За белой звездой (Опупея)

Море я люблю! Меня даже качка не раздражает, хотя к морской болезни я все же чувствительна. Не то чтоб совсем уж укачивало, до лежки и рвоты, но при болтанке мутило. Хотя это было красиво - когда солнце разрезается на контрастные узкие потоки расслоенными тучами, а волны как прозрачное темное сине-зеленое стекло, а внизу тени ходят, и будто бликует что-то манящее, и ты видишь и как волна насквозь светится и как солнце в глубине тонет. А у Хагнара на руле вид такой... Будь времени побольше я б тогда в него влюбилась, наверное. Красивый мужик, настоящий морской капитан. Да и матросы с Зулусом тоже хороши... когда по мачтам сновали. Сразу понятно почему Дарвин свою теорию в путешествии придумал - посмотришь на матросов, с палубы на стеньгу, и поймешь, что у людей ноги - тоже руки. Ну я ж любопытная. Я тоже марсовым матросом побыть попробовала, ну что... Высоты я не боюсь и ногами за канат хватаюсь всеми пальцами... Но хвоста ощутимо не хватает. Надо мной всем кораблем поржали и прогнали не мешать нормальным людям. Хотя так, чисто ради зыринга, на марсе поторчать никто не мешал. Проклятый берег поначалу выглядел вполне обычным. Даже в чем-то красивым. Короткое побережье песчаных дюн, обильно поросших какими-то южными камышами с пушистыми розовыми и сиреневыми метелками. И громоздящиеся уступами скалы в цветных горизонтальных полосах выходов пород. Начинающиеся на этих уступах красно-ржавые водопады, исчезающие в дюнах не добежав шипящих длинных волн. Мели уходили далеко в море и на берег нашу ненаучную исследовательскую экспедицию отвезла овальная лодочка, похожая на помесь тазика с корзинкой. Хагнар проводил лично. Саданул всех по плечам и последний раз попытался уговорить Дитёнку остаться с моряками и вернуться за нами через новолуние. Эта вредная коза уговорила его покидать ее на руках, повизжала от души, повисела на шее, чмокнула в щеку и сбежала за мою спину. Среди всех водопадиков, что стекали со скал, только в одном гномы признали воду немертвой. Эта "немертвая" вода на вкус по солености нашу "Славяновскую" забивала на раз. К тому ж горчила немилосердно, будто грейпфрутовую корку по дурости сгрыз. Когда поднялись на плато стало еще грустнее и печальней. Там действительно реальная пустыня начиналась. И самая гадость - пустыня пыльная. Эта мелкая дрянь даже сквозь шелковую косынку, мы ими морды завязали, просачивалась и на зубах хрустела. Реально какой-то марсианский пейзаж, только выгоревше-серый. На наше счастье на второе утро ливень случился. Он и пыль прибил, и воды принес. А то у нас запас во фляжках кончаться начал - из-за пыли, то и дело губы и язык смочить хотелось. К тому же после дождя практически на глазах из этого пепла травка поперла. Утром дождь, а к закату по темно-серому ярко-зеленые полосы. Когда солнце садиться стало, плато вообще в фееричной красоты чужую планету превратилось. Брат нашел остатки канала и стены. Кольцо ему передало, что очень давно тут жили, и ирригационная система была, поля возделывали. Первый раз видела пемзу, которая когда-то была саманным кирпичом. И от того что извержение все окрестности огненным пеплом закидавшее и лавой затопившее несколько веков назад случилось, даже жутче. Столько времени прошло, а жизнь только-только возвращается и травой после дождя, а ведь когда-то разумные существа жили. Дома со стенами в полметра толщиной ставили, видимо от зноя спасались, каналы копали - основательно и надолго селились. Зато потом мы недалеко от селения маленький родничок обнаружили. Вода опять сильно минеральная была, но все ж не до полной непригодности к питью. Мы его расчистили, и Дитёнка уговорила Недоразумение проковырять для ручейка путь в лавовое русло, направить его в остатки канала, чтоб он не сразу в пепел впитывался, а тек. А еще притащила несколько травянистых куртинок и выложила ими берега своей речки. Заканчивали мы уже при свете не-нахуи. Но ночевать тут же остались. И ты знаешь... Как-то очень уютно там сидеть было. Звезды близко-близко, луна обгрызенной горбушкой свесилась и заглядывает любопытно. И пусть костерок не из чего сложить, и валеная рыба успела пылью приправиться и горчит. И вода противная, но с одного бока Дитёнка под плащ подлезла, угрелась и посапывает, с другой стороны Недоразумение звездами любуется и вслух рассуждает почему небо такое разное везде и все же одно. Зулус на манер собаки в ногах свернулся замотавшись в полосатое одело. А чуть в стороне Брат стоит, вроде и расслаблен - кольцом звездный свет ловит и думает что-то, но секира наготове - охраняет. Еле себя уговорила спать отключиться, чтоб с полночи Брата сменить, а то он так всю ночь и простоит. Разве что под утро Зулуса распихает. А потом к горам вышли. И если через первый перевал так, на двоих-на четырех, перекорабкались, то потом Братишка пещеру нашел, и ход, что под всеми горами пойти обещал. Гномы обрадовались - сородичеву работу узнали. Заброшенную эпохи назад, но без следов орочьего или еще чьего вторжения. Пообещали удобный путь, куда нам надо. Мне б уже привыкнуть к граблям, но... Не-нахую достали, стены осветили и пошли.