сильнейших боевиков внутреннего круга, но и достаточно широко образованным и нестандартно мыслящим человеком. Ну, естественно, по меркам британских магов. Легилименция с обливиэйтом, пусть и с палочкой, повторить пару раз — и вот он наконец знает, где в один из ближайших дней точно окажется его цель. А потом началось скучное ожидание, скуч…. — Империо!***
«Британские психи, конечно, самые нормальные психи в мире», — размышлял про себя потомок древнего и благородного британского рода. Правда, род его состоял из одних немагов, слова «магглы» он не переваривал, но в данный конкретный момент это вовсе не виделось недостатком. Ибо терминами «психи» и «дурдом» он уже который месяц награждал британский магический мир и его обитателей. Причем всех без исключения, от террористов в масках до борцов против них без масок, и, разумеется, не исключая разведшее весь этот бардак Министерство. Надо было что-то делать, но наведение порядка силами нормальных, немагических силовых ведомств грозили крахом Статута и тотальной войной между мирами. Всё было спорно, всё висело на волоске и не хватало крошечного лишь воздействия для того, чтобы эта тонкая нить оборвалась… — Империо!