Ангелы и Демоны

Спустя час зазвонил селектор: — Робин ожидает, — прозвучал спокойный голос Стефана. — Пригласи, — Ребекка откинулась в кресле и закинула ногу на ногу. — Здравствуй, кузина, — в этот раз Робин был спокоен, он быстро подошел к столу и сел напротив рыжей. — Здравствуй, — девушка попыталась вежливо улыбнуться. — Я слушаю, — начал мужчина, — Стефан сказал, что дело срочное? — Да, мне нужно, чтобы ты присмотрел за Свон. — Что? — потянул мужчина. — Я должен следить за твоей подружкой? Кого-то попроще не можешь попросить? Ему показалось, что он услышал, как лязгнули зубы рыжей. Или не показалось? Она молча поднялась и, обойдя свой внушительный стол, присела рядом: — Не следить, — тихо поправила она, глядя ему в глаза, — а присмотреть… И, кстати, — Бекка отвернулась в сторону, — она мне не подружка. Просто мисс Свон в последнее время ведет себя странно. Присмотри за ней… и, Робин — это моя личная просьба — другим и семье знать об этом незачем. Мужчина внимательно на нее посмотрел: — Что произошло? У тебя взволнованный и уставший вид. — Ничего, ровным счетом ничего, я просто устала, — она тяжело вздохнула. — Сегодня мисс Свон будет у себя дома. Просто побудь неподалеку, мало ли что? Я могу на тебя положиться? — Да, — спокойно произнес он, — конечно, можешь. Мы же — семья? Он улыбнулся и поднялся на ноги. — И еще одно, — Ребекка снова привлекла его внимание, — если что-то пойдет не так… — она замолчала, подбирая слова, —… постарайся ее спасти. Хорошо? — Тааак, — протянул мужчина, — рассказывай. Ты бы не говорила так, если бы мне нужно было просто присмотреть за Свон. В чем там дело? К чему мне готовиться? Бекка засияла своей самой обворожительной улыбкой: — Ты всегда ко всему готов, кузен, — она подмигнула ему. — Я просто так это сказала, для пущей важности, не обращай внимания. — Хорошо, если так, — мужчина развернулся и направился к двери. У порога он развернулся и взглянул на Ребекку, которая уже принялась за работу: — А, если она приведет туда девиц? — с дурашливой улыбкой уточнил он. Ребекка оторвалась от бумаг и внимательно посмотрела на него: — Убей всех, — она широко улыбнулась. — Вот это мне нравится… Робин захохотал и вышел. Как только дверь за ним закрылась, с губ рыжей пропала улыбка. Спустя несколько минут вошел Стефан. — Как все прошло? — тихо поинтересовался он. — Нормально, он подумал, что я хочу проследить за Свон из ревности, ну, или сделал вид… Теперь это не важно — в любом случае, она уже не будет одна. Бекка тяжело вздохнула и закрыла глаза: — Спасибо тебе, Стефан, — девушка говорила тихо. — Ты, правда, очень помог мне. — Я надеюсь, — мужчина кивнул и вышел из кабинета. Ребекка поднялась и, подойдя к бару, налила себе хорошую порцию виски: — Чертова Свон, — тихо произнесла она и сделала большой глоток. Вся эта ситуация казалась ей до ужаса бессмысленной и глупой: если бы выполнял задание кто-то другой, а не Свон, Ребекка бы отправила туда отряд крепких и надежных ребят, которые быстро решили бы вопрос. Но там была Эмма, а с ней и Реджина — это было уже очень опасно. Ева оказалась на редкость мерзкой и продуманной сукой — она знала, как заставить Свон выполнять свою волю. Бекка вернулась в кресло и, закрыв глаза, продолжила размышлять. Главным для нее должно было быть спасение Реджины, она — часть семьи — это приоритет. Но… Но, оказалось, что сердцу не прикажешь, и, когда на весах стояли Джина и Свон, чаша неумолимо склонялась в сторону блондинки — это было не верно, это было плохо — и Ребекка сама знала это… Ее накажут, сильно накажут за то, что ничего не сообщила бабушке, но ведь так просила Эмма… Она попросила ради всего, что между ними было, и Бекка сдалась. Новый глоток обжег горло. Странное чувство поселилось в груди рыжей: она была готова пожертвовать всем ради Свон, но не ради Свон и Реджины. И разница для нее была очевидна. День подходил к концу. Часы, висящие напротив стола, свили свои стрелки в четкой вертикали — оставалось несколько часов, и все решится раз и навсегда. Эмма взглянула на свои позолоченные часы. Она несколько часов провела в кресле раздумывая над тем, что вот-вот произойдет. В комнате стоял густой дым от последней сигары, что она нашла в этой квартире. — Ну что? — тихо проговорила она и поднялась на ноги. — Думаю, нам пора, дорогая. Свон явила свои крылья — в полумраке комнаты они тускло поблескивали золотой каймой. Она аккуратно подняла девушку на руки и, выйдя на балкон, сделала пару взмахов, чтобы оказаться над городом. Крылья несли их с необычайной легкостью и, спустя четверть часа, Эмма опустилась на лоджию своего лофта. Эмма быстро прошла вглубь квартиры, и бережно уложила девушку на диван. Она скинула с себя одежду. Почти доверху наполнив ванну горячей водой, Свон погрузилась в нее с томным выдохом: времени было еще достаточно, и блондинка решила немного расслабиться. Она открыла глаза через тридцать минут. Вода почти остыла и уже не приносила успокоение изможденному телу. Покончив с водными процедурами, Эмма начала готовится. Она решила предстать перед Евой в своем облачении воина, но без крыльев, которым было бы тесно даже в ее огромном лофте. Броня могла спасти, дать ей пару мгновений, если бы обмен пошел не по плану. Она аккуратно убрала свои длинные волосы в хвост, выпустив пару прядей у висков: — Ничто не должно мешать обзору, — тихо сказала она себе, и снова поймала себя на мысли, что готовится к худшему. Что-то внутри нее не верило словам Евы, предсказывая плохой итог сегодняшней встречи. Немного поразмыслив, она принялась передвигать мебель, освобождая центр комнаты для скорых гостей. Эмма постоянно поглядывала на часы, отмечая, что время, похоже, решило остановиться и свести ее с ума ненавистным ожиданием. Анна так же безмятежно лежала на диване. Свон бросила на нее быстрый взгляд: — Что же нам с тобой делать? — произнесла блондинка вслух. — Надо что-то придумать… Свон опустилась на колено возле дивана. Она прикоснулась к губам пальцами и еле заметно дотронулась Анны: — Проснись, — шепнула она, — молчи, слушай меня. Девушка послушно распахнула глаза, но не произнесла ни звука. Эмма глядела на нее в упор: — Сейчас ты придешь в себя, — тихо начала Свон, — но будешь неподвижна. Закроешь глаза и будешь слушать все, чтобы тут не происходило. Анна покорно закрыла глаза. — Я не хочу убивать тебя. Эти слова ненароком сорвались с губ блондинки. Она не могла объяснить, как это вышло, но после этого признания, прежде всего, самой себе, ей стало легче. Она действительно не хотела убивать Анну — это была чистая правда. Как и почему, Свон не знала, но от мысли, что она причинит вред этой девушке ей становилось тошно. Раньше она делала это так же просто, как выпивала любимый виски — быстро и без раздумий, но именно с этой девушкой все пошло не так: что-то внутри протестовало против крови новой жертвы. — Итак, — Свон прочистила горло, — ты будешь все слышать, но не смей открывать глаза или шевелиться. Вскоре здесь появятся люди, которых ты не знаешь, и может случиться так, что все пройдет хорошо, тогда… Свон замолчала. — … тогда мы больше не увидимся, а если, — она тяжело вздохнула, — все пройдет плохо, помни, не стоит верить их сладким речам. Эмма склонила голову. Она внимательно следила за одинокой слезинкой, которая скатилась по щеке девушки: — Я говорила уже, это не твоя вина и не твоя война, так сложилось. Эмма была благодарна себе, что приказала Анне закрыть глаза, чтобы не видеть ее пронзительный, полный укора и непонимания, взгляд. — Так сложилось, что близкого мне человека, — она не решилась называть Реджину любимой женщиной, — взяли в заложники. Ты — выкуп, а обмен состоится вот-вот. Если все пройдет по плану, ты скоро будешь дома и забудешь обо мне. Я не могу обещать, но постараюсь, чтобы ты выжила. Свон поднялась на ноги: — Я постараюсь, Анна. Она отошла и села в любимое кресло в ожидании «дорогих» гостей. Спустя час лофт осветила яркая вспышка света, и Эмма быстро вскочила на ноги — Ева стояла в дальнем углу комнаты. Она пришла, как и обещала. Свон презрительно смерила ее взглядом. Похоже, гостья тоже готовилась к плохому повороту ситуации: ее белоснежная броня на груди выгодно подчеркивала грудь и в прочности, наверняка, не уступала Эмминой. Они несколько мгновений молча изучали друг друга. — Вот Анна, — быстро протараторила Свон, указывая рукой на девушку, мирно лежащую на диване, — и она жива. Ева медленно перевела взгляд: — Вижу, — тихо произнесла она, — и теперь слышу ее. — Где Реджина? — злобно зашипела блондинка, чувствуя, как от голоса этой женщины каждый волосок встает дыбом. Ева легко улыбнулась: — За твоей спиной, — все так же тихо ответила ночная гостья. Эмма резко обернулась, не придавая значения, что открыла врагу спину. Реджина стояла на лоджии, вернее, на самом ее краю. Она не двигалась, ее руки были сцеплены в замок, а голова опущена. Легкая рубашка Свон, которая едва прикрывала прелести, легко колыхалась от дуновений ветра. Темные вьющиеся волосы почти закрывали лицо, но это было не важно — это была Реджина, и Свон точно знала это. Дверь на лоджию была открыта, и Эмма уловила еле заметный аромат парфюма брюнетки. — Джина? — тихо позвала она, так наивно и по-детски. — Джина, любимая, это ты? — Она самая, — голос Евы звучал громко и отвратно, — не волнуйся. Свон резко развернулась: — Что с ней? — она рычала, немного подаваясь вперед. — Она — в порядке, — Ева улыбалась, и это жутко бесило, — она спит. — Хорошо, — жестко проговорила блондинка, — вот Анна, забирай ее и проваливайте. Гостья улыбнулась и начала медленно двигаться к Анне. Когда Ева оказалась между Свон и ее пленницей, то продолжила: — Понимаешь, Эмма… В груди блондинки все сжалось: сначала ей казалось, что Ева специально встала позади, но теперь все стало еще опаснее — она отсекла Свон от Анны, а до Реджины оставалось несколько метров. Целых чертовых несколько метров! Свон нахмурилась, а в руках гостьи блеснул меч. Блондинка среагировала мгновенно и тоже вооружилась, не зная, чего ожидать. — Понимаешь, — повторила Ева, — я не могу отдать ее тебе… Она говорила спокойно и тихо: — … не могу отпустить тебя. Думаю, ты понимаешь? — У нас был договор, — резко оборвала ее Свон. — Был, — Ева кивнула, — вот только договор с таким чудовищем, как ты, не имеет силы. Понимаешь? — Ты дала обещание! — Эмма сделала шаг вперед. — Эмма-Эмма, ты самое большое мое разочарование… Это правда! Зря я отдала тебя этому рыжему увальню, — гостья качала головой. Блондинка нахмурилась: слова задели ее за живое: — Это еще что значит? — Это значит, что он должен был тебя воспитать и сделать равной нам, а он все… Женщина умолкла, видя, как Свон сделала пару шагов в сторону Реджины. — Ты не спасешь ее, — Ева говорила на удивление спокойно, — и не спасешься сама… Знаешь, я ведь и не верила, что монстр, вроде тебя, может любить… Она поджала губы. Эмма сделал еще маленький шажок, чтобы заградить брюнетку от Евы своим телом. — Любовь — это слабость, — гостья смотрела в серо-зеленые глаза. — Ты-то откуда это знаешь? — Свон усмехнулась. — Ты — такое же чудовище, как и я. А, может, даже хуже. Слова обожгли Еву, она презрительно оскалилась: — Я, может, и чудовище, — она подняла меч, — но чудовище на службе добра. — Ха-ха-ха, — Эмма продолжала ограждать Реджину от Евы маленькими, еле заметными, шажочками, — если узнают, что ты натворила, тебя прикончат… — За то, что я уничтожила тебя, меня наградят, — она улыбнулась блаженной улыбкой. — Возможно, но за Реджину — точно нет. Она — человек, и к нашим разборкам отношения не имеет. Ева начала хохотать: — Твоя подружка, может, и человек, но ее семья жутко неправильно ведет себя. Да, и к тому же, — она игриво подмигнула блондинке, — смерть одной мартышки ради спасения мира?! Я тебя умоляю… это мне точно простят. — То есть, хочешь сказать, что жизнь простого человека, мартышки, как ты говоришь, не так ценна, как твоя шкурка? Свон скалились в лицо женщине. Между ними было всего несколько метров, и каждое слово каждой из них могло стать последним. Эмма была довольна собой: за время «милой» беседы она полностью закрыла спиной Реджину. — Моя шкурка, как ты выразилась, бесценна, как должна была стать и твоя, не спутайся ты с этой сучкой, — Ева явно начала терять терпение. — Ты должна была стать великой, а стала убийцей и прелюбодейкой. Твой род умывается кровавыми слезами, глядя с небес на тебя… Свон вздернула меч: — Не смей, тварь, называть ее сучкой. И не забывай, что я родилась великой, только вот великим ангелом смерти меня сделала ты! Она мгновенно подалась вперед, и искры от их скрестившихся мечей осыпали комнату. — Надо было убить тебя, тогда, в младенчестве. Еще один сильный удар — Ева, вероятно, не ожидала такого натиска и давно не практиковалась. Она ловко изворачивается, но Свон проворнее, раз за разом лезвие темного меча все ближе оказывается к ее белоснежной плоти. Женщина рычит и скрипит зубами, а Эмма похожа на дикого зверя, который чует слабость жертвы, подпитывается страхом. Еще удар — и острие прорезает нежную кожу на лице. Ева подается назад, она проводит пальцами по щеке и бросает на них мимолетный взгляд. — Дрянь! — шипит гостья. — Я вырву твое сердце прямо на глазах твоей шлюхи и заставлю тебя гореть в аду. — О, нет, светлейшая, — Свон настырно приближается, — поджигать — это по нашей части. Эмма снова проворно наносит удары, и Ева вынуждена отступить, она пятится назад. — Нужно было уйти, когда была возможность, — Свон снова достает ее и поражает в ногу, — а теперь я покончу с тобой. — Этому не бывать, — кричит Ева и сильная волна отбрасывает Свон в сторону. Эмма на мгновение теряет ориентир, но тут же снова встает в боевую позу: — Ты так слаба, что решила использовать дешевые фокусы? Чтобы покончить со мной тебе понадобится подкрепление… — Зачем? — Ева коварно подмигивает, и… Время как будто остановилось для Свон. Она видит в замедленном кино, как в руках Евы появляется небольшой клинок… Ее губы медленно растягиваются в кривой ухмылке, когда она легким движением посылает его в сторону безмятежно стоящей Реджины… Лезвие и рукоять медленно сменяют друг друга, с каждым движением становясь ближе к девушке… Эмма бросает тяжелый меч, она в одно мгновение оказывается перед Джиной, которая сейчас кажется мирно спящей… Черный дым от перемещения еще не успевает рассеяться, как сильный толчок в спину блондинке, сталкивает их обеих за край… Они падают медленно. Огромные черные крылья плотно смыкаются на спине Реджины, а сильные руки крепко прижимают к разгоряченному телу. Брюнетка начинает открывать глаза, и Свон улыбается, когда пухлые губы на выдохе произносят: — Эм-ма… — Да, любимая, — она шепчет и широко улыбается, — да, это я, Реджина… Они буквально мгновение смотрят друг другу в глаза, а потом могучие крылья расправляются, чтобы аккуратно опустить с небес на землю, еще не пришедшую в себя Реджину. Свон бережно опускает ее на асфальт и неожиданно падает к ее ногам. — Эмма? — кричит напуганная брюнетка, придерживая любимую. — Эмма, что?! Что с тобой?! — Теперь все хорошо, — она пытается улыбнуться, — все хорошо, ты жива — это главное. Свон стоит на одном колене: — Все хорошо, хорошо, — как заклинание, повторяет она. — Эмма! — Реджина чувствует, что по щекам льются горячие слезы. — Эмма! Она опускает глаза и видит, что из груди, сквозь трещину брони, торчит острие кинжала. Оно залито кровью, и капли с него все быстрее падают вниз. — Эмма, — шепчет Миллс, — Эмма… Неожиданно Свон чувствует тяжелую руку на плече. У нее нет сил повернуться, но по глазам Реджины видно, что она знает его. — Прости, Свон, — голос низкий и тихий, он звучит прямо около уха, — самопожертвование и искупление на этот раз тебя не спасут… И не надейся… Эмма чувствует движение клинка, который пронзил спину. Мужчина крепко взялся за рукоять: — Да! Вот еще что: меня попросили спасти тебя… Резкий рывок. Острая боль. Заплаканные глаза любимой женщины и — темнота, теплая вязкая — всепоглощающая темнота. Раннее утро понедельника. Ребекка, как обычно, проводит совещание. Докладчики выступают один за другим, а она лишь кивает головой, предоставляя слово следующему. Она курит одну сигарету за другой, не обращая внимания на собравшихся. Неожиданно дверь кабинета приоткрывается и входит Стефан. Он быстрым шагом подходит к девушке и что-то говорит на ей ухо. Ребекка резко встала. Она одернула свое короткое черное платье и, не произнося ни слова, покинула зал совещаний. — Когда? — тихо спрашивает она. Стефан смотрит на часы, потом поднимает глаза на нее: — Охранник сообщил о движении около десяти минут назад. — Хорошо, — она останавливает его, — я пойду одна. Возвращайся в офис и сообщи Провидице. Мужчина согласно кивает и мгновенно исчезает из вида. Эмме не нужно открывать глаза: она точно знает, где находится. Запах мокрого камня, земли, плесени мгновенно расставляют в ее сознании все по местам. Она в подземелье, но она жива. Жгучая, нестерпимая боль разрывает грудь, когда она пытается подняться с жесткого ложа. Свон пересиливает боль, плотно сжав зубы, чтобы не закричать. Она свешивает босые ноги и с трудом раскрывает чугунные веки — вокруг темно и очень холодно. Она лишь несколько раз слышала об этом месте, когда упоминали… Ее внезапно озаряет жуткая догадка… Она слышала о подземелье, когда упоминали об отступниках и предателях Хозяина… Свон с трудом искривляет рот в улыбке. Она шарит рукой рядом и нащупывает стакан с водой. Пару больших глотков — и живительная влага испаряется. Эмма сидит некоторое время неподвижно, каждое движение отзывается в груди невообразимой болью. Неожиданно, где-то вдалеке, она слышит цоканье каблуков. Над решеткой ее клетки загорается свет. Она с трудом поднимает глаза и тяжело вздыхает. По темному коридору к ней плавно приближается фигура. «Черт, Бекка! — проносится в светлой голове» Конечно, это она, кого бы еще могли пустить в это мерзкое место? Сегодня Ребекка выглядит шикарно: черное обтягивающее платье, которое не оставляет место для фантазии, высоченные каблуки и горящие в полумраке глаза. Она останавливается у решетки и буквально замирает, пронзительно вглядываясь в темноту. — Здравствуй, — хрипло произносит Свон, и сама не узнает свой голос. — Здравствуй, Эмма, — так же хрипло отвечает рыжая. Свон пытается подняться, но боль так сильна, что слезы чуть не брызжут из глаз. Она сильно стискивает зубы и с глухим стоном подходит к металлическим прутьям. Сил держаться на ногах почти нет, и она хватается за холодную решетку. Ребекка не сводит с нее взгляда, и хотя ее лицо хорошо скрывает волнение, но Эмма знает ее много лет, и все понимает. Они стоят молча несколько минут, не двигаясь и глядя друг другу в глаза. Ребекка, видя как блондинке тяжело, наконец, решается начать разговор: — Как ты? — шепотом спрашивает она. — Плохо, — Свон пытается улыбнуться и постоянно держит руку на груди. Эмма хмурится, ее сейчас интересует лишь один вопрос, но она не знает, можно ли задавать его в этих стенах. Она немного склоняет голову, чтобы дать себе время. — Она в порядке, — неожиданно говорит Бекка, и Эмма снова поднимает глаза. — Она сейчас у Ба, — ее голос сдавленный и глухой. — Они держат ее на успокоительных, не дадут прийти в себя пока… Она резко замолкает, и Эмма понимающе кивает головой. — Хорошо, — горькая улыбка касается ее губ. — Хорошо, это правильно. Что еще? Она смотрит в огромные зеленые глаза. — Ты должна знать, — Ребекка прочищает горло и начинает нервно потирать ладони, — на семейном совете было принято решение… Она снова замолкает, давая себе время обдумать свои слова: — … что в этой истории не должно звучать ее имя. Свон нервно трясет головой и ее брови сползают к переносице. — А это значит, — продолжает рыжая, — что теперь все выглядит, будто ты вступила в сговор с Евой и отдала ей девчонку, а Робин тебя остановил. Эти слова звучат как приговор, и горькая ухмылка лишь подтверждает это. — Из семьи никто не будет присутствовать на вынесении решения и не станет говорить в твою пользу, думаю, ты понимаешь? — Да, — хрипит Эмма, — я понимаю, семья превыше всего. Бекка смотрит на Эмму сквозь прутья и постоянно одергивает себя, чтобы не протянуть руку и не провести пальцами по изможденной щеке: — Эмма, — тихо шепчет Ребекка. Она замолкает, но Свон понимающе кивает: — Нормально, — шепчет она, — все нормально, все так, как должно быть. Она склоняет голову и неожиданно чувствует на своей руке горячую ладонь. — Прости меня, — Бекка поджимает губы, она изо всех сил пытается сдержать слезы, — прости, дорогая, я ничего не могу… — Я понимаю, — Эмма пытается искренне улыбнуться, — понимаю, правда. Главное, что она в безопасности. Это самое главное. Эмма вжимает голову между прутьями и закрывает глаза: — Все правильно, — шепчет она и чувствует, как Ребекка пропускает руку между прутьями, обнимая ее за голову, и нежно касается губами лба. — Прости меня, — шепчет она и горячие капли падают на пол. Она быстро разворачивается на каблуках и скрывается из виду.