Терпеть его не могу!

- Да оно тебе надо? - разносится над стоянкой. - Я никого не просил мне помогать! Чонин зол. И тут безо всяких уточнений. - А стоило, между прочим! - отвечает Крис, зло ударяя по крыше машины. - Ребят, не надо! - просит Чунмен. Он обнимает своего альфу, гладит по голове, шепчет что-то тихонечко, пытаясь оттащить в сторону, но Чонин беснуется, крича на всю улицу. С Крисом они сцепились у ворот, на небольшом пятачке, который Чонин и, по несчастливому стечению обстоятельств, я облюбовали вчера под стоянку, раз мест на университетской нам пока не дают. И тут то ли Чонин задержался с отъездом, то ли Крис поторопился, но наш план раскрыт. И не приходится сомневаться, что кое-кому он не нравится. Они кричат, встав по разные стороны от машины Чонина, и если бы не разделяющий их капот, пришлось бы разнимать. - Да вы сговорились, что ли? - бросает в мою сторону альфа. Чунмен тянет его за капюшон: "Перестань, пожалуйста". Я аккуратно за руку веду Бэкхена к машине, доставая из кармана ключи. Сзади раздается предупреждающий гудок автомобиля кого-то из преподавателей. Машина Криса перегораживает половину выезда, но альфа даже не двигается с места. Исин вежливо кивает в сторону чужого авто, неловко улыбается и шепчет "Не здесь, Крис". Президент торопливо оценивает ситуацию и идет к своей машине. А Чонин переключается на меня. Бэкхен как раз пристегивается, когда я открываю окно. Этот бешеный сейчас и стекло разобьет - с него станется. - Не смей ехать, - выплевывает мне в лицо Чонин, пока Чунмен безуспешно пытается усадить его в машину. Крис в этот момент трогается с места. Альфа разрывается, посылая в сторону президента злобные взгляды, а в мою - изрекая бесконечные проклятья. - Еще вас мне там не хватало! - кричит Чонин. Достал. - Слышь ты, пуп, - не выдерживаю я. - Да с чего ты вообще решил, что мы едем поддерживать тебя? Ты у нас гордый и независимый, и раз тебе наша поддержка ни к чему, то будем считать, что мы оказываем ее Чунмену. Он в отличие от тебя маленький и беззащитный и нуждается в посильной помощи. Вот ему-то мы ее и оказываем. Чонин рычит что-то себе под нос, бьет по машине и выкрикивает несколько крепких ругательств, затрагивающих тему повсеместного вмешательства в его дела и характеризующих меня лично. А ведь поладили на днях. Истеричка. Чунмен тянет его к машине, успокаивает. Альфа стоит со сжатыми кулаками, пока омежка, судя по выражению обреченности на лице Чонина, признается, что план является секретным только для самого Чонина. Тот смотрит на пару, вздыхает и обнимает - настолько тепло, что почти осязаемо. - Надеюсь, мы не ошибаемся, - тихонько произносит Бэкхен. - Если ничего не выйдет, он нам этого потом не простит. - Сами себе не простим, - отвечаю я и решительно выхожу из машины. Я не могу уехать вот так, не решив ничего. Если уж мы вмешиваемся, то Чонин должен знать, зачем мы это делаем. Он стоит, уткнувшись носом в многослойные навороты шарфа и обняв омежку так крепко, что того еле видно за широкими плечами. - Нужно было тебе сказать, - осторожно начинаю я, подходя ближе, хотя нас и так разделяет всего несколько метров. Альфа постепенно ослабляет хватку, Чунмен делает полшага назад, вложив пальцы в большую ладонь. - Нужно, - сменив тон, произносит Чонин. Слышно, как сзади меня Бэкхен открывает дверь, снег хрустит под подошвой. Пауза затягивается. - Ты бы не согласился. - Нет, - выдыхает друг. О ком-нибудь чужом я бы так не переживал. Странно, но это понятие, всплывшее в сознании, приносит чувство облегчения. И тот факт, что я знаю этого упрямого осла хуже, чем Криса, ничего не меняет. Я подхожу вплотную. Похлопал бы по плечу, но не покидает ощущение, что рассерженный Чонин способен отгрызть мою руку раньше, чем пальцы коснутся куртки. Чунмен держит его, но альфа все еще зол. Слово "расстроен" и "раздражен" в недостаточной степени описывают происходящее. - Твои друзья беспокоятся о тебе, - вмешивается Бэкхен. Он становится рядом и обнимает мою руку, вещая из этого сомнительного укрытия. Чонин старается дышать ровно: чтобы не раздувались крылья носа и устрашающие хрипы не вырывались наружу. Почти получается. - Не надо вмешиваться в то, что вас не касается, - наконец произносит альфа, а Бэкхен у меня под боком вздыхает так, словно никак не может утихомирить маленького ребенка. Чонин бросает на Бэкки нетерпеливый взгляд. - Ты-то куда лезешь? - Туда же, куда и все: в совместное выпутывание вас из задницы. - Бэкхен прижимается ко мне, но голос звучит звонко и уверенно. - Обрати внимание, не твоей царской особы, а вас. Я еще помню, что все началось с того, что это Чунмена родители хотят увезти отсюда. И в первую очередь самая страдающая сторона во всем этом - он. Так что не рассчитывай, что мы все тут заткнемся и доверим решение этой проблемы единолично тебе. Напомню, что мы все уже помогли Чунмену: чем смогли, конечно, но все же. И вот так отступать на финишной прямой и отходить в сторону не будем. Это общее дело, а ты хоть и несешь флаг своей революции, ею не руководишь. Чунмен крепко сжимает руку альфы, пока тот таращится на Бэкхена. - Мне даже добавить нечего, - берусь подытожить я. Бэкхена хочется затискать. Мое решительное солнышко все больше за мной прячется, но выглядывающий из-за моей руки кончик носа все-таки воинственно морщится. Если б на его месте был я, нос бы уже сломали, но этому мелкому сорванцу с вертлявой попкой все сходит с рук. И подобные высказывания в том числе. Открывает рот редко, но всегда метко. Как-то двояко прозвучало. Чонин молчит, сжав губы в тонкую полосочку, и собирается с мыслями. Потом кидает якобы безразличное:"Ой, да делайте вы, что хотите!" - и делает шаг в сторону машины, прихватив с собой Чунмена. Последний, пока альфа опрометчиво не обращает внимания, успевает показать Бэкки два больших пальца и подмигнуть. Со стоянки мы выезжаем с небольшим интервалом, и всю дорогу до дома Чунмена я наверняка буду видеть зад знакомой машины. Не убил никого - и то хорошо. Подтверждая мои догадки, автомобиль Чонина не исчезает из виду. Вот мы поворачиваем, вот перестраиваемся - все это время он едет всего через несколько машин и держит темп. Мне не приходится напрягаться, я просто ориентируюсь на знакомый багажник. Хочется поговорить с Бэкхеном, очень хочется. И я уже собираюсь с силами, чтобы начать, как на весь салон разносится мелодия звонка. Телефон катается где-то по приборной панели, и омеге приходится постараться, чтобы быстренько дотянуться и ответить. - ... удки только пошли, - шепчет Исин, явно обращаясь к Крису. Слышно, как мимо проезжает пожарная машина. - Вы где? - без церемоний спрашиваю я. - Почти на месте, - отвечает Крис, недовольно что-то бурча. Вечер буднего дня - лучшее время для поездки. - У вас все нормально? - Живы. Была опасность избиения, но Бэкхен все разрулил. Омега, сидя рядом, показывает язык и корчит рожицы. Капитану и не снилось, хотя я слышу, как на том конце провода Исин улыбается, а Крис неопределенно мычит и качает головой - мол, с этого станется. - Это была эпичная речь. Вы рано уехали, - добавляю я, поворачивая за Чонином. - Ничего, я потом повторю, - с улыбкой заверяет чудо и кладет телефон на колени. - Правда Чонину этого лучше не слышать. На том конце два голоса тихонько смеются. - Что сказал? - Ничего нового, - констатирую я. Между нашими машинами вклинивается какой-то фургончик. Мысленно я матерю водителя, внешне изображаю легкую досаду. - Ладно, скоро будем, - бросаю я, готовясь к обгону. Крис что-то буркает в трубку, Бэкхен угукает, я обгоняю разваливающийся фургончик. Звонок завершен. - Черт, забыл, - ругаюсь я, вновь поймав впереди знакомый зад. - Напомни ему, чтобы позвонил Лу. - А ты думаешь, Исин не вспомнит? - О, как очаровательно он умеет приподнимать бровь и делать скептичное выражение лица. Внутренне я пищу. И вот, пока Чонин маячит впереди, в машине наступает долгожданная тишина. Бэкхен натирает экран моего телефона кончиком шарфа, а долгожданная тишина превращается в напряженное молчание. Как нам удается все время из блаженного блаженства делать жопную жопу? Мастерство, не иначе. И все время как раз в тот момент, когда я расслабляюсь и начинаю верить в идеальность наших отношений. На тебе, Чанель, кирпичом реализма по темечку. И делай потом с ним, что хочешь. Останавливаюсь на светофоре, вытягиваю из рук Бэкхена телефон и бросаю в подстаканник. Пальцы омеги на секунду замирают без дела, но я тут же хватаю его руку. - Мы не договорили. Он неуверенно угукает. - Слушай, ты зря себя ругаешь. Ты делаешь все возможное для наших отношений. И даже больше, я уверен. - Бэкхен скептично хмыкает. - Перестань. Загорается зеленый, и мне приходится вернуть руку на руль. - Я не могу заставить тебя себя полюбить. И ты не должен. - Черт возьми, да перестань ты быть таким альтруистом! - не выдерживает Бэкхен. - Это ненормально, понимаешь? Все слова застревают в горле. Силуэты машин впереди вдруг расплываются перед глазами. - Ты сейчас говоришь, что готов ждать бесконечно, но надолго ли хватит твоего терпения, Чанель? Я не на твоем месте, и хорошо, потому что меня бы эти безответные чувства давно вывели из себя, наверное. Я чувствую себя ужасно, когда ты говоришь, что любишь меня, а я молчу в ответ. - Мы это уже обсуждали, - выдавливаю я. - Существующей проблемы это не решило, - отрезает Бэкки. Я окончательно теряю Чонина в потоке машин. - Иногда мне кажется, что ты хочешь это сказать, - после непродолжительной паузы произношу я. Надеюсь, что голос дрожит не так заметно, как мне кажется. - Хочу, - признается Бэкки. Внутренности будто подбрасывает от волнения. - Но боюсь, что это будет ложью. Легко признаваться и обманываться, пока все так хорошо. Думаю, это симпатия, Чанель. Сильная симпатия. Мне хорошо с тобой. Правда хорошо. Никогда для меня не делали столько. С тобой тепло, ты любишь и не даешь мне забыть об этом. Столько новых и приятных ощущений, - продолжает Бэкхен и уточняет: - Во всех смыслах этого слова. Меня любят, холят, лелеят, имеют так, что дрожат коленки, и прощают мой вредный характер. - Я хочу вставить слово, но Бэкхен затыкает жестом. - Это фантастически приятно. Но мои эмоции - скорее, благодарность за это, желание отплатить лаской на ласку. Встретившись с таким отношением, только дурак не захочет сделать все, лишь бы это не кончалось. Но это не любовь, Чанни. Это всё еще не она. В школе я никогда не мог запомнить, в чем измеряется мощность ядерного заряда. Сейчас он подрывает все внутри, ломая ребра. В эпицентре взрыва глупый мешок трепещет от ужаса. Иногда ты такой наивный, Чанель.