About Time

Когда Чистый предлагает переехать к нему, скорее неловко, чем небрежно ссылаясь на то, что дом большой, и ему скучно, Ынхёк впадает в ступор. Совсем недавно он покрутил бы у виска и без колебаний послал щедрое предложение в дальнее интимное путешествие. Теперь же всерьёз ищет причины, почему нет, и не находит. Хотелось бы считать это цинизмом или просто прагматичным подходом - ну, кто он такой, чтобы отказываться от манны небесной? Должно быть, «Белое Время», которого у него теперь в избытке, снимает якоря и запреты. Возможно, за потребностью в комфорте стоит что-то ещё. В Донхэ, как в зеркале, он видит свои сомнения. И это немного примиряет его с собственным решением. Обескураживающим открытием становится то, что переезд толком ничего в жизни Ынхёка не меняет. Он лишь ездит на работу на другом экспрессе и врёт друзьям, что на старой квартире его совсем зажрали тараканы. - А в доме Чистого их нет, не так ли? - понимающе щурится Джессика, которая сама пару недель как перебралась к Чжоуми, махнувшись местом жительства с Генри. Чистый иногда встречает его с работы. Порой они не совпадают, если «Красное Время» Ынхёка выходит раньше или же он решает взять ещё. Донхэ никак не может привыкнуть, что время окружающих привязано к часам очень условно. Ынхёк старается более чётко отмерять количество обоих Sigan, хотя бы ради того, чтобы не толкаться в забитом поезде. Садясь в машину, Ынхёк больше не пытается угадать, куда понесёт их воля Чистого. Всё равно это рулетка, и он уже поставил ровно столько, сколько способен проиграть. А Донхэ, как профессиональный крупье, может, и оставит его без штанов, но позаботится о том, чтобы Ынхёк захотел вернуться. Без штанов? Ынхёк мысленно даёт себе затрещину, но опять съезжает на эту колею. От полноценного образа содержанки его отделяют две вещи: наличие работы и то, что они с Чистым не спят вместе. За свою работу Ынхёк держится, как за спасательный круг, ненадёжный, жёсткий, тесный, с облупившейся краской на боках. Денег она приносит мало, смысла в ней никакого, только ощущение бездарно потраченного времени. Но она не первая такая и не последняя, скорее всего, а сейчас не тот момент, чтобы менять её. Что касается второго пункта... Ынхёк не мог не подумать об этом, когда соглашался на переезд. Чистый может потребовать с него «дополнительные услуги», и Ынхёк до сих пор не знает, даст ли в морду в ответ или просто даст. Все его ментальные рецепторы настроены на любой знак, полунамёк со стороны Чистого, но на его частоте тихо. Донхэ лапает его непереставая, липнет, будто намагниченный и с той же неразборчивостью к местам касания. И смотрит на взвившегося Ынхёка с непосредственностью, как будто ничего не имел в виду. А его рука, например, под рукавом футболки Ынхёка или на внутренней стороне его бедра - это просто рука, как завещал старик Фрейд. Ынхёк смущается, ершится и плавится на медленном огне, размышляя, как далеко он готов и хочет зайти. Ведь тогда «соскочить» уже не получится. А пока он присматривается. Чистый не проявляет активного интереса ни к парням, ни к девчонкам, хотя неизменно популярен и у тех, и у других. Как-то на тусовке Ынхёку довелось лично выслушать признание одной нетрезвой красотки, которая, привалившись к боку, грудным монотонным голосом вдруг принялась перечислять, что бы она сделала с танцующим неподалёку Чистым. Донхэ, оправдывая своё прозвище, честно пытался сосредоточиться на её более спокойной подруге. Но его расцарапанная шея на следующее утро явно засвидетельствовала, что уйти от коготков активной красотки он не сумел. Ынхёк подтрунивает над ним ещё неделю, но за подробностями не лезет. Он и так в красках представляет всё, что могло произойти. И не может спокойно смотреть на медленно стирающиеся розоватые полоски в вороте рубашек Донхэ. Всё было бы проще, не будь Ынхёк от него зависим. Точнее, будь он зависим только от самого Донхэ, а не ото всего того бэкграунда, что к нему прилагается. Его неприкрытый интерес Ынхёку льстит, симпатия борется в нём с раздражением, с трудом завоёванная независимость крошится под натиском доверчивости Донхэ. Ынхёк не может с уверенностью сказать, хочет ли он уйти с Донхэ в закат, подальше от мира, в котором они так жёстко неравны, или просто - уйти, от него, вернуться в свою старую жизнь, чтобы драться за свою свободу или вертеться шестерёнкой. Ынхёк не уверен даже, что нравится Донхэ в этом смысле. Приходится рискнуть. В один из вечеров, когда они смотрят вместе старинный фильм про супергероев, Ынхёк отлепляется от спинки дивана. Донхэ сидит рядом, засмотревшись в экран и забыв вынуть ложечку для мороженого изо рта. Ынхёк стаскивает с себя майку и зовёт тихо: - Донхэ… Тот оборачивается, хотя сквозь шум экшен-сцены мог бы не услышать. Смотрит на Ынхёка нетерпеливо и с ожиданием. Тот перешагивает коленом через его бёдра, отнимает несчастную ложечку и облизывает её, не на показ, а чтобы почувствовать вкус Донхэ, прежде чем выкинуть за спину. Поддевает пальцем его подбородок. Взгляд Донхэ матовый. Он неуверенно кладёт ладонь Ынхёку на живот, так что мышцы приятно напрягаются. Ынхёк целует его приоткрытый рот. Внутри сладко ноет, когда Донхэ отвечает. Бинго!