***
По внутреннему дворику скрытого подо всем, чем только можно манора нервно расхаживали Амелия Боунс и Кингсли Шекелбот. Все сроки возвращения оперативной группы уже прошли, никакой информации от них не поступало. И вдобавок к этому на помощь отправился не только старый параноик Грюм, но и последняя надежда сопротивления, прибывший на переговоры по организации взаимодействия между различными группами Гарри Поттер. Больше резервов у Боунс не было. Точнее были — пара авроров, которые сейчас с палочками в руках нервно вглядывались в зону прибытия, но… за их спинами были здания с ранеными и гражданскими. Мужчины, женщины и даже дети. Люди, спасавшиеся здесь от преследования упивающихся смертью. Уже который месяц манор выступал и штаб-квартирой самой многочисленной и организованной группы сопротивления, и казармой для боевого состава, и местом жительства для прочих, и центром планирования операций, а ещё и лазаретом, в котором трудились семь целителей во главе с Гиппократом Сметвиком, которого, как и многих других, они в последний момент вытащили из разгромленной клиники Святого Мунго. Как впоследствии узнала Амелия, ударной группе пожирателей и егерей был отдан приказ взять под контроль единственное медицинское учреждение Магической Британии и схватить как не отличавшихся чистотой крови сотрудников из числа медицинского персонала, так и, самое главное, магов, проходивших в клинике лечение после боёв с ними, новыми хозяевами страны. И вот как раз с этими людьми можно было и не церемониться. Однако практически сразу всё пошло наперекосяк. Даже больные и слабые маги категорически отказывались сдаваться на отсутствующую милость победителей. В палатах и коридорах больницы всеми цветами радуги полыхали яростные схватки. Особенно упорное и предельно эффективное сопротивление им оказали в одной из палат отделения лечения тёмных проклятий. По совсем, на взгляд Амелии, не странному совпадению, эта палата оказалась именно той, где находился на лечении участвовавший в обороне Хогвартса Ремус Люпин и навещавшая его в этот момент аврор Тонкс. На входе в большую палату лежала целая баррикада тел, ибо находящиеся в ней волшебники не разменивались на оглушающие и парализующие заклятья. В атакующих летели исключительно смертельные Редукто, Бомбарды и Сектусемпры, последним заклинанием с Ремусом поделился Гарри, нашедший его описание в какой-то книжке. Собственно, эта заминка пожирателей, которые, понеся здесь тяжёлые потери, сконцентрировали у палаты основные силы, позволили группе Боунс ударить им в спину и относительно легко уничтожить. Правда, ни Люпина, ни Тонкс в полуразрушенной палате уже не было. Итогом скоротечного боя стали не только спасённые жизни больных и выздоравливающих, но и запас разнообразных зелий, за которыми, собственно, и шли. Бонусом оказались целители и стажёры-целители, но главной удачей стал согласившийся присоединиться главный целитель Святого Мунго Гиппократ Сметвик. Все роящиеся мысли и воспоминания мгновенно вылетели из головы Амелии, когда она наконец услышала первый хлопок сработавшего порт-ключа. В зоне прибытия по одному и группами стали появляться потрёпанные авроры. На плечах у одних висели их раненые товарищи, у других — тела тех, кто принял свой последний бой. К троим раненым тут же бросились стажёры-целители, на ходу накладывая диагностические заклинания. Впрочем, магией проверили и погибших. Увы, волшебство способно на многое, но и у него есть свои пределы. Последние два хлопка явили обеспокоенным взглядам Боунс и Кингсли злющего как мантикора Грюма, удерживающего за шкирку тушку в чёрной мантии и серебряной маске, и внешне невозмутимого Гарри Поттера, сжимающего в левой руке маггловский пистолет, а в правой — волшебную палочку. Оглядевшись, он щёлкнул чем-то на пистолете и убрал его в какой-то чехол, прикреплённый ремнями к левому бедру, палочка мигнула и пропала, заставив Амелию вскинуть бровь, а Аластора одобрительно хмыкнуть. — Короче говоря, Амелия, Шак, за нас взялись всерьёз, — начал Грюм после того, как все четверо расселись в креслах в кабинете Боунс. — И они явно знали, что их ждала наша засада. Сперва сбросили тех, кого совсем не жаль: группу оборотней и пару великанов, потом отряд егерей и, наконец, элиту — ударную полудюжину опытных волшебников — или Внутренний круг, или наёмники, взяли одного пленного — выясним, — закончил рассказ старый боец, делая глоток чего-то спиртного из своей верной фляги. — Да уж. Сегодня, насколько я вижу, они ПОЧТИ достигли успеха, — произнёс Кингсли. — Надо приостановить операции и разработать новую тактику. — Если вы всё это время работали по одному шаблону, то неудивительно, что они вас наконец подловили. Хотя, отдаю вам должное — уличную преступность магической Британии вы сокращаете ударными темпами, — хмыкнул Поттер. — Ещё немного — и можно будет по Лютному в темноте спокойно прогуливаться. — Судя по статьям в «Пророке» вы, мистер Поттер, тоже не сидите сложа руки! — парировала Боунс, начинавшая закипать от сделанного намёка. — Да, Поттер, признавайся, где Снейпа закопал? — скрипуче хохотнул Аластор. — Парочка Кэрроу и сестричка ренегата Руквуда тоже твоих рук дело? Гарри откинулся на спинку кресла и многозначительно улыбнулся, с преувеличенным вниманием разглядывая кончики пальцев, торчащие из обрезанных тактических перчаток. — Мистер Поттер, вам задали вопрос, так потрудитесь на него ответить! — не выдержала Амелия. Напряжённое ожидание, безвозвратные потери своих людей, с некоторыми из которых она была знакома даже не годы, а десятки лет и, наконец, гнусные инсинуации этого мальчишки о том, что они способны лишь уничтожать рядовых пожирателей, навербованных с шантрапы из Лютного, вывели Боунс из себя, и она сорвалась на не слишком подходящей для этого мишени. Поттер в ответ лишь устало закатил глаза. — Давайте так, мадам Боунс, вы мне не командир, а я вам не подчинённый, да и времена, когда ваше положение и ваши должности имели для меня какое-то значение, уже давно прошли. После окончания первой войны, выигранной, кстати, совершенно случайно и ценой жизни одной любящей друг друга и их сына пары. Так вот, после неё у вас было полтора десятка лет, чтобы навести в стране порядок и сделать так, чтобы случившееся не повторилось ни при каких обстоятельствах. Но нет же, вы предпочли засунуть голову в песок, сделать вид, что всё просто замечательно, и этим позволили ублюдкам и бандитам спокойно подготовиться к реваншу. Позволили продажным политикам создать им для этого все условия. Позволили сумасшедшему, нарциссичному, старому пердуну засрать вам мозги, позволили магической Британии стать Европейским лидером по поставкам рабов и рабынь в бордели, маноры и на подпольные производства, стать лидером по продажам запрещённых темнейших ингредиентов для зелий и проведению ритуалов, которые добывали из магглов, волшебников, оборотней, кентавров и всех, за кого платили полновесным золотом. Вся Европа была в курсе, что если понадобится свежая голова семимесячного младенца для, скажем, ритуала «Rejuvenation», то британские «друзья» выполнят заказ быстро и качественно. Это вы позволили развиваться в стране организованной проституции с насильственным вовлечением туда девушек начиная со школьного, хогвартсовского возраста. Про притеснения по статусу крови я уже молчу, — с каждой произнесённой фразой Амелия и Шеклбот бледнели всё больше и больше. — Честно говоря, я вообще с вами общаюсь и готов действовать вместе исключительно потому, что вы лучшие из худших, и главная ваша вина в том, что не противились вы злу насилием. Ну, так это не столько вина, сколько беда. Воспитания и образования, спасибо Хогвартсу. — Знаешь, Поттер, критиковать-то мы все умеем. Что конкретно ты предлагаешь и какие у тебя планы? Из тех, что не секрет, конечно, — спросил Шеклбот, кинув взгляд на наслаждающегося происходящим Аластора. — Список рекомендаций и предложений я, конечно, не составлял, но то, что приходит в голову прямо сейчас, — скажу. Во-первых, достаньте для своих людей мантии-невидимки и убедитесь, что они надёжно закреплены, чтобы их не сдернули банальным Акцио. Предвосхищая вопрос «А где их взять?» отвечу — в Лютном, там есть мастерские, что их делают, пусть и самого низкого уровня. Экспроприируйте всё, что вам нужно, и не забудьте грохнуть владельцев и тех, кто непосредственно занят производством, если это не рабы, конечно. Во-вторых, я видел, что одному из ваших тупо перегрызли горло. У других тоже повреждения отнюдь не от Авад. Так что либо мантии максимальной степени защиты, драконья кожа и подбивка из акромантулового шёлка, либо маггловская тактическая одежда как у меня и легкие бронежилеты. Да, она уступает по защите, но многократно превосходит любую мантию по мобильности, подвижности и удобству в бою. Думаю, Кингсли такие вещи знакомы и он разберётся, где их найти. Самое главное, в чём сила пожирателей? Почему большинство магов не хотят с ними бороться? В страхе! С самого начала они наводили ужас на весь наш Остров и заставили всех поверить: пойти против них всё равно, что умереть. Как с этим бороться? Говорить всем, что они вовсе не такие опасные — бред сивого гиппогрифа, опасные и очень. Но ведь и мы не менее опасны, десятки, а то и сотни уничтоженных егерей, бойня в Министерстве. Клин клином вышибают. Нас должны бояться ничуть не меньше. Так что в ответ на их террор нужно ответить беспощадным террором по активно поддерживающим их магам. Организуйте охоту на пожирателей, убивайте их из-за угла, подстраивайте несчастные случаи — да всё что угодно, но ради Мерлина, не пытайтесь воевать с самим Томом, только зря людей потеряете. И кстати, сообщите мне, если узнаете о каких-то массовых сборищах пожирателей, егерей и тому подобной грязи. Ну и на будущее, когда у вас станет больше людей, то организуйте безопасное место для проживания и лечения тех, которых вы отобьёте, уничтожая концлагеря. Кстати, среди них, я уверен, найдётся немало желающих присоединиться к вам. Аластор выглядел так, будто все праздники наступили одновременно. — То, что вы предлагаете, мистер Поттер, я про террор, это очень тёмный путь, очень. Гарри пожал плечами и промолчал. — Хорошо, а что собираешься делать ты, Гарри? — очнулся наконец Кингсли. Разговор продолжался ещё несколько часов, Аластор умудрился вылакать две бутылки Огденского и даже не опьянеть, а остальные уже не могли смотреть на чай. Когда обсуждение закончилось, Поттер, подойдя к двери, обернулся и бросил парфянскую стрелу: — Что касается тёмного пути, мадам Боунс, то это как посмотреть! Изменилась бы ваша точка зрения, если бы это вашей Сьюзен, а не четверокурснице Кейт Джонс из Равенкло три раза восстанавливали девственность и неизвестно сколько раз стирали память, а занимались этим детки пожирателей и им сочувствующие во главе со Снейпом? А Кейт ведь чистокровная, пусть и осталась из всего Рода на пару с дедом. Потрясённая Боунс молча остекленевшим взглядом смотрела на дверь, за которой скрылся Поттер и наконец впервые за много лет разрыдалась. Вильяма Джонса она знала, последний представитель обнищавшего Рода, потерявший сына с невесткой в результате несчастного случая и оставшийся с маленькой внучкой на руках, старик с несгибаемой волей отдавал любимой внучке всего себя. Последнее, что Амелия про них слышала, они покинули страну сразу после убийства Дамблдора. Аластор и Кингсли тихо вышли из кабинета.***
Снейп думал. Думал долго, буквально со всех сторон «облизывая» стоящую перед ним проблему. Неудивительно. Фактически это могло стать последним принципиальным решением в его жизни. Ему категорически не хватало информации. Как он ни крутил задачу, но всё же не мог понять, зачем наглому щенку понадобилось умение снимать метку. Быстрее, легче, проще, надёжнее — да буквально всё говорило в пользу убийства меченого, а не лишения его тёмного «украшения». Тем более, что как он понял, с этим у Поттера проблем не было, не привил ему старый ублюдок отвращения к убийству врага, не засрал мозги, не уговорил и не убедил в своих гнилых принципах, которые могут работать только в мире, где единороги гадят радугой. Единственное, что приходило на ум, так это то, что Поттер хочет снять метку с Грейнджер. Конечно, это было предельно невероятно, так как зельевар не мог себе представить ситуацию, когда преданная Поттеру до кончиков ногтей гриффиндорка могла получить метку, которую можно ставить только с добровольного согласия будущего носителя. Однако, по крайней мере, это объясняло упорство Поттера. Ради такого тот действительно пошёл бы на всё. Но даже если это так, то кто второй носитель? Вопросы множились, а ответов не было. В принципе Снейп был уже согласен на условия отродья — за все эти годы он так наловчился изворачиваться в попытке спасти свою шкуру и настолько сильно её, родную и единственную шкуру, полюбил, что, наверное, согласился бы и без дуэли… Но всё же возможность убить ненавистного мелкого ублюдка и навсегда прервать род Поттеров была неплохой завлекалочкой для Северуса. — Поттер, предлагаю обсудить текст Непреложного обета, — процедил Снейп, дождавшись, когда его пленитель вновь спустится в казематы. — Конечно, обсудите, профессор. Только не со мной, — хмыкнул парень, и в комнату вошли две женщины, которых Северус прекрасно знал: Андромеда и Нарцисса. Их появление похоронило надежды зельевара сформулировать текст Обета в слегка дырявом, в его, разумеется, пользу, варианте, постаравшись воспользоваться неопытностью гриффиндорца в таких вопросах. Но этих не обманешь, как бы они его не обманули. — Вот с этими прекрасными дамами вы и согласуете текст обета, профессор, — кивнул на женщин Поттер и добавил: — Не буду вам мешать… Мне тоже есть чем заняться, — хмыкнул он и закрыл за собой дверь. Нарцисса взмахнула палочкой, и бёдра Снейпа покрыла полоса ткани. — Не хочешь отвлекаться, Цисси? — ухмыльнулся мужчина. — Верно, Северус, не хочу, чтобы меня постоянно тошнило, — холодно ответила та. Тем временем Андромеда наколдовала два удобных кресла и открыла подаренный ей Гермионой ежедневник. — Полагаю, можно приступать… — Когда ты пришла ко мне, я не отказал тебе в помощи… — закинул пробный камешек Снейп, обращаясь к Нарциссе. — Я помню об этом, — кивнула женщина. — И верну долг… Проследив, чтобы все получили то, чего желают, и никто не был обманут… Включая и тебя, Северус…***
Драко Малфой валялся в своей кровати со стаканом — да, всего лишь стаканом, а не бутылкой огневиски, и пропитанным слезами письмом рыжей ведьмы. Слезами, увы, отнюдь не любовно-романтического характера. Там, в кругу семьи, среди тех, кто хоть и не вслух, но в душе явно обвинял её в смерти брата, ей было куда хуже, чем здесь, пусть и в мрачном, но наполненном жизнью и делами доме. В скором времени Джинни наконец должна была вернуться, по крайней мере он надеялся на это. И Драко не просто поймал себя на мысли о том, что скучает по ней. Нет, он был уверен, что вместе им точно будет лучше. Вместе. Двум подросткам, чей мир рухнул и разбился на осколки. Тем, кому не на кого было больше опереться, кроме как на когда-то пусть и не злейшего, но врага. Он вспоминал, с чего начались их странные отношения.***
Драко Малфою было плохо. Наверное, так плохо, как никогда в жизни. Запертый в старинном доме древнего Рода, к которому при рождении принадлежала его мать, доме, что год назад он надеялся, но, так и не унаследовал. Окружённый людьми, относящимися к нему с брезгливостью, презрением и в лучшем случае жалостью. Живущий, если последние дни можно было назвать жизнью, в атмосфере тотального недоверия. Драко прекрасно понимал, что они вдвоём с матерью находились здесь на положении почётных пленников, чьи жизни и судьбы зависели исключительно от психического здоровья главы Рода — Гарри Поттер-Блэка. Слетит он с нарезки, не сумеет «грязнокровка» удержать его от срыва — и всё, плавный переезд то ли в не менее легендарные чем у Малфоев подвалы, то ли прямиком на какую-нибудь свалку гарантирован. А ведь в доме он был заперт не только волей его хозяина, но и меткой, пачкающей его кожу цвета слоновой кости. Да, а ведь когда-то, год назад, он гордился ей, строил столь великие планы, мечтал стать одним из тех, кто стоит у самого подножия трона властителя магических земель. За прошедший год он сумел совершить, наверное, все возможные и невозможные ошибки, и живы они с матерью остались лишь чудом и невероятным везением Гарри Поттера. Гриффиндорца, которого он презирал и третировал пять лет, а теперь полагался на его милосердие. Того самого Поттера, который каждую ночь трахал девушку, служившую последние полгода предметом его собственных романтических грёз и мечтаний. Ничего, просто ничего не могло быть хуже, страшнее и унизительнее той ситуации, в которую попал гордый и аристократически утончённый слизеринец. Ничего… Он и вправду верил в это, засыпая на залитой слезами подушке… До того момента, как за завтраком Добби обратился к его матери как к миссис Блэк. Оговорку заметила именно Гермиона, тут же озвучившая, что вчера эльф называл Нарциссу леди Малфой. Подозрения возникли сразу у нескольких из присутствующих, и разрешать их они направились в комнату с семейным гобеленом древнейшего и благороднейшего Рода. Короткий ритуал обновления гобелена, капля крови главы рода — и слова Добби подтвердились. Но раз в роду Блэк появилась Нарцисса, то её брак с Люциусом Малфоем был прекращён. А закончиться он мог одним из двух способов: разводом, но супруг исключительно своей волей на него был неспособен, спасибо брачным контрактам дочерей Блэков, и смертью супруга. Последнее, что они с матерью слышали об отце — то, что он находится в Азкабане. Захват Министерства Тёмным Лордом, захват Азкабана, освобождение и смерть лорда Малфоя — логическая цепочка была прямой и короткой. «Из-за меня казнили моего отца. Я всё равно, что убил его своими собственными руками», — последнее, что подумал Драко перед тем, как всё вокруг потемнело. Очнулся в своей комнате. На улице уже зажглись фонари, бросая причудливые тени на кровать. В одной из них вдруг тускло зажглись два глаза, но пару ударов сердца спустя вновь исчезли. Драко только успел сесть в кровати, когда в комнату без стука зашла его мать. — Вот так, — с оттенком легкой грусти в своём аристократическом голосе произнесла бывшая леди Малфой, — все наши действия имеют последствия. Одни — хорошие, другие — разные. В молодости он был неплохим человеком. — Д… да, — сумел лишь выдавить из себя Драко. — Пойду я к себе. Отдыхай, — из-за закрывшейся двери послышалось сдержанное всхлипывание. Отдохнуть не вышло, что, конечно, было нисколько неудивительно. Драко лежал, свернувшись калачиком, плотно прижимаясь лбом к холодной и влажной подушке и вспоминал. Первый полёт на детской метле, сильные отцовские руки, поймавшие его при неудачном приземлении. Первое заклинание, Вингардиум левиОса, поднявшее за несколько месяцев до поступления в школу листок пергамента. Свою гордость за отца и попытки копировать его поведение. И то, как сильно и страшно он изменился после долгожданного, вот где ирония, возрождения Тёмного Лорда. Драко всячески, с использованием упражнений по окклюменции, пытался вытащить на передний план наиболее неприятные воспоминания с участием своего отца. Как иначе, если вслед за милыми детскими приходили устрашающие и тошнотворные кошмары о том, как именно он умер. Драко сильно, очень сильно надеялся на простую и легкую смерть: Авада, даже Круцио в качестве прелюдии, лишь бы это не было чем-то инфернально страшным. Он бы, наверное, не пережил, если бы увидел затухающий взгляд серо-стальных глаз из пасти Нагайны… От этой мысли его вывернуло прямо на ковёр. Уборка щелчком пальцев вызванного слабым голосом Добби — и новые серии воспоминаний и терзаний. Заснул Драко, когда за окном уже начинался хмурый лондонский рассвет, открывающий всем не красоту и гармонию, а грязь и запустение. Умылся, плеснув воды на заросшее щетиной лицо, вяло позавтракал вдвоём с матерью, кусок совершенно не лез в горло, и вновь вернулся в свою комнату. Попытки почитать что-то из обширной библиотеки дома успеха в отвлечении от мрачных мыслей не приносили. Так и пошло, день за днём Драко всё сильнее скатывался в пучину депрессии. В доме звучали жизнерадостные голоса, весёлый смех, девичье хихиканье, ему же было всё равно. Даже с матерью он практически не общался. Та, как ни странно, нашла что-то общее с миссис Грейнджер, хотя, казалось бы… и не давила на сына, рассчитывая, что рано или поздно, но он придёт в себя. Не пришёл. Хуже того, сработало совпадение сразу двух моментов. В конце августа в одной из гостиных, куда недавно был получен доступ, он нашёл оставшиеся от Сириуса запасы огневиски. Возвращаясь же к себе с бутылкой, парень напоролся в тёмном полуночном коридоре на ту самую пару, встреч с которой уже давно избегал. Гарри бросил неприязненный косой взгляд и отвернулся, явно не желая портить себе настроение. Гермиона же посмотрела просто презрительно и ускорила шаг, одарив его волной запахов, напомнивших и ту самую встречу в туалете, где началось его увлечение девушкой, и его собственное кувыркание в кровати с Панси. Драко чуть не осел у стенки прямо там, в коридоре. Одно дело воображать и представлять, а другое наткнуться на парочку похоже сразу после спонтанного секса. С трудом он добрался до комнаты и посмотрел на себя в зеркало. Да уж, зрелище он представлял из себя жалкое и неприятное. Наверное, никогда ещё ему не было так плохо… на следующее утро, с дикого похмелья. Бутылка огневиски без закуски ударила по организму с силой полноценного Ступефая с постэффектами в виде «Круцио» для мозга и живота. Едва оклемавшись к обеду, позднему, английскому, он немного поел, передохнул, и вновь пошёл за бутылкой. Внимания на него никто не обращал вообще, даже мать лишь бросила пару укоризненных взглядов, не сказав ни слова. Остальные, занятые усиленными тренировками и подготовками к какой-то вылазке, о чём он догадался из пары случайно услышанных фраз, и вовсе относились к нему как к пустому месту. Да, пустому, Драко ещё раз взглянул на себя в зеркало, и на него нахлынуло дикое желание исчезнуть, испариться, оставить после себя пустоту. Увы, палочки у него не было, поэтому он потянулся за бутылкой и приложился к горлышку. Утончённого аристократа Драко Люциуса Малфоя больше не существовало. Вновь коренным образом его жизнь изменилась пару недель спустя, очередным начинавшимся как обычно вечером. Он по привычке затемно, хотя и чуть раньше, чем в последнюю пару дней, когда все уже спали, выбрался из комнаты и, опираясь о стены, пошлепал в гостиную. И чуть не столкнулся на входе в неё с озирающейся по сторонам рыжеволосой девушкой с совершенно безумным взглядом затуманенных глаз. — Уизли… — Малфой… — Какого Мерлина ты здесь делаешь? — спросили они практически в унисон. — Нужно кое-что отсюда, возьму и уйду, а ты? — поинтересовался Драко. — Тоже кое-что, — ответила Джинни, заходя и уверенно направляясь к тому самому шкафу. Вытащив бутылку, девушка уже было направилась на выход, как вдруг на Драко что-то нашло, и он предложил: — Выпьем вместе? — Почему нет? — махнула бутылкой Джинни, открыла её и сделала глоток прямо из горла. Не первый за сегодняшний вечер. Драко добрался до шкафа и тоже прихватил себе заветную бутылку. Не чокаясь даже бутылками, он упал в кресло и присосался к волшебной жидкости. Не первый раз за последние недели. — Не слишком-то аристократично, Малфой, — усмехнулась пристроившаяся в кресле напротив Уизли. — Аристократично… — протянул Драко. — Это всё маска. Но ты всё равно не поймешь. — А ты расскажи, — без малейшей доли интереса ответила Джинни. — Вдруг хоть отвлекусь. — Рассказать, — Драко сделал ещё один глоток, и перед его мысленным взором поплыли картины недавнего прошлого. Нет, прежнего Драко Малфоя, серебряного принца Слизерина, больше не было. Оставалась лишь пустая оболочка, жившая и действующая по инерции, оболочка, получавшая энергию из бутылок с огневиски да от игр в прежнего Драко Малфоя. Игр, зачастую кончающихся нотациями от матери. Никто его не понимал. Никто. Он сделал ещё один глоток и хмыкнул девушке, заливающей напротив него ничуть не меньшее горе. — Знаешь, Джинни, а у нас вообще-то много общего…***
Дэн молча смотрел на дочь, которая сейчас вовсе не походила на его не по годам рассудительную и серьезную «почемучку», хотя, по правде сказать, она давно уже перестала на неё походить. В этот же момент Гермиона напоминала разъярённую львицу, бьющую себя по бокам хвостом. В принципе, что Дэн, что Гарри ждали от неё скандала, связанного с реализацией их плана, включающего в себя и задействование сонного зелья, и одиночную вылазку в Хогвартс с одним Добби в качестве подстраховки, но всего не предусмотришь, и что-то явно пошло не так. Видимо, Гермиона умудрилась так «наехать» на парня, что обычно прощающий ей всё и вся Поттер, что называется, «закусил удила» и, ничего не объясняя, просто снова куда-то ушёл, приведя Гермиону в еще большую ярость. Попытки Гермионы заставить домовиков найти Поттера и вернуть на Гриммо или хотя бы сообщить его местонахождение провалились. Два лопоухих создания мялись, что-то мямлили, отводили глаза и виновато ковыряли ножками пол, повышая градус раздражения Гермионы. На отца девушка огрызалась из-за его причастности ко всему случившемуся, поэтому поговорить с дочерью удалось лишь Эмме, которая и рассказала Дэну о причинах того, почему Поттер так психанул. — Погоди, Гермиона, — вздохнула Эмма, останавливая очередную гневную тираду дочери. — Ты сравнила Гарри, рисковавшего ради тебя своей жизнью, и этого рыжего ублюдка-насильника, теревшего тебе память и подливавшего зелья, чтобы уложить в койку? — неверяще спросила Эмма. Дэн не вмешивался в общение матери и дочери. Честно говоря, он не сильно волновался насчёт отношений Гарри и Гермионы. За всё то время, что они все находились здесь, он успел насмотреться на эту парочку и понимал, что ну поорут они друг на друга, а потом забьются в свою комнату и… О дальнейшем Дэн, как отец, старался не думать. Между тем в аппарационной зоне хлопнуло и появился расслабленно ухмыляющийся после недавней перепалки Поттер. До встречающих донеслись тонкие незнакомые ароматы, среди которых можно было выделить разве что запах чужой крови и сгоревшего пороха, заметные благодаря стерильности постоянно очищаемого воздуха Гриммо, 12. Подняв голову, Гарри наткнулся на не предвещающий ему ничего хорошего взгляд карих глаз. — Поттер! — начала шипеть Гермиона… Гарри сглотнул, ругаться с ней ему никогда не нравилось, хоть в этот раз, по его мнению, правда и была на его стороне. — Ой! Вот я дурная голова! Как же я мог забыть! — он, на взгляд Дэна, несколько театрально хлопнул себя ладонью в перчатке с обрезанными пальцами по лбу и… исчез! Дэн расхохотался, а подошедший к этому моменту Драко вздохнул и закрыл лицо ладонью. Сама Гермиона непонимающе смотрела туда, где только что стоял Гарри, от которого такого закидона она явно не ожидала.***
На следующий день Гермиона спускалась к завтраку, всерьёз опасаясь не встретить там Гарри. За прошедшую ночь она успела многое обдумать, передумать и обдумать снова. Девушка ставила себя на место Поттера, пытаясь найти такой вариант событий, который устроил бы всех, пыталась и не могла. В той ситуации варианта было лишь два, и оба плохие. Гарри был прав, говоря о том, что она бы беспокоилась. Впрочем «беспокоилась» — это слабое слово, она бы ногти по локти сгрызла! И чем больше она об этом думала, тем меньше понимала, как она сама бы поступила на его месте. Но Гермиона никогда не была дурой и отдавала себе отчёт, что поступки определяются ещё и внешними факторами, а потом поймала себя на мысли, что больше всего хочет, чтобы Гарри просто лежал рядом, обняв её, придавая спокойствие и уют. Гарри был на месте. Сидел и угрюмо намазывал маслом тост. Зато напротив расположились две счастливые, как про себя их назвала Гермиона, рожи! Джинни и Драко так трогательно ухаживали друг за другом, что Грейнджер захотелось дать им по головам подносом!***
Подобно тому, как именно Хогвартс, древний, построенный в десятом веке замок, на протяжении тысячелетия являлся символом Магической Британии, одним из символов другой, куда более обширной и густо заселенной Британии, маггловской, также служил древний, основанный менее века спустя замок. Виндзор. То, что лишь одним из символов, так и магов в тайной стране проживало в тысячи раз меньше, чем людей в известной всем Великобритании. И это был не просто символ, это было крепкое место, где при реальной угрозе могла укрыться королевская семья, или та её часть, что обязательно должна была выжить. Под «укрыться» здесь понималось не только сидение за толстыми каменными стенами, устаревшими после появления осадной артиллерии. Отнюдь. Не одно столетие, когда замок расширялся, рос как ввысь, так и в глубину, его владельцы не чурались использовать помощь магов, не ушедших ещё под Статут, а потом и магов, изначально служивших короне. И далеко не все чудеса, заложенные когда-то в каменную твердь, устарели и не шли ни в какое сравнение с чудесами современной науки и технологии. Отнюдь. Очень скоро кое-кому предстояло в этом убедиться. После начала того, что маги именовали Второй Магической Войной, именно так, с больших букв и без уточнения страны, где она происходила (хотя, надо сказать, что это черта не магическая, а скорее национальная, достаточно вспомнить Королевский военно-морской флот, где страна, в которой правил этот король, тоже не уточнялась), в Великобритании принимались всё более и более усиленные меры безопасности. Разумеется, не обошли они стороной и Королевскую семью. Даже принцесса Диана, пользующаяся не слишком, и это ещё мягко сказано, любовью и уважением со стороны своих ближайших родственников, получила весомый намёк не появляться на родине вкупе с нормальной профессиональной охраной. Увы, когда имеешь дело с врагом, обладающим нечеловеческими способностями, не сможет помочь никакая охрана, состоящая из обычных, пусть и весьма высокопрофессиональных людей. Когда в Париже, в тоннеле под мостом Альма прошедший перед выездом утренний контроль на состояние здоровья, алкоголь и наркотики водитель «Мерседеса» на ровной пустой дороге вдруг надавил на газ и крутанул руль, направляя машину в столб, то охране оставалось только смотреть на происходящую на их глазах катастрофу. Официальное расследование покушения сразу же и вполне логично зашло в тупик, ибо водитель скончался на месте, не приходя в сознание, в его же теле так и не было найдено следов ни алкоголя, ни наркотиков. Ничего удивительного, что расследование убийства стало делом чести для британских спецслужб. И вот наконец-то сегодня генеральному директору МИ-5, отвечающему за еженедельный доклад о ходе расследования, было что сказать. Доложить той, кто уже второй раз в жизни укрывалась в Замке — в молодости от немецких бомб, а теперь вот и вовсе непонятно от чего. — У нас появился свидетель. Он лично слышал, как подозреваемые планировали убийство, однако о чём именно шла речь, он понял лишь после того, как узнал новости о трагедии в Париже. На лице женщины, выслушивающей доклад, мелькнула тень сомнения. — Да, я знаю. Все они так говорят… Но семья Финч-Флетчтли — одна из древнейших в британской аристократии, хотя Джастин младший, не наследующий сын. — Учился в Итоне? — Нет, гораздо интереснее — в Хогвартсе! — с торжеством в голосе произнёс докладчик. — О! И как я понимаю, ваш подозреваемый тоже из НИХ? — Совершенно верно. Некто Гарри Джеймс Поттер. Теперь в глазах королевы появилась тень узнавания. — Поттер… Знакомая фамилия. Давно это было… И что же, неужели их младший… — Согласно показаниям Джастина и его отца, к которому он пришёл, осознав, что именно случайно узнал… — Его отец тоже здесь? — Да, мы, разумеется, допросили и его. Стандартные «А ваш сын был в Париже? А что он делал рядом с отелем? и т.п.», но нет. И показания и документы сходятся на том, что они оба в этот период находились в стране. — Тогда… Я думаю, вы именно поэтому лично привезли юного Джастина в мой замок. — Совершенно точно. Чтобы исключить малейшую вероятность… этого. — Разрешаю.***
— Мистер Финч-Флетчтли, так вы уверены, что слышали лично, как некто Гарри Джеймс Поттер обсуждал с Гермионой Джейн Грейнджер детали покушения на Принцессу Уэльскую, Диану? — Да, разумеется, я же вам уже неоднократно об этом говорил. — Тогда пройдите, пожалуйста, вот сюда. — Да, конеч… О! Что за! У вас что, водопровод прорвало? — Джастин, что на самом деле ты помнишь?***
ВСЕМ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМ ЦИРКУЛЯРНО. СЕКРЕТНО. Принять меры к обнаружению лиц входящих в список: Г.Д.Поттер Г.Д.Грейнджер Д.Б.Грейнджер Э.А.Грейнджер Описания и приметы прилагаются. При обнаружении в контакт не вступать, мер к задержанию не предпринимать, организовать проведение скрытого наблюдения и немедленно сообщить полковнику Сандерсу через оперативного дежурного МИ-5.