Потерянный примарх

      Мрак в проходе был настолько густой и неестественный, что закреплённые на наплечниках фонари с трудом его рассекали, и даже авточувства силовых доспехов, как и предупреждал капитан Скавр, оказались бессильны перед холодной тьмой, что безраздельно властвовала в этом негостеприимном месте. Космодесантники, молча шествовавшие следом за примархом, ощущали себя так, будто их одним разом лишили наполовину слуха и зрения, и окажись на их месте простые солдаты, они были бы беззащитней котенка, а потому если бы во мраке подземелья их здесь поджидал неведомый противник, никто не ушел бы живым. Собственно, сами Золотые Львы не были до конца уверены в том, что им удастся покинуть эти туннели без потерь, хотя в данный момент они не видели даже намека на противника, не считая, конечно, орочьего черепа, обнаруженного у самого входа в катакомбы, и той железной головы, что осталась снаружи. Тем не менее, повисшая в проходе гнетущая атмосфера была столь ощутимо враждебной, что Космодесантники ни на секунду не теряли бдительности и были готовы кинуться в бой на каждого, кому хватило бы глупости выступить против них или же посмел бы угрожать самому примарху, что было бы просто верхом глупости. В том, что Шепард способен уничтожить всякого, кто осмелится бросить ему вызов, никто из Золотых Львов, естественно, не сомневался, ибо во всей Галактике не нашлось бы того человека или ксеноса, кто смог бы выстоять против любого из могучих сыновей Императора.       — Странное место, — в тишине, нарушаемой лишь звуком шагов, раздался голос Шепарда. Остановившись посреди прохода, примарх провел ладонью по черному камню, столь гладкому и в то же время чужеродному, что немедленно отметал всякие мысли о его человеческой природе. — Кому-нибудь раньше доводилось видеть что-нибудь подобное?       — Нет, господин, — ответил ему капитан Скавр, — никогда. Не берусь сказать за другие Легионы, но Второй совершенно точно не встречал ничего подобного.       — Он прав, господин, — Лукас Марш поддержал Вечного Стража, — нам еще не доводилось встречать строения подобного рода, и хотя я вдоволь насмотрелся на прочие сооружения ксеносов, таких я ещё не видел. Не думаю, что смог бы забыть прогулку подобного рода. У меня стойкое ощущение, что я нахожусь в чьей-то могиле.       — Не у тебя одного, Лукас, — негромко произнес Шепард, — не у тебя одного.       Он всякого на смотрелся за годы, проведённые в походе, отнюдь ни единожды оказывался внутри ксеноских зданий, зачастую столь несуразного вида, будто их строил законченный безумец: нарушение симметрии; необъяснимая тяга к острым углам или же, напротив, к полному их отсутствию; плавность линий и изящная лёгкость, который людям, увы, никогда не достигнуть; гнетущая тяжесть конструкции, от которой возникало ощущение, что потолок в любой момент рухнет тебе на голову. Здесь же, в этих мрачных коридорах, лишённых намека даже на малейший декор, чувствовалась рука, направляемая чьим-то холодным разумом, и пусть на первый взгляд в конструкции коридора не было ничего особенного, всё равно чувствовалось, что неведомым строителям было совершено чуждо все то, что остальные расы, включая Человечество, вкладывали в свои творения. В этой конструкции, как сказали бы архитекторы и художники давно минувших тысячелетий, не было души, один лишь холодный расчет. Объяснить это ощущение обычными словами постороннему слушателю было бы практически невозможно, ибо подобное чувство нужно было ощутить самому.       — Сколько мы уже идём? — неожиданно спросил сержант Вечной Стражи, привлекая к себе внимание. — У меня хронометр выдает какую-то чушь.       — Если верить моему, — раздалось в ответ, — то выходит, что мы здесь шляемся уже три месяца.       — А что у остальных? — поинтересовался Шепард, сверяясь со своим хронометром. Тот настойчиво пытался доказать примарху, что он провел в этих коридорах уже как минимум пару тысячелетий, плюс-минус четыре столетия.       — Мой выдает, что мы здесь всего шесть секунд, господин, — немедленно доложил Марш.       — Мой вообще встал, — сообщил Этьен, держа свой «Потрошитель» наготове. Все инстинкты Грозового Льва вопили о том, что они находятся во вражеском окружении, в самом сердце лагеря крайне опасного противника, а своим инстинктам Этьен уже давно привык доверять.       — Мы здесь около полутора часов, господин, — сообщил примарху Ивар Седж, Грозовой Лев со столь обострёнными чувствами, будто он ранее был Космическим Волком.       — Хорошо, — кивнул Шепард, доверяя внутреннему чутью Космодесантника. — У кого-нибудь есть связь с поверхностью? У меня в эфире одна только статика.       — Боюсь, господин, что связи с поверхностью нет, — покачал головой Скавр, — мы сами по себе.       — Ничего, прорвемся, — уверенно ответил примарх и двинулся дальше, ничуть не беспокоясь по поводу того, что оказался лишен связи, так как на войне нужно было быть готовым к любым ситуациям, и именно этому Шепарда когда-то учили сперва инструкторы Альянса, а затем учителя, что нанял для него давно почивший Хорстель Колприд. Единственное, что беспокоило примарха, так это невозможность в случае чего связаться с Жиллиманом и сообщить ему об потенциальной угрозе, с которой Космодесантники вполне могли здесь столкнуться.       Легио Астартес давно уже покинули разведанные коридоры и теперь пробирались путями, о которых ровным счётом ничего не знали, но один коридор ничем не отличался от другого, и единственное, что можно было о них сказать, так это что они неуклонно спускались все глубже в недра планеты, а температура, если верить датчикам, стала потихоньку подниматься, несмотря на сильный мороз, стоявший снаружи. Таким образом прошло еще несколько часов, в течении которых вокс-передатчик несколько раз оживал, и в эфире раздавался голос Генриха Тиска, Технодесантника, что остался снаружи с отделением Вечной Стражи, но из всего им сказанного разобрать удалось лишь несколько слов, из которых, увы, невозможно было понять, о чем же именно идет речь. Сам Тиск, судя по всему, вообще не слышал ответа. Связь внутри отряда еще функционировала, но в случае чего вызвать подкрепление с поверхности или же передать им важную информацию оказалось невозможно. Впрочем, Шепарду и его Легиону доводилось оказываться и в более неприятных ситуациях.       — Отсутствие связи становится проблемой, господин, — все же заметил Марш, таким деликатным образом указывая примарху на то, что неплохо было бы вернуться. Как никак, там, наверху, продолжались сражения с опасным противником, и повелителю Второго Легиона следовало присутствовать именно там, а не тратить попусту свое драгоценное время в безжизненных коридорах, построенных не пойми кем и сгинувших миллионы лет назад, если, конечно, верить тем немногочисленным археологам, что осмеливались таки взяться за изучение построек на плато Турабис. Увы, им крайне мало чего удалось добиться.       — С каких пор ты боишься трудностей, Лукас? — с усмешкой спросил Шепард, глянув на Вожака Прайда.       — Я ничего не боюсь, господин! — возмущенно воскликнул Марш.       — Тогда в чем дело? — поинтересовался примарх.       — Я просто имел в виду, что у нас могут возникнуть проблемы, если…       — Я прекрасно понимаю, Лукас, что ты на самом деле имеешь в виду, — прервал его рассуждения примарх, — и, в общем-то, я с тобой согласен, но если ты действительно думаешь, что сможешь остановить меня на половине пути столь детскими доводами, то серьезно заблуждаешься. Для этого тебе придётся как следует постараться.       Процессия остановилась, Космодесантники, затаив дыхание, слушали, как спорили между собой примарх Шепард и Лукас Марш, который был вторым по влиятельности человеком в Легионе после Первого капитана Казабона. Вместе и по отдельности они потом и кровью, огнем и мечом, словом и делом приумножили славу Легиона и всего Империума Человечества как на бесчисленных полях сражений, так и за столом переговоров. Теперь же, два этих великих воина, чьи имена будут греметь в веках и на которых равнялись все Золотые Львы, а также вся Двадцать вторая Экспедиционная флотилия, стоят и спорят, будто мальчишки, причём заведомо было ясно, что это разговор попросту ни о чем. Все будет именно так, как решит примарх, а он, судя по всему, не собирался изменять своим планам.       — Здесь нет ничего, что могло бы нас заинтересовать, господин, — произнёс в ответ Лукас, — а ваше присутствие необходимо на полях сражений. Легионы Астартес и Имперская Армия должны знать, что вы ведете их в бой, одно только ваше присутствие вдохновляет их на немыслимые подвиги. Что они будут о вас думать, когда узнают, где вы сейчас находитесь? Что вы покинули войска ради бессмысленных поисков, ведь мы даже не знаем, что вообще здесь ищем?!       — Космодесантники и Имперская Армия сражаются в бесчисленных войнах по всей Галактике, и там нет ни одного из примархов, — возразил ему Шепард, — и это отнюдь не мешает им сражаться и неизменно побеждать. Людям вовсе не нужен дополнительный стимул в лице моих братьев, они и так знают, что на кону стоит судьба Человечества, а потому готовы идти до конца, не взирая ни на что. Или ты хочешь мне сказать, что эти мужчины и женщины бьются недостаточно доблестно? Что без примарха они ни на что не годятся?       — Конечно, нет! Я ничуть не сомневаюсь ни в их смелости, ни в их решимости! Это верные солдаты Императора, возлюбленного всеми! Но они будут сражаться еще решительней, если будут стоять подле вас!       — Подле меня? А Робаута ты вообще в расчёт не принимаешь?       — Робаут Жиллиман явлется примархом Ультрамаринов, а не Золотых Львов, — пробурчал Марш, недовольный тем, как Шепард интерпретировал его слова.       — И что с того? Он такой же примарх, как и я, обладающий теми же полномочиями, коими меня и остальных своих сыновей наделил Император. Или ты имеешь что-то конкретное против Жиллимана, одного из лучших стратегов, каких я когда-либо либо встречал, способного справится с любыми проблемами, что могут возникнуть за время моего отсутствия? — было совершенно не понятно, дразнит ли Шепард главу своего элитного отряда или же нет?       — Разумеется, я так не думаю! — Космодесантники переглянулись, начиная понимать, чем сейчас все закончится.       — А раз так, — начал Шепард с толикой недовольства в голосе, — то какого черта ты тратишь наше общее время на этот бессмысленный разговор?!       — Я…       — Ты прекрасный и верный воин, Лукас, я ничуть не сомневаюсь ни в твоей доблести, ни в твоём верности, но не думай, что можешь указывать мне, что делать. Я прекрасно осознаю, что мы на войне и что наш враг чрезвычайно опасен, но орки почему-то пытались проникнуть в этот комплекс, и не важно, когда это было, я хочу знать зачем. Зачастую, именно такие, неочевидные на первый взгляд, мелочи решают исход войны. Ты прав, может так случиться, что мы ничего здесь не найдём и действительно лишь зря потратим время, но уж лучше я буду дуть на холодную воду, чем пропущу потом удар в спину, который мы могли предотвратить. Тебе все ясно?       — Да, — склонив голову, произнес Марш, но даже сейчас в его голосе слышалось плохо скрываемое несогласие. Ну что же, такова была одна из граней характера всех Золотых Львов. Окажись на месте примарха кто-то другой, спор бы так просто не закончился и, вполне можно, перерос бы в противостояние личностей.       — Еще у кого-нибудь есть вопросы о причинах нашего пребывания здесь? — Шепард окинул пронзительным взором притихших Космодесантников, в ответ раздался лишь нестройный гул голосов. Вопросов не было. — Чудно, тогда вперед.       Движение возобновилось, и вскоре авантюра Шепарда наконец-то принесла свои первые плоды: свет наплечного фонарика одного из терминаторов внезапно вырвал из тьмы нечто, что сперва было принято за чей-то вытянутый череп, но стоило Шепарду его подобрать, как тут же стало ясно, что Космодесантники ошиблись. Примарх держал в своей широкой ладони шлем, чей внешний вид разве что не кричал о том, что он был сотворен руками эльдар.       — Занятно, — задумчиво протянул Шепард, разглядывая находку. Форма шлема несколько отличалась от тех, которые примарху уже доводилось видеть, но все же оставалась вполне себе узнаваемой.       — Сперва орки, теперь эти, — покачал головой капитан Скавр. — Что им всем здесь понадобилось?       — Вот это я и хочу выяснить, — ответил ему примарх, мысленно делая пометку о том, что нужно будет поговорить с Алатирой. Он и без того уже давно с ней не виделся, а теперь для этого нашелся весомый, по его мнению, повод. Шепард хотел знать, кому принадлежат эти древние катакомбы, и почему орки и эльдары так стремились сюда попасть черт знает сколько лет назад?       — Внимание, — внезапно прошипел Седж, вскинув руку. — Я что-то слышал.       Все замерли, вглядываясь во мрак. Шепард положил ладонь на рукоять меча, авточувства его доспехов работали на полную мощность, но примарх ничего не видел и не слышал. Тем не менее, он полностью доверял инстинктам Ивара, Грозовой Лев уже не раз доказывал, что внутреннее чутьё крайне редко его подводит.       — Слышите? — еле слышно произнес Ивар, будто опасаясь, что кто-то подслушивает их переговоры.       — Я ничего не слышу, — ответил Скавр.       — Аналогично, — доложили остальные, и лишь один Вечный Страж, совсем недавно ставший полноправным Космодесантником, сообщил, что слышит еле различимый звук, похожий на цоканье.       Внезапно что-то промелькнуло во мраке, и пусть это был всего лишь краткий миг, Шепард готов был поклясться, что видел длинное сегментированное тело, похожее на многоножку. В ту же секунду он выпустил когти, окутанные молниями силового поля, решив, что пользоваться двуручным мечом в коридоре, потолка которого лишь чудом не касался головой, будет не самой лучшей идеей.       — Мы здесь не одни, — сказал примарх. Ответом ему были урчание цепных мечей и гул активированного силового оружия, когда Космодесантники изготовились к бою.       — Что это было? — Марш молниеносно вскинул комби-болтер, выискивая цель.       — Либо какая-то местная живность, поселившаяся здесь, — произнес примарх, — либо…       Договаривать не было смысла, все и так было ясно. Судя по всему, таинственные строители всё-таки оставили «подарки» для незваных гостей.       — А ведь шустрая тварь, — заметил Скавр.       — Слишком шустрая, — кивнул в ответ Лукас, — я даже разглядеть ее толком не успел.       Не успел он договорить, как идущий в арьергарде Вечный Страж внезапно издал глухой стон, которому вторил скрежет разрываемой брони его доспехов. Молниеносно развернувшийся Космодесантники увидели, как из груди их собрата вырвалась отливаящая темным металлом многоножка, которая пробила силовую броню Астартес с такой легкостью, будто она была сделана из бумаги. С чудовищной скоростью она обернулась вокруг своей жертвы, судя по всему, намереваясь оторвать Космодесантнику голову, когда точный удар мечом стоявшего ближе всех Вечного Стража снес верхнюю половину существа, но все же не убил. В мгновение ока противник, проигнорировав яростный обстрел, что обрушили на него Космодесантники, нырнул во мрак, а следом внезапно исчезла и та его часть, что продолжала обвивать Вечного Стража. Легио Астартес кинулись следом за тварью, но той и след простыл, будто ее и вовсе не было, и на то, что случилось, указывали лишь раненный воин, рухнувший на пол, и его силовой доспех, оказавшийся пробитым насквозь. Рядом с Космодесантником тут же опустился на колени апотекарий, изучил состояние воина и довольно скоро пришел к неутешительным выводам.       — Боюсь, что его не спасти, господин, — сообщил он примарху. — Большая часть органов превращена в кашу, организму нанесен непоправимый урон. Я прошу вашего разрешения даровать ему покой и извлечь геносемя.       — Действуй, — кивнул Шепард, понимая, что иногда уже ничего нельзя исправить. После чего он обернулся к Артемиусу Скавру. — Поставь маяк, мы заберем его на обратном пути.       — Слушаюсь, — голос капитана звенел от ярости. Кто-то убил одного из его подчинённых, и теперь Скавр жаждал мести. Он доберётся до этой твари и разорвет ее на части собственными руками, кем бы она ни была!       Тем временем, апотекарий приставил нартециум к виску поверженного Космодесантника, после чего карнифекс, металлический пружинный поршень, позволяющий гуманно упокоить страдающего, вогнал заряд в мозг умирающего, тем самым моментально его убив. После этого, апотекарий уверенным, отточенным годами движением извлек геносемя Космодесантника, которое уцелело лишь чудом и благодаря которому однажды место убитого воина в Легионе и в ордене Вечной Стражи займет новый брат. Именно благодаря геносемени существовали Легионы Астартес, именно благодаря ему Космодесантники могли восполнять свои потери.       — Твоя стража закончена, брат, — произнёс апотекарий, встав с колен. — Твоя жертва не будет забыта.       — Его имя будет занесено в хроники Легиона, — пообещал Шепард, окинув взором остальных Золотых Львов. — А теперь давайте же узнаем, кто именно его убил.

***

      — Орки пытаются прорваться к планете, — докладывал Жиллиману Джейсон Моррдис, — мы стараемся этого не допустить, но вражеских кораблей слишком много. Боюсь, сэр, что им удастся осуществить задуманное.       Жиллиман внимательно выслушал доклад флаг-капитана, который в данную минуту занимался обороной подступов к Кронусу, и постоянные помехи во время сеанса связи наглядно говорили о том, что бой с орочьим флотом сейчас в самом разгаре. Что это? Заранее подготовленная ловушка для имперского флота или чистой воды совпадение? Орки славились тем, что, едва лишь прослышлав об очередной заварушке, стекались к месту битвы со всех концов Галактики, словно акулы, привлечённые запахом крови, и сейчас вполне могло произойти нечто подобное. Вот только примарх не был склонен так полагать, его враг уже не раз за время этой кампании демонстрировал, что от него можно ожидать все, что угодно.       — Действуйте так, как посчитаете нужным, Моррдис, — произнес Жуллиман, — и поскольку Шепард куда-то пропал, незамедлительно докладывайте мне обо всех изменениях.       — Будет исполнено, сэр, — кивнул флаг-капитан, — «Покоритель», конец связи.       Голопроектор погас, и примарх обратился к своим подчиненным:       — Есть вести от Шепарда?       — Никак нет, сэр. Генрих Тиск, Техножрец из ордена Вечной Стражи, неоднократно пытался с ним связаться, но так ничего и не добился. Он будет продолжать попытки, но либо что-то глушит связь, либо примарх Шепард находится слишком глубоко под поверхностью земли и потому сигнал не проходит.       — Проклятье, куда же его понесло?! — опершись руками о стол, недовольно пробурчал Жиллиман. — И это именно тогда, когда орки начали контрнаступление! Немедленно соедините меня с Первым капитаном Казабоном! И еще раз свяжитесь с Тиском, узнайте, был ли ответ от Шепарда.       — Будет исполнено, сэр.

***

      Их путь продолжался даже невзирая на то, что отряд потерял еще двух бойцов, и при этом всякий раз убийца молниеносно скрывался в тенях, словно его и не было. Каждая новая атака была столь внезапной, что даже обострённые чувства Космодесантников, усиленные системами их доспехов, оказывались практически бесполезны. Но больше всего Шепарда раздражал тот факт, что они даже не могли понять: их атакует одна и та же тварь или же их было несколько? Если первое, то получалось, что противник неведомым образом сумел восстановиться от полученных повреждений, а потому его окончательное уничтожение может стать настоящей проблемой. Если же их несколько, то сколько ещё таких же многоножек кружат вокруг отряда, словно акулы вокруг добычи, и выжидают удобного момента для очередного удара?       Золотые Львы смотрели во все стороны, на потолок и себе под ноги, так как следующее нападение могло произойти когда угодно и с любого направления. Они водили болтерами из стороны в сторону, наготове были лазпушки, цепные мечи и силовое оружие. Двое Грозовых Львов сжимали в руках волкитное оружие, разрядник и каливер, но последнее, несмотря на всю свою убойную мощь, увы, из-за своего медленного темпа стрельбы, по сути было бесполезно против невероятно подвижного противника. Противопоставить столь быстрому врагу можно было только скорость, и Золотые Львы уже знали, что им делать. Все, что от них требовалось, так это увидеть проклятую многоножку до того, как она успеет нанести удар, после чего её уже ничто не спасёт. Таким образом они продолжали двигаться по коридорам, которые казались бесконечными, и уже даже Шепард начал подумывать о возвращении.       Он понятия не имел, куда ведут эти казавшиеся бесконечными проходы из черного камня. Не знал, сколько еще им предстоит пройти, чтобы добраться до конца, чем бы он ни являлся, а также того, что, собственно, поджидает их внутри. Собственно, до сих пор оставалось не ясным, была ли многоножка частью системы безопасности или же действовала сама по себе, ведомая лишь примитивным инстинктом, правда, в последнее верилось с трудом. Если первое, то сколько еще подобных ей тварей поджидают их впереди? Поди знай. И вот, идя по мрачным коридорам, в которым уже приняли смерть три Космодесантника, примарх начал испытывать сомнения в том, что из его затеи на самом деле выйдет хоть что-нибудь путное, больше походило на то, что он действительно впустую тратит драгоценное время на ерунду, и это в тот самый момент, когда вся планета была охвачена пожаром войны. По всему выходило, что Лукас Марш был прав, Шепарду следовало вернуться назад, забрать павших и присоединиться к Жиллиману в битве против Будрака. Как никак, он прибыл на эту планету для того, чтобы уничтожить орочьего военачальника, а вовсе не затем, чтобы бродить по пустым коридорам, которые словно бы вели в никуда.       Возможно, что так оно и было, а значит эту незапланированную «экскурсию» пора было сворачивать.       Решив про себя, что если в течении получаса ничего не изменится, то они вернутся назад, Шепард окинул своих воинов взглядом, и пусть их лица были сокрыты шлемами, он чувствовал, что Золотые Львы отправятся следом за ним даже в преисподнюю. Неважно, будут ли они считать решение своего примарха верным или нет, будут ли доказывать ему свою правоту или же безропотно подчиняться его воле, итог будет неизменным. И эта решимость не могла, с одной стороны, не восхищать, но с другой стороной — ввергала Шепарда в ужас. Если подобного рода власть, абсолютная и всеобъемлющая, вдруг окажется в недостойных руках, последствия будут катастрофические и расхлёбывать их придется очень и очень долго. И тот факт, что власть над Легионами Астартес, согласно воле Императора, должна будет оказаться исключительно в руках примархов, ничуть не уменьшал беспокойство Шепарда, ведь он мог только гадать, каковыми окажутся остальные сыновья Повелителя Человечества. Если кому-нибудь из них, по одним лишь им ведомым причинам, вдруг вздумается не подчиниться воле Императора или же просто восстать против его власти, а подчинённые им Легионы Космодесанта последуют за ними, прольётся настоящее море крови. Увы, но такова была человеческая природа, и если Император еще не выжил из ума, то он просто обязан был учесть подобный вариант развития событий, и не важно, что речь шла о тех, кто якобы никогда не должен был его предать.       Погруженный в столь безрадостные и внушающие смутный страх мысли, Шепард не сразу обратил внимание на то, что коридор закончился, причем это произошло столь внезапно, что в первые мгновения Космодесантники и их примарх даже не поняли, что случилось. Только что они шли по коридору, и не было даже намека на то, что он планирует заканчиваться, как вдруг они оказались в огромном зале, потолок которого невозможно было разглядеть. В длину зал достигал нескольких километров, и его стены так же были сделаны из черного камня, но в этот раз часть его поверхности была украшена слабо светящимися зелеными глифами, которые, судя по их упорядоченности, являлись частью письменности неизвестной расы, все упоминания о которой давно были погребены под пеплом прошедших веков. По крайней мере, к таким выводам пришел Шепард, разглядывая ровные столбцы глифов, бравших свое начало у самого пола и уходящих вверх, к каменному своду зала, теряясь во мраке.       — Кто-то неплохо потрудился, — негромко произнес Марш.       Стоило им только сделать шаг вперед, как Космодесантники услышали отчетливый хруст у себя под ногами, и глянув вниз, они обнаружили, что пол был устлан потемневшими от времени костями, их фрагментами, а так же останками доспехов, видеть которые ранее никому из присутствующих не доводилось. Некоторые из этих образцов, судя по внешнему виду, вроде бы принадлежали оркам, но это было настолько рослые образцы зеленокожих ксеносов, что если бы орочья орда на Кронусе, ведомая трижды проклятым Будраком, состояла из таких вот чудовищ, имперские войска уже трижды умылись бы кровью. Немалый интерес у Космодесантников вызвала и их броня, ничуть не похожая на те грубо сваренные доспехи, в которые обычно были облачены зеленокожие ксеносы. Нет, даже несмотря на то, что время их не пощадило, эти доспехи выглядели даже совершенней, чем силовая броня Астартес, что не могло не удивлять и не беспокоить. Орки сделали их сами или же нашелся таки безумец, решивший им помочь? Если же они обладали подобным уровнем знаний, то почему сейчас их доспехи и бронетехника напоминает собой груду хлама, которая работает на одном честном слове?       Помимо орочьих останков, Шепард увидел несколько массивных, вытянутых, как у крокодила, черепов неизвестных существ, когда-то обладавших мощной челюстью с несколькими рядами зубов, а также тремя парами глаз. Судя по разбросанным вокруг останкам, давно погибшие ксеносы также могли похвастаться внушительным ростом и парой дополнительных конечностей, заканчивающихся внушительными когтями, но при этом не было даже намека на то, что они пользовались каким-то другим оружием или же бронёй. Некоторые кости были совершено точно определены, как эльдарские. Кому принадлежали остальные останки и вовсе невозможно было понять, так как время совершенно их не пощадило, что опять же говорило об их невероятной древности, и было поистине чудом то, что они вообще сохранились. Беглый осмотр показал, что все, кто здесь покоился, были рассечены чем-то крайне острым, а доспехи несли на себе следы ударов, нанесенных с такой силой и точностью, что невольно внушали уважение и здравое опасение даже Космодесантникам. Кто бы здесь не постарался, свое дело они знали превосходно.       — Твою мать! — в сердцах воскликнул капитан Скавр, ступая под своды зала и глядя на следы чудовищной резни, что некогда развернулась в этом мрачном месте. — Кто с кем здесь сражался?!       — Все против всех? — предположил Марш. — Или же они все сражались против общего врага?       — Чтобы орки сражались вместе с кем-то? — фыркнул в ответ Артемиус. — Не верю, поганые ксеносы воюют с каждым, кто только подвернётся им под руку, союзы с другими расами им неведомы.       — Странно, — произнес Шепард, ногой перевернув скелет, точнее то, что от него осталось. То был еще один эльдар, колдун, судя по его доспехам, убитый ровно тем же способом, что и все остальные. — Похоже, что ты прав, Лукас. Зеленокожие и все те, чьи останки здесь лежат, действительно сражались вместе против общего врага. Сражались и проиграли.       — С чего вы взяли, господин?       — Двери целы, — Шепард указал на три массивные плиты в разных конца зала, которые, без сомнений, перекрывали проходы в другие части подземного комплекса, чьи туннели раскинулись по огромной территории, и примарх предположил, что часть из них тянется аж до самого плато Турабис. — Полагаю, что если бы пришедшие сюда ксеносы победили, то они, во-первых, забрали бы с собой своих павших товарищей, а во-вторых — проникли бы за эти двери, либо открыв их, либо попросту уничтожив их ко всем чертям.       — Или напротив, — возразил Марш, — они старались не допустить, что бы кто-нибудь не проник в глубь комплекса и сами заперли за собой все двери. А может, они старались не допустить, что кто-нибудь оттуда вышел.       — Вполне возможно, — кивнул примарх, — но это не объясняет, почему они оставили здесь своих мертвецов. Ладно орки, им плевать на собственные потери, но я не верю, чтобы эльдары так просто отсюда ушли. Нет, им либо пришлось в спешке уносить отсюда ноги, либо никто из них попросту не выжил.       Раздавшийся среди костей шорох прервал рассуждения примарха, и Космодесантники обнаружили, что на них со всех сторон надвигается противник, но в этот раз он раскрыл свое присутствие до момента атаки, а потому Астартес успели осуществить задуманное. Встав в оборонительный круг, они ждали подходящего момента, и когда из костей, подняв облака праха, вырвалась добрая пара десятков многоножек, Космодесантники, все как один, использовали свой уникальный дар: адреналин хлынул по их жилам, обостряя скорость и реакцию Золотых Львов до немыслимых масштабов. Время словно бы замедлило свой бег, и стремительно приближающиеся многоножки будто бы повисли в воздухе, позволив Космодесантникам наконец-то как следует себя разглядеть. Перед имперцами предстали созданные каким-то неизвестным изобретателем устройства, чьи тела, похожие на насекомых, были сделаны из того же металла, что и железная голова, которую Вечные Стражи продемонстрировали Шепарду перед их походом в комплекс. Их ноги представляли собой бритвено острые конечности, а плоские головы оказались снабжены челюстями, состоящие из целого набора устройств, перед которыми не устояла бы ни одна броня. Зеленые окуляры на их головах тускло мерцали во мраке, и это был взгляд бездушных машин, которых направляли в бой не инстинкты, а заложенные в них алгоритмы.       Если бы им удалось подкрасться к Космодесантникам незаметно, тем никак не удалось бы избежать серьёзных потерь, но сейчас все сложилось по другому. Стремительные взмахи цепных и силовых мечей, а также секир и молотов, рассекали многоножек на части, сминали их искусственные тела, но те категорически не желали останавливаться, а потому Космодесантники обрушили на них целый град ударов, разрубая металлических насекомых на множество мелких частей. Одну из мгноножек Грозовой Лев поймал прямо в воздухе и разорвал ее напополам с помощью силового кулака, а затем принялся отрывать от многоножки кусок за куском, разбрасывая их во все стороны. Другую рассек прямо в воздухе широкий взмах «Потрошителя», кого-то сразил меткий выстрел из болтера. В огненно-красной вспышке волкитного разрядника испарилась та многоножка, что нацелилась в спину капитана Скавра. Еще две избрали своей мишенью самого Шепарда, но первую он встретил ударом своих когтей, а вторая получила заряд плазмы из пистолета, после чего она тут же исчезла в зелёной вспышке света, как и остальные уничтоженные многоножки. По итогу боя, лишь три из них остались лежать на полу, и то лишь потому, что Грозовой Лев с волкитным каливером дал по ним залп из своего страшного оружия, попросту испарив большую часть их длинных, сегментированных тел. На всю битву ушло меньше минуты, но даже этого было достаточно для того, чтобы невероятно выносливый организм Космодесантников подвергся чудовищной нагрузке: кости неприятно ныли, а силовые доспехи Астартес фиксировали многочисленные травмы мышц, хоть и не критические. Всплеск адреналина не прошел для Золотых Львов без последствий, и лишь Шепард стоял, как ни в чем не бывало. Его тело, созданное самим Императором, было куда крепче и выносливей, чем у самого сильного Космодесантника.       — Куда они исчезли? — спросил Этьен, водя своим «Потрошителем» из стороны в сторону. — Самоуничтожились?       — Мне так не кажется, — возразил Шепард, — по моему, они телепортировалась туда, откуда вылезли, хоть я в этом до конца не уверен. Но одно я могу с уверенностью сказать — резню в этом зале устроили отнюдь не многоножки.       — С чего вы взяли, господин? — поинтересовался Сквар.       — С того, Артемис, что в их распоряжении попросту нет оружия, что могло бы нанести такие повреждения, — ответил примарх, указав пальцем на орочий доспех, рассеченный напополам одним точным ударом. — Правда, если бы их размеры были хотя бы в десять раз больше того, что есть, то их конечности вполне спокойно смогли бы проделать нечто подобное. Нет, здесь еще что-то есть.       Стоило ему это сказать, как откуда-то сверху раздался пронзительный скрежет металла о камень, и подняв головы, Золотые Львы увидели, как во мраке вспыхнули восемь зеленых глаз, каждый из которых был размеров с голову Космодесантника. И все они принадлежали одной гигантской металлической многоножке, что рухнула на них сверху. Новый враг во много раз превосходил Легио Астартес своими размерами, в длину он был как пара «Носорогов», и его острые клинки не оставляли даже намека на сомнения — это была машина созданная с единственной целью: убивать всех, кто осмелится сунуть свой нос туда, куда их никто не звал. Бездушная машина не выжидала ни секунды, а сразу же кинулась в атаку, и её чрезвычайно острые клинки в мгновение ока рассекли на части двух Космодесантников, и не было ни единого шанса для того, чтобы они смогли выжить. Молниеносно развернувшись, гигантская многоножка одним слитным ударом разорвала одного из Грозовых Львов, полностью игнорируя залп из всех имеющих в распоряжении Космодесантников орудий, словно это был весенний дождик. Точный залп из автопушки погасил один из огромных зелёных окуляров на металлической голове, но не успели Золотые Львы этому обрадоваться, как око вспыхнуло вновь, будто ничего и не случилось.       — Он восстанавливается! — воскликнул Скавр, взбешённый гибелью своих собратьев. — Какая сволочь его сделала?!       — Да какая разница?! — крикнул Марш, впечатывая свой молот в бронированный бок многоножки. — Бей, потом разберёмся!       Сразу три клинка ударили в то место, где только что стоял Лукас, один из них сорвал правый наплечник с его доспехов, и лишь каким-то немыслимым чудом Марш не остался без руки. Вскинув комби-болтер, он дал залп практически в упор, но все повреждения на металлической туше исчезли, будто их и вовсе не было, как и не осталось следов от удара силовым молотом. Тело многоножки восстанавливалось с немыслимой скоростью, но было совершенно не понятно, каким образом это происходит. Будь этот жуткий механизм, созданный исключительно для уничтожения, живым существом, можно было бы предположить, что у него невероятно развитая регенерация, но в данном случае это не работало. Если только ксеносы, создавшие эту машину смерти, не овладели технологиями, недоступными человеческому пониманию.       Обнажив меч и активировав генератор силового поля, Шепард кинулся многоножке навстречу, стараясь отвлечь ее внимание от поверженного терминатора, лишившегося обеих ног, и выстрелил в нее несколько раз из плазменного пистолета, после чего стремительным шагом ушел в сторону, едва-едва избежав удара, что мог запросто снести ему голову с плеч. Ревущие сгустки энергии оторвали многоножке одну из конечностей, но та не обратила на потерю никакого внимания и буквально походя рассекала раненного Грозового Льва напополам, после чего кинулась на примарха, очевидно, определив его для себя, как наибольшую угрозу из всех. По крайней мере, противник перестал обращать внимание на остальных Космодесантников, которые не замедлили этим воспользоваться и обрушились на многоножку со всей отпущенной им яростью. Увы, болтеры и лазеры практически не причиняли ей никакого урона, лишь плазменное и волкитное оружие причиняли ей хоть какой-то видимый ущерб. По крайней мере, нанесенные ими повреждения не исчезали так же быстро, как остальные. Шепард моментально это понял, а потому вскинул левую руку, где на внутренней стороне наруча был закреплена волкитная серпента, после чего принялся стрелять с двух рук, вгоняя в многоножку заряд за зарядом, постоянно перемещаясь.       Судя по тому, что мерцающие во мраке окуляры многоножки неотрывно следили за перемещением Шепарда по залу, ей это определённо не понравилось.       — Не стрелять! — велел примарх, не желая, чтобы это бронированное страшилище вновь обратило свое внимание на Космодесантников. Те с неохотой подчинились.       Кости и доспехи давно мёртвых ксеносов хрустели и скрежетали под ногами примарха, обращаясь в пыль, но он не обращал на это ни малейшего внимания, ибо любая ошибка в бою со столь опасным противником была равносильна самоубийству, а Шепард отнюдь не стремился на тот свет. Он несколько раз лишь чудом разминулся с клинками многоножки, ведь каждый удачный удар мог если и не убить примарха, то очень серьезно его ранить или же замедлить, что опять же ничем хорошим бы не закончилось. До сегодняшнего дня Шепард еще ни разу не встречал настолько опасного противника, и даже памятный по событиям на Кайрре Себбек, с которым примарх сражался в пустыне, мог показаться довольно безобидным зверьком на фоне этого стального чудовища, которого было невозможно ни устрашить, ни заставить отступить. Он будет сражаться до той поры, пока его последняя жертва не рухнет на пол бездыханным трупом или же пока он сам не превратится в груду искорёженного железа. Шепард был всеми руками за второй вариант.       Многоножка была с ним категорически не согласна, и придя к окончательному решению, что остальные Космодесантники до определённой поры не заслуживают внимания, бросила все свои усилия на то, чтобы как можно быстрее избавиться от наиболее опасного противника. Она кинулась на Шепарда со скоростью молнии, и не будь он к этому готов, его окровавленные ошметки уже были бы разбросаны по всему залу и навсегда заняли бы свое место среди останков тех глупцов, что пытались проникнуть сюда до него, после чего участь примарха разделили бы его генетические сыновья, ибо у них не было практически никаких шансов выстоять против этого творения чьего-то безумного гения. Многоножка встала на дыбы и одним рывком преодолела расстояние между собой и продолжающим стрелять Шепардом, ее клинки ударили крест-накрест, словно гигантские ножницы. Примарх успел сделать шаг назад, но, несмотря на всю отпущенную им скорость реакции, уклониться полностью все же не смог, а потому ему на грудь обрушился удар такой силы, что он отлетел в сторону, подобно пушечному ядру. Системы его доспехов взвыли, сообщая о серьёзных повреждениях брони. Не медля ни секунды, Шепард откатился в сторону и тут же вскочил на ноги, а на то место, где он только что лежал, многоножка обрушилась всем своим весом. Промедли Шепард хотя мгновение, и от него осталось бы только кровавое пятно на чёрном камне.       — Господин! — в отчаянии крикнул Лукас, видя, что жизнь примарха находится под угрозой. Судя по тому, как он сжимал рукоять молота, Марш собирался совершить какую-нибудь героическую глупость, итогом которой неизбежно станет его смерть.       — Не вмешивайся! — велел Шепард, обнажая меч.       — Но…       — Это приказ, Лукас! Он вам не по зубам!       Словно в подтверждении его слов машина-убийца нанесла новый удар, который Шепард попытался парировать, но вместо этого отправился в очередной полет через весь зал, но в этот раз он успел сгруппироваться и, сделав кувырок, тут же вскочил, выстрелив из плазменного пистолета прямо в железную морду, и на это раз удачно. Сразу три зелёных глаза погасли, и в этот раз они не вспыхнули вновь. Это вселило надежду в примарха, у проклятой машины все-таки был некоторый предел, переступить за который она уже не могла, а потому Шепард кинулся в атаку. Закружившись, словно вихрь, он прошелся вдоль ее правого бока и умудрился срубить несколько ног, из-за чего многоножка пошатнулась и отвлеклась на несколько мгновений, и примарх не замедлил этим воспользоваться, срубив еще несколько конечностей, но тут произошло тот, чего он никак не ожидал: все отрубленные части тела внезапно вернулись на свои места, и абсолютно целая многоножка развернулась к опешившему Шепарду всем телом, но стало заметно, что из трех повреждённых глаз восстановиться смог только один. Значит, примарх не ошибся, резервы этой железной сволочи были хоть и огромными, но вовсе не бесконечными.       Смущало только одно: вокруг многоножки стало роиться странное тёмное облако, причём наибольшая его концентрация наблюдалась именно в тех местах, где Шепард нанес стальному монстру наибольший урон.       — Да ты никак сам себя ремонтируешь, — процедил сквозь зубы примарх. — Значит, ты отнюдь не вечный. Чудно!       Перехватив меч, он кинулся в атаку, резко упав на колени, и проскользнув под стальной тушей, вонзил острие своего клинка в сегментированное брюхо, оставив на его поверхности длинную рану, которая при других обстоятельствах гарантированно отправила бы многоножку на тот свет. После этого Шепард кувырком ушел в сторону, вскинул левую руку и выстрелил из волкитной серпенты практически в упор в хвостовую часть машины. Датчики его доспехов зафиксировали резкий скачок температуры, но Шепард не позволил себе стоять на месте без дела, шагнув влево, он пропустил мимо себя очередной колющий удар, что мог бы пронзить насквозь даже дредноут, после чего срубил еще две ноги, добиваясь лишь того, чтобы многоножка замедлилась хотя бы на мгновение. Так оно и вышло, бездушная машина на краткий миг замедлила свой шаг, и этого оказалось достаточно для того, чтобы примарх вскочил ей на спину и устремился к ее голове. Если бы что-то подобное попытался проделать кто-то другой, даже Космодесантник, несчастный уже валялся бы на полу бездыханным трупом.       — Реджис, Неот! — крикнул Шепард, обращаясь к тем Грозовым Львам, что сжимали в руках волкитное оружие. — По моей команде стреляйте этой сволочи точно в башку! Исполняйте без лишних вопросов!       — Да, господин! — последовал незамедлительный ответ. Золотые Львы, рассредоточившись по залу, уже давно ожидали того момента, когда смогут помочь своему примарху, ибо собственное бездействие, пусть и по воле Шепарда, попросту выводило их из себя.       Сделав несколько шагов по спине многоножки, оказавшейся достаточно крепкой для того, чтобы выдержать вес примарха в полном доспехе, Шепард лишь вблизи смог рассмотреть, что темные облака, клубящиеся вокруг стального тела, состояли из миниатюрных механических жучков, размером с человеческий ноготь, но те не обратили на примарха никакого внимания, полностью сосредоточившись на ремонтных работах. Это были воистину удивительные механизмы, и Шепард ничуть не сомневался в том, что любой служитель Культа Механикум отдал бы все за одну только возможность просто на них взглянуть, а уж про то, чтобы взглянуть на их внутренности, и говорить нечего. Ну что же, если предоставится такой шанс, он захватит пару жучков с собой, чтобы Фрезия или Винатри их внимательно изучили и, если это окажется возможным, поставили на службу Человечеству. Представив себе имперские корабли, способные прямо во время боя устранять повреждения, Шепард чуть было не поплатился за свои фантазии головой, когда многоножка внезапно вскинула свои передние конечности и, развернув их на сто восемьдесят градусов, попыталась скинуть примарха со своей спины. Шепард извернулся, но один из клинков вонзился ему в бедро, пронзив его насквозь и вызвав леденящую вспышку боли, как если бы в тело примарха воткнули кусок льда. Он без раздумий отрубил конечность и решил до поры игнорировать боль, но теперь уже многоножка добилась того, чего хотела, — она замедлила примарха и теперь намеревалась закончить начатое, когда капитан Скавр, вскинув над головой руку с силовым кулаком, с яростным криком кинулся на стальное чудовище, надеясь отвлечь ее внимание от Шепарда, но многоножка оставила капитана Вечной Стражи без внимания.       И тогда он впечатал свой кулак в бок многоножки, после чего принялся наносить удар за ударом, пока на теле машины не появилась внушительных размеров вмятина, из-под которой полетели зеленые искры. Жуки-ремонтники уже не успевали устранять все повреждения, и тогда многоножка повернулась к новой угрозе, чьи действия уже никак нельзя было проигнорировать, особенно в свете того, что Скавра поддержали огнем остальные Космодесантники.       — Артемиус, назад! — велел Шепард, парируя мечом удары клинков-конечностей, но было поздно.       Примарх понятия не имел, чем именно руководствовался его противник, но многоножка внезапно решила сконцентрироваться на Скавре. Почему, примарх не знал. Быть может, капитан своим кулаком повредил какой-то важный энергоузел или сделал ещё что-то, но машина-убийца кинулась на Артемиуса, как удав на кролика, и в одно мгновение капитана разорвало на части, будто в него попал фугасный снаряд. Скавр погиб, но его смерть подарила Шепарду драгоценные секунды, и он вонзил свой меч в затылок многоножки, после чего надавил на рукоять таким образом, чтобы стальная башка чудовища оказалась направлена в нужную ему сторону и надежно зафиксирована, чтобы многоножка не смогла увернуться.       — Огонь!       Два огненно-красных луча ударили точно в цель, и последовавший за этим взрыв сбросил Шепарда со спины рухнувшего на пол монстра. Примарх поднялся на ноги, сжимая в руках обломки меча, после чего вырвал из ноги клинок, краем сознания отметив тот факт, что кровотечение сразу же остановилось, ибо его могучий организм уже устранял все последствия схватки. Отбросив рукоять уничтоженного меча в сторону и активировав силовые когти, он двинулся к поверженной твари, чтобы убедиться в том, что все кончено, когда многоножка вдруг исчезла в зеленой вспышке света. После себя она оставила только стертые в пыль древние кости, да окровавленные останки убитых Космодесантников.       — Господин, вы в порядке?! — воскликнул Марш, оказавшись подле примарха.       — Я в порядке, — глухо ответил Шепард, глядя на то, что осталось от бесстрашного Скавра. Капитан Вечной Стражи погиб, защищая своего генетического отца, увы, было утрачено и его геносемя, а значит не найдётся того кандидата, который мог бы в будущем занять его место в Легионе. Это была невосполнимая утрата, но то был один из вечных постулатов войны, написанного кровью людей еще во времена первых царств: войны без потерь не бывает.       — Что будем делать, господин? — спросил Лукас, вглядываясь в мрачное лицо примарха.       Шепард огляделся по сторонам, но ответить нет успел, так как одна из массивных плит, до этого стоявших неподвижно, внезапно пришла в движение и совершенно бесшумно поднялась вверх, открывая проход. Космодесантники замерли, не зная, что делать дальше. С одной стороны, уходить с пустыми руками после всех принесенных жертвах было глупо, но кто мог сказать, что их ждет дальше? Всего одна гигантская многоножка перебила часть отряда и ранила самого примарха, а сколько еще таких же может поджидать их там, во мраке? С другой стороны, могло оказаться так, что это был всего лишь одиночный страж, пусть и очень опасный, ведь основная масса ксеноских построек находилась вовсе не в Северной Вандее, а на плато Турабис, и можно было предположить, что именно там их бы встретили так, что мало не показалось бы уже никому. Если, конечно, там было, что охранять.       В ожидании приказов все посмотрели на примарха Шепарда. Тот быстро понял, о чем думают окружающие, и быстро принял решение:       — Мы посмотрим, что там есть, но углубляться далеко не будем. Если в течении пятнадцати минут мы не найдем ничего интересного, то вернемся, заберем наших павших братьев и покинем это мрачное место. Думаю, Робауту уже не терпится удавить меня за то, что я пропадаю черт знает где и не выхожу на связь. По дороге мы подберем тела остальных. Маяки еще функционируют? — спросил он у апотекария.       — Да, господин.       — Тогда не будем терять время, выдвигаемся, — приказал примарх.       Идти по коридору, чьи стены были украшены уже знакомыми зелеными глифами, пришлось недолго, и уже довольно скоро Золотые Львы вместе с примархом оказались в небольшом помещении, в центре которого стоял пьедестал, а вокруг него расположились четыре каменных обелиска в три человеческих роста, покрытых глифами от широкого основания до остроконечной вершины. В нескольких дюймах над поверхностью пьедестала, в колонне зеленоватого света, парила и вращалась вокруг своей оси маска, собранная из золотистых чешуек, при этом они находились в постоянном движении. Отклоняясь под разными углами, они будто бы придавили маске разные очертания, будто перебирали варианты лиц и рас. Свет замысловато играл на них, из-за чего маска переливались разными цветами, приковывая к себе взоры присутствующих.       — Вы же не собираетесь… — договорить Этьен не успел, так как примарх уже шагнул к пьедесталу и, не встретив никакого противодействия, схватил маску. Все замерли, затаив дыхание. Ничего не произошло. Когда же стало понятно, что за подобную выходку никто не спешит по их души, Космодесантники с облегчением выдохнули. Несмотря на всю свою преданность и любовь к примарху, их взоры довольно красноречиво говорили ему о том, что именно они думают о нем в данный миг.       — Потом разберёмся, для чего она нужна, — произнес Шепад, закрепляя маску у себя на поясе, — а теперь убираемся отсюда.

***

      — Что на этот раз? — спросил Жиллиман. Все его внимание было приковано к тому, что сейчас происходило в Западных пустошах и в районе Тиреи. Орки создали сразу два опасных очага, которые следовало погасить как можно быстрее. В противном случае примарху придётся скорректировать свои планы.       — Мы зафиксировали неизвестный флот, движущийся к планете от точки перехода, сэр, — доложили Жиллиману его подчинённые. — Он довольно небольшой, но мы пока не знаем, кому именно он принадлежит.       Примарх молча кивнул, его взгляд блуждал от одного монитора к другому, определяя для себя новые задачи.       — Следите за их действиями и незамедлительно докладывайте мне обо всем.       — Да, сэр!

***

      Джейсон Моррдис, командовавший имперскими силами на отведенном им участке, пристально следил за неспешным приближением неизвестного флота и тихо матерился сквозь зубы. За годы, проведённые на военной службе, ему уже порядком надоели подобного рода гости, что приближались к находящимся в его подчинении кораблям в полном молчании лишь затем, чтобы затем громко заявить о своем присутствии. Пока что, на памяти флаг-капитана, так вели себя только люди, и он сам, чего уж там, несколько раз проделывал подобный трюк.       И все же он был раздражен.       Его взгляд задержался на огромном линкоре, на верхней части которого имелась надстройка в виде огромной треугольной пирамиды. Кому и зачем понадобилось подобного рода сооружение на борту военного корабля, Моррдис не знал. Его беспокоило другое, а именно стойкое ощущение грядущих неприятностей. После же того, как с борта линкора наконец-то пришли ответы на многочисленные запросы, флаг-капитан почувствовал, что его нехорошие предчувствия почему-то лишь усилились.

***

      — Господин, вы меня слышите? Капитан Скавр? Меня кто-нибудь слышит?       Голос Техножреца раздался в тот самый момент, когда Золотые Львы преодолели большую часть обратного пути и несли у себя на горбу тела погибших братьев.       — Капитан Артемиус Скавр погиб, брат, — ответил ему Лукас Марш.       — Проклятье! Что случилось?!       — Был бой, — последовал краткий ответ, — но мы отомстили за его смерть.       На самом деле, Золотые Львы не были до конца в этом уверены, ведь им так и не удалось понять, самоуничтожилась ли проклятая многоножка или же, как предполагал примарх, телепортировалась куда-то вглубь комплекса. Этому вопросу, судя по всему, так и суждено остаться без ответа.       — Его жертва не будет забыта, — в передатчике раздался выдох облегчения. Слова о том, что убийца его капитана не смог уйти от возмездия, обрадовала Генриха Тиска. — Господин, я уже в течении очень долгого времени не могу до вас докричаться. Примарх Робаут Жиллиман несколько справлялся о вашем местонахождении, а я не знаю, что ему ответить.       — Передай моему брату, что я в порядке, — Шепард включился в разговор, — и уже возвращаюсь. Скажи ему, что я скоро к нему присоединюсь.       — Он велел передать вам, господин, что орки всё-таки прорвали нашу оборону и сейчас занимаются тем, что сжигают дотла все поселения и города в Западных пустошах. Имперская Армия и Ультрамарины вынуждено отступают на заранее подготовленные рубежи для перегруппировки. Помимо того, из варпа вышел новый орочий флот, и наши корабли уже вступили с ними в бой. Часть орочьих судов смогла прорваться к орбите Кронуса и попросту рухнула на поверхность планеты в районе Тиреи, выжившие при крушении зеленокожие, при поддержке бронетехники и орочьей авиации, собирают силы для дальнейшего наступления. Примарх Жиллиман начал перегруппировку имперских войск на данном участке, чтобы обезопасить наши северные рубежи. Есть еще кое-что: наши разведчики обнаружили следы Будрака на плато Турабис. Подтверждения еще нет, но судя по всему мы наконец-то нашли логово орка.       — Все это случилось за те часы, что мы отсутствовали? — удивился Марш.       — Часы? — раздался удивлённый голос в ответ. — Сэр, вы отсутствовали почти что двое суток!       В эфире повисла тишина. Наконец-то примарх спросил:       — Еще что-нибудь произошло? — вопрос о прошедшем времени он решил оставить на потом.       — Да, господин, — тут же доложил Тиск. — Мы получили сообщение с орбиты, что к планете подошёл Двадцать восьмой экспедиционный флот Пятнадцатого Легиона, под командованием Магнуса Красного.