Огненная Кэтнисс

Поправляю зелёный плащ на плечах и выхожу на свет. Неподалеку от доски квестов вижу Кайла, нелепо машущего руками, и жутко уставшую, пытающуюся что-то втолковать ему Каттджу. Подхожу чуть ближе на случай, если произошло что-то серьезное. — Да чтоб тебя! В нашей команде я мозги и все остальное, ясно? Ну, не потянуть нам этот квест, ни за что в жизни, пойми ты наконец! Благодаря тебе, вот наш предел, — Джейн с чувством бьёт по несчастному листку с простейшим низкооплачиваемым заданием. «Все как обычно, — тепло думаю я, — ничего не изменилось, нечего бояться, все мне здесь знакомо, ведь это мой дом» Кайл смотрит на Джейн, недоверчиво прищурив глаза. — Надо верить в себя, Джейн! А потом, разве же это не тебя присоединили ко мне, тебя все зовут недомаг… Каттджа, не скрывая удовольствия, зарядила несчастному колдуну смачную пощечину, оборвав того на полуслове, по-моему, я явно должна вмешаться, не хватало только новых драк. — Что не может магия, могут эти руки! Кайл весьма наигранно произнес: «Ой», ибо пустые головы никогда не болят, и тут же с самым наглым лицом придвинулся ближе к напарнице, несмотря на то, что я уже стояла в двух шагах от них, и он явно меня заметил. — Что же эти руки могут? Не терпится меня коснуться? Я не видела лица Джейн, потому что она стояла спиной ко мне, но была уверена, что на нём отразилось бесконечное отвращение. Лицо же Кайла на мгновение стало серьезным, и я вдруг заметила небольшую морщинку на его лбу, пролегающую прямо между двумя шрамами. Не знаю почему, но на миг все мое тело сковал жуткий холод, мне все здесь знакомо, но я не видела этого никогда прежде. Глупая, не стоящая переживания мысль, но все же, вдруг в этой гильдии живёт ещё столько секретов, что я никогда не смогу спать спокойно, не смогу по-настоящему доверять кому-то? Маленькие трещины, морщины, тайны, мысли… Вдруг у всего знакомого мне есть два лица? — Нисса, — Каттджа внезапно сжимает меня в своих объятиях, и я чувствую себя отвратительно, будто бы она поймала меня на предательстве или в ловушку, — пожалуйста, ты же Мастер, сделай что-нибудь, я не могу больше работать с ним! Я рассеянно глажу девушку по волосам. —А кто, если не ты? Он же никого больше не воспринимает, да и к тому же с его запасом сил и твоим умом вы можете горы свернуть, — по самодовольному лицу Кайла я поняла, что серьезно ошиблась насчёт последнего. — Ни за что! Как вы могли доверить этому рыжему придурку распределение среди магов?! — продолжает причитать Джейн, растягивая слова. «Рыжему придурку», как будто бы специально Каттджа не произносит его имя… Но ведь она никак не может знать, да и все в прошлом, все изменилось. Дыши, Кэтнисс, ты воин. — Настоящая леди не вешается на других и не доставляет неудобств, — слышу звонкий отрывистый голос, и через минуту его обладательница, грациозно шагая, появляется в поле моего зрения, — можно подумать ты одна без Кайла справишься. — Леди, — приветствую только что вышедшую во двор гильдии девушку, та отвечает поклоном и сдержанной улыбкой. — Снова играешь в благородную особу, Малявка? — цедит сквозь зубы Каттджа. Мэл игнорирует художницу и деловито обращается ко мне: — У Мастеров дел по горло, кстати, ваши товарищи сейчас «работают» в той стороне. В голубых глазах плещется какая-то скрытая насмешка, и я все понимаю без слов. — Извини, немного позже поговорим, а пока, прошу, пригляди за Кайлом, куда он кстати делся? Джейн оглядывается, горько вздыхает и, с неудовольствием смотря на меня, почти одними губами произносит: «Ладно». — Удачи, Кэтнисс, — немного напряжённо говорит напоследок Малявка, и я снова чувствую себя как-то странно. Думала ли целительница о вчерашнем? Спала ли она после этого? И почему сейчас желает мне удачи, будто я иду на войну? Она что-то поняла, посмотрев мне в глаза? Улыбаясь и выпрямляю спину. Ничего, все в порядке, я сама себя накручиваю, все так же, как и было. Теперь я просто должна разобраться с тем, что натворили эти двое, как обычно. Если казна пуста, нам не на что будет утеплять дома и укреплять стены, а ведь начинает холодать, к тому же один из заражённых оказался практически у наших границ. Это более чем серьезно. Пытаюсь отогнать мысли о горящем теле, зажмуривая глаза, но делаю только хуже, в темноте мои воспоминания кажутся такими яркими и живыми, он ведь даже не кричал, а те люди кричали, я помню, я все ещё слышу их. Трясу головой. Все ли Конан мне рассказал, может стоит пораспрашивать еще и Фрэнсиса? «Как только перестанешь дрожать, как маленький ребенок», — ехидно вставляет внутренний голос. За домом главы гильдии тишина, солнце необычно яркое для последних дней заливает светом заготовленные дрова. Прямо на куче древесины вижу две фигуры. Ну, да, работают! — Эй, вы, нашли время отдыхать! Только не говорите, что опять пили? — Конан открывает глаза и резко поднимается, виновато и чересчур ласково улыбаясь. Меня таким не задобришь. — Ты уже проснулась, когда я прошлый раз заглядывал, ты ещё спала. С трудом перевожу взгляд на огненного мага, странно, но он не то что не начал возмущаться, но даже не пошевельнулся. Под ярким солнечным светом его волосы были так похожи на языки пламени, что по моей спине пошла крупная дрожь, а в животе завязался узел. Лицо его было расслабленным, и я убеждала себя, что напрасно беспокоюсь. Мы ведь стали друзьями, мы ведь даже ссорились то всего один раз всерьез. Я научилась говорить с ним без горечи в сердце, так почему сейчас я должна начинать все начала? Я ведь победила свои страхи, а не сбежала с поля сражения? — Раз уж ты соизволил встать, собирайся на квест, — протягиваю ему бумагу, Конан сосредоточенно просматривает текст. — Кэтнисс, ты не слушала меня вчера? Мы не можем идти запад, ты туда не пойдешь! Я шумно выдыхаю, присаживаясь рядом с Фрэнсисом, доказывая прежде всего самой себе, что я хозяйка положения. Никто не имеет права останавливать меня, я тоже Мастер, и мне не безразлична судьба моих товарищей. Нам нужны деньги и срочно, к тому же я сама хочу понять, что такое гниль. Как он может решать все один за троих? Ведь это именно его слабость как лидера завела нас в тупик! Мысленно осекаю себя, знаю, что не имею права называть Конана слабым. Он всегда отправлял не магов на восток, а я никогда не задавала вопросов. Я позволила себе быть просто влюблённой девушкой, и поэтому отметала все слухи о страшной болезни. Я была так счастлива, что замкнулась в своем мирке, да я даже не заметила, что Фрэнсиса долго не было, а когда он вернулся, я ни разу не подумал о том, что также как вчера, как в тот день, он жёг людей. И мне ли его осуждать, разве же я сама чиста? Разве воин бывает чист от крови? — У наших стен был заражённый. Необходимо сообщить согильдийцем о грозящей опасности, найти больше информации о ней, в конце концов, я хочу сама увидеть, что происходит на западе. Я просила тебя говорить правду, но ты ведь солгал! — пытаюсь говорить спокойно, но упрек все равно срывается с моих губ. — Я не лгал! — Конан подходит ближе ко мне. Мне не очень нравится, когда он смотрит на меня сверху вниз, но встать нет сил, не хочу, чтобы дрожь в ногах выдала мое напряжение. — Разве? Ты сказал, что человек получает силу, а потом гниет, — понижаю голос, чтобы никто не смог нас подслушать, — но вчерашний «гость» не был нечеловечески сильным и не гнил. Он пах чем-то сладким, его тело было в порядке. — Это странно, согласен, не похоже на ту «Гниль», что я видел раньше. Но если бы кто-нибудь знал, как в точности протекает эта болезнь, откуда берется, то мог бы ее излечить, и тогда бы, Кэтнисс, — мое имя он буквально выплёвывает, — люди бы не умирали. Ты действительно хочешь узнать сама, какого это умереть? Я сглатываю, сжимая руки так сильно, что ногти отпечатываются на внутренней стороне ладоней. — Думаешь оставаться в неведении лучше? Рано или поздно «Гниль» дойдет до нас, она уже здесь, я не буду повторять, я все решила, — упираюсь взглядом в его почерневшие глаза, — ты не должен обо мне так беспокоиться и опекать, я не твоя сестра! Я не Курио, ясно?! Мой голос звенит в внезапно установившейся тишине. Я все же показала частичку своей боли. Конан отварачивается от меня, и мое сердце сжимается. Я не твоя сестра, кажется: я мечтала сказать об этом так давно. Но сейчас это уже кажется каким-то бессмысленным. Если позволю любви взять вверх — снова окажусь слабой. Смотрю на неподвижного Фрэнсиса, сейчас он слегка похож на довольного рыжего кота, растянувшегося на солнце. Сегодня действительно необычно погожий для осени день, но воздух вокруг меня слишком горяч даже для него. Тепло рядом со мной живое, кажется, даже разумное. Он спит, но магия его повсюду, даже я, человек, чувствую ее. Это пугает и завораживает одновременно. Мы кричали, почему он не проснулся? — С ним точно все в порядке? — наклоняюсь ближе, и горячий воздух опаляет мое лицо, — почему так жарко? Может, он болен? Надеюсь, что Конан тоже считает тот разговор оконченным, поэтому ответит мне. — Болен? Брось, он всегда такой, — в его голосе звучит неестественное веселье, — когда он зол — воздух нагревается, но и когда он в духе происходит тоже самое. — А сейчас он в хорошем настроении? — спрашиваю удивлённо, да я, наверно, только пару раз видела его таким спокойным. — Конечно. Он вчера веселился всю ночь, — Конан кивает на сожженный лес и вдруг осекается, с опаской глядя на меня. Моя рука, протянутая ко лбу мага, замирает в воздухе, я стараюсь ничем не выдать подступающую тошноту. Он спит, он счастлив, теперь, после смерти того человека. Может быть, и надо было так поступить, чтобы не допустить заражения, но быть счастливым после этого? — Я не имел ввиду, что он рад был сжечь того беднягу, — непонятно для кого поясняет Конан. Я киваю головой и медленно поднимаюсь. С силой пинаю Фрэнсиса ногой, и тот со стоном открывает свои кошачьи глаза. — Эй, Фрэнки, — клянусь, я хотела сказать это беззаботным тоном, но фраза сама собой прозвучала, как вызов. Маг остаётся неподвижным, и я понимаю, что он пытается сфокусировать на мне взгляд. Всё-таки пили вчера! А я ведь говорила… Это даже мне самой кажется смешным, как я могу чувствовать себя словно на поле сражения: бояться, ненавидеть, лгать, но в тоже время быть так привязанной к ним обоим, пытаться заботиться о них. — Ну, и? — раздражённо произносит Фрэнсис, — больше ничего кроме моего имени сказать не собираешься. — Ах, да, — поворачиваюсь к Конану и протягиваю руку, — дай сюда задание. Конан пожимает плечами и смотрит в ответ с самым невинным видом. Прекрасно! Нам что пять лет? Наклоняюсь к Фрэнсису, все ещё сидящему на досках. Надо просто отбросить все чувства: хорошие и плохие. — Пойдем вместе на квест, Фрэнки, давно ведь не были. Я, ты, Конан, — кошусь в сторону мечника. — Что за квест? — деловито уточняет маг, и я понимаю, что у него взаправду прекрасное настроение, он даже ничего не сказал по поводу моего удара, как будто бы и не с Фрэнсисом говорю. — Будем ловить темного мага на западе, награда просто огромная, все что не пойдет на нужды гильдии достанется тебя, даю слово, — заглядываю в зелёные глаза, и что странно — совсем не вижу своего отражения. — На западе, — подчеркивает Конан. Фрэнсис переводит взгляд с меня на Конана и обратно, произношу по слогам: — Просто огромная награда. — Согласен. Отлично! — С ума сошел, а если с ней что случится?! — Так ты идёшь? — резко спрашиваю я, стараясь подавить раздражение. Конан закусывает внутреннюю сторону щеки и долго сверлит меня взглядом. Я не двигаюсь с места и краем глаза вижу, что Фрэнсис смеётся. — Будете так орать — вся гильдия сбежится, — голос огненного мага разрывает напряжение между нами, —пошли уже, Кон-Кон, по Ниссе же видно, что она уже готова и всех псов Некромаса в одиночку перебить. Маг поднимается, и с его длинных волос падают опилки. — Достали, — цедит себе под нос, безуспешно пытаясь собрать рыжие пряди. Обращался ли он к своим волосам или к нам с Конаном осталось загадкой. — Мы можем пойти вдвоем с Фрэнки, если ты не хочешь, — это мой последний козырь, ну соглашайся! — Хорошо, — голос ровный и спокойный, но глаза все ещё темны. Прости, ладно, но я все лишь делаю то, что считаю правильным.

***

Воздух вокруг нас постепенно остывает, даже несмотря на магию Фрэнсиса, и становится свежим и прохладным. Это успокаивает и даже убаюкивает меня, так что я широко зеваю. Люблю свежесть, люблю дожди, когда ненастье правит миром, но щадит людей. Это дарит такое странное чувство свободы. Конан идёт слегка поодаль, явно недовольный всей моей затеей. Мы когда-то часто ходили вот так втроём. Смотрю на Фрэнки, который в ответ таращится на меня, приподнимая бровь. Я не знаю, как это объяснить и самой себе, но они мой дом, это то, что я действительно чувствую. Несмотря на все мои сны и страхи. Они единственные, кто тогда заслонил меня от смерти. Ни сестры, ни мачеха, ни отец. Последнее все ещё отдается во мне болью. Папа был единственным, кого я любила в том доме, хоть и видела его в последний раз так давно, что почти не могу вспомнить лица. Конан и Фрэнсис спасли меня. Дали в руки стрелы и научили жить в мире, где не нужно под кого-то подстраиваться, потакать самодурам. Я не всё в них понимаю, не всё мне нравится, да, я могу признать, что вижу кошмары и дрожу от страха, но в те моменты, когда кошмаров, страхов, сомнений нет, я счастлива. Оттого, что я с ними. От этого никак не избавиться, поэтому сейчас я промолчу и подавлю себя. Но это будет не как в доме родителей, не ради того, чтобы меня любили! А ради того, чтобы никогда не разлюбить их и не потерять новую, истинную себя. — Здесь переночуем, — Конан кивает на небольшое поселение, к которому мы пришли. — Серьезно? Ты устал? Мы так всю жизнь тащиться будем, а мне ещё надо успеть деньги, которые мы заработаем, потратить, — Фрэнки резко разворачивается и упирается взглядом в мои глаза, — ты ведь дала слово, вы же с Кон-Коном серьезно относитесь к такой штуке как слова? Устало вздыхаю и на мгновение прикрываю рукой лицо, он слишком резко повернулся, я не успела убрать из глаз нежность и заменить ее на сталь. — Ты получишь обещанное, если только перестанешь ныть. Конан прав, остановимся на ночлег. Фрэнсис открывает рот, чтобы что-то ответить, но Конан не даёт ему такой возможности: — Ясно тебе, Фрэнки, вот и за тебя она все решила! Похоже кто-то сердит на меня, сердце ускоряет свое биение, мне все ещё неспокойно, не хочу портить наши с ним отношения. — Да, действительно, Нисса, не будь с нами так груба, ты задеваешь чувства нашего великого Гильдмастера, — Фрэнсис издевательски улыбается, и я вижу как лицо Конана весьма комично кривится, — он же у нас всегда всем руководит, и все его беспрекословно слушаются! Могучий Кон-Кон! Конан рывком сбрасывает с себя поклажу и тянется к мечу, и по тому, как весело блестят его глаза, я с облегчением понимаю, что уровень напряжения в нашей компании заметно упал. Что же, и Фрэнки на что-то годен. — Ты идиот? Нет, вы оба ненормальные, как я только с вами связался! — Конан машет мечом на приличном расстоянии от мага, последний, продолжая выкрикивать ненавистное прозвище, убегает вглубь поселения. Я остаюсь на дороге одна с брошенной поклажей. Спасибо большое! Взваливаю все на себя и потерянно оглядываюсь, вокруг сплошь старые ветхие кривые домишки, наскоро построенные бараки и землянки. Унылое место, в нем совсем не чувствуется тепла и уюта, присущих жилищу людей. Жители, видимо, возвращаются с работ, их усталые глаза и руки по локоть в грязи, как и у тех людей, что я видела на востоке, они даже не смотрят на меня, а когда-то я предпочитала не замечать их. Наконец нахожу глазами Конана и Фрэнсиса, стараюсь напустить на себя самый сердитый вид, какой только возможно. Заставили меня все тащить одну! Конан идёт мне навстречу, а Фрэнсис зевает, всем своим видом показывая, что я слишком медленно иду. Стараюсь ускориться. — Эй, осторожнее, не торопись— теплые карие глаза все ещё хранят в себе следы обиды, но он заботливо снимает с моих плеч груз. Это так в стиле Конана, я ведь поэтому, наверно, и влюбилась в него. В его доброе сердце. —Ну, быстрее! Солнце заходит! Хочу уже куда-нибудь зайти! На обочине вижу старую женщину в потёртом платье из какой странной ткани, предательски напоминающей ту, из которой шьются мешки. —Фрэнки, я сказала тебе не ныть, просто потерпи. Она вся дрожит, но это скорей от старости, чем от холода. Поворачивается на звук наших голосов и щурится, пытаясь что-то в нас рассмотреть. Мое сердце сжимается от жалости. — Эй, — едва различаю в ее хрипе слова, она делает пару неловких шагов к нам и протягивает руку к Конану. Тот останавливается, ласково смотря на старуху. — Что такое? Она долго откашливается, во время чего Фрэнки наконец притормаживает, видимо понимая, что мы снова застряли. — Путник, я расскажу тебе твою судьбу всего за.., — кашель не оставляет ей шансов, чтобы закончить. С моих губ срывается тихое: «Конан», я хочу помочь этой старушке. — С рассказами у тебя как-то не очень, — бурчит Фрэнки, — пойдёмте, врёт она все. Я едва сдерживаюсь, чтобы ему не врезать. Всё-таки сейчас у него явное нехорошее настроение, а я не хочу, чтобы дом этой женщины сгорел из-за меня. «Или со мной», —зачем-то добавляет внутренний голос, сглатываю. — Чего? —переспрашивает старушка, и я не совсем уверена, действительно ли она не слышала мага. —Говорю, мне было бы очень интересно послушать, возьмите, —громко и отчётливо произносит Конан, вкладывая в морщинистую ладонь монеты. Фрэнсис издает что-то среднее между воем и рычанием и тянет меня за руку, упираюсь ногами в землю. — Иди один, если хочешь. Надеюсь, он не заметил мою дрожь. Старуха силится что-то разглядеть на руке Конана, но в общем складывается впечатление, что она едва видит её очертания. Фрэнсис пронзает меня взглядом своих кошачьих глаз, и я всеми силами делаю вид, что ничего такого не замечаю. — Ты, — останавливается, — ты в порядке, Нисса? Вдох. Выдох. Ты воин. — Конечно, — я хочу посмотреть ему в глаза прямо, но все ещё боюсь, что они выдадут меня с головой, с каких таких пор Фрэнсис стал так чувствовать мое внутреннее состояние, неужели я настолько плохая актриса? —О, вижу! — старушка дрожит ещё больше, чем до этого, а ее дребезжащий голос внезапно становится низким и сильным. Фрэнсис смеётся, и звук его смеха, сливаясь с голосом гадалки, создаёт какую-то причудливую колдовскую смесь. Я вздрагиваю. Да что со мной! С каких пор я такая трусиха? Мне же самой за себя стыдно. — Что же ты видишь? Дай угадаю! Дальняя дорога, успех у женщин, деньги, слава?— Фрэнсис перечисляет, загибая пальцы. Старушка наклоняется ближе к Конану. — Вижу тьма идёт за тобой по пятам, а с ней все твои тайные желания, последуешь за ними — изменишь свою судьбу навеки. Берегись того, что любишь, берегись своих друзей, они приведут тебя в дурное место! —Если я тебя не нравлюсь, это ещё не повод на меня наговаривать, старуха. Пламя загорается на пальцах Фрэнсиса. —Прекрати! — голос Конана тоже кажется мне чужим, он поворачивается обратно к женщине, — извините, но мне не нравится ваше предсказание, едва ли можно сказать такое человеку, всего лишь взглянув на его ладонь. Старуха смеётся так, что кажется с нее слетит дряблая кожа. — Пошли, — я робко дотрагиваясь до Конана, тот снимает мою руку со своего плеча и крепко ее сжимает. — Да, пошлите уже, Фрэнки, ты же хотел идти. Маг пожимает плечами, гася пламя, и не разрывает зрительного контакта с гадалкой. Та щурится, смотря на него в ответ из-под обвисших век. — Фрэнсис, — зову с каким-то внезапным отчаянием, прижимаясь ближе к Конану. Я целый день была сильной, вела себя достойно, но вот солнце зашло, и я снова жалкая, да? — Увидимся, — цедит маг сквозь зубы и наконец идёт к нам. В спину ему звучит кашель, похожий на лай, и хриплое: «Нет».