nxt 2 u

Феликс все еще чувствует себя виноватым перед Минхо-хеном, но не может подобрать этому ни одну логичную причину. А может быть он поступает так только из жалости? Или как обычно хочет выйти сухим из воды. В любом случае, Феликс, сбросив с себя груз ответственности, дал Минхо отличную возможность вновь ощутить былую славу. Младший, конечно же, не ожидал, что получит травму перед батлом, но почему-то считал, что заслужил. Карма. Ну, а вообще нет худа без добра. На самом деле Феликс предпочел бы сто раз подвернуть ногу, чем еще один раз потерять Со Чанбина. Настолько сильная привязанность пугает, но в то же время превращает все иные проблемы в мелочи. Действительно ли можно довериться хену, зная какой он человек? Феликс снова боится поступить неправильно, не зная кого поставить на первое место — свои чувства или чужое спокойствие. «Почему не рассказал про ногу?» — А Чанбин уже, оказывается, в курсе всех событий. «Я еще даже родителям не рассказал». «Ты собираешься их расстроить?» «А тебя это сильно расстроило?» «Подумай. Если что, я уже направляюсь к твоему дому». Откровенно говоря, Феликс не сильно удивлен проявленному вниманию, но его внешний вид явно не рассчитан на прием гостей. «Я могу зайти в магазин по дороге. Тебе нужно что-нибудь?», — уточняет Чанбин, моментально трансформировавшись в заботливого бойфренда, но Феликс, как бы клишировано это ни звучало, отвечает: «Мне вполне хватит только тебя». И как маленькая пугливая девочка беспечно швыряет свой телефон, надеясь попасть на край дивана, но тот приземляется ровно на пол. К счастью, пострадало только защитное стекло, отделавшись парочкой царапин. Ну и расшалившиеся нервы Феликса, пожалуй. Чанбин с минуты на минуту будет здесь, в доме, где они вновь останутся только вдвоем. Только внезапно может заявиться старший брат. «Но ты же не собираешься делать ничего такого, правда, Ликс?» — в голове как назло звенит ехидный голос Чан-хена. «Совсем уже крышу снесло от Со Чанбина?» «Неужели он настолько классный?» И как прогнать эти назойливые мысли в лице насмехающегося чертового Кристофера Бана? А никак. Дай Бог Феликсу здоровья. С чего вообще Чанбин так резко сорвался? Травма то совсем не серьезная. А может ему вовсе не нужен повод, чтобы увидеться с Феликсом? Раздается дверной звонок. Гость добрался быстрее ожидаемого, поэтому Ликс впопыхах пытается встать и кое-как доковылять до входа. — Привет, — он здоровается так неловко, словно позабыл как сам на днях буквально вломился в чужой дом, набросившись на Чанбина с поцелуями. — Привет, держи, — старший без прямой просьбы все-таки купил его любимые вкусняшки: шоколадный батончик и колу. Не прогадал. — Спасибо, но не нужно было тратиться, — а все равно приятно. — Ой да ладно, будто это дорого стоит, — отмахивается Чанбин, но младшему неудобно, что он пришел не с пустыми руками, а Феликсу даже нечего взамен предложить. — Заходи, — он приглашает пройти в дом и, только отвернувшись, чувствует сильную мужскую руку в своей. Феликс поворачивается от неожиданности, но Чанбин, сохраняя полное хладнокровие, кладет его руку на свои плечи. — Давай помогу, хромуля, — дразнит, помогая идти. — Эй! — возмущенно восклицает Феликс. — Может тебе костыли подогнать? У меня дома где-то завалялись, — непонятно, шутит он так или говорит на полном серьезе. — Думаю, обойдусь. Откуда они у тебя? — Да так, ногу как-то давно сломал. Феликсу трудно представить, при каких обстоятельствах Чанбин мог сломать ногу, так как экстремальные виды спорта точно отпадают, но и, в принципе, выйти из дома для него это уже целое событие. — И как же ты умудрился? — любопытствует младший. — Не поверишь. Со стула упал. И вот реально не верится. Они добираются до дивана в гостиной, и, несмотря на немалое количество места, Чанбин так близко, что их пальцы и колени едва соприкасаются. — Если ты голоден, могу заказать что-нибудь. За мой счет, разумеется, — хорошо было бы приготовить что-нибудь заранее, но старший предупредил слишком поздно, явился в своем стиле — внезапно, словно ураган. — Давай. Можем заодно кино какое-нибудь включить, — предлагает Чанбин, а тот согласно кивает. — В прошлый раз я потащил тебя на фильм, который сам хотел посмотреть, поэтому будет справедливо, если теперь выберешь ты. Призадумавшись, Феликс отвечает: — Даже не знаю… Так сразу и не вспомнишь, что хотел глянуть. — Ладно. Какие жанры ты предпочитаешь? — Ну… комедии, например. — Боже упаси, — похоже, Чанбин не в восторге от чужих вкусовых предпочтений. — Тогда предлагай ты. Только не какой-нибудь арт-хаусный ужастик. — Еще скажи, что имеешь что-то против «Свадебной вазы», — звучит подозрительно, даже двусмысленно. — Это что, кино об ужасах брачной жизни? — Феликс впервые слышит это название. — Ну… как тебе сказать… Кто знает, тот знает. — Исчерпывающе. Хочешь посмотреть? — Нет, это вряд ли. Сам ознакомишься, если будет желание, но мне кажется, что тебе не понравится. Дискуссию по поводу выбора фильма они решают отложить на потом. Сначала нужно заказать еду, а позже, пока ее доставляют, придумать, чем заняться. Правда, с первым они управляются намного быстрее. Сложно сойтись во мнении, так как некоторые предложенные экранизации были просмотрены ими не единожды, либо же кого-то не устраивал сюжет или режиссер. — Я тебе клянусь, я первый раз в жизни вижу человека, который не любит Тарантино и Гая Ричи, — с неподдельным удивлением произносит Чанбин, взирая на младшего широко распахнутыми глазами. — А что здесь такого? Я вообще не фанат ультранасилия. — Ага, и «Заводной апельсин» Кубрика тебе тоже не зашел? — Абсолютно. — Тогда может к черту этот фильм? Феликс мог бы прикинуться дурачком, но слишком хорошо понимал, к чему клонит наглый бойфренд. И сам естественно был не против. Чанбин целует настойчиво, не так как в прошлые разы, показывает, что неимоверно скучал, что не готов вновь потерять. — Все нормально? — прервавшись, почему-то волнуется Чанбин. — А что может быть не так? — томно шепчет Феликс в самое ухо, ожидая продолжения. — Твоя нога сильнее не заболит?.. И тут младший заливается краской так, что блекнут веснушки. Он хочет задать какой-либо уточняющий вопрос, на что же намекает Чанбин, но боится показать свою глупость и незрелость. — Я постараюсь ей не двигать. — Это мне нужно стараться случайно ее не задеть. В любом случае, ты всегда можешь остановить меня. Но разве Феликс хочет останавливать его? Он дает Чанбину возможность стянуть с себя футболку и любоваться подтянутым жилистым телом. Но, когда Феликс добирается до чужой верхней одежды, то понимает, что тело партнера нисколько не хуже, к тому же чертовски возбуждает. Робеть и ломаться Феликсу уже совершенно нет смысла, мало-помалу его затягивает в пучину удовольствия и страсти, которой так охотно с ним делится Чанбин. С его равнодушным холодным образом совершенно не вяжется то, что он исполняет прямо сейчас — бесстыдно придавливает младшего своим весом к поверхности дивана, душит жаркими поцелуями, что касаются не только феликсовых искусанных губ, но и влажной шеи и красных от смущения ушей. Но тут совершенно не вовремя в дверь раздается злополучный звонок. Феликс инстинктивно подскакивает, совсем позабыв о больной ноге, и хватает с пола свою футболку. Нет, это не может быть Чан, он бы открыл дверь ключом. — Не дергайся ты так. Это наверняка еду привезли, — успокаивает Чанбин. — Точно, — после такого все напрочь вылетает из головы. — Сиди лучше. Я заберу. Самый натуральный закон подлости. Как бы Феликс не был голоден, он никогда не простит курьеру сбитый настрой. — Сколько тебе здесь лет? — спрашивает Чанбин, разглядывая семейную фотографию. — Пятнадцать-шестнадцать, вроде бы, — Феликс вспоминает, что этот снимок был сделан, когда они только перебрались в Корею. — Твоя мама красивая, ты очень похож на нее. А отец… он же неродной тебе, верно? — Да, это отец Чан-хена. Своего родного я никогда не видел, знаю только, что он козел, — он произносит это без злобы, так как отчим заменил Феликсу того, кого у него никогда не было. — У вас всегда были хорошие отношения с братом? — Ну… первое время я старался его избегать. Мне не хотелось с ним общаться, стараться найти общий язык или любезничать, потому что теперь он якобы мой старший брат, которого я должен во всем слушаться. С фига ли я должен подчиняться человеку, которого даже не знаю? Я сам по себе довольно скрытный, и завести разговор первым порой кажется мне чем-то ужасно сложным. При этом Чан-хен всячески пытался выполнять роль заботливого брата, хоть меня это, честно говоря, бесило, да и сейчас чутка напрягает. Но со временем я проникся к нему доверием и понял, что Бан Чан классный парень, он не раз меня выручал, плюс с ним всегда весело. Именно он потихоньку начал вытаскивать меня в люди. — С одной стороны, мы с тобой такие разные, но оказывается, у нас много общего, — констатирует Чанбин, как бы невзначай цепляя феликсову руку. — Только вот в моей жизни не было Бан Чана, который помог бы мне с социализацией. — Ты знаешь, не так давно у меня вообще не было близких друзей, и я... ни разу не влюблялся. — Это ты сейчас меня зафрендзонил или в любви признался? — подшучивает Чанбин, не представляя, насколько Феликс серьезен, и насколько сильно, по новомодному говоря, он вкрашился в старшего. И он ни за что не готов делить его с Минхо-хеном, да и с кем-либо вообще. — Разве обычные друзья так делают? — в этот раз Феликс целует первым, показывая, что он больше не намерен отступать. Чанбина тяжело заполучить, но вот он здесь и сейчас, не соблюдая дистанцию, прикасается к младшему так жадно и в тех местах, к которым еще не подпускали ни одного постороннего. Феликс для него как нераскрытый подарок, девственно-чистый и поэтому ценный. Неужели они действительно предназначены друг другу судьбой, раз смогли разрушить собственные барьеры и признаться в чем-то столь громком? Как настолько замкнутые люди смогли вверить свою жизнь в чужие руки? Это всегда казалось безумной глупостью, а теперь Феликс искренне верит в то, что глупости могут приносить счастье. — Ты же останешься со мной? — и теперь он не хочет этого лишиться. — Для тебя все что угодно, — недостаточно, если человек дарит весь мир, оставляя сердце закрытым, но Феликс уже всецело поверил Чанбину, надеясь на настоящую взаимность. Младшему страшно продолжать не потому, что он не хочет — прямо сейчас он серьезно готов чуть ли не запрыгнуть на Чанбина, — он не уверен, что тот реально к этому готов. Они вроде как встречаются, а вроде как и нет. Никто не фиксировал этот момент и не говорил вслух: «Теперь ты мой парень». Или как там сейчас это делается? Возможно, это просто очередная игра. Где же рамки дозволенного? — В прошлый раз ты так быстро ушел, — Чанбин вспоминает недавний визит Феликса к нему домой. — Может продолжим? Казалось, что начнется паника и сковывающее стеснение, но на удивление, с Чанбином все чувствуется так легко и без страха. Феликс согласно и во всей готовности кивает. Тем временем старший опускает свои любознательные руки все ниже, в какой-то момент добирается до ширинки. Когда-то снять только верхнюю одежду считалось уже огромным достижением, а сейчас даже этого не хватает, учитывая, что и травмированный Феликс бревном не лежит, а с охотой помогает. Его белье уже взмокло, за чем Чанбин наблюдает со слабо сдерживаемым голодом. — В любую минуту может вернуться Чан-хен, — так некстати предостерегает Феликс. — Ты предлагаешь остановиться? — почти бесстрастно, разве что с ноткой маленького разочарования, спрашивает тот. — Я предлагаю подняться ко мне. Точнее тебе придется меня туда поднять, если не хочешь долго ждать. По той скорости, с которой Чанбин его подхватил, было понятно, что ждать он не намерен ни секунды. Феликс аж почувствовал себя миниатюрной принцесской, несмотря на то, что он вообще-то выше. По прибытию в комнату Чанбин плавно и аккуратно — и понятно, что с трудом — кладет его на кровать, не переставая обнимать все крепче, целовать все напористее и глубже. С виду старший всегда выглядит хладнокровным и спокойным, но в данный момент его тело настолько разгоряченное, что можно жарить яичницу. Феликс к нему магнитом тянется, позволяя себя исцеловать. Когда Чанбин добирается до соска, младший издает невыносимо низкий стон, что моментально разгоняет мурашки по телу и дает звонок о том, что нужно переходить к более решительным действиям. Но минуя пик, Чанбин почему-то дает заднюю. Он ложится рядом, не переставая тяжело дышать и при этом многозначительно пялясь в потолок. — Что-то не так? — растерявшись спрашивает Феликс, приподнимаясь на локте в сторону Чанбина. — В тебе все так, — преодолевая дискомфорт, отвечает тот. — То есть что-то не так в тебе? — Как обычно, — Чанбин пытается отшутиться, но младший начинает негодовать: — Если я тебя правильно понял, и мы наконец приняли решение быть вместе, то тебе нужно знать, что отношения — это совместная работа, а не единоличная. Может мы что-нибудь сделаем с этим? — Феликс и сам не знает, откуда подобные вещи взялись в его голове, если он в этом неопытен ровно настолько, насколько Чанбин, но он действительно очень хочет попытаться помочь человеку, который ему бесконечно дорог. — Я не хочу на тебя давить… Просто скажи мне, что происходит? — Не волнуйся, все в порядке, — успокаивает Чанбин, скрепляя их руки в замочке и нежно поглаживая ладонь. — Ты мне очень нравишься, Феликс, настолько, что меня это пугает. Я без ума от твоего низкого голоса, от светлой кожи, усыпанной веснушками, от стройного крепкого тела, но в то же время я влюблен в твою простоту и наивность, в твою чистоту и закрытость, которая мало-помалу переставала быть для меня преградой. Я знаю, что мы все неидеальны, но ты так крепко засел у меня в голове, что аж, сука, бесит. Бесит, что такой как ты появился в моей жизни, потому что я тебя абсолютно не заслужил. — Поверь, не тебе решать это. Может мы встретились именно потому, что ты заслужил? Может я стал таким, потому что мне суждено быть с тобой? — Но почему тогда я стал таким? — Чанбин произносит это так тягостно, будто чувствует себя за что-то виноватым. — Какая разница, кем ты стал, если мне хорошо с тобой? Кажется, он вновь начинает набирать обороты, когда Феликс льнет к его шее, слегка покусывая, дабы раздразнить. Чанбин не устоит, он в этом уверен на сто десять процентов. И правда, он вновь нависает сверху, теперь чуть ли не вдавливая Феликса в матрас, а руки свои распускает не в зоне ключиц, а зоне бедер, что неимоверно заводит. Младший подается навстречу, ерзает, создавая трение между телами, отчего уже горит не только в глазах, но и под давящей одеждой. Чанбин не спешит, но действует уверенно, словно анализирует ситуацию, ищет невидимые рычаги для влияния на и так неприхотливое тело. Феликс уже и сам на рожон лезет, стараясь минимизировать воздействие на ногу. Количество поцелуев уже давно превысило пятнадцать. Да и зачем считать, если уже и так сбился со счета? И все бы было хорошо, если бы не чертов телефонный звонок. — Не обращай внимания, — настаивает Чанбин, вновь припадая к губам, хотя звонят вообще-то ему. Феликс только «за». Проигнорировав первый звонок, они не ожидали услышать второй. — Черт, кому там без меня плохо? — рычит Чанбин, агрессивно доставая телефон из кармана брюк. — Что ей нужно? — и недоумевая всматривается в экран. — Кто там? — любопытство младшего берет верх. — Мама, — отвечает он без всякой эмоциональной окраски, видимо не зная, как реагировать. И снова игнорирует. — Переживет, — отмахивается он, спеша продолжить начатое, что уже невозможно откладывать. И, кажется, кто-то считает, что телефонный разговор тоже нельзя отложить. — Боже, да что с ней?! — на этот раз по-настоящему психует Чанбин в последствии некрасиво выругавшись. Но через пару секунд его выражение лицо меняется на противоположное, немного испуганное. — Отец? После, по всей видимости, тяжелого разговора, Чанбин возвращается в спальню явно не в духе. Феликс обеспокоенно спрашивает: — Что-то случилось? В ответ продолжительное молчание и раздражительный вздох. — Я не хочу, чтобы ты обижался, — все-таки начинает тот, — но мне нужно уйти. Феликс не расстроен, он в ступоре. Они впервые так далеко зашли, и было видно, что Чанбин намерен пересечь недоступные ранее границы, но что-то как по щелчку пальцев выбило его из колеи. Он торопится, надевая свои вещи, не удосужившись даже объясниться. — Ты не хочешь со мной поделиться? — не отступает Феликс, хотя понятно, что Чанбин не собирается рассказывать о своих семейных проблемах. — Я… — пытается начать он, — я должен сначала сам во всем разобраться. Пока не вижу смысла об этом говорить. Но такой ответ Феликса не устраивает. «Он не видит смысла рассказывать об этом, или рассказывать мне?» — в голове только и остается додумывать свою ненужность. «Отношения — это совместная работа, а не единоличная». Может ли быть все так идеально, если твой парень — Со Чанбин? — Прости, — произносит, даже не взглянув на Феликса, но в голосе слышится, что он действительно сожалеет. Только вот о чем? — Стой, — хозяин дома не дает ему так быстро покинуть его, оставить наедине с неопределенными мыслями. Феликс хочет подойти к Чанбину, но чертова нога, заныв с новой силой, не позволяет, а тот и не стремится ему помочь. — Ты же не хочешь так просто бросить меня? — давит на совесть, показывая, что ему неприятен подобный поступок. А раньше бы отпустил, не пытаясь бороться за надуманное счастье. — Я не бросаю тебя. Сейчас мне реально нужно уйти. Я позже все объясню, — Чанбин вновь ускользает от ответа, что жутко бесит Феликса, — я обещаю, — добавляет в конце, и тот чуть остывает. В Чанбине и правда разыгрались какие-то чувства, что не позволяют бесследно сбежать, сильно задеть нового бойфренда. Феликс думал, что он поможет ему встать и позволит хотя бы проводить, насладиться последними совместными минутами. Но Чанбин лишь кратко целует младшего в лоб, погасив последнее теплое влечение, что минутами ранее было искрами. — Не скучай, — звучит, как прощание на долгий срок. Феликс надеется, что это не так, смотря уходящему Чанбину в спину. После двух минут одиночества в доме как по заказу появляется Бан Чан и вместо приветствия сразу же интересуется: — Только что у входа пересекся с белым как смерть Со Чанбином. Между вами что-то произошло? — Я не знаю, что произошло, — безразлично отвечает Феликс, скрывая истинные чувства, — но, возможно, ты был прав. А тайное всегда становится явным.

***

Минхо и чувство стыда — вещи несовместимые. Но в последнее время он стал испытывать его слишком часто. Как рассказать матери, которая и так окончательно разочаровалась в Минхо, о том, что ее сына отчислили за неподобающее поведение, портящее репутацию ВУЗа? И вся эта дурная слава была задокументирована в личном деле студента с приложенными историями о прогулах, упавшей успеваемости, конфликтах, драках и распечатанными кадрами из отравившего ему жизнь видео с чановой вечеринки, а также с не пойми откуда взявшимися фото его недавнего посещения ночного клуба, где он сначала развлекается под воздействием психотропных, а далее чуть ли не лежит на асфальте с рядом стоящим курящим Со Чанбином. С таким интересным и подробным резюме ни в какой универ не возьмут, даже в ПТУ. Но сейчас Минхо волнует даже не это. Во-первых, какая крыса слила всю эту информацию? Возмущенный парень уверен, это было сделано намеренно, но кому именно понадобилось убрать Минхо таким грязным способом, а главное зачем? Сложно подумать на кого-то из знакомых, даже учитывая, что за время учебы он со многими испортил отношения, но опускаться до подобного — уже слишком. Парни из школы, с которыми он поехал в клуб, скорее всего, даже не знают, в какой универ он поступил, к тому же у них нет весомого мотива совершить такую подлость. С Чанбином, несмотря на недоразумения, все начало более-менее налаживаться, да и зачем ему это, если бывший враг единственный спас его? Неужели Феликс все прознал и решил отомстить? Да и эта версия кажется бредом, мальчишка на такое не способен. Возможно, постарался кто-то свыше. Но когда Минхо успел перейти дорогу каким-то важным шишкам? Принимая факт, что к этому причастен не только Минхо, получается и другие попали под удар. Он наслышан о тирании в семье Хан Джисона, неудивительно, что родители решили его женить, но маловероятно, что, обладая такой властью, они бы позволили, чтобы их сына отчислили. Минхо пока что никак не сможет в этом убедиться — в универе Джисона нет, телефон недоступен. Еще остается тот, у кого более шаткое положение — Со Чанбин. Если и ему досталось, то Минхо ужасно его подставил. На видео четко слышно, как он, перед тем как поцеловать Джисона, во всеуслышание зовет Чанбина в самое пекло. В клуб же он поехал только для того, чтобы помочь, поэтому и засветился на фото. Но как теперь докажешь? Минхо не спешит выяснять, так это или нет. Чанбин скорее всего сейчас проводит время с Феликсом и ничего не знает. А если и в курсе, то может и не сильно ошеломлен, ведь его посещаемость оставляет желать лучшего. Наверняка все друзья собираются праздновать поступление Сынмина в американский университет по программе для одаренных студентов, а тут появляется Минхо с «прекрасными» новостями об отчислении. Он несколько отдалился от ребят, но несмотря на это, они точно не обрадуются внезапному событию. А ведь впереди еще фестиваль, батл. Сумасшествие. Он подставил не только Чанбина, а еще и друзей, с которыми обещал провести последние дни семестра, а также команду, вновь лишив их центра. Казалось, в жизни наступила белая полоса, но продлилась она, к сожалению, всего пару часов. Минхо еще сильнее хочет увидеть Джисона, но вряд ли сможет посмотреть ему в глаза. Стыдно осознавать, что он чертовски оплошал, позволив младшему полюбить такого ненадежного человека. Срочно нужно кому-то выговориться, это уже невыносимо. У Сынмина с Хенджином свои проблемы, толку их беспокоить, Чанбин с Феликсом более неподходящий вариант, Уджин-хен загружен тренировками, остается только местный психолог и голос разума, по совместительству — Бан Чан-хен. — Вот уж кого не ожидал услышать, так это тебя, — весьма приветливо отвечает на звонок старший. — Я думал, ты теперь нас избегаешь и ограничиваешься только мимолетными встречами в столовке. — Похоже, я реально скоро буду в бегах, — не отрицает вероятность Минхо. — Так, ладно, — убирает всю несерьезность Бан Чан. — Сегодня ты был в хорошем настроении из-за возвращения на сцену, поэтому я не стал донимать тебя вопросами… Но может расскажешь, почему ты пару дней назад зависал в клубе без меня? «Пиздец, так он в курсе. Остальные стопудово тоже. Главное, чтобы не Джисон. Бля, Чанбин все-таки слишком поздно добрался до моего телефона», — паникует Минхо, но понимает, что уже поздно беспокоиться о своем загубленном имидже. — Я не особо горю желанием раскрывать подробности, но… все плохо, точнее максимально хуево. — Хорошо, что ты хотя бы это не скрываешь. Ты поэтому позвонил? Что-то случилось? — Чан-хен и правда беспокоится, поэтому Минхо хоть и не полностью, но рассказывает ему правду: — Случилось недоразумение между мной и Хан Джисоном, моим парнем, если что. Я был расстроен, шатался по улице и случайно встретил старых знакомых, поехал с ними в клуб, чтобы отдохнуть, просто забыться на пару часов. Чанбин, как бы сказочно это ни звучало, приехал вызволять меня оттуда. Позже все наладилось, и, можно сказать, я помирился с Джисоном и даже с Чанбином, снова стал центром команды, как ты уже знаешь, и внезапно... получил новость о том, что меня отчислили из универа, — резко обрывает историю Минхо, и Чан далеко не сразу осознает услышанное: — Так, погоди, погоди... я не улавливаю суть. Ссора с бойфрендом, клуб, Чанбин, перемирие, а потом отчисление? Минхо и сам запутался в своем жизненном хаосе, но такова была абсурдная правда. — Я был в деканате, видел папку со своим личным делом. Там было подробно расписано мое косячное прошлое с вложенными фотографиями, словно я какой-то преступник. — Фотографиями? — хен недоумевает, надеется, что ослышался. — Там были распечатки заскриненных кадров из того дебильного видео, где я на тусовке целуюсь с Джисоном, а потом фотки из клуба, где я в не трезвом состоянии. Я не знаю, кто их сделал, но он сто процентов хочет закопать меня. — Ты, конечно, многим людям насолил, но, честно говоря, не знаю, кто на такое вообще способен, и какая ему с этого выгода, — Чан-хен мыслит в том же направлении, что и младший, но, похоже, делу это не поможет. — Ты просто напился или принимал что-то, когда был в клубе? — внезапный, но безумно проницательный вопрос обескураживает Минхо. — Честно, я кое-что попробовал... но только по фотке вряд ли кто-то узнает, — Минхо искусный лжец, но почему-то сейчас врать Чану не может. Или не хочет. Стоит признать свои ошибки, проговорить вслух, довериться человеку, который даже после такого не отвернется от него. — Я не собираюсь отчитывать тебя и ебать мозг, но ты поступил как придурок. Думаю, и сам это понимаешь. Наверное, ты прав, по фото сложно определить состояние человека... Но после этого я хочу задать тебе нескромный вопрос, — старший, чуть замешкавшись, делает паузу, и за эти две секунды мозг Минхо генерирует наихудшие сценарии. — У тебя что-то было с Чанбином? И это оказался один из самых ужасных. — Было «что»? — однако никогда не поздно прикинуться дурачком. — Он же приехал забрать тебя из клуба, так? После клуба между вами что-нибудь произошло? Минхо кажется, что Бан Чан слишком много знает, если так уверенно спрашивает. Может он экстрасенс? Видит вещие сны? Из реального — у него есть альтернативные источники? Этот вопрос действительно застает врасплох, но младший решает, что здесь лучше отстаивать свою ложь: — Нет. Ты сдурел? — события той ночи касаются не только его, но и Чанбина, поэтому этот секрет Минхо планирует унести в могилу. Правда его планы в последнее время разрушаются с большим размахом. — Ладно, понял, — в голосе старшего слышится облегчение. — Я вообще почему вдруг такой странный вопрос задал... Ты же в курсе насчёт Чанбина и Феликса? — нерешительно начинает Чан. Ещё как в курсе. — Допустим, — холодно отвечает Минхо, а по факту тело будто током прошибает. А что бы хен сказал, если бы тот услышал об их «дружбе» впервые? Начал бы оправдываться за Феликса? Или вообще замял бы эту тему? Хотя вряд ли бы получилось. Бан Чан, оказывается, знал об их отношениях, и это дьявольски бесит. Подло, конечно, раскрывать чужие секреты, особенно члена семьи, но как бы поменялось положение дел, если бы Минхо чуть раньше узнал о том, что эти двое вроде как встречаются? Вероятнее всего хен не хотел подставлять младшего брата, это объяснимо, плюс тогда бы ему пришлось столкнуться с гневом лучшего друга. Ловко он подловил момент, когда Минхо обо всем прознал и более-менее остыл. Ох уж этот Кристофер, игрок на два лагеря. — Просто я буквально полчаса назад столкнулся Чанбином, выходящим из моего дома. Выглядел он, откровенно говоря, нехорошо, даже учитывая, что он всегда ходит с угрюмой рожей, — продолжает Чан. Минхо боялся услышать именно это. — Нехорошо? Это как? — уточняет он, но лучше бы дальше оставался в неведении. — Каким-то потерянным. То ли злым, то ли грустным. Я так и не смог разобрать. Его всегда было тяжело понять. Феликс, к слову, такой же, но он ничего не рассказал, поэтому я не в курсе, что произошло. «Они поссорились? Неужели Чанбин раскрыл тайны? Теперь Феликс знает обо всем?» Минхо думал, что все уже потеряно, но гребаные скелеты в шкафу никогда не заканчиваются.

***

Сынмин не ждет, что Хенджин позвонит или напишет ему первым, гордость берет свое. Но он сам не заметил, как стал таким же — не готовым мириться с подобным отношением. И все-таки он скучает по парню… и по лучшему другу. Не хочет, чтобы перед поездкой все заканчивалось вот так. К счастью, появился отличный повод расстаться на хорошей ноте. Студсовет ввел несколько правил по проходу на фестиваль. Первое — дресс-код, позволяющий прийти только в яркой одежде, второе — наличие пары. Не то, что бы Сынмин собирается устроить каминг-аут, но, если он пригласит кого-то другого, Хенджина это окончательно добьет. «Наверное, ты со мной не разговариваешь, но я хочу пригласить тебя пойти вместе со мной на фестиваль», — Сынмин до последнего надеется, что тот согласится или хотя бы не проигнорирует. Ответ приходит не сразу, но все же достаточно быстро: «У меня нет настроения, честно говоря. Сходи с ребятами, Чан-хен ни за что не пропустит Red Velvet». Отмазку стоило ожидать, но пока рано сдаваться. «Сегодня утвердили, что обязательно нужно прийти с парой. Думаю, что хен найдет себе какую-нибудь симпатичную подружку. Или каким-то чудом заполучит Айрин». Можно, конечно же, договориться и прийти в одиночку, но, пожалуй, Сынмин опустит этот момент. «Ты не думаешь, что нас как-то не так поймут?». «Меня это не заботит. Но если для тебя это важно, то я приглашу кого-то другого». Самая настоящая провокация, на которую Хенджин обязательно отреагирует. «Ладно, уговорил. Я пойду. Все же я обещал провести этот вечер с вами». Правый — коронный, левый — похоронный. Все-таки Сынмин за эти годы хорошо изучил своего друга. «Еще нужно прийти в яркой одежде. Только, прошу тебя, не надевай ту стремную оранжевую футболку с роботом из аниме». «Во-первых, это вообще-то Мобильный воин Гандам, а во-вторых, я то с яркими шмотками разберусь, но вот сильно сомневаюсь, что Чан-хен найдет в своем гардеробе что-то помимо черного». Да, это все тот же Хван Хенджин. «Мой Хенджин». Ему очень не хватает их старого непринужденного общения. Но вопреки всему лишь одно непрочитанное утреннее сообщение мозолит глаза, не давая покоя: «Добрый день, Ким Сынмин. Довожу до вашего сведения, что вам нужно подписать все необходимые документы, подтверждающие ваше участие в Вашингтонской программе, в течение двух рабочих дней. Дополнительную информацию вы можете получить в деканате. С уважением, куратор курса Пак Сынгван». Обычный парень из Сеула всегда знал, что его ждет великое будущее. Но есть ли в нем место для Хенджина? Сможет ли Сынмин пожертвовать всем ради друга? Или ему проще пожертвовать своей первой настоящей любовью? Выбор есть всегда, но, если он моральный, то даже развитому не по годам человеку невероятно тяжело сделать его правильно. У Сынмина еще есть время, и он не может себе позволить потратить его впустую. Пора взглянуть правде в глаза.

***

Джисон ощущает себя героем фильма. Отнюдь не положительным персонажем. Иначе зачем родители устроили его розыск? Словно он реально совершил страшное преступление. Разве что полностью потерял их доверие и надежды на восстановление отношений. Но не очень-то и хотелось на самом деле. А что если отец, как и обещал, уже навредил Минхо-хену? Джисон надеется, это было просто запугиванием, хотя теперь становится понятно, что Хан-старший действительно на такое способен. Но Минхо ни в чем не виноват, нужно срочно помочь ему, пока не стало слишком поздно. Отсиживаться и ждать, что все образуется само собой, больше нельзя. Вернувшись со смены, Юнхо-хен немного растерялся, увидев сидящих как на иголках Джисона и Уена, но, благодаря понимаю всей серьезности ситуации, не стал сопротивляться, когда его временный сосед попросил позвонить Рюджин. — Джисон? — слегка удивляется она, услышав вместо своего парня нервного псевдо женишка. — Хьюстон, у нас проблема, код красный. — Шутки шутишь? Или что-то случилось? Тебе не нравится жить с моим оппой? — Да нет же, твой оппа замечательный сосед, — Джисон замечает, как после этих слов лицо хена предсказуемо скривилось, но все равно продолжает разговор: — Вообще ситуация очень даже серьезная. У нас незваные гости. Ты в курсе, что мои предки поручили кому-то найти меня? Только что друг Юнхо-хена столкнулся в магазине со странным мужчиной, разыскивающим Хан Джисона. — Серьезно?! Я об этом в первый раз слышу, — Рюджин в замешательстве, впрочем как и все присутствующие. — Но как они могли найти меня в этой чертовой глуши? И самое главное зачем? Лицо Юнхо вновь принимает осуждающее выражение. Сейчас Джисон не задумывается о том, что как-то задевает хена, ведь теперь надолго тут не задержится. — Ты же выключил телефон, как я тебе сказала? — Когда я сюда приехал, первым делом позвонил другу, который вряд ли как-то причастен к замыслу моих предков. После твоего сообщения я отключил телефон, вытащил и выбросил симку, а потом на всякий случай проверил на наличие всяких жучков. — Боже, да у тебя паранойя. Мы же не в фильме про Джеймса Бонда. — С такими родителями не то что паранойя разовьется, а желание повеситься. — Отставить суицидальные мысли! — твердо заявляет Рюджин, и после глубокого вдоха с несколькими секундами раздумий, спрашивает: — А ты уверен, что они не следили за тобой ранее? — Что ты имеешь в виду? Типа родители приставили ко мне слежку еще до того, как я сбежал? — Джисон в смятении, но не отбрасывает прискорбную мысль, что такое вполне возможно. Отец жесток, но он не псих, который из-за какого-то глупого видео в интернете начнет беспочвенно рушить будущее Минхо и резко женит слишком молодого для брака сына. Неужели он накопал больше информации? Становится реально жутко. «Он мог сотворить эти ужасы ради меня? Нет, только ради себя», — голова взрывается. Как и где теперь чувствовать себя в безопасности? — Я не вижу другого объяснения. Ну... можешь, конечно, проверить, вдруг у тебя реально где-нибудь на одежде или в обуви есть датчики слежения. — Думаю, что на одежде нет, тем более она постирана, — параллельно с разговором Джисон просматривает снаружи и внутри ботинки, но ничего подозрительного не обнаруживает. — В обуви тоже. Так что может ты права насчет того, что за мной следили уже давно. И у меня есть предположение, что за моим парнем тоже... — тяжело признать это вслух. — Ужас. Просто кошмар. Не в обиду, но, слава Богу, я все-таки не стала твоей женой. Стать частью настолько помешанной на контроле семьи — сущий Ад. Джисон не обижен, он в ярости. Подобных чувств шокированный парень не испытывал никогда в своей жизни, даже когда его унижали. Одно дело, если тебе причиняют боль посторонние, но родная семья… Джисон согласен с Рюджин — с этой минуты он не желает зваться Ханом. Ему не довелось познать истинную родительскую любовь, всю осознанную жизнь Джисон получал только холодное равнодушие. Когда отец позволил заниматься тем, чем тот по-настоящему хочет, он подумал, что старший наконец-то решил поддержать его в начинаниях, а по факту ему просто было плевать на своего сына. Сейчас же пробудилась нездоровая одержимость лишь для того, чтобы поставить самовольного ребенка на место. Теперь Джисону ясно, что в их мире ему нет места. У Минхо не очень хорошие отношения с матерью, но, что бы он о ней не говорил, по его рассказам всегда было понятно, что она любит сына. В школьные годы женщина всегда заступалась за него, даже если Минхо поступал жестоко, после ссор всегда прощала, и, несмотря на небогатую жизнь и отсутствие мужчины в семье, старалась дать сыну и дочери только лучшее. Джисон провел детство и юность в достатке, финансы семьи позволяли, поэтому ему казалось, что родители выражали таким образом свою любовь. Неудивительно, что, будучи старшеклассником, Джисон от всего этого отказался — родители не должны откупаться от своих детей. Отказ от папиных денег, престижных школ, дорогой еды и вещей он воспринимал как протест, возомнил себя взрослым и самостоятельным человеком, который никому ничего не должен. Но, к сожалению, у Джисона не появились брат или сестра, на которых можно было бы взвалить этот груз ответственности. Джисон все эти годы наивно полагал, что перестал быть птичкой в ловушке, но его жизнь всегда являлась одним большим капканом. — Нужно что-то делать, иначе все окажется бессмысленным, — он понимает, что другого выхода нет. — У тебя есть только два варианта: либо сдаться, либо сбежать отсюда как можно дальше, — предлагает Рюджин, и Джисон в который раз поддерживает ее слова. — И ты знаешь, что я выберу. Но как мне сделать это? — Я помогу. Думаю, будет не сложно все провернуть, но нужно это сделать аккуратно, чтобы не спалиться. — О Боже, Рюджин, я твой вечный должник. Ты чудо, правда. Спасибо тебе огромное, — не скупится на благодарность Джисон, снова наблюдая за недовольным Юнхо-хеном, невольно подслушивающим их разговор. Ему же лучше — больше не будет терпеть навязанную компанию младшего. Жаль лишь, что больше не получится провести время с Уен-хеном, он реально классный и веселый парень. — Еще рано благодарить, — возвращает в реальность Рюджин, но Джисон не совсем с ней согласен. Она и так уже многое для него сделала. — В общем, у моей бабушки есть дом на Чеджу, раньше мы часто ездили туда летом в гости, но сейчас у нее серьезные проблемы со здоровьем, поэтому она несколько месяцев живет с нами. Улучшений пока, к сожалению, не наблюдается, так что она тут еще надолго, а дом пустует. Мне кажется, я знаю, где может быть ключ. Я найду его и передам Юнхо, чтобы ты смог пожить там какое-то время. — Ох, это все звучит замечательно, но у меня же совсем нет денег, — Джисон моментально теряет настрой. — Ты дурак? Разве нашим семьям приходится из-за этого переживать? Я дам тебе денег. — Но я не могу так обременять тебя. — Ты же сказал, что ты мой должник. Так что сочтемся. Куплю тебе билет до Чеджу и дам сумму, на которую ты сможешь жить первое время, а там уж выкручивайся, как сможешь. Мальчик не маленький, устроишься, если что, на работу. — Да, с этим я разберусь. Но можно попросить тебя купить два билета? — А второй для кого? — Я никуда не поеду без Минхо-хена.

***

Чанбину всегда было плевать на все, в том числе на свое будущее, и это безразличие в итоге уничтожило его. Когда жизнь обрела смысл, она решила сыграть с ним злую шутку. Чанбин не привык верить в сказки, он никогда не сочинял историю, заканчивающуюся хеппи-эндом, но трудно принять то, что его счастливые деньки закончились, толком не начавшись. — Со Чанбин, я бесконечно возмущен твоим поведением, поэтому у меня не остается другого выбора. С этого дня ты официально отчислен из университета, но можешь выразить мне благодарность за не очерненную репутацию — твои проступки не стали записывать в личное дело. Позже ты сможешь поступить в любой университет, но сначала отслужишь в армии. И даже не смей мне что-либо возразить. Чтобы завтра же ты появился в Пусане, иначе я перестану считать тебя своим сыном и лишу тебя материальной помощи. Этот длинный отцовский монолог Чанбину пришлось выслушать перед тем, как покинуть дом Феликса. Нельзя было позвонить хотя бы на полчаса позже? А может это к лучшему. Иначе было бы тяжелее расставаться. Чанбин мог просто-напросто не ответить на звонок, но увидев вызов от отца, рука сама потянулась к зеленой кнопке. Он никогда не звонил ему, только в крайнем случае, обычно Чанбин общался только с мамой. Это был не просто крайний случай, это конец. Но все же есть маленькая вероятность, что пока рано делать выводы. Именно из-за слабой, но имеющей право на существование надежды, Чанбин и не признался Феликсу. Или испугался. По факту он даже не знал, что сказать, поэтому оставалось лишь сбежать. Трусливо, но с наименьшим уроном. Стоит ли до конца держать все в секрете, считая, что это лучшим решением? Залечь на дно, и Феликс в итоге забьет. Тогда не будет нужды в объяснениях. Но нет — в этот раз Чанбин так не сможет, для него этот человек особенный. Может быть старший не достоин его, но Феликс не заслужил настолько эгоистичного отношения. Время расставит все на свои места, но бездействие в данном случае — худшее из вариантов. Почему все усложнилось в такой неподходящий момент? Да, Чанбин не прилежный студент, и поведение, стоит признаться, хромает, но почему его отчислили, черт возьми, именно сегодня? Почему не в прошлом семестре или следующем? В этом году ни дня без нервотрепки, словно все звезды сошлись. Чанбин в подобный астрономический бред не верит, но как-то слишком много совпадений. Не хочется забивать дурацкими мыслями голову, но дается это нелегко. Он нервно собирает вещи, борется с внутренними противоречиями. Незнание, как скоро удастся вновь увидеться с Феликсом, душит нещадно. Теперь фраза «хорошо там, где нас нет» приобретает новый смысл. Кажется, Чанбин умеет только все портить, поэтому что-то позитивное и светлое уж точно надолго не задерживается в его жизни. Но теперь, на удивление, он хочет измениться, стать лучше, сопротивляться этой тьме, что прочно засела в покалеченной душе. И все из-за мальчишки с веснушками. Ради него Чанбин не позволит пустить все на самотек. Единственное, в чем он никогда не сможет признаться — связь с Минхо. Чанбин понял, что больше не хочет использовать людей ради собственной выгоды. Это мерзко. Нет нужды сравнивать Минхо и Феликса — Чанбин давно все осознал, но до последнего не хотел признавать, что оказался прав. Не врать самому себе — это полезный навык, позволивший сделать важный выбор, о котором он нисколько не пожалел. Главное, что они с Минхо разошлись на доброй ноте и навсегда оставят ту ночь только между ними. Некоторые секреты должны оставаться секретами. Чанбин точно вернется, как только решит все свои проблемы, и докажет Феликсу, что это не очередная игра, все по-настоящему. Однажды Чанбин будет его достоин. «Мне нужно на какое-то время уехать к родителям. Я не врал тебе сегодня, ты правда стал для меня дорог. Я должен преодолеть все препятствия прежде, чем вернуться к тебе. Еще раз прости». Как только поезд трогается, Чанбин нажимает на кнопку «отправить».

***

Это было последнее сообщение от Чанбина после его отъезда. Он не выходит на связь уже второй день, естественно Феликс волнуется, но все же верит, что старший благополучно решит свои вопросы и вскоре вернется. Только вот образовалась одна незначительная проблема — фестиваль в университете уже завтра, а Феликс очень не вовремя лишился пары. — Эй, мелкий, давай вместе пойдем на фестиваль? — но Бан Чан-хен, спаситель всего и вся, предлагает исправить его положение. — Я думаю, под словом «пара» не имелось в виду «пара сводных братьев». — Тебе ли не пофиг? Или кому-то еще? Удивим народ своим свежим взглядом. — А тебе разве не с кем идти? — Феликс не против, но искренне не понимает, почему выбор пал именно на него, учитывая сколько у этого мачо фанаток. — Из-за внедрения этого дурацкого правила у меня телефон просто разрывается от миллиона сообщений. Я больше половины имен даже не знаю. И вообще я хочу провести время с друзьями, а не с девчонками. — Да, да, рассказывай. Ты просто не хочешь, чтобы кто-то из твоих поклонниц узнал о том, что ты сохнешь по Айрин, — подкалывает Феликс, дает понять, что не верит в эти глупые отмазки про силу мужской дружбы. — Ага, а ты сохнешь по Со Чанбину. Айрин, в отличие, от этого быдла — недостижимый идеал. Как твой язык мог повернуться сказать подобное? Можешь забыть, что у тебя есть брат... — драматизирует Бан Чан. — Чанбин не быдло. Он хотя бы не спит с девушками, а их же потом игнорит. — Да, он делает это с парнями, — хен издевательски подмигивает и за такую дурацкую ухмылку сразу же получает подушкой по лицу. — Я же шучу! Я знаю, что у вас ничего не было. Ну и не стоит о нем тогда так париться, вернется рано или поздно, раз обещал. А пропускать из-за этого свой первый университетский фестиваль — тупость. Так что надевай свои самые яркие штанишки, и одолжи мне парочку своих вещей, пожалуйста. — Кристофер Бан в цветной одежде… Мне проще представить, что Айрин согласилась пойти с тобой на свидание. Даже у Чанбина есть не только черные и белые вещи в гардеробе, — Феликс до этого не задумывался о том, как много успел подметить в своем парне за столь короткое время. — Вот только не надо сейчас рассказывать мне, какое крутое у Чанбина чувство стиля или, что еще хуже, о его красных возбуждающих трусах. — Нет у него таких трусов, а тебе стоит задуматься об их приобретении. Надо же с чего-то начинать. — Ладно, тогда мы сейчас же поедем в торговый центр потому, что боюсь большая часть твоих шмоток мне не по размеру. — Окей. Только завтра перед фестивалем я пойду на батл поддержать команду. Скорее всего приеду с Минхо. Ты не в курсе, кого он пригласил? — «Наверное, Хан Джисон». — О черт, я же не рассказал тебе... — резко спохватившись, начинает Чан. — О чем? — уточняет заинтригованный Феликс. — Минхо отчислили пару дней назад… — Чего? А кто тогда будет танцевать вместо меня? Но это далеко не единственное, что его волнует.

***

— Твой старший брат сказал, что в университете завтра будет крупный фестиваль. С кем ты планируешь идти? С каких пор Хван-старший интересуется жизнью сына? — С Сынмином, — как ни в чем не бывало, отвечает Хенджин. — Ты с ним проводишь слишком много времени. Разве у тебя нет подруги, которую ты бы мог пригласить? — откуда-то лезут весьма провокационные вопросы. — Откуда? С таким плотным расписанием мне не до свиданий с девчонками, — врет и не краснеет. Не может же он прямо сказать отцу, что Сынмин для него лучше любой девушки. По крайней мере, так было до недавнего времени. — Учеба — это хорошо, но жить же тоже нужно, и думать не только о карьере, но и о семье. Тем более ты сейчас в том самом возрасте, когда пора заводить первые серьезные отношения. «И чего его на такие душные разговоры потянуло?» Хенджин, скрыв свое раздражение, отвечает: — Они никуда не денутся, а вот Сынмин скоро уедет, поэтому я хочу провести этот день с другом. Тем более, мы не только вдвоем будем. Соберемся всей компанией, чтобы его проводить, — говорить такие вещи, сохраняя спокойствие, натуральное мучение. — Кто еще из твоих друзей будет? — это уже напоминает допрос. — Бан Чан-хен, Уджин-хен, Феликс, Минхо, — перечисляет тот. — Ли Минхо? — акцентируя на нем внимание, почему-то уточняет отец. — Уверен, что он будет? Подозрительно. — Наверное. А почему ты спрашиваешь? — Да так, просто поинтересовался. «Ты где теряешься? С кем идешь на фестиваль?» Хенджин будто сто лет не общался с Минхо, друг еще называется. Если Сынмин уедет, надо же с кем-то поддерживать отношения. Каким бы он не был гадом порой, их связывает слишком многое, поэтому у Хенджина и в мыслях не было обрывать с Минхо контакты. «Привет. Прости, что не сообщил тебе раньше, но меня на днях отчислили, поэтому меня не будет». А вот это уже совсем не смешно.