***
— Я всегда мечтал стать археологом, — говорит Берт, нарезая белый хлеб, от которого меня воротит. В голове сразу возникают мысли о том, сколько калорий в этом несчастном куске хлеба и сколько времени потребуется, чтобы сжечь их. — Это же круто: находишь какую-нибудь вещицу, которую держали в руках несколько веков назад, — Берт кладет ломтик сыра поверх куска хлеба. Выглядит очень даже аппетитно, но меня это никак не привлекает. Желание съесть это во мне не проснулось. — А я хотела создать свою рок-группу, — говорю я, затем делаю глоток молочного улуна. — Я даже была близка к этому, но как-то не сложилось. Впервые за долгое время я разговариваю с Бертом будучи трезвой. Мы сидим на маленькой кухоньке за небольшим круглым столом. Стены выкрашены в нежно-голубой цвет; за окном светит яркое солнце, согревая прохожих своими лучами. Если быть до конца честной, то Берт — единственный, кто в курсе всего того дерьма, что происходит со мной. Он знает, что я болею булимией. Знает, что довольно давно сижу на наркоте. Он знает о всех моих демонах, о том, какой я опустившийся человек. Он знает обо всем этом, но не вмешивается. Идеальный друг. — А что тебя связывает с Вулфардом? — внезапный вопрос о Финне. Один вопрос — и я готова убиться. Я старалась забыть все это, старалась как можно меньше думать о том, какую же ужасную ошибку я совершила. Мой мир словно перевернулся с ног на голову окончательно. Неужели Берт в курсе всего того, что было между мной и Финном? В голове поток вопросов: откуда он знаком с Финном? каким образом он узнал обо всем? — Вы знакомы? — я лишь вопросительно изогнула свою черную бровь, сохраняя невозмутимое выражение лица. Если он что-то и знает, то во всяком случае у него нет доказательств. Я буду стоять на том, что ничего не было. — Он только о тебе и балаболит, — усмехается черноволосый и откусывает краешек сэндвича. Неторопливо прожевывает и продолжает: — Да, знакомы, учится у меня торговым отношениям, — после этих слов меня словно ледяной водой окатили. — Что ты такое несешь? — сдерживать себя все труднее, эмоции просятся наружу. — Парень чувствует, где водятся большие деньги, — говорит Берт. — К тому же, всему учится быстро. Я в ярости. Берт лепит из Финна очередную марионетку, которая будет делать за него всю грязную работу. Но вот только мне какая разница? Почему меня это так волнует? — Ты хоть понимаешь, что делаешь, Маккрэкен? — паника и страх сменяются недоумением и злобой. — В чем дело, золотце? — он разводит руками. — Неужели все то, что он рассказал мне, — правда? — Смотря, что он тебе рассказал, — холодно ответила я. — У него крыша поехала, походу, — Берт почесывает лоб. — Каждый наш разговор сводится к тому, что он снова и снова говорит лишь о тебе, — он повышает голос, и мне становится не по себе от этого. — И ты единственная, кто его интересует так же сильно, как и "торговля". Вопрос сам напрашивается: между вами что-то есть? — заканчивает Берт. Он ждет от меня подтверждения или опровержения его слов. — Больше он ничего не говорил обо мне? — с опаской интересуюсь я. Маккрэкен делает задумчивое лицо, а потом выдает: — Нет. Такое короткое и простое слово, которое действует на меня, как самое лучшее успокоительное. — Роберт, перестань втягивать глупого подростка в свои безумные игры, — я делаю короткую паузу перед каждым словом. Черноволосый знает, что это означает. Я зла, и в данный момент ему стоит аккуратнее подбирать слова, думая несколько раз о том, что он собирается сказать. — Расслабься, Дебби, — Берт откидывается на спинку стула и зевает. — Если ты так просишь, то я не буду давать ему крупную работу. — Не припоминаю того, чтобы я тебя о чем-то просила, — злобно шиплю я. — Ему не нужна такая работа, не делай из него очередного монстра на своем балу. Мне жутко не приятна вся эта ситуация. Этот мелкий говнюк вызывает во мне сильное чувство тревоги каждым своим движением, словом. Но еще больше поражает то, что он каким-то образом задел меня, и сейчас вместо того, чтобы перевести тему разговора, я упрашиваю Берта, чтобы тот перестал втягивать его в этот ад. Что он сделал для меня такого необычного, раз уж я снизошла и умоляю Маккрэкена прекратить общение с Вулфардом? — Парень зарабатывает деньги, неглуп, умеет вести деловые переговоры, — продолжает Берт. — Какие к черту переговоры, когда перед тобой добровольно выстраивается очередь наркоманов с желанием поскорее закинуться какой-нибудь разбодяженной хренью? — злость внутри меня набирает обороты; еще немного, и я начну рвать и метать. Почему? — Дебора, разбирайся с ним сама, — холодным тоном говорит Берт. — Тебя он точно послушает, раз уж так дорожит тобой.***
Каким образом можно разбудить во мне хоть какие-то эмоции, чувства? Как можно разбудить нечто, что десять лет спит сладким сном и просыпаться не планировало? Ни сожаления, ни сочувствия, ни радости, ни любви, ни привязанности — ничего из этого я не испытывала очень давно. Думала, что моя жалкая душонка настолько прогнила, что не способна что-либо испытать, кроме отвращения и ненависти к самой себе. Ошибалась. В какой раз уже? После разговора с Бертом все эти чувства разом накатили — нечто во мне словно от громкого и неожиданного звука проснулось, заставляя меня разом испытать всю гамму эмоций. Порой кажется, что я медленно схожу с ума. Я задаюсь вопросом: что особенного сделал Финн, чтобы это нечто вновь дало о себе знать спустя такой большой промежуток времени? Он всего лишь пару раз трахнул меня, проявил немного внимания, но на этом все. Некоторые мужчины проявляли и побольше внимания, заботы — иногда даже слишком навязчиво. Допиваю третью чашку крепкого кофе. Такое ощущение, что голова вот-вот лопнет от повышенного давления из-за переизбытка кофеина в потрепанном организме, но по-другому я не умею и не хочу уметь. Пускаю все на самотек: себя, свою жизнь, булимию, зависимость от наркотиков и еды. Будь, что будет. От скуки я протираю зеленые листы фикуса от пыли, все мои движения медленны и в некоторой степени ленивы. Физическое состояние хуже некуда от того, что я не ела уже три дня. Тело и голова болят, как при ломке. Каждое утро дается с большим трудом — встать с постели, когда ты чувствуешь себя, как мешок с дерьмом, не очень-то легко. Напомню: я до сих пор не понимаю, в чем смысл сидеть в душном и пустом кабинете, покорно ожидая, пока какой-нибудь псевдоумник не зайдет с вопросом о музыке и прочей лабуде. — Мисс Стилл, — окликает меня мужской голос, и я поворачиваю голову. Сколько еще в этом месяце будет дурацких ситуаций, заставляющих чувствовать себя более чем неловко. В кабинете стоит солидный статный мужчина в деловом костюме черного цвета, и я его сразу же узнаю. Это мой недавний любовник на одну ночь. И единственный вопрос, который меня очень интересует: какого черта рядом с ним стоит Финн? — Да, это я, — стараюсь вести себя непринужденно, словно впервые вижу этого человека. Том поступает точно также. — Чем могу помочь? — мужчина стоит в ступоре, но мастерски это скрывает. — Мистер Вулфард, — говорит он. — Отец Финна, — мой рот чуть ли не открылся от удивления. Я спала сначала с Финном, а потом с его отцом. — Дело в том, что Финн планирует поступать в медиа-школу, и ему очень нужно подтянуть некоторые темы. — Я не занимаюсь репетиторством со своими учениками, — коротко отвечаю я. Финн, стоя чуть подальше от отца, гаденько ухмыляется. — Деньги — не проблема, — Том достает чековую книжку из кармана дорогого пиджака. — Сколько? — спрашивает он с пафосным видом. Таким выражением лица меня не удивить. — Нисколько, — продолжаю я. — Повторю: я не занимаюсь со своими учениками. — Я заплачу вам втрое больше вашей заработной платы, — он словно не слышал меня. — Всего доброго, Мисс Стилл, — прощается Том, разворачивается и уходит из кабинета. За все это время он не сказал ни слова Финну, не попрощался с ним, будто бы его тут вообще нет. — Что за херня, Вулфард? — выпаливаю я. Он подходит ко мне ближе, сокращая расстояние между нами. — Не обязательно со мной заниматься, я и так все знаю, — он мягко улыбается. — Тогда что это за цирк был? — Хочу больше времени проводить вместе с тобой. — Я все равно не соглашусь. — Моему отцу согласие вовсе не нужно, — отвечает Финн. Если бы он только был в курсе того, что я уже знакома с его отцом, и могу смело заявить: такие, как его он, согласия не ждут. — И если откажешь, то я могу рассказать пару интересных фактов о тебе некоторым людям, — он оценивающим взглядом осматривает меня с ног до головы. Думал, что застал меня врасплох. — Правда? У меня тоже кое-что имеется на тебя, — словесно атакую я. — Не только ты один знаком с Бертом. Самодовольная ухмылка сползла с лица. Парень нахмурил свои черные густые брови, недоумевая. — Тебе все равно никто не поверит, я чист, — отвечает он. — Такие, как твой отец, не разбираются в том, кто прав и кто виноват, — я подхожу еще ближе к нему. — Он скорее откажется от тебя, чем признает то, что его сын замешан в чем-то нелегальном, — настала моя очередь делать сучье самодовольное выражение лица. — Думал, что можешь меня шантажировать? Ошибся, милый. Финн смотрит на меня с ноткой презрения и некой злобой в глазах. Ему нечего ответить. Он прекрасно осознает то, что мы оба можем подпортить репутацию друг друга, поэтому отступает. — Увидимся на занятии, Мисс Стилл, — говорит он и, развернувшись, уходит.