Огненная Кэтнисс

Я люблю ветреную погоду, когда дует ветер, огонь особенно красив. Быстрый, смертоносный, весёлый и живой. Люблю солнце и жару. В это время огонь особенно прожорлив. Лижет, жжет сухую траву, но ведь мы оба знаем: ему не дано наесться, обрести покой. Я не люблю лишь дождь. Вода гасит пламя, самые страшные вещи в моей жизни случались, когда с неба падали ледяные капли. Я знаю: огонь будет гореть внутри меня до самой смерти, в сердце, туда дождю не добраться. А когда умру, надеюсь стать частью пламени, резвиться где-нибудь в диких лесах, только не в очагах, слышите? Это скучно сидеть и выслушивать разговоры людей, а то я сейчас их не наслушался. Люди меня вообще не любят - это факт. Не больно, конечно, и хотелось, с ними мне тяжело. Они не понимают, что это значит жить с пламенем внутри. Оно непослушно, могущественно, капризно, я для него очередная клетка, ловушка, оно рвется из меня, шипит, ругается, проклинает, зовёт, оно узнает меня. У меня все внутри в ожогах, и они болят, давят на сердце. А люди лезут с разговорами, кривят надменные лица, все с фальшиво теплыми глазами грязными, как земля под ногами, раздражающее яркими, как листва. Не выносят не криков, не веселья, холодно поджимают губы и плачут. Невыносимо глупы. Плачут из-за выжженной травы, деревьев, полей. Плачут, будто сами умирают. И ненавидят. Будто бы огонь виноват, в том, что голоден, в том, что так силен. Они запирают его в кострищах, каминах, очагах, у них хватает наглости обливать его водой и закапывать в землю. Боятся, как маленькие дети, и тянут руки к воде. Сжимаю вечно сухие губы, ненавижу это вспоминать. Тяжёлый камень на шее, и река возле моих ног. "Вода очистит это дитя. Освободит его душу от демонов" А я стою, как последний слабак, голый по пояс с дрожащими руками и бритой головой и всё жду, а камень как-будто уже тянет меня вниз, давит на шею, душит, и я уже будто прямо там, под толщей ледяной воды. А мои палачи, все причитают: "Нечистая сила поглотила ребенка, во все виновата его мать!" Огонь вырывается из моей руки, и я сжимаю зубы. Достаточно, мне давно не девять лет. Сейчас все иначе, правда. У меня есть дом-развалюха, с прикрепленной самодельной табличкой:"Гильдия героев". Забавно, конечно, ведь я к примеру вор, и Джульетта, и Ромео. Кон-Кон сильно преувеличил, назвав нас героями, но пощадим остатки его самолюбия, чем бы дитя не тешилось... Конан. Неунывающий и вездесущий, парящийся по пустякам и смеющийся в глаза реальной опасности. Единственные грязные глаза, которые меня не раздражают. И Нисса. Худощавая девушка в темных кожаных штанах и зелёном плаще, которым она особо дорожит. Бледная, вспыльчивая, повёрнутая на правилах и морали с холодными, светло-голубыми глазами. Как небо перед дождем. Странные глаза, они меня пугают, а Кэтнисс нет. Она дурочка. Вечно начнет кричать, и нет бы идти до конца, она сдается. Она верно по-настоящему обижается и прощает тоже, я так не умею. Гладит своими прохладными пальцами нас Конанам по волосам и вздыхает: "Что бы вы без меня делали!" И все равно она лучше многих. У нее хватает смелости говорить правду, хотя бы ее часть. Может быть, и хорошо, что она до конца никогда не доходит, что она только предвестник дождя, а не он сам. Кэтнисс — дура! Я просто не понимаю, почему? Почему она пытается разрушить то, что у нас есть? Погасить наш общий костер! Нисса же лучше всех этих девчонок, как она может так на Конана смотреть? Мне даже мерещится, что глаза у нее совсем серыми становятся. Она, я и Конан. Мы втроем - лучшее, что было в моей жизни. Я бы со стыда умер, если бы это вслух сказал, но все же, они первые люди, с которыми мне было легко, почти всегда. Я хочу возвращаться в гильдию, весь пропахший золой, и плести Конану что-то про то, что мне заплатили меньше золотых монет, чем нужно, хочу прятать ему в сапоги огненных крыс и находить в своей постели мокрую и склизкую лягушку, хочу драться с ним из-за всяких пустяков и получать за это подзатыльники от Ниссы, хочу ходить с ними на квесты, хочу знать, что они закрывают мою спину от врагов, что, когда станет паршиво, можно будет позлить Кэтнисс и смотреть, как она красными пятнами покрывается, а потом валяться где-нибудь вместе с ней на траве, в полуха слушая ее нотации, и грызть яблоки, которые она носит на тренировки. Я так привык злиться на них обоих за то, что они собираются стать парочкой и бросить меня, что, пока я был в квесте, мне даже сон приснился. Конан и Кэтнисс — женатая пара, у них детей штук двенадцать, все на одно лицо (копии Конана), кривят свои мордашки и зыркают по сторонам дождливыми глазами, как у матери, жуть такая. Они тянут ко мне свои влажные ручонки и одновременно пищат: "Дядя Фрэнсис". Я шарахаюсь от них, и между нами внезапно вырастает огненная стена. Дети сгорают, из дома выбегает постаревший и толстый Кон-Кон, а за ним Нисса(точно такая же, как обычно), Конан разрубает меня мечом, а Кэтнисс пронзает мой череп стрелой. Полный бред, конечно. Она сказала, что они просто друзья. Она обычно не врёт, да и не похожи они пока на семейную парочку. Кон-Кон так и вообще весь в своих мыслях. В груди знакомая злость. Это надо было унизиться настолько, чтобы спросить: не бросают ли они меня. Надо было ещё язык высунуть и хвостом повилять! Тьфу. Ненавижу. Трава загорается. Красиво. Но огонь все равно зол на меня, ему нужно больше. Я лучший маг этой гильдии, серьезно, кроме меня только Каттджа, способная передвигать с места на место листочки бумаги, и Кайл. Про этого идиота и говорить нечего. Сердце болит, когда на него смотрю, кто его только колдуном назвать умудрился. Несомненно, я лучший. Я. И вот до чего опустился. — Да ты издеваешься, Фрэнки. Передо мной стоит сияющая Нисса. Хотя сияющая это громко сказано, у нее лицо всегда как будто слегка хмурится. Да и ещё эти ее глаза. Светлые, прозрачные, от них мороз по коже. Холодно. Да, наверно, это и есть тот самый холод, о котором я слышал от других. Пламя рычит. — Я всегда над тобой издеваюсь, спасибо, что заметила, — раздраженно отвечаю я. Нисса вздыхает, закатывает глаза и усаживается рядом, вытягивая ноги в грязных сапогах вперед. Я знаю, что она собирается отчитать меня за то, что снова пользуюсь боевой магией в гильдии. Но Кэтнисс в этот раз, видимо, решает начать издалека, на нее непохоже: — Это и правда магия, — тихо тянет она, завороженно смотря на пламя за моей спиной. — Что значит и правда, до этого ты сомневалась в моих способностях? Огонь с радостью поглощает мое раздражение и разгорается сильнее. Смотрю на Ниссу в упор, у той уже дежурно нахмурены брови. Даже настроение слегка поднимается. — Ты настолько самовлюблённый придурок, что даже не понимаешь о чем тебе говорят. Я говорю, что огонь — это действительно магия. Произносит с какой-то необычной интонацией. Кэтнисс какая-то странная, наверно, после того разговора она считает меня несчастным, ревнивым ребенком. Подавись своей снисходительностью. Я бы мог даже сказать это вслух, пока не смотрел на нее, но стоило поймать взгляд Ниссы, как все слова застряли в глотке. Нет, наверно, это ее действительно обидит. Она же такая обидчивая иногда, в самом деле. —Огонь, — повторяю за ней, но у меня голос грубоват, им такое благоговение не выразишь. —Ага, — Кэтнисс укладывает голову мне на плечо и начинает рыться в карманах своих штанов, — вот, когда смотришь на костёр... Костер! И этот по твоему огонь, дорогая?! Нет, Нисса, ты не видела его истинной красоты, его величия, я бы тебе показал, но за это наслаждение придется расплатиться жизнью. Достойная цена, но, по-моему, ты ее платить не собираешься. — И сразу так спокойно становится, — она достает неспелое яблоко, я такие люблю, — он ведь такой дикий, яркий, вбирает в себя все раздражение, злость и печали. И сердце такое чистое становится. Она протягивает фрукт мне. Забираю его резким движением. В голове крутятся ее слова. И так спокойно становится. Ненормально это как-то. Смотрю на ее лицо. Вроде все как прежде. Такая же Нисса. Может, и вправду не будет у них с Кон-Коном никакой кучи детей? Пламя под моими руками утихает и недовольно ворчит. — Да ты точно издеваешься, Фрэнсис, только я любоваться начала! Ты мне на зло, — кричит Кэтнисс, с силой толкая меня в плечо. Пожалуйста, пусть так будет вечно. Я даже готов (только иногда) ничего не жечь на территории гильдии.