Терпеть его не могу!

Бэкхен берет трубку не сразу, на заднем плане слышится звук нечаянно нажатой клавиши. Можно уже не спрашивать, где он. - Приду? Бэкхен угукает и тут же отключается: кратко, четко и по делу - какие претензии, Чанель? Дверь в зал чуть скрипит, и я чертыхаюсь, стараясь закрыть ее потише. Хотя никто вообще не обращает на это внимания. Они играют на пару с Чунменом. Что-то быстрое, энергичное. Бэкхен смешно подпрыгивает, высунув язык. Мелодия перетекает по клавишам, взмывает под потолок и электрическим зарядом окутывает зал. Веселая, задорная, она рисует на лице улыбку. Я удивленно распахиваю глаза, когда один мотив на ходу превращается в другой, а следом в третий. Энергичное поппури из всем известных песен заканчивается гимном международной баскетбольной ассоциации. Я хлопаю, стоя в проходе рядом с сумкой. Бэкхен с Чунменом встают, шутливо кланяются и пожимают друг другу руки, потрясая их слишком энергично. Я хохочу, но продолжаю апплодировать. - Я пойду, - подбирает сумку Чунмен. - Привет, Чанель, - спускаясь со сцены. - И пока, Чанель, - с улыбкой проходя мимо. - Хорошего дня, - желаю я вслед и поднимаюсь к Бэкхену. Омега садится на банкетку и указывает на место рядом - дважды меня приглашать не надо. - Петь не будешь? Бэкхен машет головой - нет. - Я бы послушал. - Для этого нужно настроение, - тихонько признается Бэкки. - Как горло? - Жить будет, - бросаю я, ставя пальцы на клавиши. Гитара мне привычнее, на пианино играю не так хорошо. Бэкхен прижимается к свободной руке, пока я небрежно подбираю одну популярную песню. В молчании мы просиживаем несколько минут, и Бэкхен, не поднимая головы от моего плеча, ставит пальцы рядом. И когда я повторяю сложившийся по нотам куплет, нажимает подходящий аккорд. Он улыбается, подыгрывая мне и слушая, как я ругаюсь под нос, совершив ошибку. - Ты так и не ответил про горло, - тихонько напоминает Бэкки, будто боясь сбить меня. - Кашель немного, но в целом я здоров. Отец с утра задался вопросом, через сколько лет меня настигнет очередная зараза, - и мы начинаем куплет заново. Бэкхен долго не выдерживает. - Отдай, не терзай инструмент, - нетерпеливо убирая мою руку с клавиш. Меня двигают, толкнув в бедро, и требуют тишины. У Бэкхена получается в разы лучше, даже с поправкой на то, что по отношению к любым его действиям я не объективен. Он быстро подбирает припев, и песня начинает приобретать более ясные очертания. Ошибается несколько раз, но вскоре с удовлетворенной улыбкой играет половину песни. Я не хуже своего омеги подпрыгиваю на месте, а еще восторженно хлопаю - тюленя напоминает. Бэкхен срывает овации, и я зачмокиваю его, крепко прижав к себе. - Ты чего-нибудь не умеешь у меня, а? - щекоча носом любимое ушко. - Слушаться? - хитро прищурившись отвечает омега. Да, этот навык был утерян напрочь. Уходить не хочется, мы так хорошо сидим. Поэтому я просто забрасываю его ноги себе на колени и по-хозяйски кладу руку на бедро. - Соседа видел уже? - задает очередной вопрос Бэкки, а следом возмущенно добавляет. - И вообще, из тебя тянуть все надо? Наступили твои региональные, а ты все молчишь?! О, как же он сердито хмурит бровки. Видели бы вы мое сконфуженное лицо. Рассказывать пока нечего, что я Бэкхену и сообщаю. Но этот диктатор требует подробностей, пусть даже не существующих. Он сам еще не видел моего соседа, но моя комната не может быть просто так открыта, когда меня там нет. А Бэкхен четко видел, как кто-то закрывал дверь изнутри. В детективы его надо отдать, а он тут со своей геологией. Я рассказываю ему про краткую тренировку с соперниками. Посреди всех соревнований мы должны будем сыграть несколько дружественных матчей. А Бэкхен внимательно слушает, кивает и смотрит из-под отросшей челки. - Теперь ты будешь спать у себя. Бэкхен поджимает губы и вздыхает. И как после этого я не должен думать о том, что он любит меня? - Мы можем его выжить, - с умилительно невинной мордашкой предлагает Бэкки, забираясь сверху. А потом добавляет: - Шутка. - И после театральной паузы. - А может, и нет. Обожаю моего маленького инквизитора. И что мы сделаем с соседом? Хотя ответ очевиден: он съедет после одной ночи рядом с Бэкхеном. Погодите! Не-не, я не выживал своего предыдущего соседа, честно! Он сам сбежал! Бэкхен тем временем удобно устраивается и аккуратно закрывает крышку рояля, чтоб нечаянно не задеть задницей клавиши. Я засматриваюсь на него, и Бэкхен не спеша приникает к губам, робко и нежно - мурашки по спине. Обнимает ладонями мое лицо и зачмокивает в нос. Его улыбка способна воскресить из мертвых. Мы увлекаемся друг другом довольно ощутимо, и я пару раз ловлю себя на мысли, что кто-нибудь может зайти в зал прямо сейчас. Нежный поцелуй обрастает страстью, становится более глубоким и дерзким. А Бэкхену нравится это, он распаляется еще больше, заслышав шаги в коридоре, а как только те удаляются, шаловливо улыбается и прикусывает язычок. С той самой ночи на ящиках на задворках клуба я должен был понять, что это маленькое и выпендрястое чудо на самом деле фанатеет от таких острых ощущений. Что душевая и библиотека - не предел. Он мог бы сделать это прямо здесь, в открытом зале, едва приспустив штаны и использовав всю прелесть местной аккустики. Я кусаю его губы, забираясь ладонями под майку. Тонкий кардиган спускается с плеч - хочу прикасаться к коже. И Бэкхен, сам не ведая, насколько выходит похабно, облизывает губы, прижимаясь к моему члену через джинсы. Сладкий запах подогревается, становится ярче. Бэкхен распаляет меня все сильнее и буквально напрашивается на продолжение. Подхватываю омегу под задницу и слегка опираю на крышку рояля, торопливо расстегивая пуговицу на его штанах. - Ты охренел, это же рояль! - забыв обо всех правилах, восклицает Бэкки. Но не отстраняется - пуговичка тихонько звякает. - И что? - спрашиваю я, делая невинное лицо. - Только не на нем, - выпаливает Бэкхен и тут же испуганно поджимает губы. Тебя раскрыли, маленький партизан. Ладони замирают на его талии. Большие пальцы аккуратно ныряют под кромку белья. - Чего не на нем? - крепко сжимая его в руках. Бэкхен стыдливо отводит глаза. Понял, что попался? - О чем ты думаешь, извращенец?! - с наигранным удивлением восклицаю я. Бэкхен морщит нос и кусает губы. - Так о чем ты думаешь? - Ро-яль, - отворачиваясь и краснея, цедит по слогам омега, но еще пытается оправдаться: - Мы сейчас рояль сломаем. - Да не трогаю я твой рояль и не собираюсь. - И после многозначительной паузы добавляю: - Если ты, конечно, сам не хочешь. - Чанель, не мели чепухи, - активнее нужного возмущается солнышко. А у самого уши краснеют. Черт возьми, Бен Бэкхен! Вот это фантазия! Я цепляю его за подбородок и с интересом рассматриваю румяные щеки. Бэкхен дергается, отводит взгляд, мнется и неловко ковыряет ботинком пол. Вот так посмотришь со стороны - невинный агнец. Но что-то этот невинный агнец не уходит от прикосновений, не вырывается из моих рук и не стремится обратно застегнуть пуговичку. Более того, едва заметно он покачивает бедрами, и делает это сознательно. Рывком сажаю его сверху и тянусь к сумке, брошеной у банкетки. Бэкхен внимательно следит за моей рукой. У него не получается сдержать довольное мурчание при виде серебристой шелестящей упаковки. Все равно я давно обо всем догадался. - Ай-яй-яй, и как нам не стыдно заниматься этим в таком месте? Бэкхен на секунду задерживает взгляд на большой двери. А я прям вижу, как еще ярче загораются эти глаза, как внутри омеги пробуждается нечто необузданное и совершенно бесстыдное. Всего один взгляд в сторону - через секунду он уже кусает мои губы и расстегивает ремень. - Чанни, - выдыхая в перерывах между поцелуями. - Он может расстроиться под влиянием некоторых... - Бэкхен увлеченно рисует языком и не договаривает, пока не заканчивает какую-то замысловатую завитушку. - Ну, ты понимаешь... Толчков. Я прижимаю его к себе и ныряю рукой в штаны, хватая за задницу. - Не переживай, его мы не оскверним. Он смеется в губы и ловит зубами кончик моего языка. Долгий и пошлый поцелуй отправляет в дальнее пешее последние остатки совести. Когда омега обсасывает ваш язык так, что вы намного ниже почти чувствуете каждое движение, место и время кажется не важным. Бэкхен сам слезает с моих коленей, разворачивается и сдвигает колени, чуть приспустив джинсы. Мы сумасшедшие, да. Но сейчас меня это вообще не ебет. Я сдергиваю его штаны еще ниже и немного стаскиваю свои. Резинка автоматически ложится в руку. Шелест, через минуту шлепок - и Бэкхен с тихим шипением опускается на мой член, вцепляясь пальцами в отполированный пюпитр. Принимает всего меня и поднимается, не медля и секунды. Банкетка немного скрипит, но из коридора нас не должно быть слышно. Пока еще могу соображать, оборачиваю вокруг пояса толстовку. Бэкхен раскачивается все энергичнее. - Не останавливайся, - задирая на спине его майку. Омега подставляется под руки и, блаженно запрокинув голову, дышит сквозь стиснутые зубы. Любой звук разлетится со сцены по залу. Хочешь секса в неположенном месте - будь паинькой. И Бэкхен обкусывает губы, оставляет отпечатки пальцев на отполированной поверхности, но сдерживается. В погоне за наслаждением он прогибается в пояснице, давая мне возможность иногда подмахивать и собирать пальцами капельки пота, стекающие по его спине. В коридоре что-то падает, но никто не заходит. Я не знаю, как объяснить происходящее посторонним. Как сказать, почему я наплевал на все правила приличий и позволил нам сделать это здесь и сейчас. Потому что Бэкхен. Потому что он хрипит и скулит, особо удачно опускаясь на член, мнет край нотной тетради взмокшими ладонями и упирается лбом в инструмент, пытаясь сделать хоть один глубокий вдох. Он торопится, знает, что у нас мало времени, и не дает себе и секунды на передышку. Двигается, поймав свой ритм и пробует менять только глубину и угол проникновения. Я зацеловываю взмокшую спину и бережно поддерживаю его руками. Через несколько минут у Бэкхена начинают дрожать колени, и он начинает замедляться, не в силах поддерживать заданный темп. Я подхватываю омегу за талию, шире развожу ноги, упираюсь свободной рукой в банкетку и набираю темп. Он наконец выдыхает и сильнее облокачивается на рояль. Кусает ладонь и едва слышно стонет. Целую его, еле различимо шепчу всякие пошлости и ускоряюсь, видя, как омега ныряет рукой вниз. Ему всегда будет мало. Нужно больше, еще больше удовольствия. И Бэкхен извивается, обретя второе дыхание, и отвечает на мои похабные словечки с неизменной стервозностью. Что-то из разряда: "Чтоб ты так трахал, как болтаешь". Я кайфую от одной только интонации. Он слишком хорош. Это все похоже на сон, извращенный и сладкий. И я трахаю его, как он просит. Быстро, грубо, глубоко. Всего пара минут - и омега обессиленно замирает, одной рукой еще сжимая член, а второй сбрасывая на пол помятые ноты. Мне нужно еще немного. Бэкхену нравится пульсация члена внутри, и он, преодолевая дрожь, пытается сжать меня сильнее, умножая удовольствие надвое. Я заставляю его чуть прогнуться, проникая максимально глубоко, и омега несдержанно выдыхает от такого энергичного продолжения. Было бы круто довести его до второго оргазма прямо сейчас, но я не успею. Бэкхен вцепляется в мои бедра и несколько раз резко насаживается, получая точно не меньше удовольствия, чем я. Остается только прижать задницу к себе и приглушить вырвавшийся стон омеги своей ладонью. Когда-нибудь я попрошу его довести меня до оргазма только своим голосом. Как долго ему придется стонать и кричать, чтобы опустошить всего меня? Чувствую, как он улыбается, довольный результатом. - Ты точно не умеешь имитировать, - шутит Бэкки, опуская мою руку. - Такое не подделать. - Будто ты умеешь, - парирую я и благодарно целую его в плечо. Бэкхен бесцеремонно стирает сперму с живота и крышки рояля рукавом моей толстовки и бросает небрежное: "Будем считать, что я постираю ее в знак благодарности". - Так что там с имитацией? - спрашиваю я, пряча презерватив в салфетку. - Взрослый альфа, а в таких вещах не разбирается, - бурчит Бэкки и цокает языком. Но добавляет уже серьезнее: - Не хочу дожить до того момента, когда придется учиться. Но ты не переживай. Пока у меня не было повода. Клянусь, что в последнем предложении слышал любимого вредину. Я смеюсь, обнимая его крепче, и зачмокиваю влажную спину. - Не дождешься. Мы сидим еще какое-то время, и я не могу даже приблизительно сказать, как долго я прижимаюсь щекой к его плечу. Бэкхен едва не засыпает, прислонившись головой к крышке рояля. Ему нравится все это, но такое эмоциональное напряжение изматывает. Я заставляю его подняться и сесть ко мне лицом. Штаны надеты и застегнуты. Бэкхен обнимает обеими руками, крепко-крепко, и пытается скрестить пятки за моей спиной, но ботинки мешаются. - И не говори мне в следующий раз, что я сумасшедший. Мне до тебя далеко, - с нескрываемым восхищением признаюсь я. - На рояле посреди дня... - Осквернили все-таки, - хихикает Бэкхен, уткнувшись носом мне в шею. - Думаешь, он подаст жалобу? - И театрально добавляю: - Господин ректор, они сделали это прямо на мне! Омега кусает за мочку и тычет пальцем под лопатку - серьезная цензура. - Ты шел знакомиться с соседом. - Это ты себе придумал, что я собирался с ним знакомиться. Вы с роялем давно это спланировали? Бэкхен кусает за кончик носа. Потом игриво смотрит на меня и выдает: - Ты, смотрю, так сопротивлялся, что аж штаны слетели, - и показывает язык. Он хохочет, уворачиваясь от щекотки, спрыгивает с меня, подхватывает с пола сумку и помятые ноты и бежит на выход. Я ловлю его внизу, спрыгнув со сцены, и зажимаю у лестницы, сбросив весь его багаж на пол. Бэкхен взвизгивает и будто бы пытается вырваться, но играется с удовольствием. Хохотать он не перестает ни на минуту. Он дает мне подняться обратно к роялю и забрать наши вещи. Сам останавливается у первого попавшегося кресла, ставит сумку и, сделав виноватую мордашку, осматривает помятые ноты. - Перепишу, - и небрежно засовывает бумагу в большой боковой карман. А потом обращается уже ко мне: - Но оно того стоило. С этими региональными теперь не знаю, когда мы сможем повторить. - Секундная пауза. - Черт возьми, да мы были великолепны! Я не могу сдержать смеха. Бэкхен кокетливо подмигивает, толкает меня бедром и вприпрыжку спешит к двери. - Сосед, Чанель! Хватит искать предлоги, чтобы с ним не знакомиться! - показывает язык и выбегает за дверь. И это я ищу предлоги? Не мне в голову пришло потрахаться в актовом зале! Но я должен признать, мы действительно были великолепны. Аромат кофе и ванили еще долго будет висеть над сценой. Оставляю дверь приоткрытой и вижу Бэкхена уже в конце коридора с каким-то знакомым. Они перебрасываются парой слов и уходят вместе. Бэкхен мельком оборачивается и незаметно для спутника корчит для меня смешную рожицу. Я борюсь с желанием взять его повторно прямо сейчас.