Терпеть его не могу!

Укутанного и счастливого, я заношу его в комнату и сажаю на кровать. Бэкхен светится, и улыбка никак не хочет становиться скромнее. Я натягиваю на пухлые пальчики носочек, когда звонок раздается в третий раз. Бэкхен предрекает мне скорую кончину от рук капитана, но мне что-то слабо в это верится. - Да, папуль, - под хохот Бэкхена отвечаю я. Крис на том конце чертыхается и посылает мое чувство юмора в дальние дали - я не настолько силен в географии, чтоб без карты найти ориентиры заданного направления. - Внизу через полчаса. Чонин с Чунменом выезжают через минут двадцать. - Хо-ро-шо, - по слогам проговариваю я, держа трубку плечом и надевая второй носочек на маленькую пяточку. - Мы как раз собираемся. Бэкхен перехватывает падающую трубку, сообщает туда "я за ним прослежу" и с деловым видом жмет на отбой. Обожаю. Следит он за мной очень пристально: тянет на кровать, зачмокивает в обе щеки и обнимает теплее любого одеяла. - Тебе мало? - шутливо спрашиваю я. - Ты был прав, это не проходит. - Бэкхен смущенно кусает губы, щеки покрываются румянцем. Но беззаботная интонация не способна скрыть беспокойства. Руки сами тянутся погладить по голове и обнять крепче. Тот факт, что мы настолько не в состоянии оторваться друг от друга и радует, и пугает одновременно. Я привыкаю к этому, почти привык, а Бэкхен, похоже, считает дни до момента, когда сможет контролировать себя и вовремя говорить мне "нет". Пока что у него это не получается. Я должен был остановиться еще когда игра с вытиранием его розовой пяточки стала набирать обороты, и тем более должен был тормознуть себя, вставляя член второй раз. Должен был, но это та ловушка, в которую ты попадаешь: попадаешь с удовольствием, но слишком поздно понимаешь, что тебя загоняет в нее что-то больше, чем просто желание. Будь на месте моего чуда любой другой омега, я бы мог уйти даже посреди процесса, и ничто не могло бы мне помешать. С Бэкхеном это не работает, с ним вообще не работает ничего, что связано со словом "контроль". Я не в силах сдерживать это, не способен отказаться ни на секунду от того, что происходит между нами. Даже если мы будем опаздывать на последний космолет перед взрывом раскаленного ядра, я уверен, что найду способ взять его в скафандре, на пороге стыковочного отсека. И не спрашивайте, как я это организую - было бы желание. А оно будет, в этом глупо уже сомневаться. Крис как-то раз рассказывал мне, каково ему живется с Исином вместе. Не в плане бытовых вопросов, а в том самом плане, о которым вы, извращенцы, подумали. И подумали правильно. Они вместе не первый год, но нет ни дня - я не шучу - в их счастливой жизни, когда бы Крис был способен отказаться от Исина, а тот в свою очередь отказать. Опаздывая, не успевая дописать семинар и не допечатав доклад по экономике - Крис сделает это завтра, чуть поторопится потом и искренне извинится, если вдруг накосячит. И никто не скажет ему и слова, если он хоть раз честно признается, что опоздал из-за того, что не смог оставить своего омегу без внимания, собираясь утром на встречу с ректором. Нет ничего важнее этого маленького и хрупкого существа, обнимающего тебя так ласково и нежно, что поджимаются пальцы на ногах от восторга. Я слушал это от отца в школьные годы, но никак не мог уложить это в голове. Бэкхен намертво впечатал эти правила в моем сознании. И сейчас он рассуждает, когда мы сможем оторваться друг от друга, а я думаю о том, что он не может не чувствовать и не понимать - никогда. Это вопрос для галочки с пометкой "формально". Вот это тихое и спокойное "не проходит" словно выкрик с тонущего корабля. Это прикрытое "скажи, что я тону не один", потому что одному тонуть в этом страшно. - Можно признаться? - спрашиваю я. Бэкхен кивает. Пальчиковый человечек неуверенно прогуливается по плечу. - Я тоже не всегда могу это контролировать. Иногда получается, а иногда - как сегодня. Бэкки заглядывает в глаза - продолжай. - Постоянно хотеть тебя стало нормой. Так же как оберегать, - пауза, - и любить. Жизнь пальчикового человечка висит на волоске - рука, замерев, почти падает с моего плеча. - И да, мне не стыдно сказать, что я тебя не только люблю, но и хочу. Постоянно и немного бесконтрольно. Одно кажется мне вполне предсказуемым следствием другого. - Тебе есть чем это подкрепить. - Бэкхен касается щеки. За несколько минут лицо превратилось из счастливого в задумчиво-сосредоточенное. И я, идиот, ненавижу себя за это. Неужели нельзя было отложить, обсудить это потом и дать ему возможность в полной мере насладиться произошедшим? Пауза в разговоре образуется сама собой. Тот поганый случай, когда я могу сколь угодно убеждать его, что люблю практически за двоих, но легче от этого никому не станет. Бэкхен выкарабкивается из кровати, молча натягивает джинсы и бросает мне футболку, первую попавшуюся. - Опоздаем. Проклинаю момент, когда вообще начал этот разговор. Бэкхен пойман посреди комнаты. Он не сопротивляется, но и в ответ обнимает апатично. - Я люблю тебя, люблю больше всего на свете. Тишина в ответ мучительна, особенно после недавних минут счастья. Бэкхен осторожно сжимает в кулаке край футболки. - Все слишком быстро меняется, да, Бэкки? Столько уже произошло, что я порой теряюсь во времени. Кажется, что я счастлив с тобой бесконечно долго. И это никак не зависит от того, кто что и чем подкрепляет. Мне хорошо, тебе хорошо... Эм, тебе же хорошо? Бэкхен кратко улыбается и кивает. - Тогда вопрос закрыт. - Пауза между предложениями длится не больше секунды. - И нет, это не пройдет, - отрезаю я, окончательно ставя точку. Омега вздрагивает, прижимается ближе и потом мягко отпускает меня. - Наверное, мне нужно было услышать это, - произносит Бэкхен, отходя в сторонку. Он обдумывает это и старается не встречаться взглядом. Когда же я научусь читать мысли в твоей голове? Бэкхен одевается до конца, быстро заправляет постель, проверяет заряд телефона - в общем, делает все, чтобы не заговаривать больше о нашей зависимости. Нашей. Много общего бывает у тех, кто вместе. Общие вкусы, интересы, даже желания. Но зависимости... Бета не поймет. Одинокий омега тоже. И альфа не сможет представить себе, как можно сходить с ума, просто держа кого-то за руку, пока не встретит этого "кого-то". Как ты горишь изнутри, как манит к себе чужое тело, зовет, обволакивая ароматом, не давая ощущать ничего больше. Когда ради одного краткого прикосновения к нему сейчас я готов душу продать. Только бы он посмотрел на меня, тихонько обнял, так нежно, как только он и умеет, и прикоснулся губами к щеке - пусть даже на секунду. Мы опережаем график, но Бэкхен все равно уже надевает ботинок, примостившись на краю тумбочки в коридоре. Напряжение убивает. Он не говорит ни слова, отдавая мне шнурки. Получалось бы все так же легко, как этот бантик. - Почему мы вдруг заговорили об этом сейчас? Бэкхен пожимает плечами и пытается улыбнуться, но выходит очевидно притворно. Мне будет наплевать на чужие проблемы этим вечером, если я прямо сейчас не сдвину с мертвой точки свою. - Ты же понимаешь, что все идет так, как задумано нашей природой? Даже если это немного нелогично. - По мне, так природа вообще не сильно заморачивалась, - бубнит Бэкхен, шаря рукой позади себя в поисках шарфа. Тот прячется под пуховиком, оставив на виду только маленький кончик. Бэкхен не найдет. - Сколько раз я должен повторить, чтобы ты запомнил, что ничего мне не должен? - спрашиваю я, надевая на ногу омеги второй ботинок. Аккуратная ручка все еще продолжает обыскивать пространство вокруг. - Столько же, - выпаливает Бэкки. Ему не удается уйти от этого разговора, и шарфик никак не хочет приходить на помощь. Было бы чем замотать рот. Второй бантик выходит еще лучше. Тот факт, что я пытаюсь отвлечься на дурацкие шнурки подбешивает меня, наверное, не меньше, чем Бэкхена невозможность отвлечься на шарф. - На самом деле ты говоришь об этом не так давно, - будто отвлеченно продолжает Бэкки. - Но у меня, кажется, календарь сломался, потому что по ощущениям прошло уже непростительно много времени. Я хотел бы научиться контролировать себя, но все становится только хуже. И я все больше боюсь, что ничего кроме такой близости между нами и не будет... Может, мешает мое представление о том, как все должно быть, но я не могу избавиться от этих мыслей. Как параноик какой-то. Извини. Бэкхен с трудом скрывает эмоции и нервно рыщет ладонью вокруг. Молча поднимаюсь на ноги и снимаю его пуховик - омега не в состоянии сдержать вздох облегчения, когда вязаный комок падает на колени. Бэкхен набрасывает его на плечи, обматывает несколько раз вокруг и замирает, опустив плечи - спасительный ритуал выполнен, но я все еще рядом и разговор еще не окончен. Несколько секунд не принесли облегчения. - Бесполезно просить тебя не думать об этом, да? Бэкхен кратко кивает, вставая рядом и надевая рукав. - Я люблю тебя. - У меня не получается жить, не обнимая его каждую минуту. Пальцы забираются под свитер. Они никогда не врут, не задумываются о всяких тонкостях наших отношений. Они просто безрассудно делают то, что им вздумается. Кожа к коже - там нет ни пространства, ни беспокойства. Потихоньку я застегиваю на омеге пуховик, поправляю шарф - прям герой вечера - и, взяв сумку, забираю с тумбочки ключи. Бэкхен медлит. Целую в щеку. Почему-то идея развеять обстановку кажется уместной. - Кстати, о моей плоской заднице, - вспоминаю я и уже бодрее добавляю: - Будем считать, что твоя попка за нас обоих компенсирует. - Странные у нас с тобой компенсации, Чанни, - с оттенком горечи произносит Бэкхен. - Кто на что богат, тем и компенсирует. Ты любовью, а я задницей. Он толкает дверь, а я еле делаю шаг. Скажи, что тебе не настолько больно сейчас.