Терпеть его не могу!

Я допоздна штудировал справочник: противно мелкий шрифт, сплошные формулы и несуразные таблицы - как снотворное. Бэкхен молча перечитывал семинарские тетради. За весь вечер мы едва перекинулись десятком предложений, но учили, устроившись на моей кровати и максимально соприкоснувшись между собой. Не отрываясь от научных формулировок, я гладил его по голове, жамкал за подставленную щиколотку и грел в ладони пухлые пальчики, скрытые серым носочком. А Бэкхен острыми ноготочками расчерчивал на квадратики мое колено и иногда чмокал в плечо, отвлекаясь от тетради лишь на секунду. Мы легли глубоко за полночь, разделив на двоих поцелуй с привкусом мятной пасты. И до самого утра не говорили о Чунмене с Чонином больше ни слова. Дали друг другу время осознать происходящее, оценить и переварить. И проснуться с устаканившимся взглядом на всю ситуацию. Ругаться на будильник не было ни времени, ни желания. Омега по-хозяйски дал отбой, показал в экран язык и еще на пять минут притворился, что крепко спит. Тот факт, что в пальцах крутились завязочки моих штанов, его театральной постановке никак не мешал. В бок он сопел очень убедительно. И не менее убедительно через обозначенные пять минут изобразил спринтера, звонко чмокнувшего где-то у соска и едва не шмякнувшегося с кровати в попытке унести ноги. Зачем уносил? Будто я был против. Бэкхен прикасается тепло, нежно. С зубной щеткой во рту, норовящей проткнуть мне шею, он сушит кончики моих волос полотенцем и бубнит под нос что-то величественное, но мне, неучу, неизвестное. - Труба уже позвала тебя на тренировку? - Молчит. У ректора, наверное. Он же Чунмену обещал. - Думаешь, получится? - хмурится Бэкки. - Ради одного Чунмена курсы и конференции собирать не будут. - Их не надо собирать, - объясняю я, подхватив подмышку. Бэкхен болтается непослушной сосиской, норовя выскользнуть и убегая пятками совсем в другую сторону. Но по кафелю в ванной далеко не убежишь. - Да у нас столько конференций не проводится, сколько ему вчера Крис пообещал, - раздается возмущенный писк. Омега все еще пытается выкарабкаться из моего захвата, наивный. Упирается в косяк руками и преграждает нам дорогу. Ну вот что делать с этим бунтарем, а? Решать долго не приходится: хватаю обе руки, отрываю цепкие пальчики от дверной коробки и, поржав над тем, как Бэкхен пытается извернуться и дать мне поджопник, поднимаю на вытянутых. Хрупкое тельце еле дотягивается носочками до пола и крутится, хотя эффектней всего ходуном ходит аппетитная попка. Мы так и идем через комнату, и Бэкхен бурчит на меня, но сам улыбается, семеня впереди. У самой кровати и вовсе начинает хохотать, цеплять себя ноготочками - хотел меня, но до чего дотянулся, - и откровенно пользоваться тем, что я сильнее и могу без труда выдерживать его вес. - И что еще ректор Ким на ваши планы скажет. - Не знаю, но организовывать точно ничего не придется. Чунмена надо впихнуть в уже заявленные конференции. Там утвержденный список участников, и вот это будет сложновато. Так что Крису сегодня перед начальством целую рекламную кампанию проводить. - А вдруг не впихнет? - переживает Бэкки. Плюхаюсь на кровать и сажаю свое чудо сверху. - Впихнет. Ты его плохо знаешь. Освободивший руки Бэкхен, мстит в доли секунды. Меня щипают за ухо так сильно, будто норовят оторвать. - Вот тебе, - и высунутый язык. Клацаю зубами рядом с кончиком носа под сконфуженное "ой" и заваливаю маленького непоседу на бок. - И с каких это пор мы в нас сомневаемся, а? - цокая, возмущаюсь я. Бэкхен пытается поправить под собой скомкавшееся одеяло, но это никак не помогает ему уйти от ответа. - Ну так? - повторяя для ясности. Омега прикусывает губу и обнимает мое лицо ладонями. - Боюсь, что вы подали ему слишком много надежд. Прям непобедимая лига какая-то. И то вы решите, и это. Я очень хочу, чтоб все вышло. И мне нравится Чунмен, потому что он реально классный. Но статистика показывает, что не все желания сбываются, так что... - Мы сделаем все возможное. - Но гарантий-то никаких нет, - с чувством возражает Бэкки. - Он поверит, что группа безбашенных студентов способна решить ворох любых житейских проблем, а потом, возможно, будет махать нам ручкой из иллюминатора. Обнимаю и целую в щеку. - Чонин его не отпустит. - Да откуда ты... - Я бы не отпустил, - обрывая его на полслове. Бэкхен замирает и мягко прижимает меня, целуя за ухом. Внутри все сворачивается теплым клубком. И я не хочу ничего анализировать, хочу лежать вот так, спокойно, и греться в этих бесконечно ласковых руках. Я люблю тебя. И ты можешь ничего не говорить в ответ. Телефон оживает внезапно, и Бэкхен хихикает беззлобное: "А вот и труба". Голос у капитана спокойный, что дает надежду, что все прошло неплохо. Тренировка - на одиннадцать, так что у нас с Бэкхеном еще есть возможность позавтракать вдвоем. И через пятнадцать минут мы уже идем по территории универа в сторону выхода. Помните ту кафешку, где отменная запеканка? Вспоминайте, потому что мы именно туда и направляемся. Уютный столик в углу у окна подкупает наличием рядом вешалки, на которую можно повесить наши пальто и прикрываться ими, бессовестно целуя Бэкхена, в свою очередь засматривающегося через стекло на птичек, скачущих по опустевшим клумбам. Мне и без пальто ничто не мешает его целовать и прижимать сильнее дозволенного, но должна же быть хоть какая-то иллюзия уединенности. Омегу - к окну, пусть на снежинки и гирлянду залипает. Правда, он и без этого бы справился. А меня как раз поближе к вешалке. Если что, прятаться от взглядов возмущенной общественности будем тут. Только никому не говорите, тс-с-с. Фирменная запеканка кажется вдвойне вкусней, если заниматься важным и полезным делом. Бэкхен жует салат и наперегонки со мной ищет все об учебных программах, которые Чунмену могут предложить заграницей. Некоторые детали впечатляют, конечно, но если оценивать трезво, то большая часть различий между нашим университетом и тем расфуфыренным - именитые профессора. Сплошные авторы монографий и научно-популярных, упрощенных для всеобщего понимания учебников. Большая часть из этих дедов проводит основное время рядом с секретарем, записывающим под диктовку, а не в лекционных залах. И в этом их минус. Научные божки, спускающиеся со своих пьедесталов, чтобы бросить кость и скрыться за дверью, черкнув два раза мелом по доске. И к этим снобам они хотят отправить ранимого впечатлительного Чунмена! Бэкхен откапывает форум, где студенты между собой обсуждают подробности личной жизни аспирантов, делятся сплетнями и подсказывают, как сдать у того "очкастого тупицы", этого "простачка" и молодого "выскочки с недотрахом". На сбор полной информации наших знаний иностранного языка не хватило, но за час такой слаженной работы в кафе мы смогли откопать не только кучу недостатков, но и пару существенных пунктов. Иначе проходящая практика, другие требования к курсовым и дипломам, специфические дополнительные занятия - это самое существенное. А еще у них охуенная общага. Прям "охуенная" с большой буквы. И расположена удобно, и планировка комнат превосходит нашу, и кухоньки получше, да и прачечная - не закуток, а вполне приличный зал. Наша роднее, конечно, но нельзя не признать, что обиталище тех студентов на уровень выше. В любом случае - с фотографиями всего студ городка или нет, - Бэкхен так распереживался, что едва не поперхнулся чаем, с чувством доказывая мне, что "к этим прохвостам Чунмена пускать нельзя!" и омегу пора привязывать к Чонину или батарее, а на крайний случай к тяжеленной библиотечной двери. От нее вы если себя, привязанного, и отдерете, то только без рук. Те, кто не ходит в спортзал, а задротничает среди бесчисленных книжных полок, имеют такую физическую подготовку, какую штанга не дает. Крис напоминает о себе как раз в тот момент, когда Бэкхен уже наматывает шарф и борется с вечно выскальзывающими кончиками. Сажаю на колени и, пока омежка аккуратно придерживает трубку у моего уха, перематываю всю эту конструкцию. Иногда мне кажется, что он делает это специально. Слабо зашнуровывает ботинки, недозастегивает куртку, вечно выскальзывает из носочков, застревает в свитерах и как-то неуклюже повязывает шарф - все, чтобы это переделал я, чтобы проявленной заботы в отношении этого чуда стало на каплю, но больше. Вот и сейчас его шарфик намотан так нелепо, что я, увлеченный мыслями, пропускаю половину слов Криса мимо. Приходится попросить о повторе. Капитан хмыкает, но повторяет. А мне приходится сконцентрироваться, потому что один отвлекающий фактор за именованием "мысли о Бэкхене" соревнуется с иным отвлекающим фактором - самим Бэкхеном. Гладит пальчиками от виска до ключицы и той рукой, что держит телефон, ухитряется щекотать за ухом. Запомнишь тут, ага. Я оставляю омегу на крыльце общаги, обещаю позвонить, как закончу, и предлагаю выбрать фильм для вечернего просмотра. Бэкки довольно кивает, гордый своей миссией, и скрывается за дверью, с улыбкой уткнувшись в шарф. Мой маленький и искренний, как же не умереть при мыслях о том, что творится внутри тебя. Ты не оставляешь моему здравомыслию шанса. И я бегу, окрыленный и уверенный - решаемо все, что угодно, пока ты так смотришь на меня и заставляешь кувыркаться влюбленное сердце: свои проблемы, твои, чужие. Я способен свернуть горы, если ты взглянешь лисьими глазками из-за пушистых ворсинок еще раз.