С чего я взяла, что смогу выдержать все это?
Все по стандартной схеме: обдалбываюсь в тайне ото всех. Молодец, Дебора.
Стою в ванной комнате, оперевшись руками о раковину, пытаюсь привести дыхание в норму. Ненавижу это чувство во время "дорожных работ": одна ноздря представляет собой целый сраный водопад, а в другой сухо, как в пустыне. Поднимаю голову вверх, смотрю на себя в зеркало. Мне нравится, как я выгляжу, а такое случается достаточно редко: черные стрелки, чересчур сильно накрашенные ресницы, черные брови и губы цвета бордо. Черные волосы волнами лежат на плечах, слегка взъерошенные. Одета сдержано: черный жакет без рукавов, такие же черные брюки и черный тоненький ремешок на талии. Сравнивая себя из прошлого и себя из настоящего, могу сказать, что я очень сильно изменилась. Не внешностью, конечно. Раньше мой гардероб состоял из черной косухи, зауженных черных джинс и такого же цвета футболки, которая была мне велика на три размера. Единственное, что не меняется — моя любовь к черному цвету.
Глаза слезятся, но я не понимаю — это от обиды на прошлое или от того, что в носу безумно щиплет? Сколько раз я обещала самой себе, что не буду долбить фен?
Выхожу в зал, где повсюду одни малолетки, которым выпал шанс познакомиться с Бертом. Он — единственный, кто не разбавляет свой "товар", поэтому случаев передозировки очень и очень мало среди его клиентуры. От действия фена чувства слегка притупляются, но это ненадолго. Я боюсь сорваться. Боюсь, что начну выяснить с ним отношения, которых никогда по-сути и не было. Боюсь встретиться с ним случайно взглядом и понять, что все это время я обманывала саму себя, внушая, что никаких чувств между нами не было.
— Добрейший вечерочек, Мисс Стилл, — пара рук сомкнулись на моей талии. Финн. — Как-то в прошлый раз у нас разговор плохо закончился.
— Вулфард, может, ты перестанешь ходить за мной по пятам? — аккуратно выскальзываю из его объятий, поворачиваюсь лицом к нему. Он, как всегда, прекрасен. Что же в нем такого есть, раз меня так тянет к нему? Эти давно забытые ощущения вновь дают о себе знать, они никуда не делись, как оказалось.
— Как я могу не ходить за тобой, когда ты меня сама привязала к себе, — этот стандартный подкат так нелепо и по-доброму смешно звучит от него, что я просто не сдерживаюсь и смеюсь без капли сарказма. Уже приход, или меня действительно развеселил этот парень?
— Дебби, ты там как? Идешь? — окликает Берт, и я разворачиваюсь к нему. Я готова умереть в этот самый момент, ибо наши взгляды с Джерардом пересекаются. Он узнал меня. Его выражение лица не меняется — такое же бесстрастное. Во мне буря эмоций, и я не знаю, как с этим справиться. Я готова хохотать, словно сумасшедшая, одновременно реветь и кричать, драть на себе волосы, но вместо всего этого, сохраняя такое же невозмутимое выражение лица, я быстро перевожу взгляд на Фрэнка, который стоит рядом. Его я действительно рада видеть. Черт, как же мы все изменились.
— Дебби! — удивленно, с нотками радости говорит Фрэнк. Все его руки покрыты татуировками. Вот это апгрейд. — Черт возьми, как же ты изменилась!
— Поверь, я удивлена не меньше, чем ты, — сохраняя спокойствие, отвечаю я.
— Кто сказал "Дебби"? — слышу до боли знакомый женский голос. К Фрэнку подходит миниатюрная девушка с блондинистыми волосами.
— Эви, это мой вам всем сюрприз — воссоединение старой команды, — с выражением говорит Берт, а блондинка поворачивает голову в мою сторону и приоткрывает рот от удивления.
— Охренеть! Дебби! — почти визжит от радости Эвелина. Она никогда не умела сдерживать эмоции. Она бросается ко мне в объятья, чуть ли не душит меня в них. Я почти рада тому, что встретила их всех спустя такое долгое время. Почти рада. Почти всем.
Эви ни разу не поменялась, не считая цвета ее волос. Все те же яркие платья, миловидная внешность, минимум макияжа.
— Господи, как же ты изменилась! От прежней Деборы Стилл ничего не осталось, — радостно щебечет Эви, все крепче обнимая меня.
Как же я странно выгляжу. Необычно. Непривычно. А если родители меня засекут в таком виде? Стою перед зеркалом, в которое я могу наблюдать за собой во весь рост. То, что я вижу, мягко говоря, меня поражает. В какой момент я стала пытаться соответствовать ему? Вся в черном — на мне его футболка, узкие джинсы, кожаная куртка, чокер, волосы, которые всегда были заплетены в косу, распущены. На ногах красуются полусапоги из замши, которые я купила в секонде на деньги, которые откладывала с обедов. Я больше не ем. Стараюсь не есть. Я хочу выглядеть больной, как он.
Чего-то не хватает, но я не понимаю, чего именно. Отправляюсь в спальню родителей на поиски косметички мамы. В ней я нахожу всякие кисти для макияжа, множество палеток теней, тональное средство и, наконец, помаду. Думаю, это мне и нужно. Впервые крашу свои губы таким ярким цветом — даже слишком ярким. Этот цвет, вроде, называют "классический красный"?
Зачем я иду к нему?
— Это верно, — отвечаю Эвелине, которая уже перестала обхватывать мою шею своими руками с аккуратным маникюром. Краем глаза замечаю, что Джерард вовсе не меняется в лице: не хмурится, не улыбается. Абсолютное равнодушие к происходящему.
— Я по такому случаю проставляюсь и приглашаю своих корешей в паб, — радостно объявляет Маккрэкен, который до этого момента стоял в сторонке и молча наблюдал за происходящим.
— А на кого ты оставишь все это? — спрашивает Эви, окидывая брезгливым взглядом людей, которые пришли сюда, скажем так, расслабиться.
— Поверь, я не один работаю, — Берт кивает в сторону витрины, за которой стоит огромный мужик со сверкающей лысиной. — Дебби, ты с нами?
— Конечно, — отвечает за меня Финн, обнимая меня за талию. Что он себе позволяет?
— Это твой парень? — спрашивает Эви.
— Я, конечно, поехавшая, но не до такой степени, — в шутливой форме отвечаю. — Я лучше сдохну сраным ноунеймом, чем еще раз в жизни заведу отношения.
— Не слушайте ее, она не в себе, — говорит Финн и целует меня в макушку головы.
— Ты слишком молодо выглядишь, парень, — говорит Фрэнк.
— Хорошо сохранился.
— Что за гребанный цирк здесь происходит? — не выдерживаю я. — Финн, езжай домой, мама наругает.
— Она знает, что я с тобой, сладкая, — молвит юноша. Его наглости и находчивости нет предела. Краем глаза замечаю, что Джерард закурил. Те же самые сигареты, что и десять лет назад.
Мальборо. Я никогда раньше не делала этого, ибо обещала родителям, что не буду курить. Смотрю на помятую красно-белую пачку в его руках.
— Хочешь? — спрашивает он, кивая на пачку. Я не знаю. Хочу ли?
— Я обещала родителям не губить свое здоровье этим.
— "Обещала", "делаю", "ради кого-то", может, хватит этого? — он не выдерживает. — Когда ты начнешь жить в свое удовольствие, не отказывая себе в том, чего действительно хочешь? — он бесконечно прав. Я всегда отказывалась от многих вещей потому, что "мама так сказала", "нельзя", "не разрешают". Ради интереса стоит один раз попробовать. Что может случиться от одного раза?
Я беру пачку из его рук, достаю оттуда сигарету. Он дает мне прикурить. Втягиваю в легкие дым и сразу же захожусь в приступе удушающего кашля.
— Слишком крепкие для неподготовленного, — говорит он, затягиваясь.
***
— Тебе не обязательно было ехать со мной, — говорю я Финну, выпивая второй бокал виски. Он сидит рядом, попивая эспрессо.
— Я просто не мог позволить себе отпустить тебя одну.
— Одну? — иронично усмехаюсь. — Финн, с каких пор тебя волнует, с кем шароебится твой учитель музыки? — допиваю содержимое бокала и разворачиваюсь на барном стуле к нему лицом. Действие фена еще не отпустило, но и не так сильно взяло, как раньше, поэтому догоняюсь алкоголем.
— Quand il a compris que sans toi la vie n'est pas*, — с акцентом проговаривает он, затем делает очередной глоток кофе.
— Ты можешь при разговоре со мной не переходить на другие языки?
Он проигнорировал мой вопрос, а, может, просто не услышал, ибо музыка буквально насилует ушные перепонки — настолько громко она играет. Или же это я под наркотиками и алкоголем так остро все воспринимаю.
За весь вечер Джерард не проявил ни доли интереса к моей персоне. Нельзя сказать, что меня это сильно удручает. По правде говоря, во мне поселилось какое-то безразличие к этому человеку. Благодаря чему? Вернее, кому. Финн — отличный объект для того, чтобы отвлечь меня от мыслей о прошлом, которое с геометрической прогрессией настигает меня.
The world was on fire, no-one could save me but you
It's strange what desire will make foolish people do
I'd never dreamed that I'd need somebody like you
And I'd never dreamed that I'd need somebody like you**
— Мы могли бы потанцевать, — между делом говорит юноша.
— Ужасная банальщина, — коротко отвечаю я. Жестом подзываю бармена, и он понимает, что я хочу повторить свой заказ.
— Вся наша жизнь — ужасная банальщина, — начинает он. — Мы рождаемся, живем и умираем по одному и тому же сценарию. Мало у кого хватает смелости жить так, как он хочет, а ни как этого желает общество. Вот, например, я. Родился в семье, где все живут по шаблону: престижное образование, не менее престижная работа, игра в счастливых супруг, — и все это без единого изъяна, которым можно было бы упрекнуть мою семью в том, что она не соответствует канону. Повторю свой вопрос: потанцуем? — смотрю на него с неким чувством восхищения. Он рассуждает, как взрослый. Несмотря на то, что ему всего семнадцать, он видит вещи такими, какими они являются на самом деле, видит их изнутри.
— А что мне за это будет? — кокетливо спрашиваю я. Он слезает с барного стула, встает сзади меня, также как и в прошлую нашу встречу в подобном месте.
— Возможность прикоснуться к божеству, — он отвечает и усмехается абсурдности своего высказывания.
— Я к себе каждый день прикасаюсь.
— Мисс Стилл, мне неинтересно, чем Вы занимаетесь в свободное время, — очередная усмешка.
К нам подходит Джерард, заказывает Чивас Ригал***. Внутренне я удивляюсь такому изменению во вкусах. Изменениям во всем нем.
— Я хочу уехать, — шепчу на ухо Финну, и тот не задает вопросов: почему? зачем?
— Дамы вперед!
Я спрыгиваю со стула, все также проклиная свой гормон роста, который решил надо мной пошутить и, как видите, не очень удачно. Финн берет меня за руку, уводя из паба. Никто даже не заметит нашего исчезновения, кроме одного человека, но меня это почти не волнует.
Я действительно хочу уйти с Финном или просто делаю это ради того, чтобы позлить Джерарда? Сомневаюсь, что это его как-то тронуло.
***
Мне уже приходилось бывать в этом месте один раз. Минимум вещей в доме, нигде нет ни одного ненужного предмета декора. Исключение, правда, составляет лишь комната Финна, но это же подросток, о чем тут можно говорить? Стены выкрашены в светло-молочный оттенок, из предметов мебели только кожаный угловой диван такого же оттенка, как и стены, пара кресел, журнальный столик из черного стекла и большой длинный шкаф во всю стену, который полностью забит книгами разных жанров.
— Почему ты меня именно сюда привез? — спрашиваю, хотя прекрасно понимаю для чего. Морально готовлю себя к совершению очередной ошибки в своей недолгой жизни.
— Не хочу один дома быть, меня это вымораживает, — коротко отвечает Финн, наливая чай в маленькие фарфоровые чашки. Я стою в дверном проеме, который соединяет гостиную и кухню. И вправду — вся обстановка походит на декорации к какому-то сериалу про идеальную семью с двумя детьми и собакой. Чего ты ждешь, Дебора? Сама прекрасно все понимаешь, что он тебя не чай позвал пить, который так старательно сейчас разливает по чашкам.
Я подхожу к нему, обнимаю со спины, он слегка вздрагивает от неожиданности, но не подает виду.
— Давай сразу перейдем к делу, — томно шепчу я. Встаю на носочки, целую его в шею, оставляя след своей помады. Он поставил маленький заварочный чайничек на столешницу и развернулся ко мне лицом. Он долго рассматривает меня, от чего я неловко чувствую себя, словно сделала что-то непростительное.
— Что-то не так? — не выдерживаю и спрашиваю.
— Ты обдолбана и пьяна, — говорит Финн и вновь разворачивается спиной ко мне. Это похоже на какое-то оскорбление — еще никто не отказывался от ни к чему не обязывающего секса со мной!
— В прошлые разы тебе это не особо помешало, — раздраженно отвечаю я, садясь за круглый обеденный стол.
— Ты, видимо, за свои двадцать пять лет так и не поняла ничего, — он по-доброму усмехается, пытаясь смягчить сказанное, только вот это не особо помогает. Меня порядком раздражает этот разговор. — Тебя нужно любить, а не просто трахать, — после этих слов он ставит на поднос две чашки с чаем, сахарницу и небольшую вазочку, наполненную различными конфетами, и относит к столу, за которым я сижу. Фу, конфеты. Я не должна срываться хотя бы на это. С питанием так ничего и не ясно. Я по-прежнему не хочу быть здоровой. Не вижу в этом смысла.
— С чего ты взял, что можешь решать за меня: что мне нужно, а что — нет? — действие амфетамина не прекратилось, и эйфория сменяется гневом.
— Ты сама это знаешь прекрасно, но не позволяешь себе думать об этом, — будничным тоном говорит он, отпивая немного чая из своей чашки.
— Не думай, что ты знаешь меня лучше, чем я сама, — никакие внутренние уговоры не действуют на меня — я все также ощущаю сжирающее чувство гнева, хоть и отголоски здравого смысла говорят, что это не повод злиться.
— Мы поговорим с тобой еще об этом, когда ты будешь трезвая, — после его слов я ничего не решилась ответить. Только мысленно послала ко всем чертям.
Фен быстро отпускает, и я чувствую неодолимую жажду. Мне жизненно необходима вода или любая другая жидкость. Залпом выпиваю чашку чая, не почувствовав вкус. Чувствую волной накатывающее предобморочное состояние — фен окончательно отпустил, и отходняк уже близко.
