Терпеть его не могу!

Чьи-то острые зубки вцепляются мне в ногу, и если учесть, что любимая макушка привычно посапывает на плече, это точно не Бэкхен. - Вот мелкая зараза, - возмущенно шепчу я, приподнявшись и встретившись взглядом с обидчиком. Крендель меня осматривает, потом по-хамски оценивает масштаб нанесенного ущерба и, видимо, решив, что одного хрумка ему не достаточно, вцепляется в мою ногу повторно. Сожрать меня вздумал?! Обойдешься! Бэкхен ворочается, укладывает меня обратно и успокаивающе гладит по боку. - Зачем вскочил? - сонным и едва различимым голосом. - Спи, - целуя любимую макушку. - Ничего страшного. Меня Крендель ест. Реснички вздрагивают, и один глаз с недоверием смотрит из-под челки. - И много съел? Жамкаю свое чудо, не в силах скрыть улыбку. - Ногу дожевывает, но у меня еще осталась одна. У этого обжоры зверский аппетит. - Ты и с одной ногой - ничего, - смеется Бэкки. Кренделю надоедает грызть мою ногу и, проползя сбоку по складкам одеяла, эта пушистая зараза принимается за руку. Посреди смеха Бэкхена мое "Твою мать!" и угроза выкинуть кое-чьи уши в окно звучит несвоевременно. Омега приподнимается, сурово глядит на оголодавшего Кренделечка и машет пальчиком перед влажным носом. - И зачем ты его грызешь? Вкусный, что ли? - А что, нет? - обиженно бухчу я. Бэкхен хохочет, но чмокает в бок так интимно, что сердце заходится. - Еще есть вопросы? Меня хватает только на задушенное "нет". Кренделя снимают с кровати и немного небрежно трепят за ухом. - Все, наелся, - хохочет Бэкки, глядя на растерянного котенка. - Остальное - мне. Я готов верещать радостное "да!" и прыгать вокруг кровати на одной ноге. Тебе? Да забирай! И Бэкхен, словно вновь читая мои мысли - как у омеги это получается, ума не приложу, - чмокает в плечо и тянет за собой в душ. Крендель пытается проникнуть в бывшую пыточную, но то ли горькие воспоминания о близком знакомстве с моей раковиной, то ли строгий взгляд Бэкхена, то ли захлопнутая перед маленьким носиком дверь - это не я, оно само - не дают котенку нарушить наше уединение - честное слово, не я! А потом, прислонив меня к стенке душевой кабины, Бэкхен волшебными пальцами вытворяет с моим членом такое, что вам и не снилось. Зацеловывает шею и грудь, лаская внизу, и привстает на носочки, одаривая фантастически глубоким и жарким поцелуем. Хватать ртом воздух и прижимать омегу к себе - вот и все, что мне остается. А ловкие пальчики порхают внизу: то крепко обхватывают, то едва касаются ствола и играются с головкой. Сойти с ума - легко. Целовать его до изнеможения - бесконечно. Любить его каждой частью своего сердца - да. Мы целуемся, собирая друг с друга теплые капли воды, и до последнего отказываемся выходить за стеклянную дверь, надеясь максимально продлить эти сладкие моменты. - Все-таки меня пугает эта ненасытность, - признается Бэкки, вытирая волосы полотенцем. Он привычно сидит на корзине для белья и пятками растирает по кафелю небольшую лужу. - А меня радует, - откровенно сознаюсь я. - Не сомневаюсь, - улыбается омега и подмигивает, кивнув в сторону полотенца, опасно повисшего на моих бедрах. - Ты вообще от этого только выигрываешь. Стаскиваю свое чудо с места и подсаживаю под задницу. Улыбается и чмокает в щеку. Он прав, это нескончаемый праздник, с фейерверками и салютом, с оркестром и подарками, и сладостями в корзинках. Я как именинник, застрявший в своем персональном дне. Секс, поцелуи, каждое объятие - для меня. И то, как он сейчас обхватывает ногами и прижимается, лаская плечи маленькими ладошками - один из миллиона подарков, которыми Бэкхен балует счастливого меня. Крендель обиженно ждет под дверью, и я едва не спотыкаюсь об эту шерстяную кучку. Бэкки ойкает, вцепляясь в меня еще сильнее, и облизывает укушенную нечаянно губу - хорошо, что не до крови. - Одно радует, - рассуждаю я. - В дверь не ломится, ночью по нам не прыгает, в неположенном месте не гадит... Надеюсь, - и строгий взгляд в сторону Кренделечка. Бэкхен осматривает комнату и качает головой - не замечал за котенком таких промахов. Вот будет весело, если сюрприз обнаружится позже. - Его надо отнести на место, - печально замечает омежка. - Он ведь не замерзнет, правда? Прежде чем ответить, смотрю на погоду за окном - явно теплее и спокойнее, чем вчера. Но надо удостовериться. - Не замерзнет, - опуская Бэкхена на подоконник. Тихая улыбка и прикушенная губа - воспоминания об удовольствии, полученном прямо на этом месте, стремительно пролетают в горящих глазах. Бэкхен выплывает из секундного замешательства и оборачивается. Безоблачное небо и ослепляющее зимнее солнце его радуют. Как завороженный, омега осматривает дорожки и поляну перед общагой, и прикрывает глаза ладошкой, чтобы полюбоваться на ослепительно белый диск в безгранично голубом одеяле неба. - Странная погода в последнее время, - задумчиво произносит Бэкхен. И я не могу сказать с уверенностью, что это не было сообщение самому себе. - Надо уговорить отца. Кренделя хочу забрать, - продолжает он. Любимое лицо вдруг становится грустным. - Не соглашается? - Обнимаю его и глажу по голове, мягко перебирая волосы. - Помочь? - Тебе и без Кренделя забот хватает. Региональные на носу, а еще Чунмен. - Мы можем оставить его на время. Только нужен туалет и нормальная миска, - сдаюсь я. Иных вариантов у меня нет, а смотреть на печального омегу невыносимо. Бэкхен обнимает мое лицо ладошками и нежно прикасается к губам. В голове давно гнездится мысль, что он иногда делает для меня больше, чем я способен сделать для него. И он, наверняка, этого даже не осознает. Заходится ли так твое сердце, когда мои руки касаются твоей кожи? - Чанель... А когда я произношу твое имя, бегут ли мурашки по спине и замирает ли внутри глупый комок? - Вы же с ним подеретесь, - добрая улыбка трогает губы. - Но спасибо. - Только скажи, и мы что-нибудь придумаем. Если ты этим шерстяным террористом так дорожишь, конечно. - Краткое и задорное подмигивание приходится как нельзя кстати. Бэкхен хохочет, невзначай поправляет мое полотенце и спрыгивает с подоконника. - Каким именно? У меня два шерстяных террориста. И хохочет еще сильнее. Так, я не понял, вот этот взгляд на мои стройные великолепные ноги сейчас что значил?! Омега копается в шкафу - прошу обратить внимание, в моем шкафу! - и кидает мне майку и джинсы. Сверху пойманной кучки приземляются боксеры - ну серые так серые. Главное, чтоб ему нравилось. И мы целуемся, и нежными руками он поправляет на мне майку, и трогает влажные волосы, и все вновь идеально, и я таю в тепле и уюте, сконцентрировавшемся на территории моей комнаты... Пока звонок телефона не прерывает эту сладкую сказку. - Ты всегда так вовремя, - бурча в трубку. На той стороне раздается неловкое "упс". - Стыдно? Это хорошо. Вот теперь говори. Бэкхен прыскает в ладошку и прижимается ко мне. Аккуратно подталкивает и усаживает на стул, забираясь сверху. Крендель тем временем обхаживает мою ногу. Доедать пришел, наверное. Бэкхена не волнует наш с Крисом разговор. Он развлекается, закручивая прядки моих волос и сооружая на голове "невероятной красоты" прически. Тут и хвост, и рогалик, и бараний рог, и ирокез и даже подобие косички. А раньше казалось, что на моей голове меньше волос и возможностей. Крендель смотрит на это действо растерянно. Прям читаю в глазах котенка сочувствие - мол, после таких экзекуций кусать тебя бесполезно, а этот парень вообще казался мне нормальным и ласковым, а тут вон что вытворяет. Меня, кстати, занимает не это. Пока Крис планирует очередную тайную вылазку, я залипаю на том, как сосредоточенный на парикмахерских достижениях Бэкхен кусает губы и высовывает кончик языка, как морщит носик и хмурится, когда шедевр на моей макушке разочаровывает своей недолговечностью. Чудо во плоти. Пару раз кивнув и поддакнув, уточнив несколько деталей и потребовав час на завтрак, я кладу трубку и чмокаю омегу в щеку, а у Бэкхена под пальцами разваливается очередная конструкция. - На конкурс парикмахерских искусств меня не бери. Ненадежная модель. Омега вздыхает и согласно кивает. Комната внезапно погружается в тишину. С минуту мы смотрим друг на друга, и Бэкхен уже начинает смущенно отводить глаза и жамкать мою майку на животе. Молча прижимаю омегу к себе и глажу по голове, чмокнув в макушку. Тихое дыхание греет кожу за ухом. - Спасибо за то, что делаешь для меня каждый день, - тихонько шепчу я. Просто захотелось сказать ему это прямо сейчас. Бэкхен поднимает удивленный взгляд и садится прямо, нежно обнимая за шею. - Не так много, как мог бы, - серьезно отвечает омега. И у меня не получается улыбнуться. - Больше, чем ты думаешь, - это все слова, которые в эту минуту нашлись в моей голове. Потому что даже себе самому я вряд ли в полной мере смогу объяснить, насколько он контролирует мою жизнь, насколько все вокруг меня зависит от него и как много он дает мне каждым своим вдохом и прикосновением. Насколько ярче я воспринимаю каждый свой день, начатый с его тихой улыбки. Бэкхен обнимает так, как способен обнять только Бэкхен. Укутывает меня собой и греет каждую клеточку. Он не просит продолжить и не просит объяснить. Просто обнимает и кончиками пальцев перебирает волосы на затылке. - Если у нас всего час, надо поторопиться, - и он опять дарит мне свою восхитительно нежную улыбку. - Только сегодня завтраком буду кормить я. Не зря ж меня готовить учили в конце-то концов. Пак Чанель растекается по стулу растаявшим зефиром.